Кроме жены-медицины, — у меня есть

еще литература — любовница.
А. П. Чехов

Если вас попросят назвать писателей-врачей, то с большей долей вероятности вы подумаете о Чехове. Многогранность личности Антона Павловича Чехова, обусловленная его редкой разносторонней одаренностью, успехами в разных областях знаний, особым видением жизни, людей, событий, привлекает внимание специалистов разного профиля. Чехова не уместить в прокрустово ложе одной профессии. Врач по образованию и мироощущению, он интересен и этой ипостасью таланта и особенностью личности.

В 2014 году исполнится 110 лет со дня его смерти, но до сих пор не утихают споры о творческом наследии писателя, в котором рассказ «Черный монах» - одно из самых сложных и неоднозначно трактуемых произведений. А.П.Чехов осмысляет историю парадоксальной болезни творческой личности настолько объемно, что это ставит произведение в разряд загадочных.

В литературе болезнь - понятие семантически многоплановое, часто вырастающее до масштаба символики. Помимо определения физического недуга, включается оппозиция дух-тело, представляющая болезнь не только как физиологическое состояние. В медицине это прежде всего диагноз, медицинский факт. Но для Чехова-писателя и Чехова-медика любая болезнь закономерно является одной из центральных категорий, и он осмысляет ее эклектично: как в художественном, так и в научном преломлении. Однако во многих интерпретациях рассказа «Черный монах», как правило, не учитывается интегральная составляющая творческого гения А.П.Чехова: медик и художник. Вероятно, потому образ черного монаха, являющегося Коврину, обретает в аналитических работах о произведении мистической оттенок и возвышается до масштабов символа, что, как мне кажется, уводит исследователей от понимания авторского замысла.

Во избежание подобных ошибок надо попытаться увидеть рассказ «Черный монах» А.П.Чехова глазами медиков и филологов. В связи с этим попробуем рассмотреть произведение в таком ракурсе. Может, именно такой подход поможет в полной мере понять уникальность манеры великого художника и блестящего врача, которые слились в лице одного человека?

Хорошо известно, что врачевание обладает почти мистической силой, не давая о себе забыть, причем неважно, продолжается ли медицинская практика. В творчестве таких творцов сливаются в единый образ видение черт организма и личности, анализируются причины и аномалии, проявляющиеся в тех или иных состояниях, вырастая порой в талантливый медицинский или психологический диагноз. Врач-писатель вкладывает присущее ему понимание физического и психологического статуса персонажа. [ 6 ]

Профессия медика дает богатейший материал для познания жизни, характеров и человеческих отношений. В древности любой врач сочинял трактаты, причём не только на медицинские темы. Изначально медицина считалась составной частью философии, и притом одной из важнейших. Труд мыслителя и врачевателя тесно переплетаются между собой, создавая единую ячейку, сферу деятельности, не присущую никому, кроме врача. Конечно же, не каждый мыслитель – врач по образованию, но каждый врач – мыслитель, прежде всего, поскольку, находясь постоянно в окружении людей, он черпает бесценный человеческий материал, неосознанно изучает характеры и их взаимодействия между собой. Врач соприкасается в своём поле деятельности с сотнями и тысячами индивидуальностей, каждая из которых несёт в себе хотя бы крупицу нового знания, которое по глобальной своей природе неисчерпаемо. Неудивительно, что порой, насыщаясь этим знанием, врачи стремятся поделиться им с остальными – и записывают поначалу свои наблюдения, затем приступают к более смелому и выразительному творчеству, создавая рассказы, повести, романы. Как сказал М.Жванецкий, «любая история болезни - это уже сюжет» [4 ]. А вот какое тонкое замечание сделал на эту тему писатель Сомерсет Моэм, имевший медицинское образование: "Медик знает о человеке все самое худшее и самое лучшее. Когда человек болен и испуган, он сбрасывает маску, которую привык носить здоровый. И врач видит людей такими, как они есть на самом деле - эгоистичными, жестокими, жадными, малодушными; но в то же время - храбрыми, самоотверженными, добрыми и благородными. И, преклоняясь перед их достоинствами, он прощает им недостатки" [ 1 ] (рассказ «Второе июля четвертого года»).

"Медицина - моя законная жена, литература – незаконная. Обе, конечно, мешают друг другу, но не настолько, чтобы исключить друг друга,"[ 1 ] - так Антон Павлович за несколько лет до женитьбы на Ольге Книппер определил свое гражданское состояние в письме бывшему однокласснику Иосифу Островскому, тоже врачу. Медицинское образование, врачебная практика позволили писателю вплотную прикоснуться к тайнам рождения и смерти, увидеть духовную и физическую изнанку человека в болезни, осмыслить психофизиологию личности. Может, поэтому в творчестве Чехова поражает филигранно тонкое переплетение медицинской точности и высокой художественности. Специфика чеховского художественного мира и текста объясняется уникальностью его биографической ситуации: Чехов предстает одновременно в нескольких ипостасях - врач, больной, писатель. Пребывание между этими полюсами и создает своеобразную чеховскую оптику: видение бытия через призму «доктора» и «больного», обоих, являющихся обладателями «тайного знания».

Наблюдения Чехова-писателя характеризуются пристальным клиническим взглядом и метафизикой мысли. Советский врач, академик АМН СССР И.А.Кассирский обратил внимание именно на это: «У Чехова научно достоверно изображены различные оттенки душевного состояния человека: хорошее настроение, состояние эйфории, волнение, чувство тревоги и страха…Научно точно Чехов изображает болезнь и смерть своих героев» [ 2 ].

Действительно, А.П. Чехов в своих произведениях дал научно оправданное отображение психических и телесных страданий человека. Писатель- врач сумел с исключительным мастерством нарисовать внутренний мир больного и вскрыть связь между мировоззрением больного и восприятием им своего болезненного состояния. «"Не сомневаюсь, - писал А.П.Чехов невропатологу Г.И.Россолимо, - занятия медицинскими науками имели серьезное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений, обогатили меня знаниями, истинную цену которых для меня как для писателя может понять только тот, кто сам врач; они имели также и направляющее влияние, и, вероятно, благодаря близости к медицине, мне удалось избегнуть многих ошибок. Знакомство с естественными науками, научным методом всегда держало меня настороже, и я старался, где было возможно, соображаться с научными данными, а где невозможно - предпочитал не писать вовсе» [ 3 ]. При этом писатель считал, что художник не может подменить ученого, как не может искусство заменить специальные отрасли научного знания.

Наибольший интерес у Чехова-врача и Чехова-художника вызывали пограничные и парадоксальные состояния человеческой психики, видимо, потому, что психика (от др.-греч. ψυχή — «дыхание», «душа») — понятие, объединяющее медицину, философию, психологию и искусство. Закономерно, что он считал знания по психиатрии неотъемлемой составляющей профессиональной компетентности литератора, о чем и упоминает в письме к Т.Л. Щепкиной-Куперник: «Изучайте медицину, дружок, если хотите быть настоящей писательницей. Особенно психиатрию. Мне это много помогло и предохранило от ошибок»[ 5].

Ученые-психиатры тоже отдавали должное литературе. Например, академик В.М.Бехтерев заявил, что психиатрия больше всего обязана не врачам, но писателям. Более категоричным относительно литературы был немецкий психиатр, основатель жанра патографии Пауль Юлиус Мёбиус (1853-1907), который утверждал: «Без медицинской оценки понять никого невозможно. Невыносимо видеть, как лингвисты и другие кабинетные ученые судят о людях и их поступках. У них нет ни малейшего представления о том, что для этого требуется нечто большее, чем простое морализирование и среднее знание человека» [ 9 ]. Творчество А.П.Чехова удачно разрешило спор о литературе и психиатрии.

И.И. Ясинский приводит слова А.П.Чехова о том, что писателя «крайне интересуют всякие уклоны так называемой души». Чехов позже признался: Ясинскому: «Если бы я не сделался писателем, вероятно, из меня вышел бы психиатр» [ 4 ]. Значимость психиатрии для литературного творчества и жизни в целом А.П. Чехов, видимо, осознал еще во время учебы в университете. И.В. Федоровым, в частности, была обнаружена зачетная история болезни больного неврастенией, 19-летнего Александра, написанная А.П. Чеховым в студенческие годы. Рецензируя эту историю болезни, один из основоположников отечественной неврологии проф. Г.И. Россолимо высоко оценил ее: «Антон Павлович подошел к своей задаче не как заурядный студент-медик... там, где пришлось охарактеризовать болезнь с ее сущностью, условиями развития и течения в то время или в дальнейшем, там чувствуется, что А.П. точно покатило по гладкой дороге, по рельсам, без усилий и без напряжения, ... в отличие от барахтающихся студентов – просто медиков, непривычных к живому изложению возникающих в сознании образов»[ 3 ]. Своему другу известному невропатологу

Г.И. Россолимо Антон Павлович Чехов говорил, что считал бы наиболее важным раскрыть студентам-медикам «субъективную патологию страдания» [ 3 ].

Рассказ «Черный монах» - дань писателя его увлечению психиатрией. На протяжении всей жизни А.П. Чехов следил за всем новым, что появлялось в медицинской науке, в том числе психиатрической. В перечне книг, хранящихся в библиотеке Дома-музея А.П.Чехова в Ялте, был обнаружен курс психиатрии

С.С. Корсакова 1893 года издания. Эта книга была куплена писателем в период работы над «Черным монахом». Крупнейшие отечественные психиатры С.С. Корсаков и Н.И. Озерецкий констатировали факт, что описание душевной болезни героя в данном художественном произведении воссоздано «по всем правилам психиатрической науки», о чем пишет Е.В.Меве в книге «Медицина в творчестве и жизни А.П.Чехова» [ 2]. Но с какой целью Чехов с такой скрупулезной точностью следует медицинскому факту в описании болезни главного героя и почему рассуждает о неординарной творческой личности, а не об обычном среднестатистическом человеке? Предположим, потому, что любой художник в процессе творчества осмысляет болевые точки собственного духа.

Психиатры-клиницисты, видимо, не без основания ставят Чехову диагноз «психастения». Думается, будет уместно, привести данные об этом заболевании, чтобы представить самого автора «медицинского рассказа» как пациента. Психастени́я (от др.-греч. ψυχή - душа и ἀσθένεια - бессилие, слабость) - психическое расстройство, классифицируемое как невроз. Для психастении характерны мнительность, впечатлительность, ранимость, застенчивость, чувство тревоги, неуверенность в себе, в будущем, которое представляется бесперспективным, несущим неудачи, неприятности. В литературоведении высказываются предположения, что «Черный монах» написан под влиянием нервного заболевания писателя. Свое отношение к таким предположениям Чехов выразил в письме к Суворину: «Во всяком разе, если автор изображает психически больного, то это не значит, что он сам болен. «Черный монах» я писал без всяких унылых мыслей, но холодным размышлением. Просто пришла охота изобразить манию величия. Монах же, несущийся через поле, приснился мне, и я, проснувшись утром, рассказал о нем Мише» [ 1 ].

Также заслуживает внимания отношение Чехова к проблеме творческой личности, тем более что главный герой рассказа «Черный монах» - талантливый магистр философии, который служит в чине профессора. Еще в конце 1888 г. между Сувориным и Чеховым произошел любопытный обмен мнений: Суворин высказал мысль о том, что талант ставит людей искусства в особые условия, что писатели - «избранники божии», высоко стоящие над обыкновенными смертными. Чехов выразил принципиальное несогласие с подобной точкой зрения: «Вы пишете, что писатели - избранный народ божий. Не стану спорить. Не знаю, страдал ли я когда-нибудь больше, чем страдают сапожники, математики, кондукторы; не знаю, кто вещает моими устами, Бог или кто-нибудь другой… Дело вот в чем. Вы и я любим обыкновенных людей; нас же любят за то, что видят в нас необыкновенных... Никто не хочет любить в нас обыкновенных людей… А это скверно» [ 7 ].Профессию писателя Чехов не ставил в исключительное привилегированное положение; он не скрывает своей иронии в отношении претенциозной фразы: «Устами поэтов вещает Бог». [ 7 ]

Рассказ «Черный монах» написан в 1893 г. в Мелихове. Именно в это время Чехов, увлеченный психиатрией, сближается с В.И. Яковенко (1857–1923), основателем лучшей в России конца XIX века психиатрической лечебницы. В этом же году в отечественной печати широко обсуждалась книга немецкого писателя Макса Нордау (1849–1923) «Вырождение», одна из глав которой была посвящена «Психофизиологии гения и таланта». Чехов размышляет над книгой итальянского психиатра Чезаре Ломброзо «Гений и помешательство», в которой анализируется проблема аномалий творческой личности, сходства гениальных людей с психически нездоровыми в физиологическом отношении.

«Чёрного монаха» сам автор назвал «рассказом медицинским, historia morbi». Главного героя произведения Андрея Коврина можно рассматривать как своеобразную модель творческой личности, испытывающей психические нарушения. Казалось бы, странные повороты в судьбе Коврина, невероятные сближения иллюзии и реальности, философская глубина содержания и художественное мастерство писателя, вторгающегося в область парадоксального и духовного знания, придают произведению полемическую окраску. Однако, прикасаясь к познанию категории «душа», Чехов ни на минуту не забывает, что он врач. И здесь сталкиваются религия, психиатрия и литература. Перед нами разворачивается история душевной болезни героя «Черного монаха», созданная великим художником. Мы наблюдаем, как психическая болезнь магистра Коврина становится результатом его неудовлетворенного стремления к величию. Доведенные болезнью до предела отрицательные стороны характера персонажа способствуют деструкции его личности и трагедии семьи.

Кстати, психиатр М. И. Рыбальский, поклонник творчесвта А.П.Чехова, в 1970 году клинически классифицировал у литературного персонажа Чехова приведённый галлюцинаторный синдром как симптом психического заболевания. [ 6 ] Любопытно было бы также ознакомиться и с современным научным взглядом на героев рассказа «Черный монах», который был проведен по моей просьбе кандидатом медицинских наук, врачом-психиатром клиники психиатрии Военно-Медицинской Академии им.С.М.Кирова Санкт- Петербурга Лыткиным Владимиром Михайловичем в 2010 году. Вот его заключение:

«С учетом различных клинико-диагностических подходов, имевших место в психиатрии в концке Х1Х века и в настоящее время, вероятностные диагностические суждения можно сформулировать следующим образом:

1). Все три основных литературных героя г.у. автора А.П.Чехова изначально представляются как личности дисгармоничные, инфантильно-одиозные из круга «вечных неудачников» при внешнем благополучии, то есть личности психопатические (естественно, разных клинических профилей).

2). На уровне симптоматологии речь идет о «рецидивирующем зрительном истинном галлюцинозе», на уровне синдромальном – в редком в практике сочетании аффективных расстройств и нарастающего личностного дефекта.

3). Принимая во внимание возраст главного героя (40 лет), 2-3 –летний период течения заболевания, летальный исход ( кровотечение ) на фоне редкого соматического обострения основной генез заболевания можно рассматривать как соматогенно- интоксикационный, то есть человек длительное время являлся носителем хронического болезенного соматического процесса ( туберкулез, печеночная недостаточность, новообразование с возможным метастазированием и т.д.), на финальном этапе соматогении вследствие интоксикации развились повторные психотические состояния. Естественно. клиническая трактовка описываемых А.П.Чеховым болезненных переживаний главного героя может существенно отличаться от того философского смысла, который в них вкладывал г.у. автор, не стремившийся, возможно, описать какую-либо реально существующую психиатрическую патологию и сам, кстати или нет, представлявший определенный интерес для психопатологов, что, впрочем, не умаляет его всемирной известности и славы» [заключение представлено в рукописном варианте с подписью автора].

Убедительно звучат голоса врачей-профессионалов, которые многократно подтверждают нашу мысль о том, что медицинский факт для Чехова не просто повод для отвлеченных рассуждений дилетанта о болезни. Обратимся к содержанию рассказа «Черный монах».

В рассказе Чехова – одна сюжетная линия, поэтому разбивать события на группы не нужно. История Коврина преподносится в хронологичесской последовательности, то есть диспозиция и композиция произведения фактически совпадают. Составляем схему диспозиции произведения.

ДИСПОЗИЦИЯ РАССКАЗА «ЧЕРНЫЙ МОНАХ».

(Диспозиция -хронологическое расположение событий)

История болезни Коврина

1.(0) Встреча с приятелем-доктором по поводу переутомления .

2. Письмо от Тани Песоцкой с приглашением погостить в Борисовке.

3. Трехнедельное уединение в родовом поместье Ковринка

4. Приезд к Песоцким в Борисовку.

5. Будни в Борисовке.

6. (А) Возникновение навязчивой идеи в виде легенды о черном монахе

7. Разговор с Таней о черном монахе.

8. (Б) Погружение в навязчивое состояние и первая галлюцинация

9. Разговор с Егором Семеновичем Песоцким о женитьбе на Тане.

10. (В) Попытка осмыслить навязчивое состояние и галлюцинацию.

11. Ссора Тани с отцом, Коврин играет роль миротворца.

12. (Г) Повторение галлюцинации, приятное возбуждение от навязчивого

состояния, осознание болезни (слуховые и зрительные галлюцинации, Коврин вступает в беседы с черным монахом, внушающим ему манию величия ).

13. (Д) Навязчивые состояния приходят систематически 1-2 в неделю,

постепенно становясь реальностью для Коврина.

14. Подготовка к свадьбе и свадьба.

15. Отъезд с женой в город.

16. (Е) Жена обнаруживает его болезнь.

17. (Ж) Начало лечения у врачей.

18. (З) Отъезд в деревню после лечения, рецидивы болезни, выражающиеся в агрессии, ненависти к Е.С. Песоцкому и Тане.

19. Ссора с Таней и ее отцом.

20. (И) Получение самостоятельной кафедры в чине профессора, но невозможность читать лекции студентам по болезни. ( Новый симптом болезни – горлом идет кровь).

21. Уход от Тани к Варваре Николаевне. Поездка в Крым ( Севастополь).

22. Чтение ночью во время бессонницы полученного от Тани письма, рассказывающего о смерти ее отца , Е.С. Песоцкого.

23. (К) Рецидив навязчивого состояния с галлюцинацией .

24. (Л) Смерть Коврина.

Диспозиция рассказа обращает внимание на тот факт, что Чехов-врач с предельной точностью описывает течение болезни героя, Чехов-художник дает глубокий анализ личности персонажа, акцентируя внимание читателя на духовном аспекте. Можно предположить, что писатель пытается вместе с читателем решить сложнейшую проблему взаимосвязи психических недугов с духовной сферой человеческой личности. Мания величия главного героя возникает не на пустом месте - ее «взрастил Е.С. Песоцкий», задавший Коврину модель отношения к жизни собственным примером ( «… я люблю дело, быть может, больше самого себя…» ). И Егор Семенович, и Таня считают Андрея Коврина необыкновенным человеком, гением; они убеждают в этом и себя, и других, и самого Коврина. «Вы ученый, необыкновенный человек»... или «Мы люди маленькие, а вы великий человек», - говорит Коврину Таня. «А ум? - говорит о Коврине Песоцкий. - Он всегда поражал нас своим умом. Да и то сказать, недаром он магистр!» Также Таня и Песоцкий инициируют идею о величии Коврина: "А погоди... каков он будет лет через десять. Рукой не достанешь". Но, в сущности, никто не знает, чем же "велик" магистр философии Андрей Коврин. Песоцкий даже не очень точно осведомлен о роде его занятий: "Ты ведь все больше насчет философии?" Никто не упоминает и о "великих" открытиях магистра или его трудах. Да и были ли они? Восторженные оды почитателей – строительный материал Вавилонской башни Коврина. Одержимость делом, идеей, впитанная в процесе общения с опекуном Песоцким , становится схемой, по которой живет Коврин ( « работать дни и ночи, 15 лет учиться…»), что в итоге приводит его к психическому срыву из-за переутомления. Песоцкий и Таня гордятся Ковриным, что прельщает героя. Его гордыня взращивает поврежденность души, что в итоге переходит в стадию психического недуга. Логика «навязчивого состояния» Коврина напрямую связана с родом его занятий – он философ, то есть творческая личность. Вероятнее всего, описывая параноидальное состояние главного героя, Чехов размышляет о зыбкости человеческого духовного здоровья и его подвластности духовным заблуждениям. Разговоры с черным монахом свидетельствуют о том, как изменяется ход мыслей героя, как благородные и честные порывы постепенно уступают место болезненным идеям мессианства. Осознание героем своей гениальности Чехов раскрывает как самое глубочайшее переживание человека, которое похоже на откровение свыше или прельщение человека бесом. Автор выделяет отчётливое повышение настроения и усиление творческой работоспособности после появления галлюцинаторного образа. И тут встает серьезнейшая проблема о том, какую роль психическое расстройство играет в творческой деятельности и как отличить гения от психопата. Мы являемся свидетелями творческих взлетов Коврина на момент развития болезни, но писатель осторожен в отвлеченных рассуждениях о гениальности и таланте. Неслучаен трагический финал Коврина и Песоцких, взлелеявших мысль о величии таланта героя.

Название рассказа призывает нас разгадать тайну черного монаха. Образ черного монаха нельзя классифицировать как символ: это не призрак, не видение в момент откровения, а обычная галлюцинация больного человека, то есть симптом начала разрушения творческой личности. Сам по себе образ черного монаха вполне сопоставим с черным человеком одноименного стихотворения С.А.Есенина. Это лейтмотив беды, неотвратимости возмездия за совершенные ошибки. Черный монах Коврина – медицинский факт, симптом болезни в ореоле сакральности, свидетельствующий о поврежденности духа героя.

Рассказ обретает мистический оттенок именно в трактовке образа черного монаха, но думается, что это и уводит от понимания авторского замысла. Расставив смысловые акценты иначе, приходим к мысли о том, что черный человек как галлюцинация обращает внимание именно на болезнь, где мистике не место. А любой недуг требует незамедлительного лечения. Неслучайно Чехов-врач детально дает клиническую картину течения болезни своего героя в причинно-следственной связи: анализирует причины ее возникновения, способы лечения: таким образом создает почву для решения проблемы Чеховым-художником. Общеизвестно, что любой врач предпочитает предупреждать возникновение болезни, то есть проводит ее профилактику. Может быть, в рассказе «Черный монах» точность медицинского факта дана с целью своего рода духовной профилактики, ведь Чехов признавался, что «благодаря близости к медицине, ему удалось избегнуть многих ошибок». Знакомство с естественными науками, научным методом «всегда держало его настороже».

Подведем итоги исследования. Узловой момент в творческой истории «Черного монаха» связан с его медицинской стороной, которая до такой степени неотделима от его философской и религиозной стороны, что было бы затруднительно ответить, какая из них в художественном плане была осмыслена А.П.Чеховым раньше.

Чехов дорожит фактами и неутомимо копит их: «Нужны факты. Вообще говоря, на Руси страшная бедность по части фактов и страшное богатство всякого рода рассуждений …» [7] Рассказ «Черный монах» наглядно подтверждает существо его творческого метода: везде, где только возможно, считаться с научными данными, а где нельзя - не писать вообще. Чехов утверждает: «Я врач и посему, чтобы не осрамиться, должен мотивировать в рассказах медицинские случаи» [ 7]. И даже в случае описания пограничного состояния психики человека, которое находится на самой грани между состоянием здоровья и состоянием болезни, Чехов как художник остается на высоте своего мастерства.

Попытки науки найти однозначное объяснение феномену гениальной психопатической личности всегда наталкиваются на главную проблему: психические заболевания имеют прямое отношение к душе, в отличие от иных болезней, связанных с физиологией, то есть плотью. Физиология души – парадокс, не правда ли? А вот здесь мы понимаем главное в творческом методе художника: Чехов-врач констатирует факт, Чехов-писатель его осмысляет, Чехов-человек в первую очередь думает о душе и ее профилактике от болезней. И разве не дело литературы – врачевание души человечества?!

В 1904 году будущий священник С.Н. Булгаков пишет странный для того времени некролог о неверно понятом или вовсе непонятом Антоне Павловиче Чехове, об "опасном, могучем и ответственном даре искусства", которое исследует "мысль человека о самом себе и о своей природе". Чем же отличен Чехов от других писателей в разгадывании непостижимой тайны человека? Позицией. "Загадка о человеке в чеховской постановке, – писал С.Н. Булгаков, – может получить или религиозное разрешение, или... никакое" [ 8 ].