Для чего учитель Ш.А. Амонашвили так много внимания уделил детским книжкам? Какой результат он пытался получить? Подумайте и предложите свой ответ.

Несколько ребят принесли книжки с собственными рассказами и сочинениями. Показывают их мне на перемене. Я прошу детей поло­жить книжки на мой стол. На следующей большой перемене уединяюсь в классной комнате у окна и читаю книжки про себя. Не могу скрыть свои эмоции при их чтении. Некоторые подходят ко мне, с любопытством рассматривают книжки.

— Они интересные?

Я: Очень...

— Можно почитать?

Я: Думаю можно... Но дай мне сперва почитать их все... Подходят и авторы книг.

— Вы мою книгу уже прочли?

Я: Нет еще. Но вот книжка Марики... Какая она грустная, плакать хочется...

— А что там?

Я: Сам почитай... А это... чья это книжка? Да-да, Бовина. Умно пишет...

Вокруг меня собралось 12—15 ребятишек. Хотят почитать книжки товарищей.

Начинается урок. Дети решают математическую задачу письменно.

Я опять уединяюсь и рассматриваю книжки. Тем временем дети завершают решение задачи.

Я (обращаюсь к тем ребятишкам, которые передали мне свои книж­ки): Можно мне взять ваши книжки с собой? Завтра их верну. Хочу по­казать своим коллегам в учительской.

Дети разрешают мне взять их книжки. На другой день на первом же уроке я говорю всем:

— Ребята, вы даже представить не можете, как учителей заинтересовали книжки ваших товарищей. Вано, знаешь, что о твоем рассказе говорили? Восхищались твоим языком, а смешная история развесели­ла всех. Возвращаю тебе твою книжку...

Кто-то просит Вано одолжить ему книгу.

Я: Книгу Марики читали вслух. Какой правдивый рассказ, Марика... Спасибо, ты мне доставрхла большое удовольствие.

Марике и другим возвращаю книжки.

Я: Только вот я хочу извиниться перед Вовой. Не знаю, как это случилось, — твою книгу кто-то забрал с собой... А может быть, я сам в учительской забыл... В общем, книгу я потерял. Что делать, не знаю...

Вова (успокаивает меня): Ничего, я другую напишу...

Я: Другую-то напишешь, но этот чудесный рассказ ведь потерялся! Я так переживаю...

Вова: Не беспокойтесь...

Кто-то из ребят: Наверное, кому-то понравилась Бовина книга...

Я: Конечно, всем понравилась... И так красиво была оформлена... с картинками... Вова, ты очень огорчен, да?

Вова: Я напишу другую...

Проходит три-четыре дня. Перед началом урока зову к себе Вову. Нас окружают и другие ребятишки. Я держу в руках Бовину книжку.

Я: Вова, как я рад, твоя книжка нашлась. Оказывается, ее взял завуч, хотел почитать спокойно в своем кабинете. А потом я ушел книга осталась у него. Сегодня утром он мне вернул ее, говоря, что твой рассказ удивил его... Возвращаю тебе твою книгу...

Передаю книжку Вове.

Я: Знаешь, что мне завуч сказал? Хотел бы оставить твою книгу себе...

Вова: Я могу подарить.

Протягивает мне книжку обратно.

Я: Нет, лучше, если ты сам отнесешь ему книжку в кабинет... (Раз­мышления о гуманной педвагогике.)

Дети задачи решали, как орехи щелкали... Хорошо, сейчас они получат еще одну. Посмотрим, насколько сообразительны и умеют от­казаться от шаблона. Софья Петровна разъяснила условие задачи, за­писала данные на доске, сказала:

— Не торопитесь, взгляните повнимательнее на доску, подумайте.
Вскоре по победным взглядам третьеклассников Софья Петровна поняла, что ребята задачу решили неверно, подвоха не заметили. Под­нимите руки, у кого в ответе 27, — сказала она.— Такое число должно было получиться, если задача решена верно.

Поднялись три руки: Сережи Хазина, Милы Валетовой и Юры Во­робьева. Однако Сережа, окинув взглядом сидящих впереди, моментально отдернул руку, так что никто, кроме Софьи Петровны, не успел это заметить. Остались две руки. В классе раздался смех. С веселой издев­кой одноклассники смеялись над Милой и Юрой. Мила растерянно ог­лянулась... Ее рука слегка согнулась, а затем покорно опустилась.

Юра сидел на первой парте и не видел класса. Повернувшись, он уви­дел смеющиеся лица ребят и ликующего Гену. Лицо Юры порозовело» рука дрогнула, пальцы сжались в некрепкий кулачок, но медленно раз­жались вновь. Рука его напряглась.

— Можно опустить, — сказала Софья Петровна, спеша Юре на по­мощь. — Теперь поднимите руки те, у кого получилось другое число.

Все руки весело взметнулись вверх.

— А у кого же все-таки 27?

Снова поднялась только Юрина рука.

— Воробьев, раз у тебя одного в ответе 27, то ты объясни нам, как это получилось, — прервала смех ребят учительница.

Юра встал и молчал, опустив голову.

— Раз задача решена, осталось самое легкое дело — объяснить ее, — с нарочитым равнодушием сказала Софья Петровна.

Но Юра продолжал молчать. А учительница думала о том, что в та­ком возрасте дети не умеют противостоять ни коллективу, когда он оши­бается, ни вышестоящему лицу — ей. У них сильно развито это чувст­во: делай все так, как принято, как все. Они не научились еще пони­мать и прощать...

Юра заговорил. А потом пошел к доске. Класс, почуяв неладное, при­тих. Когда все решение было записано на доске, Софья Петровна спро­сила:

—- Кто согласен с таким решением? Кто не согласен?

Все подавленно молчали.

— Итак, ребята, прав оказался один Юра Воробьев. Один Юра! — про­должала Софья Петровна.

—А у меня тоже так!.. Было...—сказал Сережа Хазин.

— Неужели? А я видела только одну поднятую руку, — удивилась учительница.

— А я... не поднимал...

— Почему?

— Просто... А зачем поднимать?

— А зачем говорить сейчас, что у тебя 27 было?
Теперь засмеялись над Сережей.

— А Мила тоже поднимала руку, — сказала ее соседка по парте, — у нее и сейчас 27.

— Я не видела ее руки!

— А она быстро опустила.

— Это плохо! Но хорошо, что она сейчас опустила не руку, а глаза. Ребята, а как мы наградим Юру!

— Поставьте ему пятерку!

— Пятерку я ему поставлю. За сообразительность. А за мужество? Юра ведь не знал, что решил правильно, но выдержал насмешки, твой Указательный палец, Гена. Согласен, что это мужество?

— А такого предмета нет, — вышел из положения Гена.

— Есть, Гена, есть. Только если по математике экзамен сдают ^в Школе несколько раз за десять лет, то экзамен на мужество сдают почти каждый день. Кто на войне, кто на работе, кто в школе, кто сам себе. Вот только сдать его не все могут.

— Я что ли не могу? — заподозрил подрыв своего авторитета Гена.

— Не знаю. Сейчас ты просто ошибся в решении задачи. И еще раз ошибся, когда потешался над поднятыми руками. Согласен?

— Ага! — не сразу ответил Гена.

— Признавать свою ошибку и свою правоту — это всегда требует Мужества. Так что же мы поставим Юре за мужество?

— А ничего не надо! Пусть бесплатное будет!— сказал Гена.
И все опять рассмеялись.