В детерминации потребности в детях

В современной литературе, посвященной проблемам рож­даемости, уже достаточно утверждалось мнение относительно социальной природы потребности в детях. Наука стала критически относиться ко всякого рода бездо­казательным положениям осуществовании биологических «инстинктов продолжения рода», «инстинкта материнства», «инстинкта родительства», постулирующим естественную потребность иметь детей. Часто за этими понятиями не скры­вается никакого иного значения, кроме половой потребнос­ти. Однако, как справедливо отмечает В. А. Борисов, для такого отождествления двух различных потребностей (а точ­нее, групп потребностей) нет оснований. Потребность в де­тях и половая потребность - это два самостоятельных, по­рой противоречивых вида потребностей, обусловленных раз­личными мотивами, ценностями, отношениями. Разделение половой потребности и потребности в детях - это результат развития человеческого общества. По мере становления самосознания, выделения себя из окружающей среды, диф­ференциации своего отношения к миру, овладения техникой контрацепции потребность в детях все в большей степени отграничивалась от половой потребности, постепенно пре­вращаясь в надбиологическую потребность.

Никаких биологических законов, заставляющих иметь де­тей, и тем более, как справедливо подчеркивает В. А. Бори­сов, нескольких детей, не существует. Эти законы следует искать в сфере социального.

Число детей в семье, прежде всего, зависит от потреб­ности в них. Такая постановка вопроса давно сделана де­мографами и социологами, изучающими воспроизводство населения. Социально-психологическое понятие «потреб­ность» стало предметом обсуждения в контексте проблем рождаемости. Потребность в детях здесь рассматривается как одна из потребностей личности, как устойчивое ее со­стояние, необходимое условие существования. Так, А. И. Антонов считает, что «потребность в детях является соци­ально-психологическим свойством индивида, проявляющим­ся в том, что без наличия детей и подобающего числа их индивид испытывает затруднения как личность». Это, пожа­луй, первое определение потребности в детях, данное в оте­чественной литературе, и оно широко цитируется. На наш взгляд, оно нуждается в ряде уточнений.

Определение понятий в социологических и социально-психологических исследованиях (а потребность в детях, прежде всего, интересует социологов и психологов) - вопрос не абстрактный и не дань научному спору. От того, как опре­делено понятие, зависят подходы и способы его эмпири­ческого описания, его качественное и количественное вы­ражение, содержание и форма инструмента, предназна­ченного для этих целей.

Представляется, что в определении понятия «потребность в детях» непременно должен быть акцент на том, что эта по­требность относится к явлениям социально-психологическо­го порядка. Тем самым снимается вопрос о всякого рода био­логических спонтанных проявлениях такой потребности. Од­нако не совсем правильно, по нашему мнению, рассматри­вать потребность в детях как свойство индивида, что имеет место в определении А. И. Антонова. Во-первых, свойства бывают врожденные и приобретенные. За «свойствами инди­вида» иной читатель может увидеть постулат о биологичес­кой обусловленности потребности в детях. Во-вторых, поня­тие «потребность» вообще нельзя истолковать как «свойство».

В советской психологии потребность понимается «как побуждение и как цель». В. С. Мерлин считает, что потреб­ность - «переживаемая и осознаваемая человеком нужда в чем-либо» В. Н. Колбановский потребностью называет реакцию организма, личности, общества на информацию об ис­пытываемой конкретной нужде, ведущей к мобилизации их активности для устранения возникшего дефицита. Л. И. Божович понимает потребность как отраженную в форме пере­живания (а не обязательно осознания) нужду индивида в том, что необходимо для поддержания его организма и раз­вития его личности. Д. Н. Узнадзе под потребностями пони­мает все то, что необходимо для нормальной жизнедеятель­ности человека, но чем он в данное время не обладает. Т. Г. Дилигенский считает, что потребность есть следствие отноше­ний между социальной и индивидуальной сторонами че­ловеческой деятельности, отражение этих отношений в пси­хике человека.

Потребность некоторыми зарубежными авторами рассмат­ривается как проявление активности субъекта в отношении людей, предметов и обстоятельств. В принципе такое пони­мание потребности верно: индивид, испытывая потребность, как правило, активно действует. Однако здесь ускользает спе­цифика потребностей, их движущая сила, подразумевающа­яся в понятии «нужда». Поэтому не случайно некоторые ав­торы отражают в своих определениях потребности и то, что это есть нужда, а также и то, что это активная сила в челове­ке. Так, Д. А. Кикнадзе пишет, что «потребность в самом об­щем смысле слова - это нужда, надобность субъекта в чем-либо, для удовлетворения которой необходимы та или иная форма активности, тот или иной предмет». Избегая некото­рой тавтологии, имеющейся в понятиях «нужда» и «актив­ность», Е. Г. Куделин определяет потребность «в качестве осознанного отношения человека к самому себе как к взаи­модействующему с окружающим природным и социальным миром, производящему и воспроизводящему себя индивиду». Здесь акцент делается на самооценке состояния индивида, испытывающего потребность. Очевидно, одним из таких об­щих состояний будут переживания, связанные с объектом, в котором есть нужда.

Во избежание неправильных ассоциаций с биологически обусловленными (или низшими) потребностями, по нашему мнению, лучше сказать, что потребность в детях есть не свой­ство индивида, о чем идет речь в определении А. И. Антонова, а устойчивое социально-психологическое образование личности.

Далее следует отметить условность выражения «по­требность индивида в детях». В таком контексте потребность в детях может восприниматься как присущая человеку, мо­тивированная его внутренними побуждениями. С этим сле­дует согласиться лишь отчасти.

Разумеется, потребность в детях включает в себя нечто сугубо индивидуальное - степень любви к детям, ощуще­ние их необходимости в личной жизни, стремление проявить к ним внимание и заботу. Потребность в детях, как и любая потребность, в какой-то мере детерминирована природными силами, жизненными силами человека - задатками индиви­да, врожденными свойствами и способностями к различно­го рода активности, превращающимися в устойчивые моти­вы его деятельности, в том числе и репродуктивной дея­тельности.

Но индивидуальное в проявлении потребности в детях формируется под влиянием микросреды, ближайшего окру­жения, в котором воспитывался и действует человек, а также под воздействием усвоенных им образцов поведения и подго­товленности к семейным ролям.

Потребность в детях в этом смысле - индивидуальное сочетание различных установок по отношению к детям вооб­ще, обусловленных историей развития личности. Здесь поня­тие «потребность» совпадает с понятием «чадолюбие», ко­торое в свое время появилось на страницах научной печати. И речь идет здесь скорее об отношении к своему потом­ству, детям вообще, а не о конкретной численности детей в семье. Мера чадолюбия определяется весьма обобщенно: человек любит или не любит детей, хочет или не хочет иметь детей, хочет, чтобы их было как можно меньше или много. Есть люди, которые себя чувствуют хорошо и интенсивно работают, когда их окружают 5-7 детей. Есть и такие супру­ги, которые сразу перекладывают заботу о детях на бабу­шек или на детские сады. В этом отношении мы, очевидно, сталкиваемся с нормальной человеческой вариабельностью. Чадолюбие - результат усвоения человеком положительно­го отношения к детям, условно-рефлекторная реакция, привитая индивиду путем социальной тренировки. Бережное отношение к детям - элементарная норма, вошедшая в выс­ший принцип коммунистической морали - взаимное уваже­ние в семье, забота о воспитании детей.

Но чадолюбие лишь одна сторона потребности индивида в детях. Другая - это потребность в детях семьи того или иного социально-исторического образца, воплощенная и своеобразно выражаемая в установках и поведении роди­телей. В свою очередь потребность семьи в детях не явля­ется, по нашему мнению, некоторой средней из индивиду­альных потребностей членов семьи, как это утверждает В. А. Борисов. Семья - социальный институт, и ее жизнедея­тельность, функции, потребности регламентированы явле­ниями иного социального порядка, чем действия отдельно взятой личности.

Современный тип воспроизводства населения, обус­ловленный объективными и социально-экономическими яв­лениями, характерен для семьи, а не для отдельной личнос­ти. Потребность в определенном качестве и количестве де­тей - это потребность прежде всего семьи конкретной фор­мации. Родители являются лишь исполнителями роли, отве­денной им всесильным режиссером - процессом обществен­ного развития. И если проблему рассматривать на таком уров­не абстракции, то индивидуальная потребность в детях, о ко­торой говорит в своем определении А. И. Антонов, окажется также общественно заданной потребностью семьи, являющей­ся субъектом и объектом общественных отношений. В про­тивном случае закономерности общественного порядка, вли­яющие на семью, подменяются волей и желаниями отдель­ных индивидов, либо вновь надо признать врожденность по­требности в детях.

Нередко считают, что супруги принимают решение относи­тельно числа детей в семье независимо от общества. Это обманчивое мнение. Варьирование желаемого числа детей в большинстве семей по отношению к средней величине, ха­рактерной для той или иной социальной группы, как правило, невелико, что и доказывает незначительную роль собственно индивидуальных настроений (чадолюбия) в принятии реше­ний. Современное состояние соотношения общественных и личных интересов в репродуктивном поведении семьи круп­ного промышленного города характеризуется, как отмеча­лось, некоторой гармонией. Именно поэтому отцу и матери кажется, что они сами, без какого бы то ни было побуждения извне, решают вопрос о том, сколько детей иметь в семье. При всей объективной обусловленности выбора решения супруги часто уверены, что они это решают субъективно. Дело именно во временном совпадении целей общества и семьи, что также объективно обусловлено, но еще в мень­шей степени осознается личностью, не представлено в со­знании в виде некоего рационального содержания ценностью, правилом, нормой и т. д.

При этом люди пытаются найти объяснение своему реп­родуктивному поведению-нежеланию иметь более одного-двоих детей. Ситуацию многие объясняют, исходя из субъек­тивных умозаключений, не обращая внимания на существо дела - состояние потребностей общества, которые часто не осознаются, и состояние своих потребностей в детях.

Основоположники марксизма отмечали, что «люди при­выкли объяснять свои действия из своего мышления, вмес­то того чтобы объяснить их из своих потребностей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются)...». «...Все, что побуждает человека к деятельности, должно проходить через его голову: даже за еду и питье человек принимается вследствие того, что в его голове отражаются ощущения голода и жажды, а перестает есть и пить вслед­ствие того, что в его голове отражается ощущение сытос­ти». Тем более сказанное справедливо по отношению к ре­шению о числе детей в семье, которое также зависит от по­требностей человека, отражающих объективные условия жизни. Но это не значит, что все эти потребности представ­лены в поле сознания и самосознания личности в виде точ­ной формулировки, личных смыслов и оценок. Человек мо­жет не сообщить нам о тех или иных потребностях, воз­действующих социальных нормах, но последние могут так перестроить систему личностных смыслов и значений, что человек будет определенным образом оценивать и понимать те или иные факты, события и т. д. Эти личные смыслы и значения прежде всего интересуют социального психолога, изучающего репродуктивное поведение.

Такое объяснение взаимосвязи общественных явлений с внутриличностными и внутрисемейными отвечает извест­ному диалектическому принципу психики - от внешнего к внутреннему. Разумеется, это положение нельзя трактовать категорически. Из принципа детерминированности психики человека не следует утверждение о наличии прямой функ­циональной связи между общественными отношениями и таким сложным социально-психологическим явлением, как рождаемость. «Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы исследуем, чем больше она приближа­ется к чисто абстрактно-идеологической, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, тем более зигзагообразной являете ее кривая», - писал Ф. Энгельс.

С другой стороны, имеющиеся отклонения в размерах семьи от сложившегося в обществе стандарта детности да­леко не всегда свидетельствуют о наличии или отсутствии чадолюбия. В ряде случаев рождение большего или мень­шего числа детей есть выражение способности личности про­тивопоставить себя этому нормативу или готовности преодо­леть те трудности, которые возникают перед семьей, как только она принимает решение, отличное от сложившегося стандарта. Сказанное справедливо для любого случая от­ступления от принятого стандарта - когда супруги совсем не имеют детей или имеют их меньше или больше. При всех отклонениях от стандарта они противопоставляют себя обществу.

Бывает также, что в случае отказа от детей или ограниче­ния размеров семьи индивид демонстрирует не свою ограни­ченную потребность в детях, а свое стремление удовлетво­рить какие-то иные социально-психологические потребности, стимулированные опять-таки обществом. Поэтому иногда уместно говорить не об отсутствии или наличии потребности в детях, а о силе «конкурирующих» потребностей. Таким об­разом, малое число детей в семье (или их отсутствие) есть не только мера потребности в них, но и мера «конкурирующих» потребностей. Регулирование потребностей посредством со­знательного ограничения размеров семьи - один из возмож­ных для личности способов удовлетворения прочих потреб­ностей (духовных и материальных) и поддержания их на определенном уровне. Увеличение числа детей в семье те­перь часто рассматривается как фактор, снижающий ее эко­номические возможности.

Важно подчеркнуть, что потребность в детях не ис­черпывается фактом их рождения. Она сопряжена с про­цессом воспитания личности, отдачей сил? свободного вре­мени родителей, передачей общественно ценных образцов поведения подрастающему поколению и т. д. Ребенок тре­бует творческой самоотдачи родителей. Сбылось предска­зание А. В. Луначарского, который, прогнозируя развитие половой морали а стране социализма, писал: «В силу эко­номических условий и в силу правильного воспитания, са­моанализа и самодисциплины человек поймет, что отцом и матерью зря быть нельзя, что это есть один из тончайших видов творчества. Человек поймет, что надо оздоровить че­ловечество».

Рождение ребенка - акт принятия родителями опре­деленной ответственности за его судьбу перед своей совестью и перед обществом. Чем больше детей в семье, тем больше должна быть мера личной ответственности родителей. (Здесь имеется в виду социально приемлемая семья, для которой рождение ребенка - значительный и ответственный шаг в жизни, а не семья, где родители не обременяют себя поло­женным уходом и воспитанием детей и питому не ограничива­ют рождаемость.) Не всякая современная супружеская пара берет на себя эту ответственность. Отсюда вывод: имеющее­ся или желаемое число детей в семье - не только мера потребности в детях, но и мера принимаемой на себя буду­щей ответственности. «Детерминация будущим» - это специфически человеческий аспект мотивации поведения, один из факторов демографического поведения.

Таким образом, потребность в детях как социально-психологическое явление включает в себя элементы об­щественного и индивидуального плана. С одной стороны, это установки родителей, соответствующие сложившемуся социально-историческому типу семьи (например, многодет­ной или малодетной). Такие установки определяют отноше­ние к ценности и численности детей в семье, а также к их вос­питанию. С другой стороны, это та или иная степень чадолюбия, свойственная индивиду как носителю (субъекту) ус­военных общественных норм, установок по отношению к де­тям вообще. Соответственно потребность в детях обуслов­лена двумя побудительными силами: установками по отно­шению к ценности детей, процессу их воспитания и числен­ности в семье - объективный мотив и чадолюбием - субъек­тивный мотив. Оба мотива создают «энергетический» источ­ник потребности в детях.

Двойственный характер потребности в детях - наличие в ней элементов общественного и индивидуального плана обусловливает психологическую сложность проявления этой потребности в поведении индивида. Чадолюбие, с одной сто­роны, и стремление «вписаться» в общественный количе­ственно-качественный стандарт семьи - с другой,- явления диалектически связанные. Между ними обнаруживается раз­личная степень согласованности или несогласованности. Так, ярко выраженное чадолюбие одного брачного партнера или обоих супругов может столкнуться со стандартом малодет­ной семьи, распространившимся в современном обществе.

В потребностях в детях может иметь место борьба моти­вов. Например, когда супруги хотели бы иметь много детей, но не сразу решаются на это, боясь оказаться «белой воро­ной» среди тех, кто имеет одно-двухдетную семью. Соци­альный опыт побуждает индивида оптимизировать свои по­требности. Мотивы способны подавлять друг друга. Скажем, чадолюбивая женщина ограничивает число детей в семье, столкнувшись с жилищно-бытовыми условиями, в большей степени приспособленными для малодетной семьи.

Один из мотивов - субъективный или объективный - мо­жет стать ведущим. По всей вероятности, второй тип мотива доминирует в настоящее время в принятии решений о чис­ленности семьи. Зато чадолюбие играет особую роль в реа­лизации потребности в детях как таковой. Дело в том, что вся­кая потребность имеет свой предмет (так, мы имеем потреб­ность в еде, в общении и т. д.). Предмет, объект, как матери­альный, так и духовный, становятся побудителями мотива поведения. То же самое можно сказать о потребностях в де­тях, но специфика последнего вида потребности в том, что она должна возникнуть до появления своего предмета, при мысли о нем. Обычно появление объекта, предмета, от­вечающего потребности, придает поведению определенную направленность. Чадолюбие, таким образом, является ос­новной побудительной силой в реализации потребности в детях.

Чадолюбие, очевидно, способно проявляться у людей в молодом возрасте и длиться до глубокой старости. Нередко дедушки и бабушки, по их признанию, внуков любят боль­ше, чем своих детей. Однако о чадолюбии правомерно го­ворить по отношению к детям и подросткам, а по отноше­нию к юношескому возрасту и взрослым детям это понятие вряд ли применимо. Ведь на каком-то трудноуловимом эта­пе своего созревания юноша (или девушка) воспринимает­ся окружающими уже не как ребенок, а как взрослый чело­век, по отношению к которому начинают применяться «взрос­лые» эталоны оценки поступков и мыслей. На смену опекательству, восхищению, снисходительности со стороны взрос­лых приходят «дистанционный» контроль, критичность, до­верие к самостоятельности, взыскательность к поступкам. Чадолюбие перерастает в качественно новое, более рациональное чувство к сыну или дочери, лишенное былой сентиментальности, родительского очарования детьми.

Наконец, определяя потребность в детях, необходимо выяснить, какого рода затруднения испытывает индивид, не имея возможности удовлетворить свою потребность в детях. В определении понятия «потребность в детях» А. И. Антонов этот вопрос, по нашему мнению, не раскрывает.

Бесспорно, удовлетворение потребности в детях связано с некоторыми затруднениями для личности. Неудовлетворен­ная потребность всегда вызывает ощущение дискомфорта, неуравновешенность внутреннего состояния личности, иног­да переживание своей неполноценности и т. д. Такой отте­нок носят определения, которые дают различные авторы по­требностям вообще, рассматривая их как необходимое ус­ловие существования личности. Но какого рода затрудне­ния переживает человек, если не имеет детей или имеет их меньше, чем хотел бы? Или, напротив, что обретает лич­ность, удовлетворяя свою потребность в детях? Без такого уточнения определение потребности в детях становится

неспецифичным, иначе сказать, место детей могут занять в нем другие объекты - ценности.

Какие же чувства, осознанные или неосознанные мотивы, ценности, настроения, стороны жизнедеятельности семьи и личности сопряжены с понятием «потребность в детях»? Та или иная потребность в детях, как и потребность в любом объекте, обусловлена тем, что именно этот объект способен удовлетворить конкретную нужду индивида. Иначе сказать, дети становятся потребностью, потому что обладают функ­циональным значением в жизнедеятельности семьи и лично­сти. Любая потребность, как правило, многозначна, с нею свя­зан ряд производных потребностей разного плана, функционального содержания.

Мы ограничимся описанием тех потребностей в детях и сопряженных с ними функций детей, которые обусловлены преимущественно социально-психологической мотивацией поведения семьи и личности. Основанием для такого ограни­чения функций является известный факт, что современная семья испытывает прежде всего социально-психологическую, моральную потребность в детях. Дети не рассматриваются как дополнительная рабочая сила в семье, защитники и на­следники хозяйства, кормильцы и опора родителей в старо­сти. Канули в прошлое те времена, когда количество едоков в семье определяло размеры земельного надела, живучесть семейного рода. В социалистических странах законода­тельство запретило использование детского труда на про­изводстве, следовательно, дети уже не расцениваются как рабочая сила. Данное положение стало столь привычным, что сейчас, когда поднят вопрос о педагогической и эконо­мической целесообразности участия подростков в обще­ственном труде, мы очень медленно отказываемся от сте­реотипов мышления. Подросток может вносить посильный вклад в производство, но для этого нам надо изменить свои взгляды, предоставив подросткам возможность приносить пользу обществу и семье. При этом, разумеется, никто не станет увеличивать рождаемость в расчете на то, чтобы получить дополнительные рабочие руки, прибавку к семей­ному бюджету. Традиционная экономическая функция де­тей в нашем обществе исчерпана окончательно.

Основной смысл социально-психологически мотивиро­ванных потребностей в детях, по нашему мнению, за­ключается в том, что они помогают индивиду и его семье достичь интеграции. Либо интеграции с внешней средой, что проявляется в стремлении личности ориентироваться в своей жизнедеятельности, в том числе в принятии решений о числе детей, на общественную культуру в целом и рефе­рентные группы (т. е. на значимые для нее социально-про­фессиональные и половозрастные группы). Либо внутрисе­мейной интеграции, когда дети выступают в качестве инст­румента регулирования психологического климата в семье, когда отношение к детям является индикатором общности сознания и чувств супругов. Либо внутриличностной интег­рации, когда дети помогают индивиду проявить свои потен­циалы, достичь психологического комфорта, разрешить внутренние противоречия, снять напряжение, найти поддер­жку и т. д.

Важнейшая потребность в детях имеет отношение к про­должению рода, а если сказать точнее, в социально-психоло­гическом аспекте, к самореализации себя как личности -стремлению человека воплотить себя в потомстве, передать детям свои лучшие качества, оставить после себя жизнь. Это социально-психологическая, приобретенная в ходе социали­зации индивида потребность, обусловленная пониманием смысла жизни, миссии каждого человека в процессе жизне­деятельности общества.

Потребность иметь ребенка - это также осознанная или неосознанная, но привитая индивиду всем укладом жизни об­щества необходимость иметь самого близкого и дорогого че­ловека, плоть от плоти своей, человека, которому даришь жизнь, во имя которого переносишь лишения и страдания. Рождение и воспитание ребенка - общедоступный и самый надежный способ «материализации» созидательного перио­да жизни мужчины и женщины, поскольку процесс воспита­ния вбирает в себя все основные потенциалы личности: твор­ческий, педагогический, научный, конструктивный, коммуни­кативный и др. Дети - это самый трудный, а потому и наибо­лее дорогой плод нашего созидания. Дети становятся слиш­ком дороги, особенно в условиях городской жизни. «Дороги, - подмечает В. А. Белова, - не столько материально, сколь­ко психологически, эмоционально. Ребенок становится пред­метом роскоши не потому, что его трудно содержать мате­риально, - на него затрачивается огромное количество вре­мени и душевных сил».

В то же время дети самый благодарный объект вложения разных сущностных начал человека, ибо мать и отец получа­ют от своих детей - ни с чем не сравнимую «отдачу» в виде детской любви и привязанности, уважения, благодарности за воспитание и образование. А как дороги нам успехи на­ших детей! С чем можно сравнить чувство радости, пережи­ваемое матерью, услышавшей первый крик своего ребен­ка, наблюдающей первые его самостоятельные шаги, .от­мечающей первые признаки побежденной детским организ­мом болезни. Как дороги нам достижения детей - их отлич­ная и хорошая учеба, трудовые победы. Часто они дороже собственных достижений и удач. Успехи детей - источник постоянного душевного тепла и удовлетворения.

Роль общества в мотивации у личности потребности в детях заключается, в частности, в том, что личность как бы упреждает в ходе своего развития всю сложную гамму переживаний, которые ожидают ее в период материнства или отцовства. Общество и родная семья «настраивают» индивида на весь комплекс чувств (не только обязаннос­тей), связанных с воспроизводством и воспитанием нового поколения.

Дети аккумулируют в себе и другие потребности индивида. Они необходимы в семейной жизни, чтобы сделать ее полно­ценной, помогая родителям уподобляться небезразличной для них общности людей. Ребенок, дети способны удовлетворить потребности личности в ее стремлении найти смысл жизни и могут быть мерилом высших ценностей человека. Для мно­гих отцов и матерей ребенок - единственное утешение, ра­дость, иные родители посвящают себя целиком детям. Социалистическое общество также расценивает детей как са­мое большое богатство, связывая с ними лучшие надежды.

Посредством детей могут быть достигнуты интеграция суп­ружеских отношений и, что не менее важно, «опредмечива­ние» супружеского взаимопонимания или общности репро-дуктивных установок. «Мы оба хотим иметь мальчика», -говорят родители; или: «Обойдемся без наследников»,-счи­тают муж и жена, заявляя тем самым, что дети помешают их личному благополучию. Психологическая функция подоб­ных суждений очевидна - они демонстрируют окружающим и самим супругам общность их взглядов, семейное согла­сие, и в частности гармоничность мнений по вопросу детности.

Общение с детьми в семье в какой-то мере компенси­рует недостаток общения у современной личности. Про­живание в отдельной городской квартире, как утверждают социологи, сопряжено с ограничением общения. Жители дома зачастую незнакомы со своими соседями и не имеют желания вступить с ними в контакт. Взрослые дети и подро­стки нередко оказывают родителям эмоциональную поддер­жку, помогая советом, утешая. Бывает, что дети выступают, напротив, в качестве «инструмента» дезинтеграции отноше­ний мужа и жены. Например, супруги не рискуют заводить детей, считая свой брак непрочным. Заботы о ребенке могут выступать в качестве средства ухода от жизненных непри­ятностей, семейных неполадок, помогая родителям отрешить­ся от психогенных факторов. Здесь мы имеем в виду те слу­чаи, когда дети «вытесняют» собой все прочие проблемы взрослых, полностью поглощая их внимание.

Дети нередко помогают «материализовать» потребность супругов в сохранении семьи и разрешении конфликтов. Так, женщина сознательно заводит второго ребенка, чтобы «при­вязать мужа к себе», или, напротив, жена делает аборт, счи­таясь с нежеланием супруга иметь ребенка. В то же время фиксируются печальные факты, когда дети отрицательно вли­яют на стабильность брака и, напротив, отсутствие детей ук­репляет семью.

Есть у человека потребность обучать, наставлять, пере­давать свой опыт другим, воплощать в ком-то свои педаго­гические потенциалы. И здесь наиболее благоприятна роль родителей. С детьми связана потребность индивида в ак­тивных действиях, стремление занять себя, приобрести ис­точник постоянной заботы, нежности, избавить себя от оди­ночества в старости и т. д.

Отмечая, что потребность в детях многозначна, надо так­же признать, что поэтому понятие «потребность в детях» очень условно. Тем не менее естественно предположить, что для каждого индивида, супружеской пары ребенок - нечто особенное в том смысле, что, воспитывая его, они в боль­шей или меньшей степени удовлетворяют те или иные со­пряженные с детьми потребности. Можно априори утверж­дать, что потребность в самореализации - основная потреб­ность для большинства мужчин и женщин, принимающих решение иметь ребенка. Разумеется, эта сторона потребно­сти в детях может быть более или менее выражена, актуали­зирована в сознании и поведении родителей. Что же касает­ся прочих потребностей личности, аккумулированных в по­требности в детях, то они,⁰ очевидно, проявляются более дифференцированноу людей разного образовательного уров­ня, возраста, характера и т. д.

Принимая во внимание все сказанное, теперь, по нашему мнению, можно дать определение понятию «потребность в детях».

Потребность в детях - это устойчивое социально-психо­логическое образование в личности, обусловленное, во-пер­вых, устремлением иметь типичное для данного общества число детей в семье и дать им не хуже типичного по качеству воспитание; во-вторых, чадолюбием (т. е. глубоко усвоенны­ми установками по отношению к детям вообще), проявляю­щимся в том, что без детей или определенного числа их чело­век испытывает затруднения в самореализации себя как лич­ности.

Сделанное определение позволяет перейти к проблеме измерения потребности в детях, т. е. качественного и количе­ственного ее описания.

Если в теоретическом аспекте проблема потребности в детях уже обозначилась в науке, то в эмпирическом плане она еще не получила ясного освещения. «При изучении соци­ально-экономических факторов рождаемости, объясняет создавшееся положение В. А. Белова,- стихийно сложилось представление, что из двух сторон поведения личности -потребности и возможности ее удовлетворения - заслужи­вает изучения только одна возможность. Что касается второй стороны - потребности а детях, то все исследователи исходили из предположения, что она есть, и, по-видимому, в очень большом числе детей...»

Постулат о незыблемой потребности в детях подвергнут серьезной критике, показавшей, что потребность семьи и ин­дивида в детях обусловлена социально-историческими фак­торами, идеологией общества, воспитанием личности. Сле­довательно, потребность в детях - величина изменчивая в исторической перспективе и динамическая в процессе разви­тия личности. И поскольку потребность вообще есть одно из проявлений личности, можно говорить о различной потреб­ности в детях в зависимости от переменных, характеризую­щих личность,- пола, возраста, социально-профессиональ­ной принадлежности, ценностных ориентации, различных ус­тановок, прочих потребностей и т. д. Такое допущение побуди­ло исследователей искать количественную характеристику потребности в детях для различных групп населения.

В ряде демографических и социологических исследо­ваний потребность в детях определяется вопросом о же­лаемом числе детей. Причем вопрос формулируется так, чтобы побудить респондента дать ответ, так сказать, «в чис­том виде», абстрагируясь от конкретных жизненных обстоя­тельств и условностей. Так, в исследованиях отдела демог­рафии НИИ ЦСУ СССР, выполненных под руководством Л. Е. Дарского в разные годы, вопросы о желаемом числе детей в семье ставились следующим образом: «Когда Вы вступали в брак, сколько детей Вы хотели иметь?», «Заду­мывались ли Вы над тем, сколько детей желательно иметь в семье?», «Сколько детей желательно иметь в семье?» и т. п. Подобные вопросы дают ценную количественную ин­формацию.

Однако желаемое число детей в семье слишком грубый показатель потребности индивида в детях, о чем свидетель­ствует незначительная его вариация у представителей раз­личных социально-профессиональных и половозрастных групп, за исключением ответов, которые дифференцированы по национальному признаку опрошенных. Желаемое число детей скрывает в себе оттенки психологического отношения, мнений, мотивов, из которых складывается потребность в детях. Поэтому представляет научный и практический инте­рес рассмотреть «механику» этой потребности, измерив ее образующие элементы.

Такой эмпирический подход к изучению потребности в детях включает несколько операций:

1) определение эмпирических планов, в которых фикси­руется наличие потребностей, т.е. сфер поведения, отноше­ний человека с окружающей действительностью, в которых дает о себе знать, проявляется и может быть выявлена с той или иной степенью надежности потребность в детях;

2) поиск эмпирических индикаторов, т. е. конкретных суж­дений, параметров поведения личности, свидетельст­вующих о наличии потребности в детях;

3) выбор техники сбора информации о распространенности различных индикаторов данной потребности среди изучаемой совокупности населения.

Субъективный мотив потребности в детях - чадолюбие -вряд ли удастся измерить в таких единицах, как число детей. Эта категория скорее описательная, чем ко­личественная, но можно говорить о степени проявления чув­ства чадолюбия со стороны индивида по отношению к де­тям в разных жизненных ситуациях на основе оценок и выс­казываний личности.

Почему возможен такой переход от сферы чувств и про­явления отношений к поведению индивида? Дело в том, что потребность вообще есть определенное психическое состоя­ние. Всякое психическое состояние является как пережива­нием, так и деятельностью, имеющей некоторое внешнее выражение. Следовательно, потребность в детях, как и лю­бое психическое состояние, каким-то образом проявляется в деятельности человека. Только следуя принятому в советс­кой психологии принципу единства психики и деятельности, можно правильно описать и объяснить потребность в детях как особое психическое состояние. Чадолюбие проявляет­ся в эмоциональных и интеллектуальных формах отноше­ний личности к детям, на уровне вербального и невербаль­ного поведения. Учитывая это, целесообразно фиксировать наличие чадолюбия у личности в нескольких эмпирических планах одновременно.

ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ И ПРАКТИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К ДЕТЯМ

В эмоциональном плане чадолюбие, как нам пред­ставляется, найдет свое отражение в проявлении разного рода чувств человеком к детям вообще. Диапазон чувств по от­ношению к детям может быть различен: любовь - ненависть, симпатия - антипатия, привязанность - безразличие, не­жность - черствость (скупость на ласку), забота - равноду­шие, доброта - злость, терпение - раздражительность, ра­дость - огорчение, вдохновение - угнетение, успокоение -раздражительность и т. д. Люди, очевидно, различаются как по разнообразию чувств, проявляемых к детям, так и по интенсивности выражения свойственных им пережива­ний. Кроме того, отношение взрослого может быть разным к младенцу <