О некоторых особенностях психотерапевтических бесед с пациентами, страдающими деперсонализацией
Психотерапевтическая тактика при деперсонализации определяется клинической сутью этого расстройства.
Страдающие деперсонализацией пациенты жалуются на то, что у них исчезла способность чувствовать по-своему, и они вынуждены оценивать себя и окружающее путем исключительно рационального анализа. При этом собственные действия ощущаются какими-то выхолощенными, механичными. Обычные повседневные дела и жизнь в целом превращаются в «сплошную рутину», теряют смысл. Отслеживаются также и собственные мысли, которые, потеряв эмоциональную окрашенность, кажутся формальными, блеклыми, незавершенными, а содержание и интонация речи — банально-бессмысленными, неискренними, с фальшивым оттенком. То, что раньше виделось как само собой разумеющееся, теперь вызывает бесконечные вопросы, сомнения. Возникает, по выражению одного из пациентов, загруженность «назойливой умственной болтовней». Испытывающий деперсонализацию оказывается охваченным болезненным самоанализом, включающим разнообразные сомнения и страхи. Описания подобных переживаний мы находим в дневниковых записях французского философа Анри Амиеля (1821-1881), которые он вел на протяжении 30 лет (Амиель А., 1905).
Вот некоторые выдержки из них:
«...Я содрогаюсь на краю великой пустоты своего внутреннего существа. Я... ощущаю... чаще всего полное изнеможение и молчаливую безнадежность. А отчего это? От сомнения в мысли, в самом себе, в людях, в жизни... от тревожного, разъедающего сомнения, которое делает существование невозможным и насмехается над всякой надеждой».
Эти особенности клиники деперсонализации определяют задачи психотерапевтических бесед: помочь пациенту лучше разобраться в своем болезненном расстройстве, понять его суть; преобразовать назойливый тревожный самоанализ в подробное систематическое изучение своих деперсонализационных переживаний; придать ему смысл, направив его в русло творческого поиска созвучного в философии, науке, искусстве; научиться утверждать себя, используя в том числе и свою склонность, способность к подробному анализу, размышлению, в разнообразном творчестве.
Вновь обратимся к записям Амиеля:
«...Моя отличительная специальность состоит в том, что я могу стать на всевозможные точки зрения, видеть всякими глазами, — стало быть, не быть запертым ни в какую индивидуальную темницу. Отсюда способность к теориям и нерешительность в практике; отсюда критический талант и трудность самобытного творчества; отсюда тоже продолжительная неопределенность убеждений и мнений до тех пор, пока способность моя оставалась инстинктом; но теперь, когда она стала сознательною и владеет собой, она может делать заключения и в свою очередь утверждать самое себя. Так что эта способность, производившая прежде беспокойство, дает теперь успокоение».
В психотерапевтических беседах пациенты с деперсонализацией вновь и вновь возвращаются к подробным описаниям различных нюансов своего состояния, используя при этом множество образных выражений, метафор, так как трудно обычным языком передать в тонкостях все оттенки деперсонализационных ощущений. Сама возможность рассказать о своем страдании, опираясь на уточняющие, наводящие вопросы врача, приносит пациенту некоторое облегчение. При этом он становится хотя бы немного яснее сам себе и появляется чувство, что его понимают. Он уже не ощущает себя таким одиноким со своими сложными, трудновыразимыми переживаниями, ведь даже самые близкие люди не в состоянии понять его, тем более, что деперсонализация фактически не отражается во внешнем облике или в поведении. Эмоциональные реакции человека, страдающего ощущением собственной эмоциональной измененности, внешне выглядят вполне адекватными.
При совместном анализе состояния пациента необходимо все разнообразные ощущения, проецирующиеся и на собственное «Я» (аутодеперсонализация), и на собственное тело (соматодеперсона-лизация), и на окружающее (дереализация), выстроить вокруг единой центральной оси, объяснить, что все эти ощущения едины по своей сути и сводятся к переживанию собственной эмоциональной измененности. Это разъяснение помогает устранить тяжелые опасения, неизбежно появляющиеся у пациента.
Одним из наиболее часто возникающих опасений-страхов у испытывающих деперсонализацию является страх сумасшествия, или надвигающегося, или уже якобы свершившегося. Этот страх провоцируется необычными, трудноописуемыми, не понятными пациенту переживаниями, особенно когда они усиливаются, переплетаются в сложный узел на волне тревоги-паники. Страх сойти с ума и близкий ему по содержанию страх потерять контроль над своими действиями обычно появляются вместе с такими тягостными ощущениями, как: ощущение, что «Я» все время разное, будто рассыпалось на множество осколков, как разбитое зеркало; ощущение полного опустошения, словно душа умерла; ощущение, что тело будто не свое, а действия совершаются как бы автоматически; ощущение, что окружающий мир видится как сквозь пелену, как во сне, и кажется тусклым, иллюзорным, нереальным, кричаще-искусственным, порою враждебным.
Не всякий пациент, испытывающий подобные переживания, примет на веру успокаивающие слова врача о том, что сумасшествия у него нет и не будет. Большинство из них требует от врача «неоспоримых» доказательств, которые должны неоднократно повторяться из беседы в беседу. В качестве «доказательства» можно использовать различную психотерапевтическую литературу, где приведено определение и очерчены границы деперсонализационно-дереализационного синдрома. Здесь можно опереться и на Международную классификацию болезней (10-й пересмотр) — МКБ-10. Необходимо разъяснить пациенту, что его тягостные ощущения проецируются на эмоциональную сферу и носят субъективный характер, ведь сам пациент так часто в своих описаниях использует союзы «как будто бы», «как если бы», т.е. он осознает, что на самом деле ничего не изменилось ни в нем самом, ни в окружающем. А именно критичное отношение к себе, способность к самоанализу отличают его состояние от психоза или слабоумия.
Нередко при деперсонализации пациент обвиняет себя в безнравственности, черствости, душевной тупости в связи с тем, что не испытывает прежних родственных чувств к близким людям или даже к собственным детям, что особенно мучительно. В этом случае также нужны врачебные разъяснения. Необходимо показать пациенту, что он ни в чем не виноват, отношение его к близким осталось прежним, ведь у него не исчезла способность чувствовать, чувства только скрыты под тягостной анестезией, и если бы он был действительно черствым эгоистом, то не испытывал бы тогда мучительной вины перед родственниками.
Часто страдающие деперсонализацией жалуются на «нарушения памяти». Память хранит как бы отдельные «осколки» прошлого, «голые факты» без ощущения их взаимосвязанности и хронологической последовательности. Прошлое воспринимается как сквозь пелену, трудно с ясной отчетливостью воссоздать в памяти образы людей, события, собственные мысли, переживания.
Амиель пишет в своем дневнике:
«Вчерашний день для меня так же далек, как прошлый год; все прошлое представляется моей памяти стоящим на одном плане, как звездное небо моему глазу. Я так же не могу найти в моей памяти ни одного дня из прошлого, как не мог бы найти стакана воды, вылитого в озеро; они не пропали, но растворились, индивидуальное вошло в общее; разделения времени суть категории, не могущие формировать моей жизни, так же, как и черты, проведенные тростью по воде, не оставляют на ней продолжительного следа».
В психотерапевтической беседе, при совместном обсуждении подобных переживаний, становится очевидным, что они не обусловлены расстройствами памяти. Это подтверждается и психологическим обследованием. Нет истинных нарушений памяти, можно лишь условно говорить о расстройстве «эмоциональной памяти», которая «позволяет вдохнуть жизнь в прежний опыт, оживить, сделать объемными старые воспоминания, пережить ситуацию из прошлого заново» (Ковалев Ю. В., 1998). То есть речь идет не о самостоятельном расстройстве, а об одном из характерных проявлений аутодеперсонализации, когда воспоминания «тускнеют», «растворяются», лишаясь своей эмоциональной основы.
Подобные клинико-аналитические беседы с разъяснением и преподаванием сути деперсонализации являются важным компонентом в комплексе специальных психотерапевтических приемов, творческих домашних заданий, занятий в группе при лечении деперсонализации по методу Терапия творческим самовыражением[116].