Отсроченные на длительный срок внушения

Рассмотрим постсомнамбулические внушения, рассчитанные на длительный период. Бернгейм рассказал, как приказал С. посетить его по истечении 13 дней в десять часов утра. На тринадцатый день он явился ровно в срок, проделав три километра от дома до госпиталя (Бернгейм, 1887, т. 1).

Профессор Бони 29 июня 1885 года сообщил Обществу физиологической психологии о внушении, которое осуществилось спустя 172 дня. «14 июля 1884 года в Париже, пополудни, усыпив свою постоянную испытуемую г-жу А. Е. я внушил: „Вы увидите меня 1 января 1885 года в 10 часов утра. Я приду, чтобы поздравить вас с Новым годом, после этого я исчезну“. В назначенный день я находился в Париже, а г-жа А. Е. в своем доме в Нанси. Из рассказа ее подруги, а также других лиц стало известно, что 1 января в 10 часов утра в дверь А. Е. постучали. „Входите!“ — пригласила она. В комнату вошел пышущий здоровьем я, доктор Бони. Улыбнувшись, я поздравил ее с Новым годом. После чего, ни слова не говоря, поспешно откланялся, как будто опаздывал на поезд. При этом она заметила, что я был в летнем костюме (в том самом, в котором делал внушение), и только это удивило ее, учитывая, что была зима».

Когда она рассказывала своей подруге и д-ру Льебо эту историю, они заметили, что Бони находился в это время в Париже и не мог прийти к ней 1 января. Но она продолжала настаивать, что видела меня, и даже теперь, несмотря на мои уверения, убеждена, что я был у нее.

Последние два случая, которые мы приведем ниже, уникальны и только благодаря высокому авторитету ученых, которые их описали, не вызывают сомнений. Жюль Льежуа сообщает о постсомнамбулическом внушении, исполнение которого было отсрочено на 365 дней. Внушение, сделанное 12 октября 1885 года утром, в десять минут одиннадцатого, должно было осуществиться 12 октября 1886 года в тот же самый час. Льежуа в клинике Льебо внушил Паулю М. следующее: «Год спустя в это же время вам вздумается прийти к г-ну Льебо утром и сказать ему, что ваши глаза в течение всего года не вызывали нареканий, что вы считаете своим долгом поблагодарить за это его и г-на Льежуа. Вы выразите им обоим свои чувства и попросите позволения обнять их, на что они охотно согласятся. После этого вы увидите, что в кабинет доктора входят собака и ученая обезьяна, причем последняя будет сидеть на собаке верхом. Они будут проделывать различные штучки, которые заставят вас смеяться. Пять минут спустя вы увидите, что войдет цыган с прирученным медведем. Этот человек будет счастлив, найдя свою собаку и обезьяну, которых он считал потерянными, и, для того чтобы доставить обществу удовольствие, он заставит плясать своего медведя».

Внушение исполнилось в точности, за исключением того, что Пауль не обнял Льебо и Льежуа, не видел медведя и вместо девяти пришел в десять минут одиннадцатого утра. Льежуа заинтересовался, почему произошел этот сбой. Он вновь его загипнотизировал и спросил:

— Каким образом вы сейчас увидели обезьяну и собаку?

— Вы внушили это мне 12 октября 1885 года.

— Не ошиблись ли вы в часе, мне кажется, я приказал вам прийти в 9 часов утра.

— Нет, это вы ошибаетесь! Я-то все помню. Вы усыпили меня не на этом стуле, на котором я сижу теперь, а на том, который находится напротив. Затем вы заставили меня пойти с вами в сад и сказали, чтобы я вернулся год спустя в этот же час. Это было в десять минут одиннадцатого, то есть я пришел вовремя.

— Но почему же вы не видели медведя и не обняли ни г-на Льебо, ни меня?

— Потому, что вы сказали мне это только один раз, между тем как остальная часть внушения была вами повторена.

Профессор факультета психологии МГУ К. К. Платонов (сын известного психотерапевта К. И. Платонова) в книге «Занимательная психология» рассказывает, как однажды на троллейбусной остановке он оказался рядом со знакомым летчиком. Во время разговора профессор чихнул и вытер рот платком, а собеседник неожиданно прислонился к столбу и заснул. Дело в том, что это был бывший больной, который больше года назад лечился гипнозом. По ходу лечения не следовало применять обычный словесный сигнал «Спать!», и К. К. Платонов внушил ему, что тот будет засыпать, когда он вытрет рот платком. И забыл снять это внушение (Платонов, 1986, с. 17).

Не многие лица восприимчивы к внушению на длительный срок. Сопротивление постсомнамбулическим внушениям гораздо сильнее, чем другим формам внушения. Отсроченное на время внушение обладает меньшей силой принуждения, чем непосредственно произведенное в гипносомнамбулизме. Отвлекаясь от индивидуальности загипнотизированных, следует сказать о том, что чем короче промежуток времени между внушением и временем его реализации, тем успешнее оно выполняется.

Кроме того, выполнение постсомнамбулических внушений в большей степени зависит от их содержания, чем выполнение прямых внушений. Стало очевидным, что некоторые люди реагируют на одно внушение гораздо сильнее, чем на другое. Некоторые суггеренды исполняют только те внушения, которые не противоречат их нравственному чувству и не вредят материальному благосостоянию. Например, если нескольким людям внушить, чтобы они принесли через неделю расписку о своем долге в 50 тыс. рублей, то возможно следующее развитие событий: один не ощутит борьбы между своей волей и внушением и придет в назначенный срок, тогда как другой придет, не выполнив полностью внушение, а третий может не прийти вовсе, даже если содержание внушения не противоречит его нравственному чувству.

Принимая во внимание честолюбивые стремления экспериментаторов, а именно желание блеснуть поражающими воображение результатами, следует с осторожностью относиться к сообщениям о больших сроках постсомнамбулического внушения. Классики гипнотизма называют следующие сроки успешного действия постсомнамбулического внушения: 1) Грассэ — 43 дня; 2) Льебо — 52 дня; 3) Бернгейм — 63 дня; 4) Молль — 4 месяца; 5) Бони — 172 дня; 6) Льежуа, Льебо и Больедруа — один год. Поззо сообщил, что отучил даму бояться грозы, причем внушение сохраняло силу в течение 26 лет.

В выполнении отсроченного внушения профессор Бони видит результат бессознательной мозговой деятельности. Он говорит, что наш мозг — машина, работающая без нашего ведома, она занимается такой работой, которую мы и представить себе не в состоянии, и что «явления сознания — это лишь малая толика этой таинственной работы». Бессознательное измерение времени, продолжает Бони, одно из действий бессознательной мозговой деятельности. «Будучи атрофированной у цивилизованного человека, эта способность в значительной степени существует у дикарей и животных. Если хозяин замешкался, собака, привыкшая выходить с ним в известный час на прогулку, показывает своей выразительной мордашкой, что настал для этого час».

Свои рассуждения профессор Бони иллюстрирует примером. Загипнотизированному внушили, что ровно через 123 дня он вложит лист белой бумаги в конверт и пошлет его по известному ему адресу. Через 23 дня его снова загипнотизировали и спросили, помнит ли он что-нибудь о внушении. Он повторил приказ о письме и добавил: «Осталось сто дней». Его спросили, считает ли он дни. «Нет, — последовал ответ, — это делается само собой».

Ипполит Бернгейм не согласен с Бони. Он говорит: «Я понимаю бессознательную мозговую деятельность лишь настолько, насколько она относится к явлениям растительной жизни: мозг без нашего ведома принимает участие в актах кровообращения, дыхания, питания и пр. Но мысль с того момента, как она образовалась, всегда уже есть явление сознания: загипнотизированный, который крадет, повинуясь внушению, и сумасшедший, который убивает, знают, что они крадут и убивают. Если они не ответственны за свои деяния, то только потому, что их нравственное сознание извращено насильственным образом; безумие и внушение господствуют над всем их существом. Состояние их сознания изменено, как это может случиться и при сильных эмоциях, например при гневе. Субъект, придя в нормальное состояние, освободившись от власти внушения, безумия, гнева, возвратившись к обыкновенному состоянию, может все забыть. Однако его действие было сознательным, хотя воспоминание о нем теперь и изгладилось. Существуют скрытые идеи, но нет идей бессознательных» (Бернгейм, 1888, т. 2).

«У кого настоящее сомнамбулическое состояние, у тех происходит полная потеря памяти после пробуждения, — говорит физиолог Бони и приводит пример — Я внушаю Катрин, что, покинув сомнамбулизм, она непременно должна поцеловать Аннету. Она встает, выполняет внушение как бы по своему желанию и даже шутит, как будто она находится наяву. Минуту спустя я ее спрашиваю, зачем она вставала. „Не знаю, может, размять ноги немного“. — „А что вы сказали Аннете?“ — „Ничего, я уже полчаса не разговариваю с ней“». Английский исследователь Эдмонд Герней упоминает еще об одной особенности. «Если мы возьмем субъекта, — говорит он, — который не поддается внушению наяву и легковнушаем в сомнамбулизме, то можно заметить, что в момент исполнения отсроченного внушения он снова становится внушаемым. Во время выполнения внушенного действия можно сделать ему внушение, которое наяву он принял бы за шутку, но теперь выполняет его, как будто оно дано ему в сомнамбулическом состоянии». Герней здесь не договаривает одной важной детали: состояние, в котором выполняется постгипнотическое внушение, — гипносомнамбулическое.

В момент выполнения постсомнамбулического внушения у испытуемого можно обнаружить четыре важных психологических свойства: 1) забывание действия после его выполнения; 2) наличие воспоминаний о прежних состояниях сомнамбулизма в момент выполнения постсомнамбулического внушения; 3) изменение общего состояния чувствительности; 4) усиление внушаемости.

Имеет ли постсомнамбулическое внушение аналогию в душевной патологии? Общего ответа для всех случаев нет. Что касается невроза навязчивых состояний, то здесь просматривается некая аналогия. Больные вынуждены заниматься мыслями, которыми, собственно, не интересуются. Они чувствуют побуждения к действиям, чуждые импульсы, от выполнения которых никак не могут отказаться.

Стоит сказать несколько слов о том, как выполняют постсомнамбулические внушения больные истерией. Не у каждого загипнотизированного можно наблюдать перечисленные выше психологические признаки. Пьер Жане был поражен, как Люси (девятнадцатилетняя девушка, у которой каждый день были истероэпилептические приступы) выполняла постсомнамбулические внушения. «У нее, — говорит Жане, — был самый естественный вид, она говорила, двигалась и вполне отдавала себе отчет в своих действиях, которые совершала произвольно, но вместе с этими сознательными актами она как бы по рассеянности выполняла и внушенные ей в сомнамбулизме действия. При этом она не только забывала о ниж после выполнения, как большинство сомнамбул, но, по-видимому, даже не сознавала свои действия в момент исполнения».

Рассеянность по Жане — это отсутствие каких бы то ни было психологических процессов. Уничтожаются все психологические явления, занимающие в данный момент сознание. Это особое явление наблюдается только у истеричных. Подразумевается застывание истерика, его концентрация на каком-нибудь объекте или процессе. В такой момент он становится весьма внушаемым, и можно вызвать автоматическое письмо.

Приведем пример, где Жане внушает Люси: «После выхода из гипносомнамбулизма поднимите над головой обе руки». Едва выйдя из указанного состояния, она тотчас же поднимает обе руки вверх над головой, но нисколько не обращает на это внимания; она ходит и разговаривает, продолжая держать обе руки поднятыми. Когда Жане спросил: «Чем заняты ваши руки?» — Люси удивленно ответила: «Ничем! У меня руки в том же положении, как у вас».

Далее Жане внушил Люси: «После пробуждения заплачьте!» И она в самом деле разрыдалась. Но одновременно продолжала разговаривать о самых веселых вещах. Однажды Жане попросил ее употребить все усилия, чтобы не повиноваться его внушениям. Но она не поняла его, так как вовсе не знала, что когда-то повиновалась ему, и поэтому, смеясь, стала уверять, что, наверное, не выполнит того действия, на которое он ей укажет. Погрузив Люси в гипносомнамбулизм, Жане внушил ей какое-то действие, и приказ был Люси тотчас же после дегипнотизации исполнен. Тем не менее Люси продолжала смеяться, говоря: «Попробуйте-ка приказать мне что-либо, я ничего не выполню». Словом, все, что имело отношение к постсомнамбулическому внушению, абсолютно не доходило до ее сознания.

Внутренние часы

Исследователь Брамель проделал ряд опытов с целью оценить, какое влияние имеет внушение на внутреннее чувство времени. Выбрав девятнадцатилетнюю девушку, которая никогда, даже примерно, не могла сказать, который час, он ей внушил, что через 4335 минут она нарисует круг. Она выполнила внушение с точностью до трех секунд. Аналогичные опыты проводил бельгийский психолог, ученик Вундта, Жозеф Дельбёф[128]. Он внушал выполнить действие через 1000 минут и почти всегда наблюдал пунктуальное исполнение, даже со стороны тех, кто не мог бы точно определить время (Delboeuf, 1889).

Пора ответить на вопрос: какое состояние сознания возникает в момент выполнения постсомнамбулического внушения, если оно позволяет спустя время реализоваться внушению? Будет ли правильно предположить, что сделать постсомнамбулическое внушение — это приказать, чтобы в обозначенный момент испытуемый снова впал в гипносомнамбулическое состояние и в нем осуществил внушенное? Некоторые лица для выполнения внушения действительно впадают в состояние, аналогичное тому, в котором они находились, когда гипнотизер производил внушение. Эту мысль высказывали Дельбёф, Жиго-Сюар и Фонтан. Были и другие мнения.

Перейдем к важному вопросу. Если субъект осуществляет постсомнамбулическое внушение, следовательно, он его не забыл. Возникает проблема: каким образом сохраняется содержание внушения в его памяти, если, «пробуждаясь», он ничего не помнит о нем; как он узнает, в какой день и час надо войти в состояние гипносомнамбулизма, чтобы выполнить внушение? И наконец, как происходит отсчет времени? Действительно интересно, каким образом человек определяет время, когда необходимо выполнить постгипнотическое внушение? Тем более если известно, что он не знает о существовании внушения. Прежде чем ответить на этот вопрос, важно заметить, что постсомнамбулическое состояние характеризуется отсутствием памяти, но не сознания.

Существует несколько точек зрения. Постгипнотическое состояние, или, как его называл Вильгельм Вундт, «частичный гипноз», отличается от естественного и гипносомнамбулического состояния тем, что оно, находясь между ними, имеет свои отличительные черты. Вундт предполагал, что за порогом сознания скрыто воспоминание о внушении и до поры оно не беспокоит. В назначенный час внушенная информация возникает автоматически. Постсомнамбулическое внушение показало, что психический автоматизм живет своей жизнью наряду с сознательной жизнью и обладает способностью выполнять сложные акты поведения и вести к цели без участия сознания.

Ипполит Бернгейм выдвигает версию, что время от времени сомнамбула произвольно входит в гипносомнамбулическое состояние и там узнает о полученном внушении, остающемся до времени вне сознания. Входя в это состояние, она вспоминает содержание внушения, тем самым вновь напоминая себе, что какое-то действие необходимо исполнить в такой-то срок. Когда же сомнамбула выполняет внушенное действие, она уверена, что мысль о нем возникла самостоятельно. То, что она время от времени о нем вспоминала, восстанавливала в памяти, этого она, конечно, не помнит (Bemheim, 1886, р. 86).

Шарль Рише считает, что поскольку наш разум продолжает функционировать вне зависимости от того, обращаем ли мы в данный момент внимание на тот или иной объект или нет, то есть он действует и без нашего сознания, то нет ничего удивительного в том, что время отсчитывает бессознательная память. Каким образом и как оно измеряется, остается загадкой. Однако отсчет происходит — это факт. Возможно, мозг умеет измерять время автоматически, не прибегая к высшей психической функции — сознанию.

Вот еще один сценарий. Человек находится в бодрствующем состоянии до той поры, пока не подойдет время. В назначенный внушением момент происходит расщепление сознания, одна часть продолжает выполнять текущие функции, другая — принуждена реализовать внушенное. Остается загадкой, как мозг рассчитает время, если надо будет для реализации внушения ехать по неизвестному маршруту на разных видах транспорта в другой город. Профессор философии в Париже Поль Жане (1823–1899), дядя Пьера Жане и секретарь философа Виктора Кузена (Cousin, 1792–1867), внушил Сюзанне прийти к нему через 13 дней. Пробудившись, она ничего не помнила, но через 13 дней в 10 часов была у него. Анализируя свой эксперимент, Поль Жане делает допущение, что эти неосознаваемые воспоминания, как называет их Ш. Рише, могут всплыть в известный момент в зависимости от того или иного обстоятельства. Он мог бы понять, что образы и связанные с ними акты всплывают в определенный момент, если гипнотизер создал ассоциацию между ними и каким-то реальным восприятием. Например, «когда вы увидите такого-то господина, вы поцелуете его». Зрительное восприятие этого господина должно вызвать внушенную идею. Но он отказывается понять, почему внушенная идея всплывает в указанный день без всякой иной точки опоры, кроме счета дней — 13 дней. Тринадцать дней это не ощущение, а абстракция. Для объяснения этих фактов нужно предположить существование бессознательной способности измерять время, но такой способности мы не знаем.

«Бессознательное» сознание

Пьер Жане считает, в отличие от Бернгейма, что счет ведется ежедневно, но без участия сознания, так как обычное сознание не знает о том, что какое-то действие должно быть выполнено через 13 дней. «В сознании субъекта имеются скрытые ассоциации, но есть ли также бессознательное суждение и может ли он вести счет, не сознавая этого?» — задается вопросом Пьер Жане.

Чтобы ответить на свой вопрос, Пьер Жане предпринимает ряд экспериментов. Так, он внушил находящейся в гипносомнамбулизме Люси: «Когда я ударю 12 раз в ладоши, вы снова заснете». Затем он переводит разговор в другую плоскость и минут через пять дегипнотизирует девушку. Люси не помнит о сделанном ей внушении и вообще о том, что происходило в сомнамбулизме. К Люси подходят соседки по палате и увлекают ее разговорами. В это время Жане, отойдя на несколько шагов, пять раз подряд довольно тихо с некоторыми интервалами хлопнул в ладоши. Заметив, что Люси не обращает на него внимания и продолжает оживленно разговаривать, он подошел к ней и спросил: «Слышали ли вы, что я только что делал?» — «Что такое, я не обратила внимания». — «А это?» — Он хлопнул в ладоши. «Вы хлопнули в ладоши». — «Сколько раз?» — «Один раз».

Пьер Жане отходит в сторону и время от времени ударяет в ладоши. Люси не реагирует, не замечает его. Когда же он хлопнул 12-й раз, она внезапно остановилась, закрыла глаза и погрузилась в то состояние, в котором несколько раньше находилась. Жане ее спросил: «Почему вы спите?» — «Не знаю, это как-то сразу нашло на меня».

Пьер Жане полагал, что Люси должна считать хлопки, глядя на его руки, и он старался с равными интервалами хлопать так, чтобы 12-й удар не отличался от предыдущих ударов. Но она считала звуки, а не хлопки. Она, несомненно, слышала и считала хлопки, но бессознательно, не зная об этом. Жане повторил опыт, усложнив его. Люси бессознательно считала до 43, причем он хлопал в ладоши, то правильно и размеренно, то неравномерно и неправильно. Люси же никогда не ошибалась в счете и выполняла внушенное действие в момент звучания заранее оговоренного числа ударов.

Пьер Жане внушает Люси: «На 3-м ударе ваши руки поднимутся, на 5-м опустятся, на 6-м вы покажете мне нос, после 9-го вы будете ходить по комнате, после 16-го заснете в кресле». Все запрограммированное исполняется в указанном порядке. Между тем Люси в это же время отвечает на вопросы Жане и вовсе не сознает, что считает удары. Она поднимает и опускает руки, показывает нос, ходит по комнате. После дегипнотизации в ее сознании не всплывает воспоминание о происшедшем.

Необходимо было построить эксперимент таким образом, чтобы определить, может ли кроме механического счета происходить и бессознательное рассуждение. Находящейся в гипносомнамбулизме Люси Жане внушает: «Когда я произнесу одну и ту же букву 2 раза подряд, вы заснете». После дегипнотизации он называет буквы а, с, д, а, а — при последних буквах Люси возвращается снова в гипносомнамбулизм. По определению Жане, совершенное Люси умственное действие является суждением о сходстве.

Далее он приводит пример бессознательного суждения о различии: «Вы заснете, когда я произнесу какое-нибудь нечетное число» или «Вы будете потирать руки, когда я произнесу какое-нибудь женское имя». Пока Жане называет четные числа или мужские имена, ничего не происходит, когда же он произносит нечетное число или женское имя, внушение реализуется. Следовательно, Люси втайне от своего «Я» бессознательно слушает, сравнивает и оценивает эти различия.

Наконец Жане заинтересовался вопросом: насколько велики возможности бессознательных суждений? «Когда сумма чисел, — говорит Жане, — которые я произнесу, будет равна 10, ваши руки начнут посылать воздушные поцелуи». Далее Жане все больше и больше усложнял опыты и по их результатам сделал заключение: «В действиях Люси не проявлялось никакой новой способности, просто обычные действия выполнялись бессознательно». Жане предлагает эти явления называть подсознательными, так как термин бессознательное в этом контексте не имеет смысла: действие выполняется сознательно, но другим сознанием, не тем, что обычно функционирует, а тем, что функционирует в гипносомнамбулизме.

Итак, было установлено существование двух типов сомнамбул: одни выполняют постсомнамбулическое внушение как будто в полном сознании, хотя в тот же миг забывают об этом. Другие при выполнении внушения стремятся впасть в гипносомнамбулизм, и тогда после реализации внушения их надо выводить оттуда. Из предложенной гипотезы Пьера Жане следует, что внушенная идея не исчезает после окончания гипносомнамбулизма, хотя субъект, по-видимому, забыл и не сознает ее; она сохраняется и развивается, находясь под нормальным сознанием и вне сознания. Иногда она достигает полного развития и вызывает выполнение внушенного акта, не проникая в обычное сознание; иногда же при выполнении внушенного действия эта идея проникает на какое-то время в нормальное сознание и изменяет его, вновь вызывая более или менее полное гипносомнамбулическое состояние. Существенным во всем этом является наличие подсознательной мысли, существование которой лучше всего доказывает постсомнамбулическое внушение, иначе последнее не может быть объяснено. Постсомнамбулическое внушение нельзя понять, если не допустить существование другого сознания, которое после пробуждения сохраняет воспоминание о гипносомнамбулизме и которое лежит ниже нормального сознания. Важной (особенностью постсомнамбулических внушений является то, что субъект думает о них, не подозревая об этом, и выполняет внушенные действия, не сознавая их. Э. Герней рассказывает, что однажды внушил испытуемому выполнить какое-то действие через 10 дней, а на другой же день подверг его допросу с помощью автоматического письма. Испытуемый, не помня ни о содержании, ни о самом акте внушения, написал, того не ведая, что нужно подождать еще 9 дней; через день он написал, что выполнит внушенное через 8 дней.

Пьер Жане поставил аналогичный опыт. Внушив Розе написать ему письмо через 42 дня, он вывел ее из гипносомнашбулизма и спросил, когда она ему напишет. Он думал, что Роза, так же как испытуемый Гернея, напишет в автоматическом письме: «Через сорок один день». Но она написала: «Второго октября». Таким образом, она произвела вычисление подсознательно, бессознательно связав его с конкретным числом. Постсомнамбулические внушения показывают, что в подсознательных явлениях, теснящихся в психике, содержатся воспоминания о том, что происходило в гипносомнамбулизме (во сне или давно происшедших событиях, оставивших эмоциональные следы). Отсюда становится лучше понятно высказывание Фрейда: «Подсознание физически действует на нервную систему». Подсознание, или второе, скрытое от нашего «Я» сознание (например, когда надо выполнить постсомнамбулическое внушение), производит счет. Эти и другие открытия постепенно снимали с гипносомнамбулизма налет мистики и открыли новый этап в исследовании данного незаурядного явления.

Большинство авторов, объясняя постсомнамбулические явления, предполагали сохранение в психике субъекта внушенной идеи. Но сохранение ее в таком статусе, когда сам субъект ничего не знает о ней. Следовательно, внушенная идея существует в форме подсознательного представления. Иное решение этой проблемы предложено Д. Н. Узнадзе (1963). Анализируя результаты приведенных экспериментов по изучению установки с применением гипноза, когда установочные опыты проводились с загипнотизированным субъектом, а критические — после выведения субъекта из гипнотического состояния, Д. Н. Узнадзе ставит вопрос о том, как и в какой форме существует внушенное представление. Он приходит к выводу, что внушенная идея трансформируется в готовность действовать определенным образом, т. е. бессознательную установку. Факт выполнения постгипнотических внушений объясняется тем, что, «оставаясь вне сферы сознания, установка, однако, решающим образом влияет на содержание и ход сознания. Будучи присуща субъекту как целому, она, естественно, никогда не дается в качестве частичного состояния сознания» (Узнадзе, 1963, с. 42). Поскольку установка является готовностью субъекта, а не частным содержанием сознания, она, по мысли Д. Н. Узнадзе, не затрагивается постсомнамбулической амнезией, устраняющей только содержание сознания.