Равновесие, гармоничные чувства, жизнь в соответствии с ритмом утончённого пространства омолаживали человека и удлиняли срок его жизни.

Перед Николаем стояла задача поиска средств омоложения, но не внешних, а внутренних. Как добиться того, чтобы человек оставался здоровым, крепким и не чувствовал груза собственных лет? Пусть он живёт свои положенные восемьдесят лет, но не дряхлым и немощным, а сильным, способным трудиться, ухаживать за собой и нести накопленную мудрость людям.

Сколько времени провёл Николай в своей новой обители и чудо-лаборатории, он понятия не имел. Он знал, что утром вставало солнце и ему пора было собираться на работу, а вечером, когда солнце садилось, возвращаться назад после трудового дня. Иногда он ходил на озеро, находящееся недалеко, сразу за лесом, и с удовольствием купался в нём. Никаких домов он поблизости не видел, хотя ощущал присутствие людей. "Или они в другом пространстве, в близлежащем?" — думал он. Конечно же на возникший вопрос скоро он получил ответ, но все-таки перед этим попытался в соседнее пространство проникнуть. Николай пробовал утончить вибрации, а как это сделать? Понимать больше, чем понимаешь сейчас. А что тебе мешает? Существующие представления. Их что, убрать? Нет - в них допустить новое, открыть двери своего сознания.

Одни только мысли на эти темы очень Николаю помогали. Сознание действительно расширилось, и он вскоре заметил, что на озере помимо него купаются ещё несколько человек, а в лаборатории, в дальнем углу, работают ещё двое сотрудников.

Николай набрался смелости и подошёл к ним, несколько опасаясь, что они исчезнут.

—Здравствуйте, — начал он— Вы давно здесь работаете?

—Привет, — не отрываясь от наблюдений, ответили ему. — Заметил нас? Мы здесь всё время, гораздо дольше тебя.

—Значит, когда я появился, вы уже здесь были? — Конечно. Мы и за тобой наблюдали, чтобы ты ничего ненароком не испортил.

Николай начал лихорадочно вспоминать, не сделал ли он чего-то нехорошего? Ведь когда человек остаётся наедине с собой, он ведёт себя не так, как в обществе. Но ничего предосудительного не вспомнил.

"Какой ужас, — подумалось ему. — Когда мы там, на Земле, в плотном мире, нас тысячи людей невидимых окружают. И что же мы творим, как себя наедине с собой ведём?"

— Друг за другом никто не следит, — сказал один из его новых знакомых, — потому что все заняты собственной работой, но казусы иногда наблюдаются.

— Людей надо предупреждать, — всполошился Николай. — Это же стыд какой!

— Да ты чего, зачем? Люди таких вещей не понимают. Невидимо, значит, не существует. Твои объяснения никто всерьёз не воспримет и, даже поверив, особо поведения своего не изменит.

— Наверное, есть лаборатории, в которых за нюансами человеческого поведения следят?

— Есть. Например, существует лаборатория раздражений, эмоциональной несдержанности, потом, есть отделение по исследованию семейных отношений, памяти, мысли, умственных способностей, раскрытия потенциальной силы и т.д. У нас материал собран богатейший, но он не просто коллекционируется, а исследуется. Нам знать нужно, какие шаги в дальнейшем предпринимать, чтобы люди правильно развивались, гармонично, чтобы жилось им лучше, спокойнее, приятнее. Наши выводы мы отдаём в другие отделения, в которых конкретные задачи ставятся. Задания людям нашим передаются, что в миру находятся, а они уже их выполняют по мере своих возможностей. Вот такая цепочка выстраивается.

— Понятно. Здесь интересно, а там, в миру, сложно, что-то вроде нахождения в тылу врага получается, где враг — ты сам.

— Да, верно. Мы чередуемся — кто-то уходит, кто-то приходит. Но здесь, в этой обители, находятся те, кто в теле плотном по Земле ходит. Вот ты, например, уже одну тайну постиг.

— Какую? — удивился Николай.

— Ты же в теле сюда пришёл, а потом в теле же начал продвигаться вперёд. Это говорит о том, что тайны материи твоему сознанию подвластны, что у тебя знания определённые имеются.

— Да что вы, — махнул рукой Николай, — это я так, по наитию. Экспериментировал, и получилось.

— Ну, — засмеялись его новые друзья, — это и есть высшее знание, когда по наитию ты в теле в духовную обитель попадаешь.

— Насколько я понимаю, мы находимся на Земле, правда? В тонких структурах. Может быть, мы даже в Москве.

—- Нет, сейчас в крупных городах обителей-лабораторий практически не осталось. Экология не позволяет да и многонаселённость. Мы переместили их в более чистые и малонаселённые районы.

— Скажите, а случайно не отсюда тонкие контакты с человечеством налаживаются?

— Ты спрашиваешь о голосах и общении с Учителями?

— Да, именно об этом, — сказал Николай.

— Есть здесь и такая лаборатория, но она особым явлением занимается — это когда рост духа сильно опережает рост всех остальных тел. Это лаборатория гармоничного развития. Таких людей на Земле очень мало, и они все известны наперечёт. Конечно, за ними наблюдают, и не один, а, как правило, группа учёных, потому что иной раз необходимы тонкие вмешательства, операции своего рода. Но помимо наших обителей, находящихся под непосредственным наблюдением Учителей, существует масса других, созданных человеческими представлениями, то есть мыслеформами, в ложных пространствах планеты. В тонком мире всему есть место, любому явлению, которое ты можешь чётко нарисовать внутри себя. Это и представляет большую опасность. Мы предупреждаем, учим правильно мыслить, но люди не понимают, какая опасность таится за любыми их мыслями. Нужно воспитывать ответственность за слова, что мы и делаем всеми доступными нам способами, но лишь единицы воспринимают наши советы и следуют им.

Многому Николай научился у своих новых друзей, но главное, что он понял, так это какая колоссальная ответственность теперь лежит конкретно на нём. Возвращение в мир он уже воспринимал не как тяжкое задание, а как необходимость. "Если не я, то кто? — часто повторял он.

Понял он и другое: чем занимались в миру Иван и Сергей, Фёдор и Михаил, Молчун и Татьяна Андреевна. "Кто в состоянии оценить их подвиг, сострадать их жизни, постичь, что творится в душе их, когда целиком и полностью они здесь, в ином мире? Каждой клеткой своего существа они рвутся назад, в свои родные домики, в близкие им обители, но обязаны находиться среди массы отсталых и ничего не понимающих людей. При этом они сохраняют равновесие, жизнерадостность, воспитывают себя, идут к святости и простоте! Какой мерой измерить их духовное величие, их жертву, их любовь?"

"Тебе пора возвращаться, — услышал Николай голос внутри себя. — Миссия твоя выполнена, начинается этап служения. Живи просто, даруй людям свет, знания, неси им радость". И это всё? Может быть, есть какое-то особое задание?" — спросил Николай. "Есть, — услышал он, — стань светлее, чем был, стань опорой людям, тебя окружающим, люби их".

Николай и понятия не имел, каким образом он должен покинуть обитель, потому что не знал, как сюда попал. Ему казалось, что всё было просто: когда пришёл срок, он оставил свой привычный домик, обсерваторию и институт и отправился в путь совершенно один. Не прошло и получаса, как он увидел одинокий, как будто из облака сделанный домик. Николай сразу понял, что это его новое жилище, но позже, сколько ни изучал окрестности в районе получаса ходьбы, своего старого поселения не обнаружил. Видимо, он так же вошел в тонкое пространство, как когда-то из тайги — в цветущую долину.

Теперь ему нужно было надеяться на свою интуицию, на внутреннее знание. Врата открывались сами по себе, но ключ к ним Николаю предстояло обнаружить самостоятельно.

На следующий день, попрощавшись со своими друзьями, он отправился в обратную дорогу с небольшим рюкзаком, с тем, с которым блуждал по тайге. По его мнению, он должен был сначала попасть в долину, а оттуда уже выйти в тайгу, но всё происходило совершенно иначе. Дорога постоянно раздваивалась, и Николаю приходилось выбирать один путь, руководствуясь исключительно собственным чутьём. Никаких поселений и близко не было. Заночевал Николай прямо в лесу, а утром продолжил движение. Он понял, что просто так отсюда не выберется, что от него требуется определённое состояние сознания. Но какое? Понятно, что вибрации его тела должны стать несколько грубее, но насколько?

"Но я же людям иду служить, — подумал он. — Если вибрации станут грубыми сверх меры, я не донесу до людей новых знаний, я утеряю связь с обителью. Впрочем, мои друзья живут в миру и связи установившейся не теряют. Более того они свободно проходят из одного пространства в другое, ведь и Фёдор, и Татьяна Андреевна были около меня. Нет, здесь сокрыто нечто совершенно другое. Да какая разница, в конце концов, мне просто нужно быть среди людей, а куда поставит меня судьба на службу, я не знаю да и знать пока не хочу".

Не успела эта мысль прийти ему в голову, как Николаю показалось, будто знакомые места его окружают. Запахи стали другими, ветер более настойчиво бил в лицо. Он решил оглядеться и присел на старый широкий пень. То ли ему почудилось, то ли это было правдой, но услышал Николай чьи-то шаги. Напряг он слух и зрение, потом вскочил на ноги и пошёл навстречу шелесту и шороху листьев. Как из-под земли перед ним выросла фигура, которая с радостным криком бросилась навстречу.

— Как ты тут оказался? — скороговоркой выпалил Молчун. — А я чую, что в лес идти надо, место заветное меня зовёт. Маялся, маялся, но всё же себя послушал и пошёл. Видишь, не зря, себя всегда слушать надо.

— А ты тут как? Как тебя в тайгу занесло? Фёдор где? — тоже радостно спрашивал Николай.

— Какая тайга? Дома я, на севере, недалеко от озера нашего. А ты, небось, блуждал по пространствам мысли? Не летал? Я как вспомню, что со мной творилось, так от стыда краснею. Но давно я туда не попадал.

— И ты тоже знаешь, что это такое? Вот не думал. А впрочем, что здесь удивительного, если ты через двести лет шагнул? Видимо, и такие Врата существуют. Постой, — вдруг пришла в голову Николая нелепая мысль. — Какой год на дворе? Может быть, новое тысячелетие, год две тысячи двухсотый?

— Нет, — засмеялся Молчун. — Ты что думаешь, я бессмертный? Начало нового тысячелетия, лето наступает.

— Э, брат, да я на год опоздал. Значит, год по земному я там пробыл! Как наши-то? Где Михаил, Татьяна Андреевна?

— Дома, где им быть? Дай им знать, что ты тут объявился, завтра же примчатся.

— А как, звонить нужно или телеграмму дать?

— Вот чудной! Мысль пошли бесплатную. "Действительно, как я не подумал о мысли? — сделал себе выговор Николай. — Все законы тонкого мира здесь прекрасно работают!"

Как-то всё непривычно было дома. Вроде бы так же, да ничего похожего.

—Ты привыкай, обживайся, пойди к озеру, подумай. Или тебе телевизор включить?

Вот об этом изобретении Николай начисто забыл.

—Включи, я так быстрее пойму, что здесь происходит, — сказал Николай.

Но когда Молчун включил телевизор, Николая буквально с места волна ужаса подняла.

— И ты это смотришь? Вибрации такие с экрана несутся, что меня за час разрушат, все тела расшатают!

— Нет, я только новости смотрю, чтобы в курсе быть, а больше ничего. А люди все телевизор смотрят, все программы. Что есть-то будешь?

Это тоже удивило Николая. Действительно, тут же есть нужно, питаться правильно.

— Картошку варёную, если есть, и чай.

—Ты пойди посиди у озера, пока я всё приготовлю.

Николай с удовольствием ушёл. Ему необходимо было свыкнуться с вопросами бытовыми, вспомнить то, от чего отвык. "А если завтра на работу? — подумал он. — Нет, я не готов. Нужно тут немного побыть, с нашими пообщаться".

На следующий день Николай с нетерпением посматривал на дорогу, знал, что примчатся друзья, только кто?

Оба, оба торопились обнять его, прикоснуться к давно не ощущаемым токам.

— Ну ты как, родненький? Как тебе здесь? Всё-таки долго отсутствовал, не день, не месяц.

— Непривычно, и делать вроде бы нечего.

— Да, с этим будут проблемы, но они решатся. Вернёшься в Москву, в газету, у тебя сразу куча обязанностей появится. А Сергей как чуял, говорит, что скоро объявишься. Письма твои все передали, деньги жене отдали, газета в порядке, Ольга там на месте все проблемы решает.

Николай только усмехнулся, потому что писем не писал, инструкций никаких не давал, но думал о том. А о газете он меньше всего беспокоился.

—Видишь, как бывает, ты о себе знаешь одно, а получается что на деле другой выходишь. Тебя ведь спрашивали, что тебя держит в миру, и ты сразу ответил, что дочка, газета, квартира, а оставил всё, не задумываясь. Другой же человек клясться будет, что ничего его не держит, но если понадобится оставить, так вцепится в добро своё и с места на сдвинется, — заговорила Татьяна Андреевна.

—Ты несколько дней здесь побудь, к вибрациям нашим привыкни, а потом только в город поезжай, — советовал Михаил.

—Послушайте, мне вроде бы один путь уготован — в Москву. Деться больше некуда, но, может быть, мне туда не надо? Страна-то большая, рыцари везде нужны, — сказал Николай и запнулся, потому что в первый раз в жизни слово это произнёс, к нему относящееся. Никогда он о себе как о рыцаре не думал.

Все заулыбались, потому что поняли, в чём его замешательство.

— Это ты сам решай. Здесь мы инструкции только от своего сердца получаем. Посоветуйся с ним и действуй, никого не слушая, ни на кого не оглядываясь, даже на нас, — добавил Михаил.

Два дня они пробыли вместе, слушая рассказы Николая и вникая во многие подробности, ранее им неизвестные. Он говорил то, что мог, что считал нужным, но иной раз даже за его молчанием друзья угадывали такие космические глубины, что дух захватывало от тайн, сокрытых в каждом человеческом сердце.

Многие подробности были крайне необходимы Татьяне Андреевне, которая продолжала изредка встречаться с Нуоми и получать от него указания по поводу того, как вести себя в обычной жизни.

Решение пришло к Николаю внезапно. Проснувшись рано утром, искупавшись в озере и встретив солнце, он примчался в избу и громко объявил: — В Москву! Задерживаться здесь дольше нет никакого смысла, дела и люди не ждут.

Быстро собравшись, они уехали в город, к вящему неудовольствию Молчуна, который намеревался провести с ним неделю.

— Мы к тебе потом наведаемся или тебя в город заберём, — сказал Михаил.

— Нет, мне там делать нечего, — упёрся Молчун. Одной поездки ему было достаточно, чтобы навсегда отвратить от городской жизни.

В городе, посадив Николая на самолёт, друзья грустно махали ему вслед.

— Да что мы грустим? — спросила Татьяна Андреевна. — Мы что, не увидимся никогда?

— Вы же сами знаете, что грустно нам оттого, что живая ниточка, связующая нас с обителью, из рук наших ускользает. Но это поправимо! — изрёк Михаил. — Самим нужно туда отправляться.

— Да, была бы на то наша воля, — заметила Татьяна Андреевна.

— И наша воля, и воля Учителя когда-нибудь совпадут, и мы окажемся там, где живут наши сердца. Так будет.

—Да будет так! — прозвучал неслышимый голос.

Книга 3

Ольга, как всегда, просматривала утренние материалы, когда в кабинет зашёл Николай.

— Какими судьбами? — вскочила она. — Я думала, что вы хотя бы за несколько дней предупредите.

— Если бы я мог, я бы это обязательно сделал, но я только вчера вернулся, — ответил Николай, радостно обнимая её. — Там вся редакция собралась, зовут нас отметить моё возвращение, пойдёмте.

— Конечно, пошли, — сказала Ольга. Вопросы сыпались со всех сторон, и Николай честно, как мог, на них отвечал. Говорил, что страну не покидал, ездил по Сибири, по далёким деревенькам. Места глухие, связи с миром практически никакой, многому научился, тайгу знает хорошо, может жить в ней, особых неудобств не ощущая.

Сам он, в свою очередь, тоже задавал вопросы, связанные в основном с людьми, с тенденциями развития общества.

— Вообще-то, за два года всё сильно изменилось. Психов стало поменьше, поутихли они как-то. Потом, прошёл этот бум апокалиптический, с затменьями и парадом планет связанный. Лето девяносто девятого ознаменовалось победой жизнедеятельности человека, хотя ряд катастроф потряс планету. Но это вы, наверное, слышали, — заметила Ольга.

— Да откуда? Телевизоров там нет, а радио не было у меня. Ну и хорошо, что не было, иначе бы я вас не слушал, — сказал Николай.

— Что делать будем? Когда вам дела сдавать? — спросила Ольга. — Вы в курс должны войти.

— Должен, но сразу этого делать не буду. Я бы хотел какое-то время свободный график иметь, — сказал Николай. — Думаю, месяца три вы ещё редактором будете, если не дольше.

Поговорив с ней ещё немного, Николай отправился побродить по Москве. Всё ему казалось совершенно необычным, не таким, как раньше. Держался он прекрасно, но эманации толпы ощущал каждой клеточкой своего существа. "Да, — подумал он, — раньше я так не реагировал". Потом он позвонил дочке и поехал навестить её. Встретила Николая красивая девушка, в которую за два года превратилась худенькая и угловатая девчушка.

—Ты, папа, тоже изменился, возмужал. Спортом занимался? Руки у тебя и плечи как у хорошо тренированного спортсмена.

—Да ты что? — удивился Николай — Я и не замечал.

—Как же такое можно не заметить?

—Ты где отдыхал? — спросила его вошедшая в комнату жена. — Загорел, окреп. Уж не на Канарах ли? От тренажёров не отрывался?

- То-то я чувствую, что костюм мне маловат стал, — сказал Николай. — Новый нужно покупать. Где они продаются?

— Там же, где и раньше. Но ты бы лучше за границей купил, чем здесь будешь бегать искать. Постой, я всё улажу, — сказала она и пошла звонить. — Денег сколько не жалко?

Тут Николай вспомнил, что совершенно забыл о деньгах в редакции спросить, а ведь они ему ой как сейчас понадобятся.

— Деньги мы получили, — вдруг крикнула жена, — но мог бы и сам занести, раз пришёл.

"То-то она добрая такая, — подумал Николай. — Кто же позаботился?" И вдруг перед глазами Сергей возник. "А, это ты, — мысленно проговорил Николай, — вечером зайду, мои дорогие друзья".

Одновременно с этим мысленным диалогом Николай осознал, что может совершенно спокойно общаться с ними — стоит только подумать. "Так я могу и с Фёдором поговорить, и с Михаилом. Как же это у меня получается, если я специально не учился?" — "Это вещи самые элементарные, — услышал Николай Фёдора, — и редко кто им специально обучается. Знание такое приходит само по себе, когда ты познал нечто более сокровенное".

Николай ещё немного посидел с дочкой и отправился домой, чтобы попозже вечером навестить Сергея с Иваном.

Почему-то к встрече с ними Николай готовился особенно. Всё-таки именно благодаря этим ничем не примечательным людям удалось ему выйти на истинный путь, добившись исполнения самых заветных своих желаний. Ни единым словом не обмолвились они о том, что знали, где бывали, чему и как служили, но скромно и просто исполняли свой долг в миру.

"Где мне слова благодарности взять такие, чтобы выразили они то, что чувствую я по отношению к этим великим духам и величественным душам, творящим жизнь?" — "И не ищи слов, - услышал Николай хорошо знакомый голос, — просто будь рядом с ними. Они всё поймут".

Сидя в окружении друзей, Николай тихо радовался. Действительно, слова им были не нужны.

— Ты не спеши нам всё сказать, что знаешь. Постепенно, понемногу, по чуть-чуть поведаешь свою прекраснейшую историю, — говорил Сергей.

— И мы, так и быть, тебе кое-что расскажем, — добавил Иван. — Наш опыт тоже может пригодиться.

— Как я был наивен, как самоуверен, как глуп, в конце концов, — сказал Николай. — Но более всего мне вспоминаются слова старика-лесника. Он всё улыбался и головой покачивал, "от добра добра не ищут, от Света не бегают", повторял. Значит, знал он про Фёдора, но словом не обмолвился!

— Кто же это такой? — задумался Сергей. — А, знаю, старый помощник, много добрых дел нам сделал. Товарищ Молчуна по прежней жизни.

— И никогда далее леса своего не ходил? — спросил Иван.

— Нет, так и лесничит, ждёт, когда Свет сам близко к нему подойдёт.

— И он пойдёт искать Истину, — заметил Николай.

— Вряд ли. Пути у людей бывают очень странные и весьма своеобразные. Не каждому нужно идти Истину искать.

— Неужели и такое бывает? — удивился Николай.

— Чаше бывает, что никому ничего не надо. Ты сейчас не поражайся ничему, поживёшь, привыкнешь. Работать будешь в газете?

— Да, но редактором со свободным графиком работы. Мне нужно время, чтобы освоиться, а то есть вещи, которые меня просто поражают, в голове не укладываются. Мне кажется, что всё элементарно просто, а люди не понимают. Как до них достучаться?

— Ищи. А может быть, семинар медитативный организуешь? — улыбнулся Сергей.

— Ну уж нет. Хватит там твоих знаний. Мне нужно что-нибудь попроще, вроде лектора из Общества знаний.

— А как ты у Молчуна оказался? — вдруг спросил Иван.

— Я шёл назад и был уверен, что выйду в тайгу, около Фёдора, но почему-то оказался на севере.

— Прав был Фёдор, там ход есть, — сказал Иван. — И ты говорил, что пещеры там необычные, помнишь?

— Помню, — отозвался Сергей. — Много тайн на севере сокрыто, и пещеры самоцветные — одна из них.

Николай окунулся в жизнь, с трудом понимая, что ему в ней делать. Предстояло занять своё место, найти нишу для духа, ограниченного такой формой: формой редактора оккультной газеты. Он как будто учился общению с людьми заново, что было весьма непросто, потому что легко мог скатиться на обыкновенное поучительство. Хорошо, что рядом были Сергей и Иван, на примере которых Николай постигал мудрость высокого духа, находящегося в миру.

Никогда и никому не говорили они лишних слов, а только умело направляли дух людей на собственный поиск. Действительно, каждому предстояло идти своим путём и искать то, что отвечало потребностям души. Часто Николай беседовал с Ольгой, приходил на её семинары, чтобы понять, что интересует людей, чем дышат московские оккультисты-эзотерики.

Ольга издала уже четыре книги, пользующиеся популярностью. Она очень сильно изменилась, более глубоко старалась вникнуть в волнующие её вопросы. Потихоньку, благодаря подсказкам Сергея и Ивана, она разобралась в голосе совести, голосе сердца, голосе Учителя. Она стала отличать один от другого и обращаться к жителям своего внутреннего мира соответственно.

— Вы, Николай, совсем другим человеком стали. В вас что-то от Ивана и Сергея появилось: уверенность, сила, отзывчивость. Я вспоминаю те вопросы, что вы мне задавали, и теперь понимаю смысл их. Ясно мне, что вас тревожило, что жить спокойно не давало. А как сейчас, разрешили их?

— Да, теперь внутренних противоречий не существует. Ольга, а вы довольны своей жизнью, тем, что имеете?

— И да, и нет. Меня устраивает то, что я пишу книги, что работаю в хорошем месте, потому что большинство людей духовных бедны и неустроенны, но что делать дальше, я не знаю. Вроде тупик впереди. Я понимаю, что благое дело — книги писать, семинары вести. Хоть какой-то свет в жизни этой, но мне этого мало.

— А желания есть какие-нибудь?

— Книги писать и развиваться, но это стало терять для меня прелесть свою особенную.

— Может быть, вам политикой заняться? Хорошее дело, между прочим. Там светлые головы нужны, да и свет сердца никому не помешает. Кто же во властные структуры его принесёт, если не вы?

— Вообще-то я от всего этого стараюсь держаться подальше, но кто знает? Надо спросить Учителя.

— Вы по-прежнему по любому поводу Учителя спрашиваете?

— Нет, редко к нему обращаюсь, чаще к сердцу своему.

Николай вдруг вспомнил, как ему хотелось Ольге глаза на мир раскрыть, рассказать ей то, что он понимает. Сейчас даже тени такого желания не было. Ольга должна искать и находить выход сама.

Всё-таки косвенная подсказка Николая подействовала на Ольгу, и она начала задумываться о том, что ей следует делать дальше и куда направить свои силы. Свет, идущий через неё, должен был разливаться по миру, и Ольга считала, что обязана участвовать в этом процессе. Сказано: руками и ногами. Если она сама не построит новый мир, то что же вообще здесь, на Земле, делать? Поэтому, имея множество знакомых и почитателей, Ольга начала со слабеньких попыток "протолкнуть" идеи из своих книг в массовой печати. Кое-где стали появляться статьи о ней, о её творчестве, проиллюстрированные выдержками из книг.

Вокруг Ольги образовался кружок близких и творческих людей, движимых самыми светлыми побуждениями. Они хотели что-то делать, хотя, может быть, и не знали как. Ольга ловко и умело направляла ИХ на самотворчество, на реализацию их внутренних планов, о которых они узнавали из Ольгиных уст.

—Разве вы давно уже не вынашиваете идею о фильме? — обращалась она к одному известному режиссёру. — Десять лет вы ходите вокруг да около, а время-то идёт. Может быть, пора начинать?

Поддерживаемый Ольгиной энергией и светлой силой, режиссёр приступал к исполнению своей заветной мечты.

— Пусть кое-где звучат тексты из моих книг. Они прекрасно проиллюстрируют ваш видеоряд.

— Конечно, — соглашался режиссер, — можно даже сделать так, чтобы вы мелькнули на экране. — Пусть люди привыкают к светлым ликам.

Работа кипела: делались выставки одарённых художников, в организации которых Ольга принимала самое деятельное участие. Она выступала на вернисажах, в школах, в комитете по культуре, в узком кругу людей, разделяющих её взгляды.

— Сергей, как ты думаешь, зачем Ольга всё это делает?

— Свои светлые идеи она несет в жизнь.

— А почешу таким образом? Почему она старается везде присутствовать? Зачем она свои частички всюду оставляет?

—Таково ее представление о творчестве и творении. Так она реализует свой творческий потенциал.

—Разве не должно это происходить само собой, без её подсказок? — спрашивал Николай.

—Представь, что у актёров, у крупных коллективов существуют импресарио. На их плечи ложится забота о "протаскивании" актёров. У Ольги никого нет, и она сама заботится о себе.

—Ты думаешь, она жаждет известности и популярности?

— И это ей не чуждо. Внутри у неё написан определённый сценарий. Все, что она делает, — это подключает людей к его исполнению. Это же не театр одного актёра! Она является творцом своего мира, а окружающих её людей она использует как строительный материал.

— Но это же как-то непорядочно. Люди не знают, какая роль им предназначена.

— А ты сам знаешь, какую роль в игре Творца играешь? — спросил его Сергей.

— Сравнил! Может быть, это сейчас задача моя — жить в гармонии с миром и постоянно осознавать, что мне надлежит совершать.

— Вот ты правильно заметил, что ты хочешь знать, что делаешь в рисуемом Творцом узоре, а ещё лучше, самому его рисовать. Значит, пока мы глупые, мы слепо исполняем чужую волю, не спрашивая себя, а хотим ли мы это вообще делать. Мы как бы на поводу у событий идём. Как только ты умнеешь, ты уже себя слушаешь. Да, Ольга сейчас играет в игру по своим правилам, но люди же её слушают. У них вопросов не возникает, они довольствуются тем положением, тем местом, на которое их поставили. Когда они поймут, что они — пешки, многие уйдут творить своё.

— Ты хочешь сказать, что кто-то и останется?

— Кого-то это устроит, кто-то не захочет ничего менять, другие довольствуются Ольгиной энергией. Но вообще-то дело в другом. Каждый человек должен почувствовать себя творцом. Когда он осознает, что в его руках находится сила, что он способен создавать свой собственный мир и ему дано на это право, он, я думаю, достигнет своей вершины. Дальше он может на ней оставаться до конца дней своих, но может и добровольно уйти. Мало кто уходит, ибо на это мужество необходимо.

— Как думаешь, это всё правильно?

— Всё в этом мире правильно, даже если странным кажется. Одно служит другому. Многие люди, вокруг Ольги собирающиеся и ей служащие, на ступеньку новую восходят. Но я думаю, что это очередная ловушка. Понимаешь, тебе дают возможность поиграть в Творца. Ты должен осознать ответственность свою за тот мир, который создаёшь, за каждого человека в отдельности. Потом ты должен понять, что мир твой не мир, а мирок, что он крайне ограничен, что людьми управлять и находить им достойное место очень сложно. Человек должен осознать, что творить по большому счету имеет право только Творец, а если ты начинаешь самостоятельную игру, то она — бездуховна. Тебя испытывали: - возьмёшь ли на себя бремя Творца? И человек с радостью соглашается: как же, удостоился, почтили вниманием, доверили! А на тебя сверху смотрят и улыбаются: ну, поиграй, потешься, испей до дна чашу эту.

— В общем, человек понять должен, что его испытывают именно потому, что он многого достиг? По идее, дальше следует от всего этого отказаться, срочно поменять взгляд на действительность, потому что случилась кристаллизация формы.

— Да, тебя завлекли в игру и обезоружили, тебя лишили возможности иметь своё мнение. Ты вообще забыл, что нужно только себя слушать. Чтобы выйти из игры, следует понять, а чего ты сам хотел, что сердце тебе говорило? Когда поймёшь, можешь там остаться, если захочешь.

— Я думаю, что никто бы не захотел, когда понял, что тобой, по сути дела, распоряжались.

— И это не так. Свободен тот, кто игру эту раскусил. Он со стороны смотрит и решает, что ему делать. Вот я всё вижу и поэтому могу Ольге помогать. Ольга не видит столько, сколько я, потому что она уже в творении своём растворилась, а я снаружи за всем наблюдаю.

— Получается, что ты как бы в роли мудреца выступаешь, видящего истинную картину, а сам творец, вошедший в творение, становится субъективным оценщиком своего творчества.

— Да, это касается человеческого творчества, людей, возомнивших себя творцами и забывших о Высшей Воле. Но это поправимо. Испытываются здесь, чтобы не ошибиться там! — Сергей поднял палец кверху.

— Значит, я должен для себя решить, помогать Ольге или нет. Я тоже её игру вижу, но не мог понять, из каких соображений она делает это. Понятно, что всё вроде бы из благих побуждений, но и о себе не забывает, хочет на пьедестале стоять.

— Николай, какое тебе до этого дело? Пусть постоит, порадуется. Ты себя слушай, и тот участок, где наблюдается застой, принимай и наполняй светом. С её намерениями карма разберётся. Ты тоже не путай и роль судьи на себя не бери.

+++++++++++++++++++++++++++++++++

— Верно ты говоришь. Я должен наблюдать и выводы делать, чтобы ошибок, другими совершённых, не повторять, — заметил Николай. В Много вокруг людей хороших собралось, есть с кем поработать.

— Вот видишь! Ошибка наша ещё и в том, что мы ищем что-то особенное, считаем, что нам место специальное уготовано, что миссию не исполним, если не найдём его. Не так это. Всё гораздо проще: просто живи, в обычном дне будь человеком, дай людям возможность на тебя опереться. Люди ведь слабые, им силы не хватает, силы духовной, и они потому хотят всегда кого-то повыше себя видеть. Правда, потом разочаровываются и страдают, но не нужно было никого на пьедестал возводить! Будь самым обыкновенным человеком, работай, учись, люби, показывай пример своей жизнью.

Николай, поглощённый узнаванием мира, об обители часто не вспоминал. Более того, он гнал от себя недавнее прошлое, думая, что оно будет мешать ему. Но разве можно покинуть родину свою, сердце своё? Сначала это случалось редко, но потом нет-нет да и нахлынут воспоминания, и он уносился в мир иной, где все его радовало и в котором он ощущал необходимость свою. Там он был нужен. А здесь? Кто бы заметил исчезновение его? Горстка близких. Что бы изменилось здесь без него? Да ничего.

"Нет, — услышал он, — ты ещё не понял, как важно твоё присутствие в миру, как необходимо твоё сознание, воспринимающее действительность широко. Люди задыхаются от узости своих взглядов, от тесных комнат, в которых живут. Помоги им расширить их представления о мире, разбить перегородки между сферами, выбраться из лабиринта. Тебе стало доступно другое. Расскажи о нём, посей в сердцах человеческих зёрна мечты о необыкновенном и прекрасном будущем".

Николай всеми силами души пытался привыкнуть к миру, но что-то внутри сильно сопротивлялось. Лёгкий, вдумчивый и очень общительный прежде, сейчас он не находил себе места. Ему было неинтересно говорить ни о чём, изображать внимательного собеседника, вникать в проблемы других.

— Сергей, ну неинтересно. Зачем себя насиловать?

— И мне неинтересно. Я просто открыт всему и предоставляю тело своё Высшим силам, чтобы использовали они его по своему усмотрению.

— И я это делаю, но внутри растёт глухое недовольство. Я понимаю, что обязан потерпеть и постепенно всё образуется, но у меня, если так можно выразиться, азарт отсутствует.

— Попробуй с природой пообщаться, поезжай к Молчуну, может, там оживёшь? — предложил Иван.

— Думал я об этом и, пожалуй, поеду. Собрался он почти мгновенно, и на второй день Николая в Москве уже не было.

Татьяна Андреевна, Михаил и Молчун очень ему обрадовались.

— И что тебе в городе пыльном делать? Переезжай жить ко мне. Леса густые, снегу много зимой, ягод разных — не счесть, небо такое, какого нигде и никогда не увидишь, — уговаривал Молчун Николая.

— Оставь человека в покое, — строго сказал Михаил, — пусть сам решает.

Николай целыми днями по лесу бродил, у озера сидел, за зверьми наблюдал. Мыслями он уносился далеко, в сферы запредельные, подолгу находясь в них и отыскивая возможности помочь своим друзьям. Он продолжал участвовать в сложных космических проектах, давал советы некоторым группам учёных, даже разрабатывал новые приборы, но уже в тонком теле, куда же девать свою низшую четверицу — понятия не имел.

Однажды, стоя на том самом интересном месте, где, по предположению его друзей, находились пещеры, Николай услышал голос, который произнёс: "Постой, не уходи". Он действительно уже собрался идти домой, но остановился, чтобы понять, что будет дальше. Вдруг невесть откуда перед ним появился человек, который сказал, что он послан попросить Николая несколько дней поработать с ним и....

— Если ты не против, то приходи завтра сюда. Николай совершенно не был против, более того, он несказанно обрадовался этому предложению, даже не спросив, а кто, собственно, приглашает его.

На следующий день Николай ждал провожатого. Он появился так же неожиданно, как и вчера, и попросил Николая следовать за ним. Сделав буквально несколько шагов в сторону, он увидел вход в пещеру. Последовав за посланником, Николай попал совершенно в иной мир, поразивший его необыкновенной красотой.

—Это наши пещеры, — объяснил проводник, — но это не лаборатории и не иное пространство. Это всего лишь вход, преддверие. Отсюда мы можем попасть в другие миры, находящиеся далеко за пределами этой планеты. Зная направление и числовую вибрацию какой-либо звезды, входящей в Содружество Миров, ты окажешься на ней, если твои вибрации схожи с её излучениями.

—А какая разница допустима? — спросил Николай.

— Небольшая, но для каждого мира — своя. Чем выше по уровню развития мир, тем уже диапазон вибраций, с которыми ты можешь войти в резонанс. Земля обладает очень широким диапазоном допуска, поэтому она кажется открытой для любых сил.

—И где же находится ваш мир?

—Очень далеко. Условно его можно назвать системой тройной поддержки, потому что звёзды, находящиеся друг от друга на расстоянии тысяч световых лет, вошли в духовный контакт и образовали единство. Эти звёзды видны с Земли, потому что они имеют плотное тело, но я приглашаю тебя в их тонкий мир.

— Зачем же нужно было входить в иное пространство здесь, на Земле?

— Только здесь, у Врат, ты можешь оставить своё физическое тело, а в тонком отправиться в наш мир. Здесь твоё плотное тело будет оберегаться, но и тонкое уйдёт под сильной системой защиты. Уходить далеко небезопасно.

— Да какая опасность может быть для духа?

— В космосе опасность представляют другие вибрации, а также гравитационные поля неизученных систем. Чтобы не входить с ними ни в какой контакт, мы и предлагаем систему защиты.

—Хорошо, — согласился Николай, — только я спрошу разреш