TopUral.Ru /Уралинформбюро, 29.03.2007.
Из записок матери школьницы-самоубийцы: «Если я закончу этот дневник, то умру»(«Жизнь»: расследование «Комсомольской Правды», 25 октября 2004 г.)
Весной 2004 года в «Комсомольской правде» был опубликован материал «Отличница застрелилась, устав быть всеобщей гордостью» (номера за 1 и 8 марта 2004 года. Это было расследование самоубийства 16-летней москвички. Но на нем история не закончилась. Оказалось, все эти полгода мама погибшей Наташи вела дневник. Очень личный и честный. До боли. Писала и выставляла в Интернете на сайте онлайновых дневников. Благодаря ее откровениям десятки подростков, по их же признаниям, отказались от задуманного последнего шага
|
Цифры
Каждый год в России добровольно уходят из жизни около 20 тысяч детей и подростков. Каждые 40 секунд кто-то на Земле кончает жизнь самоубийством. В год от суицида погибает миллион человек – это больше, чем от войн, несчастных случаев и преступлений, вместе взятых. «Большинство из них - это молодые люди до 20 лет», - сказал координатор департамента ментального здоровья ВОЗ Жозе Бертолоте. Число самоубийств стремительно растет. И именно за счет молодежи. Предполагается, что к 2020 году самоубийства будут уносить жизни не менее 1,5 миллиона человек в год.
О чём писала «Комсомолка»
Наташа была единственным, обожаемым ребенком в обеспеченной семье. Она была гордостью школы, постоянно побеждала на олимпиадах, шла на золотую медаль и готовилась к поступлению в престижнейшие институты страны. Но однажды она прервала свое счастливое детство выстрелом в грудь из папиного ружья. В ответ на всеобщее «почему?» остались две записки – черным фломастером на зеркалах в коридоре: «Сволочи» и в ее комнате: «Ненавижу Ольгу Васильевну!!! (учительница математики. - Ред.) Простите меня. Я слабая и очень устала. Не выдержала. Мне страшно жить».
Расследование начали сразу все: родители Наташи, милиция, «КП», а с нашей подачи подключилось и Министерство образования. Как выяснилось, упомянутая в записке математичка, конечно, доставала болезненно гордую девочку попытками поставить ее на место. Но это могло лишь подтолкнуть к самоубийству, но не стать его причиной. Как и многие другие факты, описанные нами в расследовании полгода назад. Постепенно волнения улеглись, и вопрос «Кто виноват?» остался открытым.
«Я встала на сторону самоубийц»
Не успокоилась только мама. Она продолжала искать все, что связано с дочкой, в надежде ответить однажды на вопрос «почему?»...
- Когда я искала следы Наташи в Интернете, попала на сайт mysuicide.ru (сайт самоубийц), – рассказывает Светлана. - Туси не нашла. Но меня так все задело, что я пыталась с ними разговаривать и даже спорить. В какой-то момент поняла, что надо попробовать встать на их сторону, и попала на ту самую грань, где все они. Даже не помню, что меня остановило, но именно тогда я была ближе всего к краю.
Наташа застрелилась 9 февраля, а 23 апреля мама Света начала этот дневник.
- Один человек с того сайта написал мне, что жить ради тех, кого любишь, бессмысленно, – вспоминает Светлана. - Но ему было 30 лет. А там большинство – подростки. У них еще не все умерло, еще есть надежда и открытое сердце. Для них я и публикую все это. Просто чтобы знали, что будет потом. Вдруг кому-то не все равно.
Надеемся, что кому-то из родителей эти воспоминания о Наташе помогут разглядеть тревожные сигналы в поведении своего ребенка. И кто-то из детей откажется от страшного шага. Подтверждение тому - десятки детских писем, адресованных Светлане: «Я хотел... Но теперь не смогу. Спасибо вам!»
- Благодаря этому Наташина смерть станет не такой бессмысленной, – вздыхает Светлана.
Апреля
Ну вот, здравствуй, Наташа!
Это моя попытка продолжить общаться с тобой, как будто ты живая. Сегодня приехала из Сухиничей (деревня, где часто гостила у бабушки, а теперь похоронена Наташа. – Я. Т.). На могилу, кроме наших цветов, кто-то принес еще гвоздики - к тебе многие приходят.
Апреля
Тусенька, папа так просит, чтобы ты ему приснилась. Он пишет тебе письма. Два я нашла. В одном на большом листе, наверное, сто раз написано: «Наташечка, Наташечка, Наташечка...» А другое, 22 февраля: «Наташа! Какая же ты дура. Ты могла бы прожить очень интересную и яркую жизнь. Мы даже не мечтали о возможностях, которые были у тебя. Может, мы не знали твоих новых проблем, но если бы ты прожила с ними еще 3 - 4 месяца, жизнь увлекла бы тебя и мы были бы счастливы, проживая с тобой ее во второй раз. Наташа, ты останешься молодой, 16-летней, а мы увидим тебя уже старыми. Наташа, пожалуйста, приснись мне и поговори со мной. Твой папа».
Почему ты не приходишь к нему во сне? Вчера он был в тире, где ты занималась, - там никто ничего не знает. Тренер спрашивал, когда ты придешь, а папа так и не смог ему ничего сказать. Потом плакал в машине.
Тусь, я все время думаю о том, что, если бы ты не умела стрелять, этого бы никогда не случилось. И начинаю тихо ненавидеть папу.
Апреля
Сегодня у моего брата и твоего любимого единственного дяди и крестного родились Сема и Тема - близнецы. Два близнеца вместо тебя, одного Близнеца.
Ты очень любила дядю Диму. Тусенька, он приехал сюда первый, когда это случилось. Вместе с беременной женой Леной. Только тогда я поняла, зачем нужны братья и сестры. Если бы не он, я бы не выжила.
Брат младше меня на 7 лет, и всю жизнь я была ответственна за него. Наверное, поэтому мне никогда в голову не приходили мысли о смерти, у меня было о ком заботиться.
Нужно было тебе тоже родить брата или сестренку. Но я так люблю тебя, что не захотела делить эту любовь, да ты и сама меня отговаривала, обещала внуков.
И дяде Диме ты обещала, что поведешь Семена и Артема в 1-й класс. Обещала и даже не дождалась их. Что мы им скажем, когда они спросят?
Апреля
Зимой в 10-м классе ты обратила внимание на своего одноклассника – К. Он на тебя тоже.
Как-то ты пришла из школы злая и не в себе. Ругалась на свою подругу. Рассказала, что, когда вы наконец решили с К. объясниться, оставшись после уроков одни в классе, в самый ответственный момент влетела В. и все испортила.
Дружба всегда для тебя очень много значила. Я часто слышала от тебя, что у тебя нет настоящих друзей. Пыталась возражать: «Но ведь тебе все время звонят, а та, а эта...» Ты отвечала: «Им всем наплевать на меня, просто им всегда что-то от меня надо - списать, поплакаться, похвастаться».
Твоя подруга В. В вашем классе ее недолюбливали. За ее богатого папика, за личного шофера на «Мерседесе», за крикливость, за вранье про поклонников. Ты пожалела. Стала с ней дружить. В сущности, она была одинокой девушкой с кучей комплексов.
Когда это произошло, В. кричала в классе, что никто ничего не понимает, и только она знает, почему ты это сделала. Кажется, это она заявила, что, если бы у нее был пистолет, она сделала то же самое. Недаром ты стаскивала ее с балкона гостиницы в Питере, когда осенью несколько человек из вашего класса премировали поездкой туда на выходные. Вечером пьяная В. пыталась спрыгнуть с балкона, кроме тебя, никто в это не поверил, только ты возилась с ней, держала и уговаривала.
Апреля
Когда я стала искать тебя в Интернете, послала твой любимый пароль - «ветер», которым ты закрывала от меня все папки, и мне пришел ник - «прощение». У меня даже мелькнула шальная мысль, что это ты просишь меня о прощении. Почти два месяца я входила сюда под этим ником и читала, искала, плакала. Я нашла столько девчонок, похожих на тебя, и каждый раз мне казалось - это ты. Я так хотела найти твой дневник, найти ответ на свои вопросы, понять тебя.
Ты постоянно сидела в Интернете. А потом писала в дневнике: «Тогда я думала - это спасение. Просто я хотела избавления от своей боли любым способом. Так я поселилась в инете. У меня нет своих чувств, по венам боль - не за свое несчастье, в глазах слезы не о своей любви. Жить в чужом сознании 12 часов в сутки, сходить с ума без невозможности минут у экрана, вчитываясь, вчитываясь, вчитываясь. Я потерялась. Кто-нибудь, помоги!»
Апреля
Год назад ты написала:
«Человек, которого вы действительно любите - мама;
Ваш душевный друг - В.;
О ком вы будете помнить всю жизнь - Н.С. (учительница литературы)».
Прошлой весной ты часто приходила из школы поздно, готовилась к важному конкурсу и откровенничала с ней. Она мне потом рассказала, что ты говорила и об одиночестве, и о пустоте.
На конкурсе в 10-м классе ты заняла 3-е место по округу. Но Н.С. сказала, что это не твой уровень, нужно взять более сложную тему. И вы выбрали: «Сравнительный анализ творчества Достоевского и Камю». Она хорошо знала твою добросовестность и умение растворяться в материале. Пропустить такую тему через страдающую душу - должно было выйти нечто достойное конкурса. Сама ты ее не интересовала.
Я позвонила и спросила у твоей любимой Н. С.:
«Как же так? Зачем, зная, что творится на душе у Наташи, вы дали ей тему реферата, которая могла только усугубить такое состояние?»
Она ответила, что такое состояние считает нормальным для девочки твоего возраста, что она и сама была в твоем возрасте одинокой и может только выразить мне соболезнование.
Когда мы тебя хоронили, поднялась метель, ветер. Снежинки не таяли на твоем холодном красивом лице, я сметала их твоим носовым платком. Я ношу его в своей сумке - последнюю вещь, прикасавшуюся к тебе. Тебе было холодно, но ты молчала, а ты ведь ненавидела холод.
Мая
В Сухиничах одна из куриц вывела цыплят. У мамы 10 кур, но материнским инстинктом обладает одна. Может, среди людей тоже нужен такой естественный отбор - только одна женщина из десяти может быть настоящей матерью? О себе я теперь такого сказать не могу, у хороших матерей дети живы и здоровы. Хотя я была счастлива, будучи твоей матерью.
Мая
Ты писала в дневнике:
«Что-то происходит со мной; это чертовски больно, оказывается, осознавать, что тебе никто не нужен, и некого любить. Или просто я не способна на такие чувства. Человек, внутри которого пусто и страшно».
Где-то здесь возникает некто, с кем ты разговариваешь. Реальное ли это лицо? Или твоя вторая половина?
Ты пыталась об этом говорить со мной - я отвечала: «Жди, все еще будет, просто вокруг тебя нет того, кто тебе нужен, вот поступишь в университет».
А ты не верила - «ты всегда так говоришь - жди, терпи». Наверное, в какой-то момент ты решила, что такое с тобой будет всегда, и не смогла больше терпеть.
Мая
Когда я разбирала твои записи, черновики, я все искала хоть какое-то упоминание о нас, родителях, о ком-нибудь из близких, о друзьях... Нет, не было ничего, только ты и кто-то нереальный.
Я несколько раз звонила твоей лучшей подруге в 11-м классе - Л. В твоих тетрадках я видела, как вы переписываетесь на уроках. Мне кажется, она любила тебя. И ты ценила дружбу. Но почему тогда ничего ей не рассказывала? С этим вопросом к ней приставали после все - и ребята, и учителя, и я. Неужели она ничего не почувствовала? Она отвечала: «Нет».
Вечером 8 февраля (накануне самоубийства) она звонила тебе. Ты сказала ей, что, может, не пойдешь в школу - будешь доделывать французский. Ты и не пошла. В 8.30, когда начались уроки в школе, ты сделала совсем другое.
Это ужасно, Наташка, так невозможно больше жить. Сегодня папа принес твои портреты - огромные. Он нашел фото, где ты очень грустная, и заказал их в больших черных рамках. Повесил на стену, и мы долго плакали. Потом он заснул. Он много работает, специально изматывая себя. Он стал весь седой, а ему 42 года. Сколько мы еще выдержим? Как ты могла бросить нас?
Ты же знала, что мы жили тобой. Когда в детстве ты сильно заболела ветрянкой и даже в горле были нарывы, папа стоял на коленях возле твоей кровати и молился, а он неверующий. Он мне сказал, что даже любовь ко мне отдал тебе - он очень сильно любит тебя, очень. Что нам делать?
Мая
Я не могу без тебя Я не живу без тебя. Сегодня три месяца.
Вчера вечером я была в Подмосковье у твоей любимой Леночки. Вы были родственницами и подругами. У нее свадьба должна была быть в апреле. Мы поминали тебя, плакали до 2 ночи. Ленка так и не вышла замуж - отложила, ты ей все время снишься.
После долгих споров - включать или нет твое фото в выпускной альбом - решили большинством голосов - включать.
О. В. свалила в свой Киев - уже три недели в выпускном классе нет математики, а Н. С. - целый последний месяц болеет, нет литературы. Я думаю, что они просто смылись от проверки, которую Кезина обещала нашей школе после публикации в «КП».
Я и забыла, что сегодня праздник. А ведь на 9 мая мы всегда покупали цветочки и ездили на Поклонную гору, где собирались ветераны. Ты раздавала цветочки им.
А в апреле проходил последний тур этой «Ярмарки идей», где ты должна была выступать со своим проклятым рефератом по Достоевскому и Камю. Н. С. убрала твою фамилию из твоей же работы. И название она поменяла - «Достоевский, но в меру».
А помнишь этот последний теракт в Москве в метро на Павелецкой? Ты прилетела из школы и стала тащить меня сдать кровь... Разве я могла себе представить, что совсем скоро твой гроб будет стоять рядом с гробами жертв этого теракта в Лефортовском морге, и всем будут давать буквально по 10 - 15 минут на прощание, потому что было очень много людей.
Мая
Приехал папа с дачи:
- Ты опять в Интернете, что ты там все время сидишь?
- Ищу. Я хочу понять, почему.
- Что там понимать, все понятно.
- Ты хочешь сказать, что ты понял, почему она это сделала? Сформулируй, я даже запишу твой диагноз.
- Эти жестокие и глупые дети, они совсем не думают о родителях (с болью).
- Ты винишь во всем ее? Но она ведь несовершеннолетняя, ребенок. Не справилась. Мы должны были.
- Она должна была справляться, она должна была думать о нас!
- А ты сам-то много думал о своей матери, когда тебе было 16 лет?
- Но я и не собирался убивать себя! Никогда! Она поступила глупо!
- Необдуманно! Она просто не подумала. И потом она не жестокая.
- Жестокая! Она всех убила. Я не знаю, как жить дальше! Мне ничего не хочется!
- Ты опять говоришь только о себе, а ты подумай, что она чувствовала, какую боль, если решилась на это?!
- Должна была терпеть! У нас у всех тоже было небезоблачное детство - у меня с отчимом, у тебя - вообще без отца. Мы были бедные. У нас не было даже своей комнаты. А у нее было все.
- У нее не было кожи, и была высокая планка. Мы должны были.
- Нет, я ни в чем не виноват. Я ее любил. Я все делал только для нее.
- Тебя никто не винит, просто нельзя злиться на нее, она была самая лучшая.
- Да.
Мая
Я листаю твою тетрадку по математике за 11-й класс: сентябрь - октябрь - крупные размашистые пятерки О. В. А на обложке твоим почерком: «Сдохни, сволочь очкастая!» - такая ненависть - она начала свою атаку.
Мая
Только что приехала из суда. На папу завели уголовное дело - за небрежное хранение оружия. Меня вызывали свидетелем. Он должен был его так хранить, чтобы не было доступа посторонних лиц. Они так долго выясняли трактовку закона, какими посторонними являемся мы с тобой - посторонними к оружию или посторонними к папе, что я не выдержала, отказалась от дачи показаний. Достали! Я их уже сто раз кому только не давала, заплакала и ушла. Судья сказал, что я вообще могу их не давать как близкий родственник.
Потом я ехала в троллейбусе мимо твоей школы, твой маршрут - слезы лились, и я не могла их остановить - за окном было солнце, тепло, весна... А я не вижу ничего - ни деревьев, ни распустившихся тюльпанов, только выискиваю в толпе счастливые лица ребят твоего возраста и думаю - почему?
Соседка тетя Лена до последнего говорила мне: «Светочка, мы ее спасем». Она не знала, что это была не пуля, а дробь. Она держала тебя на руках, кричала «давайте лед», она врач. Я помню только это и телефон, весь в твоей крови от моих рук, - скользкие кнопки и чужие люди.
Мая
Осенью ты была полна планов и энтузиазма. В том, что с выпускными проблем не будет, никто не сомневался. На семейном совете мы выбрали несколько институтов, чтобы было побольше шансов: МГИМО - международно-правовой факультет и МГУ - юридический. Причем, на МГИМО ты настояла сама, когда твоя историчка заявила, что туда попасть шансы нулевые, ты решила, что тем более стоит попробовать.
Мы бы тебя могли учить платно, но ты сказала, что воспользуешься этим шансом, если будет некуда деваться.
- Кому ты чего хочешь доказать в наше время, все продано.
- Нет, я попробую.
Тогда наш папа решил тебя еще и в школу ФСБ отправить. Да, нужно сказать, что у нашего папы задвиг на госструктурах типа ФСБ и ГРУ. Может, ему самому не хватало дисциплины по жизни, а может, он был и прав. Он хотел для тебя запасной аэродром - в случае пролета с МГИМО и МГУ. Каких только доводов он тебе не приводил - и один из лучших вузов, и на халяву в совершенстве выучить несколько языков, и «кто у нас президент и вся его команда», и «там куча интересных мальчиков»... Ты сначала поддалась на уговоры, сдала анкеты и начала проходить медкомиссии. А потом злилась: «И зачем я это делаю?»
Мая
Осенью всех потенциальных медалистов собрали на педсовет. Дурацкие новые правила - если претендуешь на медаль, надо писать бумагу и получать накачку от педсовета. Что на вас теперь лежит ответственность, вы теперь кругом должны... Как только ты услышала слово «ответственность», заявила всему педсовету, что ты не хочешь медали. Папу вызвала завуч. «Как это, гордость школы отказывается от медали, мы ее полчаса уговаривали!» Папа прочитал тебе лекцию, что тебе хотят как лучше, а ты неблагодарная. Ты подписала.
А в первом же триместре получила 4 по французскому, причем все уверяли, что даже не по твоей вине. Ты расстроилась. Уже не золото – серебро. Я позвонила вашей классной: «Можно ли что-то сделать?» И она проговорилась: «Если бы Наташа на педсовете не говорила, что ей не нужна медаль, мы бы что-нибудь постарались сделать. А так...»
На следующий день к тебе с ехидной улыбкой подошла О. В.: «Ну, что, нужна тебе все-таки медаль?» Домой ты пришла злая, как сто чертей: «Я же говорила тебе, не звони, я же просила».
Тогда ты написала:
«Ходят и ходят, и каждый старается хлопнуть побольнее, погромче, а ведь я - школьная собственность, когда меня ставили, обещали бережный уход и уважение, а теперь чуть что - сразу пинать начинают, трясут, дергают. Ну я и захлопнулась и, уж будьте уверены, теперь не откроюсь!»
Мая
Приехал с дачи папа и тут же ушел: «На улице я с ней разговариваю, а дома все время вижу, не могу...» Потом вернулся, и я поняла, что его нужно куда-нибудь вытащить. Пошли пообедать в кафе. Глядя на наши лица, официантка все время спрашивала: «Вам что-нибудь не нравится?»
Потом поехали к друзьям, домой не хотелось возвращаться. Папа выпил и стал приставать к их дочке Юльке, чтобы она показала ему гроб, который уже второй год стоит у нее в комнате. Пока родители отдыхали в Египте, она его себе купила и спит в нем. Ты считала, что это прикольно. Юлька отказала папе: «Ничего интересного в этом нет». Я наорала: «Ты что, давно гробов не видел?»
На этой неделе парень 24 лет из соседнего с вашим тиром прямо на глазах у тренеров и ребят выстрелил себе в висок. Ты его знала - ваши тиры всегда объединяли на соревнованиях. В кармане была записка: «Мама, прости, я ухожу».
Жестоко очень.
Мая
Где-то осенью в твоих записях появляется Тали... Загадка, которую я не могу отгадать. Если это реальный человек, то, скорее всего, из Интернета, а больше всего это похоже на твою вторую половину. Ты разговаривала с собой? Бред...
Для нее письмо в желтой тетради. И стихи - красивые и страшные. Папа назвал это сочинительством. Я не знаю.
«Тали! Я скучала. Ну а ты, моя самая красивая мечта, ты скучала? Люблю тебя, Тали. Ну а Ветер, что он... Он никто, не смысл моей жизни, лишь зазноба, не могу отделаться от чувства неуверенности рядом с ним. Тали! Я знаю, сейчас ты не можешь меня слышать, но это точно, когда тебе будет нужна помощь, я буду рядом. Я люблю только тебя».
Кто-нибудь, скажите мне, кто это? Что это? Это так страшно.
Мая
Ну почему, ну почему? Еще в августе, поливая цветы из шланга на даче, ты кружилась и танцевала под музыку, устраивая вокруг себя хоровод из брызг.
Я любовалась твоей стройной фигуркой из беседки, а ты, вся вымокшая и смеющаяся, кричала мне: «Жить хорошо!» Строители из соседнего дома чуть не сваливались со своих лестниц, глядя на тебя.
Ну что с тобой случилось в эти полгода? Ты не показала мне, не рассказала. Но писала: «Скоро, очень скоро мне надо будет перешагнуть рубеж. Я не хочу во взрослую жизнь, там слишком холодно».
Мая
Да, забыла - а ты всегда папе напоминала – вчера было 19 лет нашему браку.
Наш брак, и ты, гениальное его воплощение. Вообще-то мы познакомились с папой 14 февраля, который потом оказался Днем святого Валентина. На втором курсе, на дискотеке МИФИ. Папочкина голова была единственная, которая прыгала не в такт музыке, - так я его заметила.
Ты, Тусенька, очень сильно была похожа на него - и внешне, и по характеру, и по уму.
Мая
После института мы с папой поступили в аспирантуру. Сняли квартиру, подрабатывали, чтобы ее оплачивать, - мыли окна, репетиторствовали. Потом родилась ты, и я ушла в академотпуск. О, это был отдых! Целый год. Я не понимала, как это люди устают с маленькими детьми, - ты была ангел - спала и ела.
Нас взяли в академический институт и как двум молодым специалистам пообещали квартиру. К этому времени мы уже защитились и стали кандидатами наук. Но тут мы вступили в рынок. Наука стала никому не нужна. Все ломанулись за границу, и у нас был шанс уехать в Канаду, но наш прозорливый папа в последний момент передумал. Мы начали с нуля пробовать себя в бизнесе. В школу ты пошла, когда у нас не было ни прописки, ни собственного жилья, но уже была уверенность, что все это мы заработаем в фирме, которую создали и успешно раскручивали. Так и получилось, когда ты пошла в 3-й класс, мы переехали в собственную квартиру.
Ремонт начали с твоей комнаты, ты всегда была самым главным в нашей жизни. Серебристая розово-голубая комната с белоснежной мебелью. Сейчас я туда стараюсь не заходить. Стираю, стираю, но все равно нахожу мельчайшие капли крови на столе, спинке кровати. А твой розовый ковер выбросили - на нем было огромное пятно в центре. Вещи из твоего шкафа я потихоньку раздаю на память, оставляю только то, что ты очень любила. Иногда там спит папа - думает, что ты ему приснишься. Но ты не снишься, ты злилась на него в последнее время.
Сегодня был последний звонок. Я старалась об этом не вспоминать.
Твои одноклассники собирались спроецировать твою фотографию на сцену и под тихую музыку читать твои стихи. Твой последний звонок.
Но учителя запретили. Побоялись испортить себе «праздник». Простим их, Тусенька?
Папа вчера сказал: «Я сейчас вынужден верить, потому что хочу встретиться с нею там, я должен знать, что встречусь».
Мне кажется, все началось меняться в твоем характере, когда ты перешла в эту школу на Ленинском проспекте.
В 1-й класс ты пошла во французскую школу на Бауманской. Мы тогда снимали квартиру на Большой Почтовой, и ты целых два года ходила в школу мимо Лефортовского морга, в котором потом с тобой прощались. Но в этой школе ты была счастлива.
А в новой школе тебе было плохо. В вашем классе не было не одиноких детей.
Как вы глушили свое одиночество? Это ужасно... Мальчишки пили после уроков. Мишку, который больше всех плакал в морге и потом еще два дня, мать еще перед Новым годом к психологу таскала. Еще одну девочку мама застала в групповой оргии с мальчиками, после чего уехала с инфарктом в больницу. Могу еще продолжить...
Ты, Тусенька, утверждалась в этом классе, подняв себе планку - я умнее всех. Потому что сильным и независимым всегда завидуют, ты это чувствовала каждой клеточкой.
Мая
Еще одна страшная запись. Непонятно кому и непонятно от кого.
«- Останови меня, если сможешь!»
Ты еще ребенок, чтобы говорить такие слова. Что значит твое: «Моя судьба, мне и гробить! Ломаешь свою судьбу, давай, но подальше от остальных. (Дальше зачеркнуто.) Ты о них подумала? НЕТ, о ком, кроме своей персоны, ты привыкла думать? И не надо говорить о любви, нет ее в тебе».
А вчера папа опять. Убитый: «Я хотел ей подарить на последний звонок серебряный колокольчик...».
Июня
Вот и прошел твой день рождения, Тусенька. Твои 17 лет.
Ты обычно отмечала их в Сухиничах, поэтому я решила не отходить от традиций. Накупила большой ящик твоих любимых маргариток, посадила на твою могилку.
Всю неделю поливала их, чтобы принялись, пополам со слезами. Соловьи пели как оглашенные и одуряюще пахли три куста сирени, цветущие рядом. А я сидела рядом с этим холмиком и видела тебя сквозь слезы и толщу земли в том красивом кружевном платье из свадебного салона - что от тебя там осталось?
Мне позвонил следователь, который ведет твое дело, его, оказывается, до сих пор не закрыли.
Июня
Когда в то утро я села рядом с тобой и врачом в «Скорую», я сразу спросила его: «Надежда есть?» Он сначала внимательно на меня посмотрел: «Нет». Потом мы ехали в больницу на соседнюю улицу, мне казалось вечность. Я смотрела на тебя - ты уже не дышала.
Вышел врач и сказал: «Все». Я села на бетонный пол и сказала, что никуда не уйду, пока они не попытаются что-нибудь сделать. Он перешагнул и ушел. Но сразу пришла сестра, хотела сделать мне укол, я не дала. Потом за мной приехала Лиза, дочка тети Лены, и стала уговаривать меня уйти оттуда, а я не могла.
Позвонила твоей любимой Леночке, я попросила ее сообщить всем. Все приехали в этот день и на следующий.
А я только говорила: «Ничего не понимаю, я ничего не понимаю».
Я повторяла это через каждую минуту - а все молчали и плакали. Были слышны только крики папы, он требовал, чтобы мы поехали туда, он не верил и все время пил. А я не могла ни есть, ни пить. Потом мама догадалась на третий день сварить кисель - только его я смогла выпить, а что-то съесть - через девять дней.
В январе я искала в инете художественные сайты, хотела подобрать портрет для вышивки. Ты заинтересовалась, стала смотреть вместе со мной картины...
И попросила скинуть для тебя несколько. Все – на тему кладбища, ангелов, одиночества.
Я удивилась, а должна была насторожиться, попытаться понять, почему именно эти. А еще в декабре ты поставила на компьютер заставку: девушка на переднем плане и призрак позади. Я тогда сказала: «Красиво. И девушка на тебя похожа».
Призрак смерти - пророчество?
На Новый год ты так красиво украсила квартиру, нарядила елку. Мой шкаф до сих пор в фосфоресцирующих звездочках - как ночное небо, теперь никогда рука не поднимется отклеить их, ведь это сделано твоими руками.
Через несколько дней после твоей смерти мне позвонила женщина из приемной комиссии ФСБ - куда ты пропала? Охала и жалела, что ты не успела дойти до психологических тестов - может, им удалось бы увидеть.
Я тогда подумала - как же, удалось бы. В январе мне позвонил наш друг семьи - Борька. Он работал в ГРУ, и недавно его группа вернулась из командировки. На следующий день один его коллега встал, позавтракал и на глазах у жены выбросился через двойной стеклопакет. 38 лет. Их группу перед этим как раз тестировали – только что на молекулы не разложили, и ничего не заметили.
Июня
За три недели до ЭТОГО ты обиделась на меня. Ты готовилась к занятию по праву, я что-то спросила, и тебя понесло: зачем вы не отдали меня в физматшколу? Я это слышала не в первый раз, но взорвалась именно тогда. Основная мысль моих криков была: «Ты сама не знаешь, чего хочешь! Реши, и мы поможем. Но ты реши!»
Ты дулась на меня целых три дня - это очень много, но потом мы помирились.
А совсем недавно я, очередной раз перебирая твои бумаги, нашла запись на полях распечатки лекций по праву, сделанную именно тогда:
«Да, я не умею добиваться своего; да... я высказываю только претензии; да, я не достойна жизни, но вот осуществления моей мечты...» (зачеркнуто).
Я так и не узнала твоей мечты. Может, ты и сама ее не знала - ведь не дописала и зачеркнула. Или ты боялась ее осуществления?
Июня
Мне привезли твой выпускной альбом. Смотрю на фотографии. Девчонки... Л. - пытается улыбнуться, а глаза – печальные. Все такие взрослые.
И ты - красивая, но нездешняя. Твой К. - что ты в нем нашла, ничего особенного.
Галя рассказала, как сдавали экзамены. По французскому столько троек. Все на нервах. Про выпускной. Я плакала. Ресторан сняли на два класса. Без тебя.
Этот альбом остается на всю жизнь. Потом все будут говорить, показывая на твою фотографию: а она... У кого-нибудь выступят слезы, кто-нибудь сердито нахмурится, но никто не забудет.
Июня
«Я не могу это сделать! Поставить точку» - эта фраза на полях тетрадки по французскому. Может, ты ее написала после того случая... Которого никогда не прощу. До последнего сомневалась - буду об этом говорить или нет. Буду, Тусенька. Буду до конца честной...
За две недели до того страшного утра. Ты сидела за компьютером. Долго. Когда я выходила из своей комнаты, видела, как меняется экран, - ты что-то прятала. Я уже несколько раз сказала тебе - хватит, пора спать, ты несколько раз ответила - сейчас. Потом я подошла: «Ну все, я вырубаю компьютер». Ты повернула ко мне голову и, смотря на меня сузившимися ледяными глазами, прошипела: «Отъе..сь». Я ударила тебя по щеке. Даже не знаю, как это получилось, но раньше такого не было - мата в лицо. Потом ты вскочила и закрылась в своей комнате. Я стояла под дверью: «Ты не имеешь права так говорить со мной...»
Ты не открывала, и я пошла за отмычкой. Когда я вошла в твою комнату, ты сидела на открытом окне - 15-й этаж! - держась одной рукой за раму, отклонившись наружу и болтая ногами, как будто удерживая равновесие. Каким-то не своим истерическим голосом ты сказала: «Хочешь посмотреть, как птички летают?» Внутри у меня все упало. Я рухнула на пол и закрыла лицо руками. Не помню, сколько... Но ты спрыгнула на пол, переступила через меня и ушла на кухню. Тогда я смогла заплакать и выбежала на открытый балкон общего коридора, легла там на снег - слезы лились не переставая, страх не отпускал. И еще обида, жуткая обида заполнила всю меня... Теперь я знаю, что неправильно себя вела, что надо было не упиваться своими переживаниями, а попытаться понять, что с тобой происходит. Но тогда... Минут через 15 ты пришла на балкон - я уже успела замерзнуть и промокнуть. Голосом, полным презрения и отчуждения, не дай Бог, я увижу твою жалость, ты сказала: «Вставай, пошли домой, заболеешь, потом лечи тебя...» Кажется, ты еще чем-то мне пригрозила, что, если не встану... После этого я поднялась и пошла в квартиру. Ты выглядела успокоившейся, даже посмеивалась. Меня трясло - я выпила несколько таблеток типа тазепама и отрубилась.
Утром приехал папа с дачи - я стала рассказывать ему. Потом зашла в твою комнату и увидела под кроватью ружье. Позвала отца: «Посмотри». Он не испугался, но удивился - в нем даже был патрон, но не досланный.
Вечером он опять заехал - со мной ты не разговаривала - и стал тебя спрашивать про ружье. Ты отшутилась: «Взяла маму попугать, чтобы не долбилась в мою комнату...» Он обругал тебя, как всегда: «Дура, идиотка, больше не смей», - и успокоился. Сейчас он говорит, что ему и в голову не могло прийти, что ты - для себя. Он даже об этом не подумал, не мог подумать. На следующий день к нам заехала моя подруга Светка, и я, рассказывая все это, стала просить папу увезти ружье на дачу от греха подальше, она меня поддержала.
«Вы что, дуры, она же профессиональный стрелок, ну взяла посмотреть - соскучилась по стрельбе...» Он так убежденно об этом говорил, что мы поверили.
Наверное, я бы и дальше стала настаивать, чтобы он увез его, или сама отвезла, мне никто не мешал это сделать - до дачи 30 - 40 минут на машине, но на следующий день мы помирились.
...Мы стояли друг перед другом на коленях, плакали, и я говорила:
- Тусенька, а если бы рука соскользнула, если бы ты не удержалась - я бы полетела за тобой, я бы не смогла жить без тебя, понимаешь?
- Я больше не буду
- Пожалуйста, не пугай меня больше так никогда, у меня до сих пор болит сердце, и я пью лекарство, не будь такой жестокой.
- Никогда не буду, я люблю тебя.
Мы долго разговаривали, плакали, обнимали друг друга. И все эти последние две недели ты была как ангел, все время мне звонила, все рассказывала. Мы всюду вместе ездили. Теперь мне говорят - это была попытка. Теперь говорят. А тогда - ни я, ни отец, ни Светка... Даже мысль не мелькнула. Ничего подобного. Что это - слепота, незнание? Ты всегда была такой целеустремленной, адекватной, сильной... Как мы могли подумать такое о тебе? Никто не мог.
И как мне со всем этим теперь жить? И зачем?
Июня
Папа смотрит чемпионат Европы с твоим портретом - повернул его к экрану телевизора: «Пусть посмотрит, она любила футбол».
Вспоминаю, прокручиваю последние две недели твоей жизни. Ты даже перестала писать депрессивные стихи, наоборот:
Жизнь - она, конечно, зебра,
Но ведь можно все исправить,
Взяли краски, ведра, кисти,
И давай ее белить...
Потом, правда, ты пыталась описать садистские методы поимки зебры и как ее можно семью способами заставить краситься самой. Ненормальное что-то. Каждый вечер вижу из своей спальни, как ты идешь по коридору из ванной танцующей походкой с полотенцем на голове: «Мусь, бай-бай». Кто теперь испечет медовую коврижку и скажет: «Мусь, давай чайку попьем»? С кем я поеду в магазин? Кто положит мне на колени голову вечером и посмотрит со мной «Бедную Настю»? Я больше ничего этого не делаю. Без тебя не могу.
Июня
Сегодня моталась по Москве. Любое место - магазин, кафе, кондитерская, кинотеатр - сразу вспоминаю, как мы с тобой... Проклятье, невозможно жить в этой квартире, в этом городе, в этом мире...
Я часто вспоминаю легенду. За день до рождения Ребенок спросил у Бога:
- Я не знаю, что я должен делать в этом мире.
Бог ответил:
- Я подарю тебе Ангела, который всегда будет рядом с тобой. Он будет охранять тебя от всех бед. Он объяснит тебе все.
- А как его зовут?
- Не важно, как его зовут. Ты будешь называть его «MAMA».
Наверное, я была бездарным ангелом, Тусенька, прости меня.
Июня
Хочется, чтобы он скорее закончился - каждый день. Включаю телевизор - о выпускном говорят, выключаю со слезами. Заходим с папой в магазин, похудела на семь килограммов, все сваливается. Но не могу заставить себя ничего померить, а раньше с тобой по три часа не вылезали из примерочных. Вчера обнаружила, что в ушах заросли дырки - сережки не смогла вдеть - швырнула обратно. Только книги и Интернет - потому что это было твое, твоя жизнь.
Первый месяц я сидела и раскачивалась часами, как обезьяна в клетке, в неволе у них начинается самая настоящая депрессия.
Теперь амплитуда этого маятника стала больше. Я не могу долго находиться в одном месте - начинаю сходить с ума.
Июня
Подъезжая к Москве, включила «Русское радио». «Чашка кофию». Мы любили подпевать. Снача