Обращение к начинающим психотерапевтам

Хочу обратить ваше внимание, дорогой мой читатель, что у Вечного Принца развилась обычно встречающая реакция е виде чувства отчуждения от, казалось бы, близких людей. Иногда это приводит к подавленному настроению. Причиной этого является и чувство зря потерянной жизни или многих ее лет. Это очень хорошие признаки. Это показатель выхода из невроза. Человек начинает задумываться. И думает он о себе, о своих ошибках. О том, как их исправить. О том, как выбраться из болота, в котором, не осознавая, прожил много лет. Это реакция человека, который увидел истинную карти­ну мира после многих лет психологической спячки, и она ока­залась весьма безрадостной. Выяснилось, что ты не столько щедрый, сколько трусливый, не столько правдивый, сколько весь пропитанный ложью. Что хорошего узнать, что твои, казалось бы, лучшие друзья и родные, оказывается, делали тебе гадости исходя из самых добрых побуждений, а те, которых ты считал врагами, были в действительности, твоими бла­годетелями. Однако эту правду нужно не только узнать, но и принять. Тогда можно что-то сделать, чтобы как-то из­менить свою судьбу в лучшую сторону.

Иногда меня упрекали некоторые мои подопечные в этом: «Лучше бы я не знал всего этого!» Тогда я предлагал сделать так, чтобы все это забылось, вернуться к тому моменту, с чего мы начали работу над собой. Ни один не согласился. И действительно, когда джинна из бутылки выпустили, труд­но вернуть его обратно, тем более что джинн добрый, но были случаи, когда меня и проклинали.

В связи с этим несколько слов начинающим психотерапевтам. Если вы еще не влезли в психотерапию, то отступитесь, ради Бога. Если вы все же решились остаться в ней, то занимай­тесь личностно-ориентированными методиками. Занимай­тесь гипнозом. Ведь на раннем этапе лечения или коррекции ваши подопечные будут скорее вас проклинать, чем славословить. Второй этап, когда вас будут благодарить и почитать, обычно наступает, но не так быстро, как хотелось бы. По­думайте также, готовы ли вы к тому, что близкие вам люди отступятся от вас, и не будут принимать новые формы вашего поведения.

Готовы ли вы порвать с ними ради истины, готовы ли вы, что потеряете работу, что для многих станете исчадием ада или как минимум странноватым?

Готовы ли при всевозможных конфликтах искать свою ошибку, а не обвинять партнера? Если не готовы, то остановитесь, не входите в эту дверь.

Как я поладил с Профессором

Михаил Ефимович! Вы просили меня описать более под­робно, как мне удалось наладить отношения с Профессо­ром, Описываю всю технику в деталях. Я стал с ним во всем соглашаться. Более того, зная принципы его диагностики и методы лечения, я перед обходом всем больным стал ста­вить диагноз в его духе и в день обхода вносил его прописи. Кроме того, как ведущий врач отделения, где я работал, я где заставлял, где уговаривал делать то же самое и других врачей. Профессор никак не мог разрядиться гневом во время обходов в нашем отделении. Вскоре он перестал де­лать обходы в отделениях, где я работал. Были, конечно, при этом кое-какие неудобства. Иногда мне удавалось до­биваться нужной диагностики другим путем. Например, в неявных случаях шизофрении, я упорно ставил его любимый диагноз вторичного энцефалита. Он диагноз менял, естественно, на тот, который я считал правильным, При этом он произносил следующую фразу: «Мне нравится, что у вас такой же подход к диагностике, как у меня, что вы ищите материальные причины психических заболеваний. Но здесь все-таки явный случай шизофрении». Если бы я сам поставил этот диагноз, он мне предложил бы провести дополнительное обследование на тему, нет ли там признаков вторичного энцефалита. Иногда, таким образом, удавалось отстоять свою точку зрения и в более спорных случаях.

Семья: новые проблемы

В семье стали возникать новые проблемы. Когда я стал на все смотреть по-новому, то понял ту роль, которую сыг­рала Золушка в моей жизни, стал к ней относиться гораздо теплей, с большей признательностью и уже понимал, что в нашем браке скорее выиграл я,а не она. Я даже сравнил ее с опорой, а себя и детей с лианами, которые всю ее опле­ли, и просил, чтобы она перестала давать себя в обиду. Однако через некоторое время я заметил, что такой благопо­лучный я стал ей не нужен. Она стала все чаще на меня раздражаться. Если же я приходил и говорил, что у меня побаливает голова, она сразу оживлялась. Сразу прикрики­вала на детей. Просила их вести тихо, чтобы «папу не бес­покоить», начинала мне мерить давление, если оно оказы­валось чуть повышенным, то уговаривала меня или принять лекарства или положить на затылок горчичники, или поместить ноги в горячую воду. В общем, когда я болел, она чув­ствовала себя нужной. Конечно, на уровне сознания она переживала, когда я болел, но зато на неосознаваемом уров­не у нее сразу восстанавливался смысл жизни.

Иначе мне стали представляться и наши дети. Когда я начал заниматься психотерапией и пропускать ее через себя, я понял, что если так будет продолжаться дальше, то мы погубим наших детей. Старший сын к этому времени учился в пятом классе. Успевал он не так, как бы нам хотелось. Жаловалась педагог и на его поведение. Мы его руга­ли, а после этого его поведение становилось еще хуже. Я запретил Золушке ходить в школу на родительские собра­ния к старшему сыну и заняться младшим. (Это была его роковая ошибка. Надо было забирать себе обоих детей. Выкармивать детей Золушка умела, а воспитывать нет. Надо было бы им их иметь штук пять—семь. Может быть, у нее не хватало бы ни времени, ни сил, чтобы приставать со своими заботами к тем, кто уже старше пяти лет. Но тогда бы пострадали младшие, если бы к этому времени у старших не появились внуки. — М.Л.) Таквот со старшим дела быстро наладились. Однажды, когда его ругала учительница на собрании, я пришел и похвалил его: «Нет, ты еще не идеал, но учительница сказала, что ты стал вести себя уже лучше иона уверена, что скоро твое поведение станет идеальным». Акогдаон стал проверять мои конспекты по психологии общения, и я за это ему стал платить, то быстро наладилась грамотность, да и психологию общения он выучил, что потом помогло ему в его жизни. Учеба у него быстро выправилась, он стал учиться отлично и без усилий и присмотра. Была у меня к нему одна претензия — плохо относился к младшему, а временами просто издевался. Эту проблему я долго решить не мог.

(Здесь Вечный Принц описывает, как он вышел из пороч­ного круга, который часто наблюдается в воспитательном процессе. Учительница по глупости своей или недомыслию ру­гает детей и просит родителей призвать их к порядку Роди­тели приходят домой, и ругают детей за плохое поведение. Злость ребенка, конечно, направлена на учителя, который натравил родителей на него. На следующий день он начинает вести себя еще хуже, чтобы отомстить учительнице, но де­лает это более изощренно, чтобы не попасться. Так совмес­тно родители и учителя, сами того не осознавая, из лучших намерений ведут своих детей в Ад. Не хотим мы думать. Нам лишь бы сегодня стало лучше. — М.Л.)

Младший же воспитывался Золушкой. Учился он отлич­но, стал довольно нервным, переживал по поводу каждого замечания. Был довольно капризным. За него я взялся, ког­да он был в третьем классе. Я также запретил Золушке хо­дить на собрание, перестал следить за успеваемостью. В четвертом классе он спустился от отличника до двоечника. Конечно, на первых порах он был доволен. Его восторжен­но приняли хулиганствующие дети, и хорошо относились до тех пор, пока он не скатился по уровню успеваемости до их уровня. Но хулиганить толком он не умел. Вскоре хулиганы стали над ним смеяться. Учителя его ругали. Не уда­лось восстановить и прежние связи. И когда он пришел в слезах и сказал, что его оставляют на осень, и попросил помощи, я занялся им. Пришел он, конечно, ко мне, и я знал, что придет ко мне, ибо все его ругали во время его падения, а я не вмешивался и говорил ему, что он сам лучше знает, что делать, и что мы сейчас быстренько выкрутим­ся. Я пошел к учительнице математики, взял методику с десяток страниц. Проштудировали мы ее за неделю. Я при­шел за второй. Оказалось, что мы уже освоили всю програм­му четвертого класса. Еще с неделю с ним по программе пятого класса занималась профессиональная учительница математики из числа посещающих мои тренинги. В пятом классе он уже был отличником по математике.

Одно я не смог сделать: нейтрализовать Золушку. Все равно она чрезмерно заботилась о детях. Старший научил­ся ее гнать. Младший принимал эти заботы. Золушка даже обижалась, что я настраиваю детей против нее. Как показало будущее, на самом деле это не так. В трудную для нее минуту они ее дружно поддержали.

Будет ли защита?

В клинике меня не поняли, а вот спортсмены и трене­ры оценили и даже пытались применять эти приемы бес­конфликтного общения. В общем, чувствовал я себя вели­колепно, был на подъеме.

Было еще одно знаковое для меня событие. Ведь теперь мне нужно было защищать написанную в 1973 году диссер­тацию. Я поехал вместе с Артистом в Москву искать воз­можности защиты: он докторской, а я — кандидатской. Во­оружились мы разными рекомендательными письмами, но Артист так ими и не воспользовался. Я же пришел к свое­му предполагаемому покровителю. Он посмотрел работу, пригласил друга, более сведущего в этих вопросах, который иронически сообщил мне, что защитить можно, что угодно. Я и сам уже знал ценность своей работы и принял ре­шение не доводить ее до защиты. Еще несколько дней я пробыл в Москве, ходил в библиотеку и читал Берна, а так­же сделал заказ на его книги в виде диафильмов.

Так я и жил в почти полном научном одиночестве, да и друзья и семья как-то превратились в неродных. Редкие встречи с вами, Михаил Ефимович, и чтение с новым взгля­дом превосходной психотерапевтической литературы при­вели к тому, что я не только не замечал этого одиночества, но не страдал от него. Или почти не страдал. Меня окру­жали очень хорошие люди. Скорее я страдал за них. Стра­дал оттого, что не смог втянуть их в орбиту своих интере­сов. Хотя, страдал, это, пожалуй, слишком сильно сказано. Скорее было досадно.

Комментарий: