Рациональность: почему и когда ученые меняют теории?

Древние греки определяли человека как рациональное животное, но со времен 3. Фрейда это определение вызывало все больше подозрений. Тем не менее наука является одним из институтов, отвечающих этому идеалу, ее успех со всей очевид­ностью провозглашал успех рациональности. Проблема рациональности науки очень важна, поскольку рациональность, подобно морали, представляет собой нор­мативную концепцию. Быть моральным и рациональным — значит быть таким, каким следует быть человеку, и на протяжении долгих лет философы пытались разработать стандарты рациональности, с которыми могли бы сверяться люди, точ­но так же, как они оценивают свое моральное или аморальное поведение. Потен­циальная угроза отказа от норм рациональности подобна опасности отказа от норм морали: если это произойдет, то как мы убережемся от анархии, тирании и невеже­ства? Как мы сможем отличить правильное от ложного, а хорошее от плохого? Если даже наука не рациональна, что же тогда рационально в этом мире?

Традиционная философия науки, например позитивизм или логический пози­тивизм, признает рациональность науки и берет на себя формулировку рациональ­ной методологии науки в формальных логических деталях. Более того, картина науки у позитивистов была свободной от содержания: они исходили из того, что во все времена и в любой науке существовала единая логическая структура. Чем больше мы углубляемся в историю науки, тем меньше она выглядит чисто рацио­нальной сферой деятельности, руководствующейся абстрактной, неизменной, сво­бодной от содержания методологией. Ученые — это люди, и, несмотря на жесткое обучение, навыки их восприятия и рассуждения подвержены тем же ограничени­ям и ошибкам, какие присущи и всем остальным. Ученые проходят обучение и работают внутри сообщества ученых, имеющих общие цели, ценности и нормати­вы, изменяющиеся в зависимости от исторического периода. В науке, как и в дру­гих областях жизни, то, что кажется очевидно рациональным одному человеку, выглядит глупостью в глазах другого.

Эти общие соображения заставляют предположить, что, возможно, логические позитивисты глубоко ошибались, пытаясь найти формальное логическое обосно­вание науки. В начале 1960-х гг. возникло движение метанауки, бросавшее вызов и даже отрицавшее предположение о том, что наука определяется конститутивной рациональностью, которая отграничивает ее от прочих форм человеческой деятель­ности. Поскольку оно считало науку институтом, которому надлежало руковод­ствоваться скорее практикой, а не философией, это новое направление получило название натуралистического подхода к науке и включало в себя философов, историков, социологов и психологов науки. Существует множество способов применить натуралистический подход к науке, и в этом разделе я собираюсь обсудить три из них: 1) теоретиков вельтаншауунг-подхода (от нем. Weltanschauung)¹, возглавляемых Томасом Куном, который оказывал непосредственное влияние на психологию на протяжении последних трех десятилетий; 2) теоретиков, рассматривающих науку как материал интеллектуальной эволюции по направлению, намеченному Ч. Дарви-ном, и 3) ориентированный на содержание каркас конкурирующих научных тем.

Натуралистические подходы

Т. Кун и парадигмы.Самый серьезный вызов рациональной модели науки броси­ли мыслители, считающие науку определяемой обществом формой жизни (впер­вые эту точку зрения высказал Людвиг Витгенштейн, см. главу 13). Человеческая культура составляет форму жизни, и она формирует наше восприятие и поведение зачастую неведомыми нам способами. Мы впитываем ценности, практики и идеа­лы благодаря очень незначительному явному обучению или вообще без него; мы воспринимаем их как должное точно так же, как дышим воздухом. Когда антропо­логи изучают культуру, они пытаются внедриться в нее и описать скрытое миро­воззрение, присущее всем носителям этой культуры, показать, как она работает и как изменяется со временем. Некоторые теоретики науки из натуралистического лагеря предлагают подходить к науке с методами антропологии и истории, чтобы постичь суть научного мировоззрения и характер его изменений. Натуралистиче­ские подходы к науке возникли в сфере истории науки. Вместо того чтобы смотреть на научные теории как на абстрактные объекты, историки изучают, как наука из­меняется, выявляя тем самым человеческий фактор в ее развитии.

Историк Томас Кун (род. в 1922 г.) в своей работе «Структура научной рево­люции» (Structure in Scientific revolution, 1970) приводит самое полное впечатление от вельтаншауунг-подхода к науке. Т. Кун описал историю науки как циклически повторяющиеся последовательности стадий и привел отчет о том, каким образом научная практика формируется при глубоком проникновении мировоззрения, о чем работающие ученые могут быть осведомлены весьма смутно. Одним из откры­тий Т. Куна было то, что он подчеркивал социальную природу науки. Наукой за­нимаются сообщества ученых, а не изолированные мужчины и женщины. Чтобы понять научную работу, мы должны понять научную общность и ее нормы, кото­рые в совокупности составляют то, что Т. Кун назвал нормальной наукой.

Чтобы научное исследование было прогрессивным, научное сообщество долж­но прийти к согласию по определенным проблемам в отдельных исследовательских областях. Его члены должны иметь общее мнение по поводу целей науки, основ­ных характеристик реального мира, являющихся предметом науки, того, что счи­тать достоверным объяснением явлений, допустимых исследовательских методов и математических пр иемов. Кун называл такое согласованное мировоззрение парадигмой. При наличии соглашения по этим вопросам ученые могут подходить к анализу природы с коллективной унифицированной точки зрения; при отсут­ствии же согласия каждый исследователь должен был бы занимать свою собствен­ную позицию, и было бы гораздо больше бесполезных дискуссий по спорным во­просам. Кун описывает науку как некое здание, возведение которого требует уси­лия множества рук. Для того чтобы здание было построено согласно плану и на прочном фундаменте, необходимы коллективна кжстгжл. ^'та.'Ш^чад&^й %дет рабочих чертежей и фундамента, не может быть ни строительства, ни про­гресса. Строительство может быть начато, только когда согласованы все планы. Парадигмы обеспечивают ученых чертежами и фундаментом.

На протяжении периодов нормальной науки чертеж принимается как должное. Эксперименты отнюдь не направлены на проверку парадигмы, а лишь на попытки решать загадки, существующие в ее рамках. Если ученый не в состоянии разрешить головоломку, то это неудача самого ученого, а не парадигмы. Вспомните, что про­исходило во время ваших собственных лабораторных работ. Вы следовали всем инструкциям, но «правильные» результаты получались далеко не всегда. Когда вы сообщали об этом своим преподавателям, они не рвали на себе волосы и не рыда­ли: «Все наши теории неверны!» Напротив, они высказывали предположение, что вы где-то ошиблись, и ставили вам плохую оценку. Те же самые вещи происходят с учеными в нормальной науке. Научное сообщество воспринимает определенные загадки готовыми к решению и, за исключением чрезвычайных обстоятельств, ког­да ученый энергично берется за одну из таких проблем, испытанию подвергается сам ученый и его (или ее) теории, а не несформулированная парадигма.

В пределах нормальной науки исследование является прогрессивным, если уда­ется решать одну загадку за другой. Тем не менее Кун заявлял, что нормальная наука — всего лишь одна из фаз научного развития. Парадигма представляет со­бой определенное историческое достижение, при котором один или несколько уче­ных устанавливают новый научный стиль, основанный на выдающемся успехе в понимании природы. Парадигмы разрушаются и заменяются, когда перестают быть успешным руководством для исследований. Первая научная парадигма воз­никла из донаучной фазы истории науки, а затем парадигмы периодически сменя­ли друг друга в процессе научных революций.

Научные изменения, по мнению Куна, не всегда происходят постепенно и непре­рывно. Бывает, что наука претерпевает радикальные изменения в течение коротко­го времени — причем настолько радикальные, что те, кого ранее считали великими людьми, становятся забытыми «ископаемыми», а концепции и проблемы, которые прежде владели умами ученых, просто-напросто исчезают. Подобные изменения представляют собой революцию, а не эволюцию, и зависят от принципов, лежащих вне пределов изменений, отбора и сохранения. Кун (Т. Kuhn, 1959) высказал пред­положение, что примером подобной революции была замена геоцентрической кос­мологии Птолемея гелиоцентрической космологией Коперника, а некоторые на­блюдатели полагают, что в психологии происходили ее собственные революции.

Картина науки, нарисованная Куном и его последователями, оказалась полна противоречий. Кун помог направить внимание ученых на подлинную историю науки, а не на ее идеализированные версии. В то же время исследования по истории науки породили смешанные отзывы по поводу адекватности модели научных изменений Куна, особенно в отношении существования революций (G. Gutting, 1980). Некоторые историки не нашли никаких доказательств того, что в науке ког­да-либо происходили революционные изменения (R. Laudan, 1980), и сам Кун (Т. Kuhn, 1977) также отошел от своих заявлений о революционности. С другой стороны, один из наиболее выдающихся ныне живущих историков науки Бернард Коэн (I. Bernard Cohen, 1985) продолжал разрабатывать тему Куна, подробно изу­чая случаи успешных, неуспешных, реальных и предполагаемых революций в на­уке. Адекватность специфической исторической модели Куна до конца не приня­та, но он, несомненно, установил, что изучение науки должно включать в себя ис­торические, общественные и личные влияния, выходящие за пределы научной методологии.

Эволюционная гносеология. Еще один натуралистический подход к науке при­меняет к истории науки эволюционную теорию Дарвина (S. Toulmin, 1972). Виды эволюционируют на протяжении определенного времени благодаря процессу ес­тественного отбора. Особи, обладающие различными признаками, образуются в результате мутаций и генетических рекомбинаций. Успешные индивиды выраста­ют и воспроизводят себя, неудачные — гибнут. При наличии достаточного времени естественный отбор может полностью изменить тело и поведение вида, превратив его во что-то абсолютно новое. Конечно, люди произошли от первых одноклеточ­ных животных. Хотя скорость эволюции может варьировать, в истории природы нет революций.

Возможно, наука эволюционирует путем естественного отбора идей. Ученые стараются усовершенствовать свою область науки, предлагая различные концеп­ции, которые, как они надеются, будут приняты научным сообществом. Сообще­ство обсуждает новые идеи и подвергает их эмпирической проверке. Выбираются те концепции, которые получают признание, а затем они передаются следующему поколению ученых посредством учебников и инструкций; отвергнутые идеи вы­мирают. Со временем набор концепций, принятых научным сообществом, может полностью измениться в процессе естественного научного отбора. Однако в этой эволюционной модели научные революции отсутствуют. Могут быть периоды от­носительно быстрой эволюции концепций, но эти периоды не являются револю­циями, поскольку обычные процессы изменения, отбора и сохранения присущи и быстрой, и медленной эволюции.

Темы. И с эволюционным, и с куновским анализом науки связана одна и та же проблема — они не в достаточной степени натуралистические. Приверженцы обеих позиций уважают историю науки больше, чем их научные противники, но похоже, что обе они тем не менее удаляют из своих исследований историю мето­дологии. По-настоящему натуралистическая альтернативная точка зрения может прекратить поиск глубинных процессов и вместо этого взглянуть на независимые обязательства, которые руководят научными исследованиями. Джеральд Холтон (Gerald Holton, 1973,1978,1984) проделал это в своем анализе научных тем. Темы представляют собой метатеоретические, даже метафизические обязательства, мотивирующие работу ученых и руководящие ею. Нередко они образуют пары. Например, в физике древней парой противоположностей являются: вера в то, что Вселенную можно анализировать, разложив на малое количество дискретных ча­стей, и вера в то, что не существует никаких конечных частей, что она представ­ляет собой континуум. Каждую из этих тем можно проследить по крайней мере вплоть до Древней Греции, и ни одна из них так и не стала главенствующей (N. Herbert, 1985).

Концепция тем основана на содержании. Согласно схеме Дж. Холтона, не су­ществует постоянного лежащего в основе науки процесса, кроме того, который сформулировал физик Перси Бриджмен: «Научный метод по сути дьявольский метод, не стесняющийся в выборе средств.» (G. Holton, 1984, р. 1232). То есть на­ука, скорее, формируется представлениями ученых о природе мира. В некоторых случаях противоположные точки зрения вступают в острое противоречие; и одна из них может на какое-то время занять господствующее положение, создавая ил­люзию стабильной нормальной науки, лишь изредка перемежающейся революци­ями. С другой стороны, темы продолжают существовать; поэтому истинных рево­люций не происходит, что еще раз убеждает нас в том, что сегодняшняя наука со­ставляет неразрывное целое со вчерашней или еще более ранней. Что касается рациональности, то у науки нет специального метода. Люди рациональны; они пы­таются достичь разумного понимания друг друга: политических и личных устано­вок, искусства и т. д. Научное основание представляет собой всего лишь человече­ское основание, применимое к природе, и, в рамках науки, основания определяются историческими темами, которые навязывают ученым определенные методы работы.