Что делаете когда хочется спать а нельзя? Как выносите вонь от бомжей?

Терплю.

Правда, что вы уедете на Украину навсегда?
Нет. Не правда.

Будет ли реорганизовываться фонд?
Думаю, что будет.

Вы не бросите свою работу здесь?
Не знаю. Постараюсь не бросить.

*** 15 февраля. ПОЗДРАВИМ ПЕТРОВИЧА!

Я знаю его почти столько же времени, сколько лет моему младшему сыну.
Мы с ним одной крови. Буквально. У нас обоих вторая положительная. Мы оба родились в феврале. Мы оба любим своё дело.
Почти Ни с кем я не бывала в таких переделках, как с ним. Ругая меня, он идёт в такие места мегаполиса, о которых можно только догадываться, пересматривая фильмы ужасов. Он более осторожен , чем я. Но ни разу за всё время нашей работы не отказался ни от одного выезда, хотя правило незыблемо - не уверен - не обгоняй, можешь - не рискуй, но он рискует, несмотря ни на что.
Он один из немногих - а говоря правду - второй коллега, который понимает меня не просто с полуслова, но знает мои мысли жесты и мы можем работать, общаясь не словами.
Мне не нужно объяснять ему, что сделать на вокзале. Он знает то, что знаю я. Иногда он знает больше чем я.
Он знает как я плачу. Об этом практически не знает никто. Я знаю, как плачет он.
Мы вместе умеем петь, танцевать, смеятся до колик и молчать . Накладывать швы при экстремальных низких и вынимать инородные тела при экстремально высоких температурах . Делиться одним апельсином за весь день на вызовах. Спать по очереди, сменяя друг - друга или не спать совсем.Говорить с нашими семьями о том, что жить с нами невозможно. И да, мы решили что будем делать когда уйдём из большого спорта на пенсию.
Есть такое слово - доверие. Он ни разу не подорвал моё доверие к нему. Он любит брошенных и бездомных. Он абсолютно помешан на рыбках и аквариумах с неизвестными мне названиями морских звёзд, любя всё живое. Как человека, жалеет цветок, оставленный без света в нашем подвале.
Он терпит не только мой ужасный характер, но и всё, что к этому прилагается.
А я люблю его. Очень.
С днем рождения, Петрович!

*** Февраль.

Тяжёлый месяц - февраль. Как жемчуг. Как вопросы без ответов. Как разлука.
Бездорожье всюду. В умах, поступках, в предвесеннем этом опустошении.
О весне, которая, наверное, будет, напоминает только заря, наступающая всё раньше.
Небо низкое, как будто лежит у нас под ногами. Цена за весну, которую ждут. Или ждали.
А ночью пока ещё падает снег, покрывая белым дневную слякоть и оставшийся лёд.
Ранним утром, когда все ещё спят за своими тёмными окнами, можно увидеть сквозь упавшие снежинки ледяную дорожку. Сделать разбег, удерживаясь за руки того, кто тоже решил не спать и проскользить на каблуках со звуком, знакомым с детства.

*** Сегодня

Квартира в дальнем районе Москвы. На окнах - решетки. На столе остывает какой-то напиток с трубочкой. Миска с печеньем. Пепельница. Телефонная трубка.

Наш больной - в инвалидной коляске - вплотную придвинут к столу.

"Посмотрите на фотографии. Он объездил всю Европу. До болезни",- это говорит мать. На стене - фотографии из той жизни, где были жена и ребенок, было здоровье. И деньги. Я не смотрю. Смотрят Егор и Саша Мельников.

Перед нами мужчина в черном спортивном костюме. Сильные руки, которыми он крутит колеса, дрожат.

Показывает , как он самостоятельно ложится . Сползая с кресла, бросает руки на низкую кровать и падает на пол.

"Не мешайте. Я сам." Мать подталкивает его вперёд привычным движением. Три минуты. Я смотрела на часы. Три минуты от стола до кровати.

Руки, ноги, лоб - в синяках и ссадинах.

"Я падаю всегда".

От помощи отказывается.

Даёт осмотреть себя. Улыбается. Он много улыбается.

"Я почти не вижу, но вы мне нравитесь."

Пять минут обратно - до стола.

"Я не инвалид. Инвалиды - это когда голова и душа не работают. У меня всё в порядке."

Трудный, изматывающий разговор о том, как было, о том как сейчас ,и о том, что будет.

"Я не боюсь смерти."

Говорит о друзьях, о прошлом, на двух языках объясняет кем и когда он работал до болезни.

-Тебя раздражает всё?

-Многое.

- В больницу?

-Нет. Может, я доживу до того, когда разработают лекарства от моего заболевания. Только тогда.

- Боли есть?

- Нет.

- Чем тебе помочь?

- ...

Перед нашим уходом он сказал:

- Лиза, я от страха верю в Бога. Не потому что очень верю. А потому что боюсь, что там - ничего не будет.

Потом посмотрел на нас всех и спросил:

- Вы понимаете меня?

*** Прощёное воскресенье
Все, кого обидела словом, делом, помышлением. Все, кому не помогла и не ответила. За несмирение и причинённую боль, за разочарования и за то всё, что могло ввести в печаль или уныние.
За всё прошу прощения сама и всех сама прощаю.
Простите и вы меня, ради Христа.

*** О жизни и сложностях в ней.
Помню экзамен по патанатомии.
Один из нас - студентов - не подготовился. Даже не к экзамену. Сам предмет для него был загадкой.
И вот сидим мы в комнате. Он берет билет.
Вздохнул. Попросил второй.
- Балл снижу.
Тот снова вздохнул. Но взял второй. Всегда надеемся на что - то, что вывезет.
Посмотрел.Сказал нервно:
- Могу отвечать.
Преподаватель спрашивает:
- Вы готовы, К.....?
- Готов, - говорит. И сел напротив.
- Ну и...
- Знаете, я женился недавно.
- ...
-На "Неотложке" по ночам подрабатываю.
- ...
- И сегодня с суток. И позавчера не спал.
Мы тихо смеемся, готовясь по своим билетам.
- Вы что пытаетесь сказать, К...?
- Сложно мне, - глядя в пол ответил наш товарищ.
- А жить вообще очень сложно, - серьёзно ответил ему преподаватель - с этими словами он взял его зачётку.
Мы смеялись тогда до колик в животе. Нам казалось, что смешнее ничего не было.
Сегодня я вспомнила об этом. И мне совсем не смешно больше.
Чуть более двадцати лет спустя я поняла, что жить вообще очень сложно.
На этой радостной ноте я желаю вам чудесных, сказочных выходных. В этой сложной жизни. В которой бывает так тяжело и так прекрасно.

*** У меня трое детей. Могла бы ещё, но не всё в наших возможностях. За каждого из них боюсь

*** Ночь и завтра
Завтра может быть всяким.
Поэтому важно сказать любимому человеку то, что мы часто забываем или откладываем.
По поводу. Или просто так. Но сказать, что любите.
Я люблю тебя.
Всем вам - хорошего дня. И любви, да.

*** Бытовое
Когда мы с Петровичем уйдём на пенсию, если, конечно, доживём до неё, нам будет что вспомнить.
Не касаясь бурь и шквалов нашей личной жизни, которая, на удивление всех, включая нас самих, пока есть, работа наша удивляет каждым днем.
Обычное утро в фонде. Обсуждаем сумку, подаренную мне Ставром. Её размер, легко вместивший бы даже не меня одну. Разбираем больных. Обсуждаем план группы захвата работы послезавтра. Еда, пелёнки, лекарства. Кто кому звонил. Кто куда едет.
Чем кормим, что везем. И звонки. Звонки.
На один из них ответила наша Лена.
- Что?
Это её "Что?" насторожило меня. Как- то голос у неё изменился.
- Спрошу и перезвоню Вам. - закончила она, и повернулась ко мне .
- Дожили. Гробы предлагают.
- Кто?
- Девушка звонила. Говорит после съемок осталось . Хорошие.
- Сколько? - зачем - то спросила я.
- А три, - бодро ответила моя Ленка. - Вы, Петрович и Егор. Как на вокзале завалят, так и... Ну сами понимаете.
Вошёл Петрович.
- Доброе утро, как все поживают?
После чего наш ихтиолог, минуя нас, направился к нашим двойняшкам - Брунгильде и Минерве Петровичам.
- А чего вы такие? - спросил он после осмотра детей.
- Петрович, гробы предлагают.
- Сколько? - повторил он мой вопрос.
- Три!
- Жалко места мало, В фонд не поставишь.
Я согласно кивнула. Я бы тоже взяла. Правда.
Ленка посмотрела на нас как на сумасшедших.
- Ну мы же их хороним, Лен.
- Да знаю я!
Она пожала плечами и поставила чайник.

*** Весна. На вокзале это означает две вещи - большее количество приезжих и бездомных, избитых милицией. Их травму не спутаешь ни с чем. Это удар наотмашь по правой стороне лица дубинкой. Второе - почти удваивается количество суррогата, продаваемого под видом вина или водки. Со всеми вытекающими последствиями.

Толпа. Толпа голодных и больных, выписанных из больниц в никуда, выпихнутых из милиции и тюрем тоже в никуда.
Мало приютов, мало мест, где отсидевшие могут хоть как - то адаптироваться к жизни вне тюрьмы.

- Переночевать где?
А негде. Нет мест, мало мест, и так далее. Разве что на помойке Павелецкого, где мы работаем. Там светло и относительно безопасно.
Иногда кажется, что мы не только работаем на помойке. Мы и живём на ней. Мы все.

***Кризис.

А знаете, кризис , или то, что там происходит в загадочной для меня экономике, стал отражаться на работе фонда. Больше больных. Больше людей просят о помощи. Мы стали выбирать среди тех, кто беден и нуждается. Из самых бедных выбираем тех, кто нуждается больше всего. А это трудный выбор.
Две семьи. Два больных. И мой выбор. Кому помочь. Кому отказать. Не дай Бог никому такого.

*** Патриарх Павел
Только что вернулась домой с работы. Проверила почту, пролистала ленту друзей. Нашла ссылку. И не смогла не написать.
http://yurij-maximov.livejournal.com/268040.html
Не поленитесь, прочтите и вы .
У каждого из нас есть моменты в жизни, которые не забываются никогда. В Косово, после литургии в Грачанице, я получила благословение патриарха Павла. Он благословлял всех подоходящих. Одной из последних благословил и меня. И сказал " С Богом! Справишься".

Как написали о нём , такой он и есть. Как ребёнок. Или как ангел на земле.
Благословил, посмотрев не в глаза - в душу. Как на исповеди. С жалостью и ...И не знаю с чем.
Я приложилась к его маленькой, сухой руке с хрупкими венами.
Уже прошло несколько лет. Об этой встрече я вспоминаю лишь тогда, когда читаю что - то о нём.
И жалею о том, что когда жизнь выкручивает меня наизнанку, мне стоило бы чаще помнить эту благословившую руку , и слова, сказанные тогдашним летом.

*** Мы не успели
Вчера поступил вызов из подмосковного города. Звонили не то соседи, не то дальние родственники. Больна женщина. Возраст около 60 лет. Со слов, "инсульт или что - то подобное." Семью назвали асоциальной. Милиция не приезжает, так как надоели своими драками и криками.Больная лежит на полу. Без одежды. Покрыта пролежнями.
Адрес дали, номера квартиры - нет. Сказали, что дверь выбита давно и вход в квартиру открыт. Для всех .
Мы были на другом вызове, и не могли успеть приехать в этот же вечер. В 4 утра больная умерла. На полу.

Собранные для неё вещи остались в багажнике моей машины.
А вчера ночью я пересмотрела эпизод фильма 91 года. " Облако-рай". Ниже - песня с тем же названием , которую написал Жига. Андрей Жигалов.

*** Страстная неделя. На память приходят слова св. Луки Войно-Ясенецкого.
"Говорю не от разума только, а говорю по собственному опыту, ибо должен засвидетельствовать вам, что когда шел я по весьма тяжкому пути, когда нес тяжкое бремя Христово, оно нисколько не было тяжело, и путь этот был радостным путем, потому что я чувствовал совершенно реально, совершенно ощутимо, что рядом со мною идет Сам Господь Иисус Христос и поддерживает бремя мое и крест мой. Тяжелое было это бремя, но вспоминаю о нем, как о светлой радости, как о великой милости Божией. Ибо благодать Божия изливается преизобильно на всякого, кто несет бремя Христово. Именно потому, что бремя Христово нераздельно с благодатью Христовой, именно потому, что Христос того, кто взял крест и пошел за Ним, не оставит одного, не оставит без Своей помощи, а идет рядом с ним, поддерживает его крест, укрепляет Своею благодатью. "

*** От обиды можно перейти к прощению или к ярости. От плохого - к безнадежному или к смиренному.
От молчания - к молве или к безмолвию.
Мы всё делаем своими руками. И строим. И разрушаем.
Всё зависит от выбора. Который мы тоже делаем сами.

*** После ухода маленького Игоря в Страстную Пятницу http://doctor-liza.livejournal.com/26261.html прошло почти шесть лет.
Отец Георгий продолжает служить в Песковке. И мы с ним крёстные родители моей любимой крёстной дочки - маленькой Ксении.

Смерть любого ребенка - за пределом моего понимания.
Смерть ребенка в мучениях - по дороге домой с лечения, в снятой квартире, в гостинице, в нищей квартире, в селе, где у фельдшеров нет возможности обезболивания - за пределом моего восприятия мира .
Сегодня я не хочу поднимать вопрос о создании детских хосписов или хосписных палат для детей.
Я просто перечислю вам имена детей, умерших на наших руках.
Игорь 13 лет Наташа 10 лет Даша 2 года 6. месяцев
Витя 8 лет Маша 4 года Юра 1 год 7 месяцев
Наташа 5 лет Маша 9 лет Лиза 5 лет

Владик 9 лет Саша 4 года Гена 8 лет
Володя 17 лет Олеся 15 лет Инна 5 лет
Катя 7 лет Юра 17 лет Вадим 8 лет

Максим 18 лет Сергей 17 лет Олег 14 лет

С ПРАЗДНИКОМ ВСЕХ ВАС!

Кто благочестив и Боголюбив — насладись ныне сим прекрасным и радостным торжеством! Кто слуга благоразумный — войди, радуясь, в радость Господа своего! Кто потрудился, постясь, — прими ныне динарий! Кто работал с первого часа — получи ныне заслуженную плату! Кто пришел после третьего часа — с благодарностью празднуй! Кто достиг только после шестого часа — нисколько не сомневайся, ибо и ничего не теряешь! Кто замедлил и до девятого часа — приступи без всякого сомнения и боязни! Кто же подоспел прийти лишь к одиннадцатому часу — и тот не страшися своего промедления! Ибо щедр Домовладыка: принимает последнего, как и первого; ублажает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа; и последнего одаряет, и первому воздает достойное; и тому дает, и этому дарует; и деяние принимает, и намерение приветствует; и труд ценит, и расположение хвалит.
(из огласительного слова Иоанна Златоуста на Пасху)

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ !

*** У меня был сложный разговор о работе с бездомными. Я не нашлась, что ответить и по дороге домой думала, что делать.
Иеросхимомонах Алексий , который служил в Марфо-Мариинской обители в в начале прошлого века, говорил о том, что "если брат просыпается от твоей молитвы, не беспокой брата, ибо любовь выше всего."
Я не ручаюсь за точность цитаты, но суть - та же.

Иногда важны не принципы, а просто любовь. И далеко не всё укладывается в правила, которые придумали люди.
Есть те, кто правила принимает. Есть те, кто их не приемлет. Есть что - то что среднее . Среди вас есть и первые, и вторые, и третьи.

"Друг друга тяготы носите" - это любовь.
А она редко бывает по правилам.

Всем спокойной ночи. Берегите себя.

*** Только что вернулась с вечера. посвященному памяти Владыки Лавра, митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского, Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей (РПЗЦ).
Он причащал детей моих в Джорданвиле. Была на его службах.

Я редко посещаю любые мероприятия по разным причинам - от нехватки времени до моего полного неумения быть светской, равно как и образцовой прихожанкой.
Но в этот раз я пошла, чтобы сказать спасибо иноку Всеволоду, который несколько лет назад подарил моим больным в Киеве свою книгу "Начальник тишины", которая до сих пор есть в библиотеке больных.
Я написала короткое письмо - не по канонам. а что - то вроде - "моим больным понравится должно. Пришлите , если не жалко".
Прислал через три дня. Потом одну из этих книг подарила Саше - который возглавляет фонд глухих в Нижнем Тагиле. Так я обрела друга, с которым сотрудничаю и дружу уже четвертый год.
Сегодня мы впервые увиделись с иноком.
Он подписал две книги. Одну - больным хосписа. Вторую - мне.
- Вы инок Всеволод, который прислал моим больным книги в хоспис. да?
- А вы доктор Лиза, которая в интернете доктор Лиза?

А вот одно из его стихотворений

Странники, убогие и дети -
Светлые апостолы Руси.
Свет любви по миру пронести
Можно лишь пешком, а не в карете.
О величьи Божьем возвещать
Могут только меньшие из меньших,
Потому убогие у Бога
Будут на престолах восседать.
Гордецы, не возносите рога
Пред лицом убогих и презренных,
Мир стоит молитвой тайной их.
Слышит Бог мольбы сердец смиренных.
Русские апостолы Любви
В робах странников всю землю обтекли.

***Вокзал.

Крашеные освящённые яйца и кусочки кулича бродяги брали осторожно, боясь уронить.
Христос Воскресе! - говорили через одного и кланялись.
Старушки брали всё, что дают и всё, что плохо лежит, считая каждый кусок, выданный не им.
Антон Красовский, снимал бродяг второй раз почти за год,который прошёл с последнего раза. Никого из тех, кого он видел уже нет.
Часть бродяг погибла. Часть - неизвестно где. Нам неизвестно.

- Серега, а что значит татуировка ...... на груди справа?
- Лиза, это баклан в завязке.
- Мы, когда умрём, Лиз, попадём знаешь куда?
- Нет.
- Я тоже не знаю. Встретимся, наверное. Да?

- Мне рёбра сломали. Слева. Дышать больно.
- Живот болит.
- Вынь резинку из щеки, больно.
- От поноса дайте. И от нервов.
- Руку порезал сильно.
- Лет тебе сколько?
- 17 будет.
- Домой мне надо. Вы сказали, что я могу погибнуть. Отправите?
- Я жив. Заложил мобильный. Выкупите? У меня рак.
Даёт выписку. На ней сверху - РОДСТВЕННИКАМ.
- Родственники где?
- Только вы.
- Ребра сломал. Ударили дубинкой.
- Живот болит.
- Книгу допишу и уеду. Знаете как назвал? "Исповедь офицера или анатомия подлости".
- Лииииз! Гипс сними. Не могу больше.
- До следующего раза дотерпишь?
- Нет.
- Поговорить хочу. Лично.
- Кашляю сильно. Спать не могу.
- Пасть сломана. Что - нибудь сделай. Ты можешь.
- После операции я.
- У меня косточка в языке. Куриная. И в метро толкнули.
- Я боялся. что будет больно. А мне не больно теперь. Пасха потому что.
- Православные не верят в гороскопы и приметы.
-На трёх вокзалах тётку убили ножом. Слышали?
- Затащило под электричку, еле вылез.
- Наелся, Богу слава!
- Пасху праздновали.
- Кулича не осталось?
- Ребенка покормите.
- Поговорить хочу.
- Зэк не тот пошёл. Авторитетов не осталось.
Спасибо Артёму, Марину, Сереге и Сереге, Ставру, Рустему, Даниилу, нашей охране и всем, кто нам помогает.
Без вас было бы невозможно работать. Без каждого из вас.

***Вокзал.Жара.

Единственный жаркий день на прошлой неделе пришёлся на среду.
Пробок на дорогах не было и мы были на помойке за четверть часа до обычного времени кормления.
Бродяги ещё не подтянулись, и только бабушки, пришедшие за полчаса до нас, стайкой стояли около будки , в которой принимают бутылки.
Пока Тёма и Марина, Рустем, Сережа готовили к раздаче еду, я сидела в нашей Скорой, и через открытую дверь, отвечала на вопросы тех, кого послали к нам из поликлиники для бездомных, из фонда гражданского содействия(?), выписанных из больниц, выпущенных из милиции, и тех, кто пришёл по наводке таких же бродяг.
Рука охранника Антона перекрывала подход к кабине сильнее железного шлагбаума. Бродяги обходили его справа и слева и кричали, показывая бумаги, раны и кулаки.
Еду раздали быстро. Некоторые отходили молча, кто - то говорил "спасибо", кто - то отталкивал руку и просил кашу вместо супа или два молока в обмен на суп товарищу.
- Я не ем, у меня челюсть сломана.
Господи, дай сил нам с Петровичем. Мы не стоматологи, а убедить их идти в больницу настолько же возможно, как то, что я завтра полечу в космос.
Антон и Денис через коридор толпы проводят нас в Скорую. Петрович встречает меня вопросом, как в такую жару перевязывать.
Отвечая, что как - то мы пережили прошлое лето, я вспоминаю, что летом в Скорой мы не перевязывали, потому что она была разбита в аварии. Мы работали на улице.
- Раненые и битые идут первыми!
Толпа устремляется к кабине. Они все ранены и избиты, в буквальном и переносном смысле.
- Когда упал?
- Вчера.
- Заходи.
"Старые" ждут своей очереди.
Жарко. С Петровича градом льет пот. Работаем быстро, от этого ещё жарче. Спорим, кто из нас первый упадет в обморок.
- Вытри мне лоб, Лиз, я не вижу ничего.
- Петрович, дай салфетку, - не дожидаясь ответа, утыкаюсь лбом к нему в плечо, потому что капает уже из глаз.

Единственную бутылку воды, припасенную Серегой, споили бездомному, которому обрабатывали рану на лбу. Он орал громче чем я, когда рожала. После перевязки успокоился и сказал что завтра пойдет устраиваться на работу.
Снова пальцы, руки, ноги, глаза.
Новенький , которому разбитой бутылкой рассекли половину лица и ухо. Теперь боится всего.
На десятом больном Петрович вывалился из машины потому что терпеть было невозможно.
За это время ребята раздали мыло и одежду. Разняли драку. Отправили кого - то к матери в Псков, раздали полсотни справок.
Ульяновский парень, с тяжелым сотрясением мозга выписался из больницы и пришёл сказать, что у него все хорошо.
Как он дополз до нас тогда - я не представляю. Чудеса бывают ?
Серега, Танька, Машка, безимянные, прохожие и странники. Люди.
Петрович ушёл в восемь.
К восьми стали подтягиваться опоздавшие. На пятом из них, которого помог обработать Реанимат, я обнаружила. что работать нечем. Кончились бинты и мази, которые мы взяли с собой.
На последнего нашла кусок ваты, которой и обработали язвы на голенях.
Перекур за машиной. Реанимат дал допить из своей бутылки с водой. День закончился приездом Ставра.

А у моего Лёлика, врача киевского хосписа, родилась дочка Катя.
Жизнь продолжается.

*** Молчание, как и слово - бывает разным.
Вынужденное , безразличное, усталое. Сочувствующее, внимательное, печальное.
И слышится оно так же. Но воспринимается острее, чем слово.
Иногда - как благодать, Иногда, как брошенная наспех фраза, за которой не стоит ничего. Как в пустоте.

*** Хорошее...

У больного не подтвердился диагноз. Консультации, обсуждения, переписка, споры - изучение других возможностей. Хосписный опыт приучает к другому подходу. Мы аггрессивны, настроены на то, с чем встречаемся каждый день и мало верим.
Результат анализов показал благоприятный прогноз и доброкачественность течения.
Теперь этот пациент будет у другого доктора. Последние пересылки документов, анализов. Дополнительные назначения, данные уже другим специалистом.
К последней строчке эпикриза - передается для наблюдения ( далее указывается новое место лечения) у нас появляется странное ощущение. Теперь это НЕ НАШ больной.
Теперь он пойдет своей дорогой, минуя нас. Пойдет сам.
Созвонились ночью с Лёликом. За почти десять лет у нас это третий случай. И каждый мы переживаем одинаково.
- Режь пуповину, Петривна! Хорошая новость.
- А думаешь они справятся?
- Без нас вообще спокойнее жить, Вы не заметили?
- Заметила.

*** Жара. Мы капризны. Холодно - плохо. Жара - тоже плохо.
Охране хуже чем нам. Больным - хуже чем им.
- Пить дайте.
Воды нет, Забыли.
У Петровича на лбу звезда горит фонарик - чтобы пот не заливал глаза.
- Есть хочу.
- Убъю всех на х..й. Перевяжи меня первым.
- Тётя Лиза, я про руку забыл. А ногу перевязал.
Жарко. Добровольцы бледные. Кто - то обливает их водой. Смеются.
- Что Вам дать?
- Анальгин, ебёнтать!!!
- А мне язык пришили. Швы надо снять.
- А там, где шили не пойдешь?
- Нет. Сказали по месту жительства прийти.
Он и пришёл.
- А я снова пришёл. Опоздал на обед. Мыло дадите?
- С зоны. Диабет. Отправь в Дагестан.
- Я письмо вам три дня писала. Прочтёте, да?
Жарко. Даем воды охране. Они багровые уже, но отдохнуть не хотят.
- Кумпол разбил. Сказали прийти к вам.
Сняли 12 швов.
Повязки, бинты, лекарства. Жарко . Наверное в аду так же.
-Валидол!
-Я сейчас сдохну тут...
- Отправь домой, прошу тебя.
- Поговорить надо. Устал я.
- Отчего раз в неделю ездите? Беспредел!
- Вас тут завалят, я вам говорю. За базар отвечаю.
- А я купался. В озере. Лето. Видишь, чистый?
- Петрович, дай пеленки.
- Лииз, дай бинты, или пойдем на помойку.
- Люди, дайте поесть.
- Пить хочется.
-Не уезжайте. Нас много.
ИХ МНОГО.
И вот это- прочтите - http://www.rway.ru/nwsinf.asp?nws=13035
Завалите меня вместе с ними.

*** ДЕНЬ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ.
Удалим же от себя всякую раздражительность, и гнев, и ярость. "Писать вам о том же для меня не тягостно, а для вас назидательно" (Фил.3:1). И врачи употребляют несколько раз одно и тоже лекарство. Так и мы не перестанем одно и тоже внушать, об одном и том же напоминать, учить, умолять. Ведь у нас много житейских забот, которые могут приводить нас в забвение; а потому и наставление нам нужно постоянное. А что мы не напрасно и не без пользы собираемся здесь, представим доказательство на это в делах, чтобы чрез то сподобиться и будущих благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Святитель Иоанн Златоуст.
С ПРАЗДНИКОМ!

*** 2 часам дня стали понятным две вещи. Первая - туалет( извините) в фонде сливает воду куда угодно, кроме того, куда надо.
И вторая - что на улице жарко. Очень жарко и душно, что обещало интересное времяпровождение на вокзале.
По первому вопросу была вызвана аварийная бригада. Да, есть такие. Бесплатные. От города. Вода на полу и протекающие коммуникации были оценены в 6 000 рублей. Без альтернативы.
Они приезжают третий раз, и в каждый из них нам даются разные варианты решения проблемы. Впрочем, как и разные цены для устранения "течи"(с).
То трубы надо менять, то коммуникации во всем доме, где находится подвал. Вчерашние посоветовали поменять помещение.
На вокзале такой агрессии мы не видели давно. От жары ли, или от того, что их много, (а убеждение "на всех не хватит" преследует бездомных всегда) больные были раздраженными, если не сказать больше.
Наркоман( большая редкость для нас), упершись в ограду в течение трех часов повторял одно и тоже нецензурное выражение.
Чего он хотел - не понятно. Но в машину попал, повторяя ту же брань, и вывести его оказалось делом очень не простым.
Работа с толпой - тяжела не столько физически, сколько морально. Одного слова или оскорбления, брошенного одним субъектом другому, часто хватает для возникновения массовой драки. Мы не милиция, мы не бьём и даже не отталкиваем их, когда они пытаются сорвать свое несчастье на нас.
Это же понимает наша охрана. Вчера они физически, вдвоём закрывали собой двери скорой. И говорили одну фразу " Успокойтесь. Всех примут. Всех."
- Это жесть, это жесть, - повторял корреспондент одной из газет, которого пообещали уничтожить за снимок, который он сделал, не спросив согласия у бродяги.
В итоге бедолагу вывозили под прикрытием .
Добровольцам, помогавшим вчера – спасибо

*** Я - сделаю. И справлюсь. Так или иначе. Потому что я смогу это выдержать.
"Любите врагов ваших."
И друг - друга любите.

*** Вчера

Он сидел на ступеньках здания около подвала нашего фонда. В темных очках, джинсах и голубой рубахе. Такой же, как тысячи других. Войдя в подворотню , я увидела его и узнала сразу.
Коллега. Друг, с которым мы прошли вместе с моих, Господи, 18 лет . Работали, общались, я хорошо знала его жену и детей. Он анестезиолог - реаниматолог , и я научилась от него любить больных. Мы созвонивались, встречались. Поступив в институт я проводила часы в отделении, где он меня снова учил. Как интубировать, как принимать решения быстро, как вести себя в той или иной ситуации с больными.

Практически каждый день после института, я бежала в клинику, где он работал и он снова меня учил. Показывал, рассказывал, обсуждал.
К 4 курсу у меня, как и у всех, наверное, появились кумиры от медицины. Академик, читающий лекции, профессора и доктора наук. Мне хотелось быть похожими на них. Но, прослушав лекции или после семинаров, я снова возвращалась в его клинику, где он руководил тогда отделением.

Он научил меня работать. Он научил меня быть спокойной и выдержанной в ситуации, когда опускаются руки. Он научил меня принимать решения. Не метаться, не тратить время на споры. Он научил меня не бояться.
Когда я уезжала из России, мы оба плакали. Он говорил, что плачет от радости за меня. Я говорила, что я вернусь и мы будем переписываться часто - часто.

Так и было. Первые четыре года мы писали друг - другу о том, что происходит в наших семьях, о том, как закончил мединститут его старший сын, о том, как сделал первые шаги мой младший. О его жене, о моём муже, о его сыновьях, о моих сыновьях . О работе. Об изменениях, которые происходили в Москве. Потом письма перестали приходить. Совсем.

В одну из поездок я пыталась узнать, где он. Мне ответили, что уехал. Наверное, с семьей, Наверное, в Германию. Или еще куда - то.

Он не уехал.
Вчера мы обнялись и он удивился, как я узнала его. Я спросила, как он нашел меня. В метро, у соседнего пассажира, увидел газету со статьей о фонде. Узнал по глазам. На фото мы все в масках. А он узнал.
Сказал, что работает. В другом уже месте. Что у него нет мобильного, потому что ему никто не звонит.
И сказал, быстро посмотрев на меня, что у него погибла семья. Коротко и страшно.
Нет сына, который трагически погиб в тот момент, когда оборвалась переписка. Нет жены, которая погибла буквально через несколько лет. Нет второго сына, который ушёл и не вернулся.

Он научил меня работать. А я очень хочу научить его снова жить

*** Машина была запаркована позади подвала, что мы делаем редко. Антон и Лена растворились во дворе слева, добровольцы, попрощавшись, ушли направо, а я осталась стоять у дверей. Выход из нашего подвала - на две стороны - через две арки. Старый московский дворик ипользуют для разных целей. Примерно как лифт в московских домах. И почти в полночь ходить там - занятие их малоприятных, да и запах , сами понимаете.
Справа - никого. Слева тоже. Стою одна. Пошла налево, осторожно ступая среди луж различного происхождения. Тихо. Ни петард, ни криков.
Я не из пугливых, а тут всё вместе - и вечер не задался, и одна во дворе, и смешно, и грустно, и суть какая - то в этом есть. Через несколько метров - силует. С протянутой ко мне рукой.
- Ну что? Испугалась? А я знал, что ты одна будешь. Предвидел. Сестра, иди сюда. Я - то тебя не брошу.
Тут я уже утерла слезы радости. И ставлю для Петровича песню.

*** Любовь — душа мира (anima mundi)
Тебе
Когда ты звонила и я была на работе - все в фонде замолкали от ужаса того, что я говорю тебе - взрослому ребенку.
Петрович смотрел и качал головой , Оля и Лена - просто затихали, пока я не клала трубку. Мы все переживали как ты справишься.

Что тебе делать, кому звонить, как говорить. О том, что ты увидишь и о том, что может случится. О том, как ты будешь жить дальше. И о том, как ты далеко.
Дома, я выходила на лестницу и слушала что говоришь ты, и старалась отвечать тебе на вопросы, на которые ответа нет.
Ты выбрала самый тяжелый путь и прошла его вместе со своей мамой. До последнего дня. До последней минуты.
От этого отказываются многие, не выдерживая нечеловеческих мук, сопереживания, отчаяния и бессонных ночей.

Ты сделала невероятное, пережив эти недели с мамой вдвоём. Ты дала ей возможность уйти спокойно. Ты нашла в себе силы бегать по аптекам, кормить, колоть, мыть и главное - быть с нею. Как она когда - то с тобой с маленькой.
И последния два дня, когда вы делили одно дыхание на двоих и в этом дыхании ты слышала своё имя. Теперь ты знаешь почему. Потому что ушли все обиды и осталось главное.
Наверное, самое прекрасное, что есть в мире. Мать и её ребенок. Для счастья никогда не бывает поздно. Как и для любви. И она это почувствовала. Благодаря тебе.
Бессмысленно говорить тебе "держись" и прочее. Ты уже выдержала. Теперь - жить. Ради мамы. Ради тебя самой. И ради нас, кто тебя любит. Ты это знаешь.

*** О жалости.
С Петровичем перевязываем бездомную, ног у которой практически нет. В ранах - черви.
Рядом с ней - Галя. Детдомовка, с 18 лет живущая в парке около Павелецкого. Уговаривает Олесю не плакать.
Та стонет и показывает на раны .
- Галка, это конец, там черви.
Галка гладит ее по руке и говорит-
-Олесь, не бойся. Они совсем маленькие. Совсем. Их смоют и их не будет. Не бойся.

*** Добровольцы. Серёга.
"Ну Елизавета Петровна, ну ёлки-палки!".
"Иди впереди меня"."Иди за мной"
"Куда пошла снова, ёлки - палки"
"Куда она снова делась?" "Не лезь туда. Очень прошу" " Как ты, Елки - палки, туда попала?"
"Сделай так чтобы я тебя видел! Ну елки - палки, Лиза"
Это - Серега. Начальник безопасности фонда. Доброволец. У него за спиной армия и огромный опыт работы в немыслимых условиях. Сейчас - я. То самое невыносимо - капризное условие, которое слабо понимает команды, но научилась носить бронежилет. Было у нас и такое.Один раз, слава Богу.
На его основной работе он занят сутками. В среду - за редким исключением - нашей охраной на вокзале.
Я научилась ходить в зависимости от его команды. И всё равно я плохая ученица. Промахи и ошибки - практически не исчезают.
У нас есть знаки, которые понимают я и он. "Опасность". "Внимание". И одно нецензурное.
На всех фотографиях вокзала его можно увидеть в трех шагах сзади. Больной - ДЛ - Серега.
Он все знает. Надежный, спокойный, выдержанный.
Ругает меня? Да. Не без этого. Но любим мы его очень сильно

*** Про чью-то жизнь.

«Ни к чьему не примыкая стану
И ничьей не покорясь звезде,
Я уже нигде своей не стану,
Дома не найду уже нигде.

Сквозь земные горькие обиды
Чужестранкой призрачной бреду,
Как печальный житель Атлантиды,
Уцелевший на свою беду»

Написала эти стихи Лидия Алексеева.
Родилась в Двинске, в 11 лет с первой волной эмигрировала . Жила в Белграде, с 44 года в Австрии, затем в Америке. Похоронена на Православном кладбище Новое Дивеево недалеко от Нью-Йорка.

*** Осень.
Сентябрь. Вот и наступила осень.А казалось, что лето и весна - бесконечны.
Наверное, уже собираются улетать птицы. Вы видели?
Листья еще не облетают. Только самые слабые упали нам под ноги. Я видела их сегодня. Беззащитные, их даже жалеет ветер и не уносит прочь.
Это жизнь. А не жалеть о том, чего нельзя вернуть - не получается.
Совсем скоро день станет намного короче ночи. Как печаль о чем - то несбывшемся. Как чья- то любовь. Как чья-то дорога, размытая ливнем. Как чье- то недосказанное. Как то что знаешь только ты.

А листья закружат вокруг нас совсем скоро. Разноцветные,
И всё будет. И листья. И любимые осенние цветы. И немного грусти. И звезды в небе. И лампы в окнах напротив. И всё, что мы захотим. Если захотим.

Жалеем о сказанных и не сказанных словах. Поздно жалеем. Случалось?
Срываемся. А за нашими срывами - чья та жизнь.Судьба чья-то. Бережем удобства, свой покой, свои амбиции. Гордость тешим. Придумываем . От обид до чего - то, о чем и вспомнить потом трудно.Просто сказал - и забыл. А за словом часто - жизнь. И может не одна.
Берегите свою любовь. И не свою. Потому что - это дар. Который хрупок так же, как и могуч.

Он пришел ко мне чуть больше года назад. Поговорить. О бездомном, которому пытался помочь. Я очень хорошо помню его рассказ, а вернее то, как он говорил. Задавал вопросы. Те самые, на которые мы до сих пор ищем ответы.

Попросился в добровольцы. Я, честно говорю, думала - не останется. А вот он - остался. Сейчас - часть фонда. Учитель русского и литературы с душой ребенка. Да у него и своих трое.
Он внешне спокойный, толковый и очень добрый. Помогает во всём, кроме перевязок. Кормит, отводит слабых до стены, где усадит и выслушает. Ключевое здесь - выслушает. Он умеет их слышать. Умеет не обижаться если я ору. Умеет жалеть. Умеет любить их - наших отверженных. И не осуждать. Ни за что. Принимает как есть - и всё. Помните "Будьте как дети? " Это о нём.

Так как я все таки решила потихоньку уходить отсюда, мне хочется, чтобы вы прочли тех, с кем я работаю. Вот его журнал
http://mo-fhein.livejournal.com/. Прочтите сначала. И до последнего дня. Не пожалеете.

Мы были знакомы Бог знает сколько лет. Полный мой ровесник. Два года назад последний раз говорили по телефону.
Долго. Обо всем. О больнице в которой он реаниматологом, о его отце, о том, что надо увидеться .
О каких- то проблемах.
Во вторник узнала, случайно, как всегда через больного, через третьи руки, что он умер.
Отчего - то вспомнилось, как мы впервые пили шампанское с его группой, какие то общие друзья, и то, как мы вместе вешали занавеску у меня на кухне. Итогом стала перестановка мебели, в результате которой упал шкаф. Смеялись . Помню как смеялись, как пили чай до трех утра и говорили. Так же, как и в послднем разговоре. Обо всем.
Не успел он, не успела я. И нет теперь проблем. Кроме одной - найти его могилу.
Звоните друг - другу. Чаще звоните или пишите. Короткая эта жизнь. И другой у нас не будет.

Среда.Вокзал.
В подвале меня встретила пожилая женщина. В руках - мокрый носовой платок с жёлтой каёмкой. Слёзы льются непрерывно, что не мешает ей говорить так же - непрерывно.
"Вы мне скажите как же так случилось? Почему? Что делать? Почему с нас деньги брали, когда мы старые оба? А операцию надо было делать? А как он упал вчера? А какой он был хороший..."
Говорим с Петровичем что не был, а есть. Успокаивается. Забирает пеленки, обнимается на прощание и говорит -
"А мне сегодня 73 года исполнилось. А он забыл, наверное. Да? Всё равно он хороший. Я никому его не отдам."

На вокзале, как мне показалось было около 300 человек. Те же, новые, совсем новые и " Чужие" - так называют бездомных с других вокзалов. Снова головы, ноги, руки .
- Не наелась я
-Лиза, я писаюсь дай пеленок что ли, холодно.
-Перевяжите, холодно.
- Носков нет? Холодно.
- А помните меня? Очкарика? Я теперь без ноги. Под электричку попал. Перевяжете?
- Ухо пришили, помните? Швы снимите.
- А мне валерьянки дайте.
- Лиза, привезите мыло. Давно не выдавали.
- Я афганец.
- Я из Чечни.
- У меня глаза не открываются.
- Я пять дней назад освободился, отекаю весь. Отчего это?
- Побили на выходных.
- Баба у меня беременная. Жалко. Родит ведь.
- Перевяжи, замерз.
- Таблетки дайте.
- А котёнок мой умер. Один теперь только остался. Вам не надо?

Котенка мне не надо. Мне надо много носков, трусов, шапок, перчаток. Можно не новых. Больших салфеток. Широких бинтов.
А ещё мне надо денег на кумыс для больных туберкулезом.

Спокойной всем ночи.

Отчего мы не остаемся такими, как дети? В них всё - любовь. В распахнутых глазах, в улыбке, в повороте головы на знакомый голос, в ладошке, протянутой навстречу, в шагах по лесенке, в сонном дыхании ночью. Они любят всегда. Ничего не прося взамен.
Отчего мы, вырастая, где-то теряем эту данную нам способность любить. Любить просто, так, как любят дети. Так , как и мы умели любить когда- то.
И получается - иное. Недосказанное из за обид, разочарований, стеснения, занятости, каких то забот и дел, считающихся важнее, чем любовь.
Мы недолюбливаем так же, как и грешим - "словом, делом, помышлением..." Далее можно продолжать бесконечно.
И ведь можем иначе. Можем .