Тяжелую рану залечишь, а недобрую славу — нет. Часть 2

- Как можно быть таким... жестоким, - Падалеки стоял у окна застёгивая тренировочную куртку, и пальцы плохо слушались от мелкой дрожи.
Эклз подошёл сзади, медленной основательной походкой, почти бесшумно, и остановился в сантиметровой близости от своего слуги, так что тот через одежду ощущал волну тепла от его тела.
- Я жестокий?! - Эклз говорил властным полушепотом, и поток воздуха из его рта попадал Джареду на сочленение плеч и шеи, вызывая рябь будоражащих мурашек вдоль спины. - Я тебя разве бил, хотя обещал? Разве оставил тебя голодным? Нет, тогда почему это я жестокий? - Джейсон потянулся поцеловать его шею, но тот быстро застегнул верхнюю пуговицу куртки, скрывая кожу под плотной стёганной тканью, и повернулся к нему лицом.
- Ты жестоко меня унижаешь... это ничем не лучше, - он посмотрел с колючим укором Эклзу прямо в глаза, тот скрипнул зубами от неприятного чувства.
- Джаред, ты дерзкий... глупый и дерзкий, - несколько нервная ухмылка заиграла на его лице. - А знаешь, что делал мой отец с глупыми и дерзкими крестьянами? - в конце фразы мужчина стал говорить во весь голос. - Он привязывал их за член к лошади, и гнал её во весь опор... - лорд почувствовал, как у него у самого воздух сгустился в груди, когда он вспомнил один из таких случаев.
Падалеки замер и ноги сжал плотнее, он слишком явно представил себе сказанное Джейсоном.
- Так что, поверь, я с тобой очень добр, - Эклз сумрачно улыбнулся и похлопал парня по щеке. - Ты оделся? Пойдём.
Джаред стоял и смотрел на него, прямо ему в изумрудные глаза, заглядывая куда-то в сокровенную бездну, куда нельзя было заглянуть раньше. Он заметил там едва заметное содрогание, как от слабости, когда видишь что-то страшное, и не можешь ни предотвратить, ни помочь, только одно делаешь - сплющиваешь глаза, ослабляя образ. А он на всегда остаётся в голове, как неизгладимый отпечаток, как вечно напоминающая о себе рана.
- Ты видел, как он это делал? - спросил Джаред с ноткой живой заинтересованности.
Эклз чуть не поперхнулся от этого вопроса, и высоко приподнял брови, не понимая, как реагировать, потому что сарказм в эту секунду отказал ему напрочь. В вопросе не было упрёка, но ему всё равно чудилась та беспощадная детская укоризна, которой он клял сам себя долгие годы, прежде чем привык, очерствел и приобрёл свой непробивной цинизм. "Как я мог не помешать ему?" - вот те слова, которыми он убивался, которые вонзал в своё малолетнее сердце, сидя в тёмном углу конюшни, где пахло сеном, кусая кулак от чудовищной несправедливости, и задыхаясь от всхлипов. Он не отдавал себе отчёта в том, как долго молчал, просто уставившись в одну точку, куда-то Джареду за плечо. И Падалеки не произносил ни слова, и тишина покоилась, не звенела, это была какая-то очень правильная тишина.
- Видел, - ответил Джейсон спустя полминуты, и пахаря поразило, как дёрнулся у него глаз, в каком-то болезненном тике, но этот луч настоящего, ещё живого лорда Эклза длился всего мгновение. - Но я много чего видел, это далеко не самое страшное из всего. - он несвойственным ему заботливым движением убрал Джареду прядь с виска за ухо. - Пойдём. - и он пропустил слугу перед собой.
"Твою мать, ну, зачем сказал, ведь всю жизнь обходил эту тему стороной?" - спросил у себя гневно Джейсон, плотно стискивая зубы, когда Падалеки прошёл вперед. - "Почему именно этой шавке, этому несуразному потаскуну?"
Слуга шёл в смешанных чувствах, он вдруг почувствовал в Джейсоне какую-то человеческую боль, и если раньше он ощущал от него что-то похожее на сострадание, то сейчас это было что-то в разы мощнее. В его голове злость и презрение смешались с участием. Проделав прежний путь, они оказались в на опушке, в этом безмятежном лоне леса, и как-то теперь с быть один на один с Эклзом было и тревожнее, и проще одновременно.
- Чего ты на меня так пялишься, Джеред? - так непривычно было слышать из его уст своё имя, и его голос будто сделался теплее, но он сказал и сразу же сделал выпад шпагой, Падалеки едва избежал попадания.
- Ваш отец был верно жутким извергом? - спросил слуга, прячась за дерево.
- Так и знал, что ты сейчас попробуешь завести какую-нибудь душещипательную беседу, - он попытался хлестнуть Джареда шпагой, но тот парировал удар, лорд недоумённо повёл губами.
- Эта тема для тебя душещипательная? - взбодрился парень от своего первого реального успеха.
Хотя внешне Джейсон не подавал вида, сердце ускорило свой ритм, и он чувствовал, что контроль над ситуацией неминуемо уплывал из его рук.
И он вдруг бросил шпагу на землю, словно выронил из ослабевшей руки, затаился, и жертва сама подошла к нему, ослабив бдительность. И как только Джаред приблизился к нему на расстояние двух шагов, Джейсон с силой ринулся на него, схватил обеими руками за затылок и прижал к сосне, большими пальцами трогая его щёки. Падалеки глядел на него своим лукавым прищуром, но лорд знал, что это природный обман - хитрости в этом простачке не было ни на грош.
- Мне вот интересно, твоя склонность везде совать свой нос, это то, что в тебе нашёл мой брат? - он надеялся, что этим вопросом переведёт тему, и немного остепенит Джареда.
- Только ли ваш брат? - это были не слова, это был очень ловкий укол, совершенно неожиданный для Эклза.
Тот в первый миг вцепился глазами в глаза Джареда, и ощутил зудящий интерес, этот вопрос распалил его, это говорение на чистоту, смелое и отчаянное, вот, что ему действительно нравилось в этом парне, и он поцеловал его в следующее мгновение, сначала легко в уголок губы, а затем поглотил его рот полностью. Падалеки не успел даже опомниться, и расслабленная кисть разжалась, роняя шпагу.
- Спорим, что я завожу тебя больше, чем он? - спросил лорд, отстранившись, и тут же получил неслабый тычок в грудь, сбивший ему дыхание и заставивший попятиться.
- О, нет, если вы и кого-то заводите, то вашу старую служанку Молли, - Падалеки неприязненно нахмурился.
Эклз зарычал, но не от злости, а от безудержного желания сломить эту шавку, и показать, насколько он ошибается. Он сократил расстояние и сделал Джареду подножку, тот рухнул на траву, и не смог ничего поделать, когда Эклз дёрнул его за воротник стёганного коута, и порвал несколько верхних пуговиц, оголяя его шею и ключицы, осыпал её чередой влажных поцелуев. И это было так возбуждающе, что он снова позволил языку Джейсона проникнуть в свой рот.

Дженсен проснулся около одиннадцати часов, всё тело ломило от жуткого двухдневного запоя, и в эти секунды он не понимал, кого ненавидит больше, Джареда, Джейсона или себя. Он оглядел валяющиеся по полу бутылки, потёр яростно переносицу, больно щипая себя за кожу, чтобы так оттенить головную боль и яснее почувствовать реальность. Он чувствовал, как его тело нуждается в воде, в ледяной, только из колодца. Он сел на кровать, и хотел было крикнуть Молли, но сразу вспомнил, с каким скепсисом она смотрела всегда на него после очередного пьянства - она сверлила его своими поблекшими, но всё ещё горящими испанскими глазами. Нет, так начинать и без того пренеприятное утро вовсе не хотелось, и тогда он быстро надел штаны и накинул на плечи кафтан, чтобы самому пойти к роднику, что был недалеко от опушки их маленького приусадебного леса. Дженсен шёл, и его штормило от слабости, и пройти незамеченным мимо своенравной служанки ему не удалось. Проходя мимо кухни, он разбил большую фарфоровую вазу, просто задев её локтём. Звон оглушающе ударил по ушам, и тут же пришла Молли, и опять ничего не сказала, а просто на несколько мгновений задержала свой взгляд на лорде.
- Плохо выгляжу, да? - тихо спросил он, опираясь на дверной косяк.
Она поджала губы недовольно, и покачала сокрушённо головой.
- Зря ваш брат тратит время на эту падаль, лучше бы вами занялся, - сказала она, не глядя в глаза, ей было страшно говорить неодобрительные вещи о Джейсоне, но и молчать она не могла, поэтому она ушла в кладовку за метлой, не дожидаясь ответа, словно сбежала.
Лорда укололи эти слова в самую сердцевину, и он ощутил удушливый приступ гнева и досады одновременно. Ему хотелось спросить у Молли, как именно брат проводит время с Джаредом, что там с ними обоими происходит, но, во-первых, она уже скрылась в коридоре, а, во-вторых, глупо было задавать такие вопросы. Однако, по случайности так вышло, что он получил свои ответы: едва добравшись до родника, он услышал два знакомых голоса. Дженсен не смог удержаться, он крадучись подошёл ближе, скрываясь за стволами деревьев, чтобы оставаться не замеченным. Когда он смотрел на них, его всего трясло от обиды, от злости, от боли и ещё чего-то особенного острого, как будто до этого лезвие было воткнуто между его ребёр на пару сантиметров, а теперь вошло в полость груди до основания, и он чувствовал, как металлический кончик вонзился в позвоночник. Сквозное ранение.
Джаред лежал на земле в тренировочной одежде, и Джейсон придавил его собой, жадно целуя его губы, и их пальцы - они были сцеплены, как бывают сцеплены у влюблённых. Лорд, наблюдавший за происходящим, сплющил веки, не желая больше этого видеть. "Всё-таки нужно уехать, я не смогу на это смотреть" - думал он, и все его мысли были о шпаге, которая валялась рядом с парочкой предателей. И он ужасался тому, какой приятной была идея проткнуть их обоих. Он больно укусил губу, полностью осел на дерево, отвернувшись от ненавистной картины. "Господи, как же больно" - причитал он про себя, ощущая себя беспробудно одиноким. Здесь больше ничего его не держало, а если и держало, то грозило утопить в алкоголической тьме. Дженсен вытер красное лицо, разгорячённое гневом, поднялся на ноги, стараясь не слышать причмокиваний и полустонов, что доносились с поляны. Ноги сами вели его к конюшням, где он собрался оседлать свою лошадь и уехать по-тихому, незаметно и навсегда. Он прошел мимо привратника, который добродушно ему кивнул, мимо стражников в лёгких доспехах, поклонившихся ему, среди них был Эдриен Тичборн, один из тех, с кем иногда можно было приятно разделить бутылку вина или виски, затем он оказался у мельницы, и его сразу удивило скопление возле неё более двух десятков крестьян. Они сидели на земле, словно кого-то ждали, негромко разговаривая между собой. Эклз окинул их взглядом, задержавшись на пару секунд, и тогда с расстеленной на траве куфайки поднялся мужчина, лицо которого показалось лорду знакомым.
- О, наконец-то, сэр, мы ждём вас уже второй день, думали, что вы уже по старой привычке решили обмануть нас, дав нам ложную надежду, - сходу сказал мужчину, и тут до Дженсена дошло, откуда он знал крестьянина.
Это был Дориан, один из тех местных сельчан, которые помогали им с Джаредом строить паровую мельницу несколько дней назад. Он говорил с такой радостью и воодушевлением, что лорд окончательно опешил.
- Мы так рады, что вы пришли, - заговорила маленькая девочка лет двенадцати-тринадцати, писклявым измученным голосом. - Мой папа был мельником, но он умер, а мама болеет, наша мельница стоит, и мы голодаем, - девочка взяла лорда за руку, и это было так искренне, что его проняла дрожь.
Мужчина в миг забыл о своих глупых переживаниях, понимая, что в сущности, так не важно, перед кем там раздвигает ноги Падалеки, и как это, тем более, не важно в свете более серьёзных вещей. Два десятка глаз смотрели на него с безудержной надеждой, все их чаяния были связаны с их лордом, который должен был о них позаботиться. Конечно же, теперь он просто не мог уехать. Пускай Джаред предпочёл великому делу низменные страсти с его братом, Дженсен должен был быть ответственнее - это же его люди страдают! Их настоящая боль не сравниться с той мелочью, что какая-то шлюха обманула его, и безусловно он не имеет права убегать или забываться на дне бутылки. У него есть долг перед своим народом. Девочка крепче сжала его ладонь. Было так приятно и так воодушевляюще, что он без разговоров зашел вместе с девочкой внутрь мельницы. Разбросанные по полу джаредовы чертежи - это теперь его труд, ему предстояло разобраться в них, чтобы построить ПАРОВУЮ МЕЛЬНИЦУ.

Джаред хотел сопротивляться ему, сжать губы, не дать себя поцеловать, но Джейсон был настойчив в своём штурме, он заставил Падалеки раскрыть рот и впустить свой обжигающий, словно из адского пекла, язык во влажную глубину его рта. Это вероломное вторжение, лишило его способности думать на несколько долгих и необычайно сладких секунд, внизу живота натягивалась тонкая нить, и каждый миг её натяжения сводил с ума и заставлял податливее реагировать на поцелуи, на ласки, и когда рука Джейсона погладила его ладонь, и бесцеремонно влезла между его пальцев, сжала его кисть в своей горсти, он громко застонал, совершенно не отдавая себе отчёта в том, как легко и бесславно сейчас отдался в лапы своему врагу. Ему давно хотелось забыться, упасть в тягучую бездну небытия, а это было лучше, это было море пряной неги, сладостного желания, которое не омрачал ни стыд, ни вина, ни иные душевные терзания. Лорд был неумолим и безжалостен, целовал шею, осторожно впивался зубами в мочку, вызывая щекотливую, возбуждающую боль. Джаред не отследил, как шире раздвинулись его ноги, и он своим напряжённым членом почувствовал твёрдость в штанах Джейсона. Сейчас это не трезвило, как раньше, это вгоняло в ещё большее пьянящее марево, он жаждал продолжения, и пусть даже здесь, на земле, на этой чёртовой опушке.
- Что это? - спросил Джейсон отстраняясь, и Падалеки вдруг очнулся и сразу весь покраснел и сжался. - Ты не слышал?
Джаред и слова выговорить не мог, только громко сглотнул слюну.
- Там кто-то был, за деревом, - проворчал Эклз, поправляя штаны, сдавившие ему возбужденную плоть. - Кто-то следил за нами...
Лорд встал, направился к тому месту, где стоял Дженсен пару минут назад, но тот уже ушёл далеко, и брат его не увидел. Мужчина недоуменно пожал плечами и вернулся на опушку.
Слуга старался не смотреть на своего господина, он-то вообще ничего не слышал, и думал, что Джейсону всё показалось, и показалось, как нельзя кстати, иначе всё бы так и закончилось очередным постыдным сексом на опушке леса. Парень взял свою шпагу, сжал её эфес в своей руке.
- Я думаю, нужно сделать перерыв, - лорд оглядел взмыленного Джареда. - Пойдём искупаемся в реке?
Падалеки недоверчиво взглянул на него, а затем снова уставился на стволы сосен.
- Ну что? Он за три недели уломал тебя на секс один раз, а я за два дня уже сделал это почти дважды, неужели, остаются сомнения, что я завожу тебя больше...
- Всё дело в том, что ему это не нужно было, - сказал Падалеки, отворачиваясь.
- Ах да, он просто как всегда искал лучшее... в шлюхах, - пробубнил лорд, прихватывая Джареда за плечо, и волоча его к озеру, почти не осознавая, насколько ему было приятно держать в своей горсти уголок этого плеча, и как спокойно и радостно ему было сейчас, и не вместо растерзанной безответной любви к брату, он начал чувствовать соревновательную ревность.
А Джаред теперь думал напротив, как же гадко он выглядел бы в глазах Дженсена, и как тяжело бы ему было, увидь он все эти неприглядные любовные сцены между ним и Джейсоном, но с другой стороны, он почти не чувствовал неприязни от ладони, что трепетно гладила его полураздетую ключицу. В его пальцах таилась сила, которой не хотелось сопротивляться, она действовала оцепеняющим гипнозом, и почти не давала шансов на протест. Падалеки плёлся вместе с лордом, и его удивляло, что тот держал его цепко и властно, но при этом довольно мягко, оставляя ему необходимую свободу, при которой точно знаешь, что дальше тебя не отпустят. С Дженсеном было иначе, он был податлив и добр, но совершенно не умел охранять своё, и тем более за него бороться. И если счастье вырвали из рук, так он не находил ничего кроме, как надраться до беспамятства. И сейчас больше, чем предателем, Джаред чувствовал себя преданным. Память обваливалась на него лавиной: перед глазами поднялась алая пелена, как тогда, когда мир на целую минуту стал кромешного красного цвета, и в животе мутило, как после того сильного удара. Дженсен не стал ни в чём разбираться, просто пнул бывшего любовника, как назойливую псину и ушёл. Падалеки помнил звук его удаляющихся шагов, и они отдавали в голову леденящим чувством одиночества. В руках его брата становилось не так больно. "Неужели меня действительно к нему влечёт?" - спросил мысленно у себя Джаред, и от досады сбросил со своего плеча ладонь Эклза. Но было поздно для бунтовать - они уже подошли к воде. День был слишком солнечный и тёплый для конца сентября, поэтому приятно мерцавшая вода озера манила в свои объятия. Джейсон подошёл к Джареду вплотную и стал без всякого на то согласия слуги расстёгивать ему штаны, он успел расстегнуть две кофейного цвета пуговицы, пока Падалеки не оттолкнул его.
- Что ты делаешь? Мы же совсем рядом с имением! - парень застегнул одну из пуговиц. - Дженсен может нас увидеть.
"На то и расчёт" - хотел было сказать лорд, но не стал, сомневаясь уже, правда, ли это. Он лишь покосился иронично, словно насмехаясь над предположением слуги, и продолжил наступать, загоняя Падалеки в воду. Тот стоял уже по колено в воде, и немного дрожал, вода оказалась холоднее ожидаемого.
- Чёрт, ну хватит! Джаред, ты моя шлюха, и если я сказал, раздевайся, значит, выполняй! - и вместо ответа он получил целый всплеск освежающих капель на своё тело и лицо, он даже опешил на мгновение, остановившись у кромки воды, а затем в него вселилась какая-то буйная детская придурь, и он кинулся плескаться водой в парня, совершенно не обращая внимания, как сам становился мокрым, ведь и Падалеки не отставал. Они снова подошли друг к другу предельно близко, сквозь эти завесы воды, которыми они воевали. Капли жидкости струились по их лицам, подчёркивая красоту, и пахарь впервые осёк сам себя на том, как зверски желал прижаться к пухлым губам Джейсона, соблазняющим своей влажностью и мягкостью. А лорд себя не осекал, он жаждал потрогать вожделенное тело слуги сквозь промокшую ткань одежды, и не остановился, напротив усилил напор, и в два сильных, но плавных движения повалил Джареда на береговую линию, усыпанную привезённым коричневым песком, слипшимся комками от недавней водяной бойни. Одна его рука по-хозяйски расстегнула штаны, и полезла ладонью под лосины, стаскивая их до середины ягодиц. Каким же упоительным было для Джареда это скольжение мокрых пальцев по нежной тёплой коже, и он лег на бок, закусил губу и не сопротивлялся, загипнотизированный пронзительным взглядом двух ярчайших изумрудов горевших напротив него. Всё тело требовало изогнуться, когда рука Джейсона подалась вверх, вдоль хребта, забираясь под рубашку. Тут он собрал волю в кулак и не сделал этого, глазами вцепившись в Эклза, словно требуя пощадить, остановиться. И рука лорда действительно застыла где-то на середине спины. Джейсон сам замер, и его алчущий взгляд вдруг наполнился назидательным посылом:
- Давай же, отдайся своей страсти, перестань ей противиться, - он чуть пощекотал его пальцами по позвоночнику. Лорд ожидал, что Джаред просто подастся назад на его прикосновения, позволит себе застонать, если станет приятно, но вместо этого Падалеки его поцеловал.
И поцеловал его так, что Джейсону все губы обдало сладостным огнём, таким, что он и дышать забыл как, только чувствовал, пусть неловкие, но вопиюще нежные, невинные, и тем ещё больше соблазняющие, прикосновения Джареда к его рту, и как несмелая влага его поцелуя что-то всколыхнула под грудью. Сквозной поток безудержной радости прошёл через всё его тело, и всё естество требовало вцепиться в это близкое тело так, чтобы каждой клеточкой чувствовать его присутствие, вжаться в него, слиться в единое неделимое целое. И чего стоило вырваться из этой трясины глупейшего счастья, через какие изуверские муки надо было пройти, чтобы оторваться от губ слуги, откатиться на песок. Он лежал так полминуты приводя дыхание в порядок.
- Ладно, пойдём тренироваться, - лорд явно был несколько сконфужен от такой реакции своего тела на этот "детский" поцелуй Падалеки.
Джаред незаметно улыбнулся, поднимаясь и поправляя одежду. Он получал удовольствие наблюдая, как смущение едва заметно тронуло лицо Джейсона, и хотя он внешне сохранял невозмутимый вид, оно иногда проскальзывало в глазах. Теперь парню казалось, что он стал понимать, что значит быть любовником, и как же им стать.