Белеет парус одинокий - Повесть (1936)

Дачный сезон закончился, и Василий Петрович Бачей с сыновьями Петей и Павликом возвращался в Одессу.

Петя в последний раз окинул взглядом светящееся нежной голу­бизной бесконечное морское пространство. На память пришли стро­ки: «Белеет парус одинокий / В тумане моря голубом...»

И все же главное очарование моря составляла для девятилетнего мальчика не живописность его, а исконная таинственность: фосфори-

ческое свечение, скрытая жизнь глубин, вечное движение волн... Пол­ным тайны было и видение взбунтовавшегося броненосца, несколько раз появлявшегося на горизонте.

Но вот прощание с морем закончилось. Все трое разместились на скамьях, и дилижанс тронулся. Когда до Аккермана оставалось верст десять и по обеим сторонам дороги уже тянулись сплошные вино­градники, пассажиры услыхали винтовочный выстрел, а через минуту задняя дверь дилижанса открылась и коренастый человек застыл было на подножке. Но тут впереди показался конный разъезд, и он быстро нырнул под скамью. Петя успел заметить рыжие флотские сапоги и вытатуированный на руке якорек, как и папа, он сделал вид, что ни­чего не произошло, и отвернулся. Через полчаса папа нарушил молча­ние: «Кажется, подъезжаем... На дороге ни души». Раздался шорох, и сейчас же хлопнула дверь...

На пароходе «Тургенев» Петя, не найдя подходящих для знаком­ства сверстников, стал наблюдать за странным усатым пассажиром. Усатый явно кого-то разыскивал и наконец остановился перед спя­щим на палубе и прикрывшим картузиком лицо мужчиной. Петя ос­толбенел: задравшиеся штанины обнажили рыжину флотских сапог, которые два часа назад выглядывали из-под скамейки дилижанса.

Когда миновали Ланжерон, усатый подошел к спящему, взял за рукав: «Родион Жуков?» Но тот оттолкнул усатого, вскочил на борт и прыгнул в воду.

...Вечерело, когда Гаврик с дедушкой выбрали перемет и налегли на весла. Совсем недавно прошел пароход «Тургенев». Значит, уже около восьми и надо поторапливаться. Вдруг чьи-то руки схватились за корму шаланды. Когда дед с внуком втащили пловца в лодку, он был почти в обмороке и едва проговорил: «Не показывайте меня людям. Я матрос».

Наутро Гаврик собрался к Терентию, старшему брату. Матроса явно искали. Около тира на маленькой прибрежной ярмарке усатый господин в котелке расспрашивал Иосифа Карловича, не заметил ли он вчера вечером чего-нибудь подозрительного. Узнав, что Гаврик живет неподалеку, усатый принялся расспрашивать и его, но не­многого сумел добиться. Мальчик в свои девять лет был рассудителен и осторожен.

По дороге на Ближние Мельницы Гаврик повстречал Петю и при­гласил с собой к брату. Пете строжайше было запрещено отлучаться так далеко и так надолго, но с Гавриком он не виделся все лето, кроме того, так хотелось рассказать о происшествии на «Тургеневе».

Уже в сумерках Терентий привел в хибарку деда щуплого молодо-

го человека в пенсне. Илья Борисович подтвердил, что Родиона Жуко­ва видел у гроба потемкинца Вакулинчука, и передал матросу сверток с одеждой. Гаврик отправился посмотреть, все ли спокойно. За углом мальчика схватил уже знакомый ему усатый. Гаврик закричал. «Молчи, убью!» — шпик рванул его за ухо. Три тени метнулись от хибарки к обрыву, прогремел выстрел... Разъяренные неудачей жан­дармы допросили деда и увезли в участок.

Гаврик перебрался к Терентию, носил деду передачи, очень пере­живал, узнав, что деда каждый день бьют. Депо, где работал брат, бастовало, и Гаврик старался зарабатывать чем только мог. Неплохой доход приносила игра в ушки.

Петя тоже увлекся ушками, но был слишком азартен, нетерпелив и проигрывал даже то, что брал в долг. Гибельное для всякого игрока желание отыграться затягивало в пучину. Он с мясом вырвал пугови­цы отцовского вицмундира и пал до того, что сначала забрал с буфета оставленную кухаркой Дуней сдачу, а потом выкрал из копилки Пав­лика деньги, собираемые им на велосипед. Но проиграл и это, так что однажды Гаврик объявил, что ждать больше не желает и что Петя поступает в рабство, пока не расквитается.

В городе между тем несколько кварталов было оцеплено войска­ми, слышалась стрельба. Как-то Гаврик велел Пете принести ранец да не забыть взять гимназический билет. Он загрузил ранец тяжелыми мешочками ушек, и они отправились в районы, оцепленные солдата­ми. Потом ушки забирали уже на Малой Арнаутской, у хозяина тира Иосифа Карловича, и дворами пробирались к дому с гулким двором-колодцем. На свист Гаврика спускался человек и забирал «товар*. Петя теперь хорошо понимал, что это были за ушки.

Последний рейс ему пришлось совершить в одиночку: у оцепле­ния расхаживал памятный обоим мальчикам усатый. В знакомом дворе-колодце на его отчаянный крик (свистеть он так и не научил­ся) выглянул человек и позвал его наверх. Это был беглый потемкинец-матрос, хотя теперь узнать его мешала бородка и усики. В кухню вошел Терентий: «Все равно не удержимся. Будем по крышам ухо­дить. Они тама орудие ставят».

Дома мальчика ждали новые испытания. В городе шли погромы. Пришла просить убежища семья Коганов, и Бачеи спрятали их в зад­них комнатах. Когда толпа погромщиков вошла в подъезд, папа встретил их: «Кто дал вам право...» Его схватили, ударили, и, если бы не появление Дуни с иконой в руках, дело приняло бы скверный обо­рот.

Гаврик объявился под Новый год: «Сховай, и будем в расчете». Он

подал четыре знакомых тяжелых мешочка. Петя едва успел спрятать их в ранец, как с изуродованным вицмундиром в детскую ворвался папа, за ним с ревом влетел Павлик: Петька обокрал его!

Папа изменился в лице: он знает, в чем дело. Сын играет в азарт­ные игры, в эти, как их там, чушки, ушки... Перерыв ранец, он до­стал мешочки и бросил их в пылающую печку. Петя крикнул: «Тикайте!» — и упал в обморок.

Он проболел всю зиму и только после Пасхи отправился к Гаври­ку. Дедушка умер, семья скрывающегося Терентия жила теперь в хи­барке. Пете обрадовались и пригласили на маевку. День был великолепный. Друзья сели на весла, Терентий расположился на корме. У Малого Фонтана в шаланду прыгнул господин в синем кос­тюме, кремовых брюках, зеленых носках и белых туфлях. Соломенная шляпа-канотье, тросточка, перчатки завершали его туалет. Это был матрос. Он оглянулся на берег и подмигнул гребцам. Далеко в море уже собрались рыбаки, чтобы выслушать речь потемкинца.

После маевки мальчики, покружив часа два, высадили Родиона Жукова на Ланжероне, где он сразу же смешался с толпой.

Через неделю Гаврик снова позвал Петю в море, уже под парусом. Быстро добрались до Большого Фонтана. Там Гаврик велел Пете под­няться на обрыв и, как покажется пролетка, махнуть платком. Мат­роса арестовали, но комитет подготовил взрыв тюремной стены, чтобы Родион мог бежать во время прогулки. На шаланде под пару­сом он уйдет в Румынию.

...Долгие минуты ожидания, и вот в конце переулка появилась пролетка. Петя замахал платком и увидел, как оживился внизу Гав­рик.

Терентий и матрос сбежали к шаланде. Через минуту парус на­полнился ветром, а немного спустя стал, удаляясь, уменьшаться, но еще долго белел на голубом просторе моря.

И. Г. Животовский