Психотерапия и хорошие отношения между людьми

Глубокий анализ взаимоотношений между людьми, таких, напри­мер, как отношения дружбы или супружеские отношения, неизбежно приводит нас к выводу, что базовые потребности подлежат удовлетворе­нию только в процессе межличностного общения. Удовлетворение базо­вых потребностей всегда имеет психотерапевтическое значение, хотя бы потому, что человек, у которого удовлетворены базовые потребности, чув­ствует себя в безопасности, чувствует, что любим, что он что-то значит и заслуживает уважения.

Взявшись за анализ взаимоотношений между людьми, мы обяза­тельно столкнемся с необходимостью (равно как и с возможностью) про­вести границу между плохими и хорошими отношениями, будь то дру­жеские отношения, отношения между супругами или между родителем и ребенком. На мой взгляд, самым разумным основанием для такого разграничения будет степень базового удовлетворения, обеспечиваемого этими отношениями. Психологически хорошими можно считать такие межличностные отношения, которые вызывают у участников чувство принадлежности, убеждают человека, что он пребывает вне опасности, ук­репляют их самоуважение (а в конечном итоге дают возможность само­актуализации).

Источником безопасности, любви и уважения не могут быть деревья или горы, даже общение с собакой не может приблизить человека к подлин­ному удовлетворению базовых потребностей. Только люди могут удовлет­ворить нашу потребность в любви и уважении, только им мы в полной мере отдаем любовь и уважение. Базовое удовлетворение — вот главное, что дарят друг другу хорошие друзья, любовники, супруги, хорошие родители и дети, учителя и ученики, именно его ищет каждый из нас, вступая в те или иные неформальные отношения, и именно оно является необходимой пред­посылкой, условием sine qua поп для того, чтобы человек обрел здоровье, приблизился к идеалу хорошего человека. Что, если не это, является выс­шей (если не единственной) целью психотерапии?

¹ См.: Maslow A.H. Eupsychian management: A journal. Homewood, III.: Irwin-Dorsey, 1965.

Маслоу А [Психотерапия, основанная на теории базовых потребностей] 427

Такое определение психотерапии влечет за собой два крайне важ­ных последствия: 1) оно позволяет нам рассматривать психотерапию как уникальную разновидность межличностных отношений, так как некото­рые фундаментальные характеристики психотерапевтических отношений свойственны любым «хорошим» человеческим отношениям¹, и 2) если психотерапия представляет собой разновидность межличностных отноше­ний, которые, как любые другие отношения, могут быть как хорошими, так и плохими, то этому межличностному аспекту психотерапии следует уде­лить гораздо большее внимание, нежели уделяется сейчас².

Если мы примем за модель хороших межличностных отношений дружбу (будь то дружба между супругами, родителем и ребенком или двумя мужчинами) и тщательно исследуем ее, то обязательно обнаружим, что дружба несет с собой не только удовлетворение базовых потребнос­тей, но и становится источником многих видов удовлетворения. Такие характеристики хорошей дружбы, как искренность, честность, доверие, от­сутствие угрозы и необходимости защищаться, помимо очевидного гра-тификационного значения, имеют также и экспрессивную ценность <...>. В дружеских отношениях человек может позволить себе быть пассивным, расслабленным, глупым и ребячливым. Человек ощущает, что его любят и уважают не за общественный статус, не за социальную роль, которую он исполняет, а за его уникальные человеческие достоинства. Друзья не чувствуют необходимости скрывать друг от друга свои слабости и недо­статки, они могут позволить себе обнаружить друг перед другом свою не­состоятельность в тех или иных вопросах, зная, что это не вызовет насме­шек или презрения. В дружеских взаимоотношениях человек получает возможность пережить инсайт, даже во фрейдовском понимании этого слова, ведь задушевная беседа с близким другом может стать своеобраз­ным эквивалентом психоаналитической интерпретации.

Хорошие межличностные отношения ценны еще и тем, что несут в себе определенного рода образовательную функцию, на которую, к сожа­лению, до сих пор мы почти не обращали внимания. Человек испытыва­ет потребность не только в безопасности и любви, но и в знании. Он лю­бознателен от природы, ему хочется знать все больше и больше, он страж-

¹ Мы не всегда осознаем ценность дружбы, но это не умаляет ее значения, точно так
же межличностные аспекты психотерапевтических отношений могут не осознаваться
нами, однако присущий им целительный потенциал не станет от этого меньше. Ясно,
что осознание этого потенциала и стремление реализовать его повысит эффективность
психотерапии.

² Эти выводы становятся более понятными и приемлемыми, если обратиться к рас­
смотрению мягких случаев нездоровья, когда потребности человека в любви и уважении
могут быть удовлетворены непосредственно в процессе обычного межличностного обще­
ния, когда для их удовлетворения еще не требуется вмешательство профессионального
психотерапевта. Ввиду исключительной сложности вопроса я оставляю в стороне пробле­
му удовлетворения невротических потребностей, не рассматриваю последствия невроти­
ческого удовлетворения.

428 Тема 14. Развитие личности

дет сорвать покровы с неведомого, стремится открыть еще не открытые двери. Кроме любопытства, человеку свойственно глубоко философское стремление к упорядочению и осмыслению мира. Хорошие межличност­ные отношения, без сомнения, способствуют удовлетворению всех этих стремлений, и то же самое до известной степени можно сказать и об от­ношениях, связывающих психотерапевта с пациентом.

Наконец, следует отметить и тот очевидный (хотя почему-то почти никем не замеченный) факт, что любить столь же приятно, как и быть лю­бимым¹. Потребность в выражении любви подавляется в нашей культуре не меньше, а может быть и больше, чем сексуальные и агрессивные им­пульсы². Западная культура не предоставляет человеку практически ни­каких легальных норм для того, чтобы выразить симпатию, продемонст­рировать любовь. Можно назвать только три типа отношений, в которых экспрессивные проявления такого рода не встречают запретов: супружес­кие и любовные отношения, детско-родительские отношения и отношения между бабушками и внуками. Но даже в рамках этих отношений любовь нередко сопряжена с чувством вины, защитными реакциями, борьбой за власть, и ее открытое выражение вызывает смущение.

Рассуждая о психотерапии, мы зачастую упускаем из поля зрения тот факт, что психотерапевтические отношения допускают и даже поощря­ют открытое, вербальное выражение любви. Только здесь (а также в так называемых группах личностного роста) человек имеет возможность от­крыто выразить свою любовь к другому человеку, только здесь его способ­ность к любовной экспрессии освобождается от нездорового и наносного и реализуется в полную меру. Это наблюдение вынуждает нас заново оценить фрейдовские концепции переноса и контрпереноса, разработанные им в ходе изучения патологии и слишком узкие для того, чтобы с их помощью анализировать здоровые межличностные отношения. Очевидно, настала пора расширить рамки этих понятий с тем, чтобы они охватывали собой не только болезненные, иррациональные импульсы, но и здоровые, здравые побуждения человеческого организма.

2. Во взаимоотношениях между людьми отмечаются, по крайней мере, три разновидности, три стиля: доминантно-подчиненный (или субордина­ционный), демократичный и попустительский (отчужденный). Наблюдать их можно в самых разных областях жизнедеятельности человека³, в том числе и во взаимоотношениях терапевта и пациента.

¹ Недопонимание этого факта с особой отчетливостью можно наблюдать в трудах,
посвященных психологии детства. Пролистывая их, неоднократно наталкиваешься на
заявления вроде: «Ребенку необходимо чувствовать любовь», «Ребенок ведет себя хорошо,
чтобы сохранить любовь родителей». Но очевидно, что с тем же правом мы можем ска­
зать: «Ребенку необходимо любить» или: «Ребенок ведет себя хорошо, потому что любит
родителей».

² См.: Suttie I. The origins of love and hate. N. Y.: Julian Press, 1935.

³ См.: Maslow A.H. Power relationships and pattern of personal development //Kornhau-
ser A. (ed.). Problems of Power in American Democracy. Detroit: Wayne Univ. Press, 1957.

Мослоу А. [Психотерапия, основанная на теории базовых потребностей] 429

Порой терапевт занимает активную, наступательную позицию, стано­вится своего рода начальником для пациента, олицетворением силы, влас­ти, опыта, знания, решимости. Порой пациент видит в терапевте партнера по общему делу, а иногда терапевт становится для пациента своего рода холодным, бесстрастным зеркалом, в котором тот видит свое истинное об-личие. Именно этот, последний стиль отношений рекомендовал терапевту Фрейд, однако на практике терапевты отдают предпочтение первым двум; при этом в любом нормальном, здоровом, человеческом чувстве терапевта по отношению к пациенту мы склонны видеть контрперенос, т.е. нечто не­здоровое, иррациональное.

Таким образом, если мы согласимся с мыслью, что психотерапевти­ческий эффект невозможен вне межличностных отношений между паци­ентом и терапевтом, что эти отношения так же естественны и необходимы для пациента как вода для рыбы, то мы должны прийти к выводу, что раз­личные стили психотерапевтических отношений важны не только сами по себе, не per se, но и в том отношении, насколько они удовлетворяют за­просам конкретного пациента. Было бы неверно отдавать предпочтение одному стилю и отвергать остальные. Хороший терапевт должен иметь в своем арсенале все перечисленные выше способы общения с пациентом, а может быть и иные, пока не известные нам.

Как явствует из приведенных выше примеров, для большинства па­циентов наиболее благоприятным является демократичный стиль обще­ния, предполагающий теплые, дружеские, партнерские взаимоотношения с терапевтом. Однако есть немало пациентов, например, с тяжелыми, хрони­ческими формами неврозов, которым демократичный стиль общения с те­рапевтом не принесет пользы и, мало того, даже противопоказан.

Пациент с авторитарным складом характера, склонный видеть в добром отношении проявление слабости, почувствовав благожелательное, участливое отношение к себе терапевта, станет презирать его, смотреть на него свысока. С такими людьми терапевт всегда должен быть начеку, он должен сразу же строго обозначить границы дозволенного для пациента и не позволять ему нарушать их — в конце концов это пойдет пациенту на пользу. Есть немало ученых, которые особо подчеркивают необходи­мость подобного рода жесткости во взаимоотношениях между пациентом и психотерапевтом.

Некоторые пациенты склонны видеть в любви лишь способ обма­нуть, подчинить другого человека своей воле. Такие люди чувствуют себя спокойно только тогда, когда терапевт занимает отстраненную позицию. Человек с глубинным чувством вины, напротив, требует наказания. Оп­ределенная степень авторитарности, жесткости необходима также при об­щении с пациентами, склонными к саморазрушительному, суицидально­му поведению.

Однако в любом случае терапевт должен отдавать себе отчет в том, какой тип взаимоотношений складывается у него с конкретным

430 Тема 14. Развитие личности

пациентом. Несмотря на то, что психотерапевт вправе уступить склон­ностям характера, вправе предпочитать какой-то один стиль взаимоот­ношений с пациентом, все-таки он должен уметь контролировать себя и отказываться от своих предпочтений, когда это необходимо для здо­ровья пациента.

Если отношения между терапевтом и пациентом неудовлетвори­тельны — неважно, оцениваем мы их с точки зрения общих критериев или с точки зрения пользы для конкретного пациента, — то вряд ли можно ожидать реализации всех возможностей психотерапевтического воздействия, поскольку, выстроенные на неверном основании, такие от­ношения, как правило, либо не приводят к успеху, либо вовсе обрывают­ся после первой же встречи. В тех случаях, когда пациент, несмотря ни на что, все-таки остается с терапевтом, которого он ненавидит, презирает или боится, большая часть его времени и усилий уходит на то, чтобы до­садить терапевту, продемонстрировать терапевту свое пренебрежение или защититься от него.

Подводя черту под всем вышеизложенным, можно сказать, что хоро­шие межличностные отношения, хотя и не могут быть самоцелью, а служат лишь средством достижения отдаленных целей, являются необходимой или чрезвычайно желательной предпосылкой эффективного психотера­певтического воздействия, так как в большинстве случаев обеспечивают пациенту удовлетворение базовых психологических потребностей.

Этот вывод влечет за собой ряд любопытных следствий. Если суть психотерапии состоит в том, чтобы сформировать у нездорового инди­видуума качества, которые он так и не смог приобрести в результате взаимоотношений с людьми, следовательно, психологически нездорового индивидуума можно определить как человека, не знающего, что такое хо­рошие отношения между людьми. Такое определение полностью согла­суется с предыдущим определением, которое мы дали психологическо­му нездоровью. Психологическое нездоровье мы трактовали как неспо­собность удовлетворить насущные потребности в любви, уважении и т.п. Ясно, что такое удовлетворение возможно только во взаимодействии с другими людьми. Несмотря на почти полную идентичность этих двух определений, они различаются акцентами и открывают перед нами раз­ные направления для анализа, обращают наше внимание на разные ас­пекты психотерапии.

Новое определение психологического нездоровья позволяет нам по-новому взглянуть на отношения между психотерапевтом и пациентом. Мы привыкли видеть в психотерапии своего рода крайнее средство, последний шанс, нечто подобное хирургическому вмешательству, например. К психо­терапевту обращаются, главным образом, глубоко нездоровые люди, и пото­му в сознании большинства населения, как впрочем, и в сознании самих терапевтов, психотерапия приобрела оттенок роковой неизбежности, ужас­ной, трагической необходимости.

Маслоу А. [Психотерапия, основанная на теории базовых потребностей] 431

Ясно, что в этом отношении к психотерапии нет ничего похожего на то доброе чувство, с каким люди вступают в супружеские, дружеские или партнерские отношения. Это прискорбно, потому что на самом деле психотерапию можно сравнить, пусть пока только теоретически, не толь­ко с хирургическим вмешательством, но и с дружеской поддержкой, и потому психотерапию следовало бы рассматривать как пример хороше­го, здорового, и, до известной степени, а в определенных аспектах даже идеального типа взаимоотношений между людьми. Теоретически это именно тот тип человеческих отношений, к которому можно и нужно стремиться. Вот вывод, неизбежно вытекающий из всего, что мы сказали выше. Однако разница между идеальным и реальным отношением к психотерапии огромна, и ее невозможно объяснить одной лишь невроти­ческой потребностью в болезни. Корни ее лежат в непонимании самих основ взаимоотношений между психотерапевтом и пациентом, причем это непонимание характерно не только для пациентов, но и для очень многих терапевтов. Я не раз убеждался в том, что потенциального паци­ента можно подвигнуть на психотерапию, только разъяснив ему ее ис­тинные цели и задачи.

Взгляд на психотерапию как на разновидность межличностных от­ношений дает нам возможность выявить такой ее существеннейший ас­пект, как формирование навыков установления хороших отношений с людьми. Хронический невротик не способен вступить в нормальные вза­имоотношения с людьми; терапевт должен научить его этому, доказать ему их пользу и плодотворность. После этого терапевт будет вправе на­деяться, что пациент перенесет навыки общения, приобретенные в ходе психотерапии, в реальную жизнь, что он будет способен установить по-на­стоящему глубокие, дружеские отношения с окружающими его людьми и черпать базовое удовлетворение из общения с супругом, детьми, друзь­ями, коллегами. Здесь мы можем сформулировать еще одно определение психотерапии. Психотерапию можно рассматривать как процесс восста­новления способности пациента самостоятельно устанавливать хорошие взаимоотношения с людьми, к чему устремлены абсолютно все люди и в чем более-менее здоровые люди черпают удовлетворение своих базовых психологических потребностей.

Все эти рассуждения постепенно приводят нас к мысли, что в идеа­ле пациенты и терапевты должны выбирать друг друга и что в основе этого выбора должны лежать не только социально-экономические сооб­ражения, такие, как репутация, размер гонорара, технические знания и навыки терапевта, но и нормальная человеческая симпатия. Совершенно очевидно, что если терапевт и пациент симпатизируют друг другу, то это позволит в более сжатые сроки добиться лучшего психотерапевтическо­го эффекта, откроет возможность для установления идеальных взаимоот­ношений между психотерапевтом и пациентом. В конце концов, общение

432 Тема 14. Развитие личности

двух симпатизирующих друг другу людей окажется гораздо более пло­дотворным как с точки зрения преодоления недуга, так и с точки зре­ния обретения терапевтом нового лечебного опыта. Исходя из вышеиз­ложенного, можно предположить, что одинаковый уровень образования, сходство религиозных, политических и ценностных установок терапевта и пациента благоприятствуют успеху психотерапии.

Пожалуй, у нас не остается причин сомневаться в том, что личность терапевта, структура его характера является если не решающим, то одним из главных факторов психотерапии. Терапевт должен уметь установить идеальные, или психотерапевтические отношения со своим пациентом, причем с любым пациентом. Он должен быть добрым и сочувственным, он должен обладать достаточной уверенностью в себе, чтобы с уважени­ем относиться к своему пациенту; он должен быть глубоко демократич­ным человеком, демократичным в психологическом смысле этого слова, что предполагает уважение к индивидуальности и особости другого че­ловека.

Словом, психотерапевт должен быть безопасен в эмоциональном пла­не, а, кроме того, должен иметь здоровую самооценку. Желательно также, чтобы терапевт не был обременен собственными проблемами: хорошо было бы, если бы он был материально обеспеченным человеком, если бы у него была хорошая семья и хорошие друзья, если бы он любил жизнь и умел наслаждаться ею.

В завершение всего сказанного хочется вновь обратиться к вопросу, от которого преждевременно отказался психоанализ, к вопросу о возмож­ности неформальных, дружеских отношений между терапевтом и пациен­том, причем как после завершения хода лечения, так и в ходе оного.