Что такое «хорошо» и что такое «плохо» — 2

— Я уже умер? — спросил человек.

— Угу, — кивнул демиург Шамбамбукли, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги. — Умер. Безусловно.

Человек неуверенно переступил с ноги на ногу.

— И что теперь?

Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу.

— Теперь тебе туда, — он не глядя указал пальцем на неприметную дверь. — Или туда, — его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери.

— А что там? — поинтересовался человек.

— Ад, — ответил Шамбамбукли. — Или рай. По обстоятельствам.

Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую.

— А-а… а мне в какую?

— А ты сам не знаешь? — демиург слегка приподнял бровь.

— Ну-у, — замялся человек. — Мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям…

— Хм! — Шамбамбукли заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на человека. — По деяниям, значит?

— Ну да, а как же еще?

— Ну хорошо, хорошо. — Шамбамбукли раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух. — Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевел старушку через дорогу. Было такое?

— Было, — кивнул человек.

— Это добрый поступок или дурной?

— Добрый, конечно!

— Сейчас посмотрим… — Шамбамбукли перевернул страницу, — через пять минут эту старушку на другой улице переехал трамвай. Если бы ты не помог ей, они бы разминулись, и старушка жила бы еще лет десять. Ну как?

Человек ошарашено заморгал.

— Или вот. — Шамбамбукли раскрыл книгу в другом месте. — В возрасте двадцати трех лет ты с группой товарищей участвовал в зверском избиении другой группы товарищей.

— Они первые полезли! — вскинул голову человек.

— У меня здесь написано иначе, — возразил демиург. — И, кстати, состояние алкогольного опьянения не является смягчающим фактором. В общем, ты ни за что ни про что сломал семнадцатилетнему подростку два пальца и нос. Это хорошо или плохо?

Человек промолчал.

— После этого парень уже не мог играть на скрипке, а ведь подавал большие надежды. Ты ему загубил карьеру.

— Я нечаянно, — пробубнил человек.

— Само собой, — кивнул Шамбамбукли. — К слову сказать, мальчик с детства ненавидел эту скрипку. После вашей встречи он решил заняться боксом, чтобы уметь постоять за себя, и со временем стал чемпионом мира. Продолжим?

Шамбамбукли перевернул еще несколько страниц.

— Изнасилование — хорошо или плохо?

— Но я же…

— Этот ребенок стал замечательным врачом и спас сотни жизней. Хорошо или плохо?

— Ну, наверное…

— Среди этих жизней была и принадлежащая маньяку-убийце. Плохо или хорошо?

— Но ведь…

— А маньяк-убийца вскоре зарежет беременную женщину, которая могла бы стать матерью великого ученого! Хорошо? Плохо?

— Но…

— Этот великий ученый, если бы ему дали родиться, должен был изобрести бомбу, способную выжечь половину континента. Плохо? Или хорошо?

— Но я же не мог всего этого знать! — выкрикнул человек.

— Само собой, — согласился демиург. — Или вот, например, на странице 246 — ты наступил на бабочку!

— А из этого-то что вышло?!

Демиург молча развернул книгу к человеку и показал пальцем. Человек прочел, и волосы зашевелились у него на голове.

— Какой кошмар, — прошептал он.

— Но если бы ты ее не раздавил, случилось бы вот это. — Шамбамбукли показал пальцем на другой абзац. Человек глянул и судорожно сглотнул.

— Выходит… я спас мир?

— Да, четыре раза, — подтвердил Шамбамбукли. — Раздавив бабочку, толкнув старичка, предав товарища и украв у бабушки кошелек. Каждый раз мир находился на грани катастрофы, но твоими стараниями выкарабкался.

— А-а… — человек на секунду замялся. — А вот на грань этой самой катастрофы… его тоже я?..

— Ты, ты, не сомневайся. Дважды. Когда накормил бездомного котенка и когда спас утопающего.

У человека подкосились колени и он сел на пол.

— Ничего не понимаю, — всхлипнул он. — Все, что я совершил в своей жизни… чем я гордился и чего стыдился… все наоборот, наизнанку, все не то, чем кажется!

— Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим, — наставительно произнес Шамбамбукли. — Разве что по намерениям… но тут уж ты сам себе судья.

Он захлопнул книжку и поставил ее в шкаф, среди других таких же книг.

— В общем, когда решишь, куда тебе, отправляйся в выбранную дверь. А у меня еще дел по горло.

Человек поднял заплаканное лицо.

— Но я же не знаю, за какой из них ад, а за какой рай.

— А это зависит от того, что ты выберешь, — ответил Шамбамбукли.

Свобода для собак

Демиурги Шамбамбукли и Мазукта второй час спорили о свободе воли.

— Что есть свобода воли?! — вопрошал Мазукта, потрясая в воздухе кулаками. — Это всего лишь право выбора между действием наказуемым и поощряемым.

— Нет! — возражал Шамбамбукли. — Какой же это выбор, если за него наказывают? Свобода должна быть полной, иначе она и не свобода вовсе.

— Ну хорошо, — поджал губы Мазукта. — Попробую объяснить на примере.

Он почесал в затылке и принял позу рассказчика.

— Сейчас, дорогой друг, я расскажу тебе сказку. У одного человека была свора собак, которых он держал на привязи и учил всяким трюкам. Допустим, работа у него была такая — дрессировщик. А собаки должны были уяснить, что нельзя гоняться за курами, рыться в помойке и воровать мясо. Очень простые правила, верно?

Среди собак была одна, самая сообразительная, и однажды, решив, что для нее обучение закончено, хозяин спустил эту собаку с поводка. Но оказалось, что он напрасно понадеялся на ее благоразумие — собака сразу погналась за курицей, украла кусок мяса и по уши извозилась в помойке.

Когда она, довольная, вернулась к хозяину, тот жестоко выдрал ее плеткой.

«Но господин мой! — завыла собака (допустим, что она умела членораздельно выть). — Ты же сам, своими руками снял с меня ошейник, дав свободу! За что же ты теперь меня бьешь?»

А хозяин, допустим, ответил ей по-собачьи: «Я дал тебе свободу не для того, чтобы ты бегала по помойкам, а чтобы держалась от них подальше, как я тебе велел — но добровольно!»

Аналогия ясна?

— Грубый ты, Мазукта! — надул губы Шамбамбукли. — И идеи твои какие-то… неправильные.

— Для тебя неправильные, а для меня в самый раз, — пожал плечами Мазукта. — Надеюсь, ты не станешь оспаривать мое право судить по своим собственным законам?

— Не стану, — вздохнул Шамбамбукли. — На то ты и демиург. У тебя свои законы, у меня — свои.

Палеоконтакт

Демиург Шамбамбукли стоял перед рабочим столом и задумчиво вертел в руках комок глины.

— Чем занимаешься? — спросил демиург Мазукта.

— Творю человека.

— А, понятно. Тебе помочь?

Шамбамбукли оглянулся на Мазукту и вздохнул.

— Ну, если только советом…

— Отлично! — обрадовался Мазукта. — Обожаю давать советы! А в чем твоя проблема?

— Вот. — Шамбамбукли протянул Мазукте несколько разноцветных кусков глины. — Не знаю, какой выбрать.

— Хм… — Мазукта поджал губы и задумался. — А какой тебе нужен конечный результат? В смысле, как ты себе представляешь будущее человечество? А то красная глина больше подходит для кирпичей, она прочная, хотя и довольно груба. Желтоватая более утонченная, она идет на тонкий фарфор, коричневая — на горшки и прочую утварь, и так далее. Какой начальный бонус ты хочешь дать человечеству: мощь и стойкость, развитое искусство, ускоренное производство?

— Да это без разницы, — отмахнулся Шамбамбукли. — У меня и тех, и других будет понемногу. И желтые люди будут, и белые, и коричневые. Ты мне только скажи, которых слепить первыми? Так, чтобы никого не обидеть?

Мазукта присвистнул.

— Никого не обидеть? Ну-у-у, это ты, пожалуй, загнул! Так не бывает.

— Знаю, — печально кивнул Шамбамбукли. — Потому мне и нужен твой совет.

— Может, смешать все вместе?

— Уже пробовал. Обезьяна получается.

— А тогда… Ага, вот!

Мазукта порылся в кармане и достал маленькую коробочку. Вытряхнул в рот ее содержимое, некоторое время пожевал, и наконец выплюнул на ладонь мокрый зеленый комок жвачки.

— Лепи из этого.

— И что же это получится?

— Зеленые человечки.

— Материал недолговечный, — скривился Шамбамбукли. — И маловато тут для нормального человека.

— Это будут маленькие зеленые человечки. А если они быстро и таинственно исчезнут — тем лучше. Главное ведь, чтобы без обид, верно?

Кипарисы в пустыне

— М-да, — произнес демиург Мазукта, брезгливо созерцая бескрайнюю пустыню. — Мягко говоря, не радует. Совсем не радует.

— Я же не знал, что так получится, — виновато потупился демиург Шамбамбукли.

— Ты мог выбрать другую формулировку, — сказал Мазукта. — Но нет, тебе захотелось пафоса — и вот результат!

Шамбамбукли вздохнул и отвел глаза в сторону.

— А чего я сказал-то… — пробубнил он. — Ну, сухой здесь климат, а за почвой никто не следит. Я и попросил одно племя поддерживать порядок…

— Ну да, — кивнул Мазукта, — ты им сказал буквально следующее, цитирую: «Слушайте, вы — народ, избранный сажать кипарисы в пустыне», — конец цитаты. Разве ж так можно к людям обращаться?

— А почему нет-то?

— Да потому что они из твоей речи запомнили только, что они — избранный народ. А зачем избранный, для чего избранный — предпочитают не вспоминать. Ну и толку-то? Даром что ходят задрав нос, а ни в пустыне не селятся, ни кипарисов не сажают.

Обыкновенное чудо

Кочевник остановился у горящего куста, не нагибаясь сорвал веточку, прикурил от нее и пошел дальше.

Демиурги Шамбамбукли и Мазукта проводили его взглядом.

— Мда-а, — глубокомысленно произнес Мазукта.

— Я не ожидал, что будут какие-то проблемы, — оправдываясь, сказал Шамбамбукли. — Именно в этом конкретном мире их вообще не должно было возникнуть!

— Но они возникли, — заметил Мазукта.

— Да. Сам не понимаю, почему.

— Давай по порядку, — предложил Мазукта. — Рассказывай, что именно ты делал, что ожидал получить и чем этот мир такой особенный.

— Я… я всего лишь хотел открыться людям, — смущенно пробормотал Шамбамбукли. — Откровение, понимаешь? Переход на новый уровень развития и все такое.

— Понимаю, — кивнул Мазукта, — дальше.

— Ну и… вот. Сам знаешь, какие при этом бывают сложности. Пока донесешь благую весть до всех, пока убедишь заблудших и переубедишь заблуждающихся — это сколько ж времени пройдет! А силы, а нервы? И все равно в конце концов удается достучаться только до каждого тысячного.

— До каждого тысячного?! — восхитился Мазукта. — Вот это результативность! Да у тебя талант, дружище!

— Ты полагаешь, этого достаточно?

— Достаточно?! Да это в восемь раз больше нормы!

— А мне бы хотелось побольше, — вздохнул Шамбамбукли. — Чтобы меня приняли все, понимаешь?

— Все?

— Ну да. Или хотя бы почти все.

— Ну у тебя и запросы! — Мазукта почесал в затылке. — Хорошо, допустим. И как ты этого решил добиться?

— Очень просто, — пожал плечами Шамбамбукли. — Я сделал свое присутствие совершенно очевидным для всякого в этом мире. Здесь просто немыслимо в меня не верить!

— Вот как?

— Да. Этот мир полон чудес. Все, что обычно творят пророки, когда их вынуждают обстоятельства, здесь происходит и так. Я заранее подготовил почву, чтобы потом с этим не заморачиваться.

— Ясно. — Мазукта поднял ладонь. — Основную идею я уловил. А в чем проблема?

— Меня игнорируют, — произнес Шамбамбукли, смущенно отворачиваясь.

Мазукта перевел взгляд на пылающий кустик, который весело потрескивал и не думал сгорать.

— Обычно такого чуда достаточно, чтобы привлечь внимание, — сказал он. — Как по-твоему, почему на этот раз не сработало?

— Может, потому, что такие кусты здесь понатыканы через каждые сто метров? — предположил Шамбамбукли. — Тогда мне это показалось хорошей идеей, — добавил он в ответ на тяжелый взгляд Мазукты. — Бесплатное освещение, тепло и все такое…

— Я понял, — оборвал Мазукта. — Ты альтруист, филантроп и лучший друг человека. Это давно известно. А как еще ты пробовал себя зарекомендовать? По воде не ходил?

— Ходил, — вздохнул Шамбамбукли. — Если честно, у меня это получается хуже, чем у местных. Недостаток практики, на волнах оскальзываюсь.

— А что еще делал?

— Да много чего. Воду в вино превращал, камни — в хлеб, солому — еще во что-то съедобное. Только этим никого не удивишь. Здесь и не такое видали.

— Переборщил ты с чудесами.

— Есть немного.

— Ладно, пойдем. Ознакомимся с обстановкой, на месте все решим.

Демиурги пошли в сторону ближайшего города. По мере продвижения Мазукта все больше мрачнел при виде очередного чуда, а Шамбамбукли что-то лепетал извиняющимся тоном. Булки, растущие на деревьях, вызвали у Мазукты болезненную гримасу, а расступающиеся лужи — снисходительный смешок. Окончательно же его добили раздавшиеся с небес позывные — чистый звук трубы возвещал обеденный перерыв. Люди потянулись на открытое пространство и замерли в ожидании.

— Это что? — спросил Мазукта устало, когда в вышине заклубилась неестественно белая туча.

— Манна небесная, — пояснил Шамбамбукли. — Сегодня на обед манная каша.

— Представляю, как будет выглядеть земля после этого обеда, — пробормотал Мазукта, оглядываясь.

— Обижаешь! — возмутился Шамбамбукли. — У меня все аккуратно расфасовано!

Действительно, с неба неспешно сыпались картонные коробочки веселенькой расцветки. На каждой был наклеен ярлык с именем получателя, чтобы не возникало путаницы. Люди вокруг с достоинством разобрали коробочки, открыли и принялись есть. Кто-то, вероятно, не большой любитель манной каши, презрительно отбросил свою порцию в сторону. Мазукта подобрал и рассмотрел со всех сторон.

— Здесь даже написан адрес производителя, — восхитился он. — И пожелание приятного аппетита от Шамбамбукли. А что означает эта большая буква «М»?

— Это не «М», это стилизованная «Ш». Ты держишь коробку вверх ногами.

— Ой, блин!

Мазукта поспешно перевернул коробку и принялся отряхивать брюки.

— Нет, блины будут вечером, — серьезно возразил Шамбамбукли. — А завтра четверг, рыбный день.

— А если я, например, захочу пить? — поинтересовался Мазукта.

— Вон скала, — махнул рукой Шамбамбукли. — Подойди да постучи.

Мазукта с подозрением пригляделся к скале и решительно наподдал ей кулаком. Открылось окошечко, и в образовавшуюся нишу со звоном скатилась красно-белая жестянка. Мазукта отпрянул.

— Это не вода!

— Ну так преврати ее в воду, — пожал плечами Шамбамбукли. — Подумаешь, проблема.

— Я-то, допустим, превращу. А что с остальными?

— И остальные превратят. Кто же этого не умеет? Хоть в воду, хоть в молоко, хоть не знаю во что.

Мазукта покосился на все еще клубящуюся тучу.

— Значит, с небес тут падают продукты?

— Трижды в день, — подтвердил Шамбамбукли. — И подарки по праздникам.

— А хлеб растет на деревьях?

— Именно так.

— А реки здесь…

— Текут молоком и медом. Если ты это хотел узнать. Ну, правда, не все, только некоторые — а то бы возникли проблемы с судоходством.

— А воду получают…

— Из скал. Да ты сам видел.

— Ну, все понятно, — кивнул Мазукта и потер ладони. — Можно приступать к работе. Только, Шамбамбукли, я тебя очень прошу, не вмешивайся!

Он запрыгнул на высокий камень и закричал, обращаясь к ближайшим людям:

— Зрите небывалое чудо! Такого вы еще не видели! Только сегодня, только один раз! Наш спонсор — демиург Шамбамбукли.

Он протянул руку к облакам и звонко щелкнул пальцами.

В ответ раздался гром. Облако быстро потемнело, и с неба упали первые капли — сперва редкие и мелкие, потом крупные, серые, тяжелые.

— Дождь? — растерянно переспросил Шамбамбукли. — Просто дождь? Но что в нем такого удивительного?

Между тем со всех сторон на поле выбегали люди и смотрели широко раскрытыми глазами, как сверху падает вода. Не блины, не рыба, не манная каша — вода! Для всех, без разбора, не расфасованная, прямо на землю!

— Чудо! — шептали они в благоговении. — Чудо зрят наши глаза!

Крокодилы для рыжих

— Послушай, — обратился демиург Шамбамбукли к пророку. — У меня для тебя есть важное поручение.

— Какое?

— Пойди в землю, которую я тебе укажу, собери там всех рыжих и вели им никогда не есть крокодилов.

— Чего!?

— Не важно. Просто передай это, и все.

Пророк задумчиво почесал в бороде.

— У этой заповеди есть какой-то высший смысл? — спросил он. — Доступный человеческому пониманию?

— Конечно, есть! — воскликнул Шамбамбукли. — Сейчас объясню. Посмотри на небо. Видишь звезды?

— Вижу. А что с ними не так?

— Хотел бы я это знать, — вздохнул Шамбамбукли. — Понимаешь, звезды управляют всевозможными процессами на земле, у каждой из них своя важная функция в этом мире. Ну так вот, обрати внимание на те три звезды; я заметил, что, когда кто-нибудь рыжий ест крокодила, пусть даже маленький кусочек, их функции выдают неверные значения. А это приводит к ошибочной индексации памяти, в результате которой… впрочем, тебе незачем знать технические подробности. А мне, сам понимаешь, проще дать лишнюю заповедь, чем переделывать все мироздание. Эти космические взаимодействия так перепутаны…

— Но почему запрет касается только рыжих?! Почему только им нельзя питаться крокодилами?

— А вот это, — сказал Шамбамбукли, — меня самого очень интересует.

Профсоюз

— С кем имею честь разговаривать? — сурово вопросил пророк.

— Со мной, — застенчиво ответил демиург Шамбамбукли.

— Имя и род занятий?

— Шамбамбукли, демиург. А что?

Пророк удовлетворенно кивнул.

— Так это Вы сотворили наш мир за семь дней?

— Ну, я… А откуда ты знаешь?!

Пророк достал из кармана книжечку, раскрыл на первой странице и принялся читать вслух:

— «Дневник Шамбамбукли, демиурга. Как я провел лето. День первый. Сегодня сотворил небо и землю…»

— Отдай! — дернулся Шамбамбукли, но пророк ловко спрятал книжку за спину. — Тебе нельзя это читать! Там такие вещи написаны!..

Пророк отбежал на несколько шагов и злорадно хихикнул.

— Итак, вижу, что я попал по адресу. Вы — именно тот, кто создал небо, землю, всяких гадов морских и прочих и утвердил день субботний. Верно?

— Ну да.

— Тогда это Вам!

Пророк протянул демиургу сложенный листок.

— Это что? — осторожно спросил Шамбамбукли.

— Петиция! — торжественно и грозно провозгласил пророк. — От нашего рабочего комитета.

— Чего?!

— Профсоюз постановил, что один субботний день — это вызывающе мало. Мы требуем два выходных в неделю. И восьмичасовой рабочий день!

Никому не верь

— Пастух! — раздался голос с неба. — Эй, пастух! Отзовись!

— Чего надо?

— Встань, когда к тебе обращается демиург! Встань и иди в землю, которую я тебе укажу, землю, текущую молоком и медом. А там от тебя произойдет великий народ, народ царей, героев и пророков.

Пастух встал, наскоро упаковал вещи, взвалил на плечо мешок, а в руки взял дорожный посох и отправился в путь.

— Пастух! Эй, пастух!

— Чего еще?

— Расслабься. Пошутил я. С первым апреля!

Не может быть

— Привет, — сказал демиург Шамбамбукли.

— А ты кто? — спросил человек.

— Я твой демиург.

Человек поднялся на ноги и оглядел приемную демиурга.

— Этого не может быть, — заявил он. — Почему я тут?

— Потому что ты умер, вероятно, — предположил Шамбамбукли.

— Невозможно, — помотал головой человек. — Я никак не мог сюда попасть.

— Почему? — удивился Шамбамбукли.

— Потому что при жизни я не верил в тебя. Атеисты не попадают в царствие небесное!

— Кто тебе это сказал?

— Священник, разумеется. Ему виднее.

— Странное утверждение, — пожал плечами Шамбамбукли. — По этой логике выходит, что если ты не веришь в дождь, то никогда не промокнешь?

— Значит, священник ошибался…

— Не обязательно, — заступился за священника Шамбамбукли. — Может, просто решил пошутить.

— Ну и куда мне теперь? — спросил человек. — В ад, я полагаю?

— Ад? — Шамбамбукли заинтересованно склонил голову набок. — А что это такое?

— Страшное место, — сообщил человек, — специально для грешников. Их там мучают. Стегают крапивой, щекочут перышком в носу и заставляют учить древние языки. Причем все это — одновременно.

— Какой кошмар! — ужаснулся Шамбамбукли. — Но кто бы тебе это ни рассказал, он тоже пошутил. А ты и поверил.

— То есть, что же получается? — удивился человек. — Мне ничего не будет?

— За что?

— За то, что я не верил, будто наш мир создан демиургом! Весь этот огромный, непостижимый мир, во всем его многообразии, со всеми людьми и животными, с мириадами звезд, с каплями дождя, ночными светлячками и утренней росой — кем-то создан? Как это может быть?! То есть… я извиняюсь, конечно, но…

— Ничего страшного. — Шамбамбукли с улыбкой положил ладонь на плечо человеку. — Я и сам иногда не могу в это поверить.

Познание добра и зла

— Человек! — воззвал демиург. — Ты что, ел яблоки, которые я тебе велел не трогать?

— Нет, — нагло заявил человек, — не ел.

Демиург печально оглядел разбросанные по поляне огрызки.

— А ты знаешь, что врать нехорошо?

— Откуда бы мне это знать? — деланно удивился человек. — Про «плодиться и размножаться» мне говорили, про яблок не есть — тоже, а «не врать» — не было такой заповеди! Думаешь, подловил, да?

— Ладно, — вздохнул демиург, — будем считать, что ничего не произошло. На первый раз прощаю.

— Прощаешь? — оживился человек. — Тогда у меня вопрос.

— Валяй.

— Будем считать, что я действительно съел плод Познания Добра и Зла.

— Будем.

— А потом я пошел проверять новое умение, изучил в подробностях весь мир — но нигде в мире не нашел ни добра, ни зла. И как это понимать?

— Так и понимай. Для мира не существует таких понятий, как добро и зло. Ему-то что, он пространство. Полностью нейтрален.

— А для кого же тогда существуют такие понятия? Для тебя?

— Не, я выше этого.

Человек задумался.

— Ну, раз ты выше, а в мире их нет… значит, они где-то между!

— Ага, — кивнул демиург. — А между мной и миром есть только ты. И только применительно к тебе можно говорить о добре или зле.

— Так это было Древо Познания Самого Себя?

— Типа того, — кивнул демиург. — Можешь приступать, познавай.

Человек погрузился в углубленное самокопание.

— Ну и как тебе? — спросил демиург через пару часов.

— Весь, как на ладони, — прошептал человек. — Голенький…

— Ага. И кстати, раз уж об этом зашла речь, ты бы прикрылся чем-нибудь, что ли.

Бытие и сознание

— Что там происходит? — спросил демиург Шамбамбукли, прислушиваясь к постороннему шуму.

— Философы спорят, — небрежно откликнулся демиург Мазукта.

— Так громко? — удивился Шамбамбукли. — Что-то принципиальное?

— Нет-нет, — замахал руками Мазукта, — по основным положениям у них разногласий нет. Они не сошлись по поводу грамматики.

— Как так?

— Да вот так. Все согласились, что «бытие определяет сознание». Теперь выясняют, что здесь подлежащее, а что дополнение.

Что-то задаром

— Что у тебя на этот раз? — спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли.

— Проблема, — вздохнул Шамбамбукли. — Как обычно.

— Если как обычно — значит, что-то связанное с людьми, — заключил Мазукта. — Дай угадаю… они тебя опять неправильно поняли?

Шамбамбукли удрученно кивнул.

— В точку.

— Рассказывай. — Мазукта уселся в кресло поудобнее, закинул ногу на ногу и поднес к губам свежесотворенную сигару. — Я весь внимание.

— Да нечего, в сущности, рассказывать, — пожал плечами Шамбамбукли. — У меня было хорошее настроение, захотелось одному симпатичному человеку сделать подарок. Просто так, в знак своего расположения.

— Минуточку, — перебил Мазукта. — Покажи мне этого человека? Вон тот? Ага, вижу. Дальше, продолжай. Пришел ты к нему с подарком, и что?

— Пришел, — подтвердил Шамбамбукли. — Поздоровался. Предложил выбирать на свой вкус, все что угодно. А он…

Шамбамбукли шмыгнул носом и отвернулся.

— А что он? — Приподнял бровь Мазукта. — Говори уже, не томи. Что он выбрал?

— Ничего, — пробубнил Шамбамбукли. — От всего отказался, еще и меня обругал.

Мазукта приподнял обе брови. Шамбамбукли вздохнул.

— Я не шучу. Обругал. Обозвал нечистым и выгнал из своего дома.

— Ты можешь рассказать подробности? — спросил Мазукта. — Что конкретно ты ему предлагал, какими словами, и какова была реакция на каждое предложение?

— Я ему предлагал все, что угодно, — повторил Шамбамбукли. — Начал со всех царств земных, чего уж мелочиться. Хочешь, говорю, все царства земные? А может, какие-нибудь сокровища, или там бессмертие, или прекраснейшую из женщин?

— А человек?

— А человек спросил, что он должен будет сделать за все это великолепие.

— А ты?

— А я сказал, что ничего мне от него не надо, но если он считает себя воспитанным человеком, то может, конечно, поклониться и поблагодарить.

— Ну, все понятно, — хмыкнул Мазукта и сунул сигару в пепельницу. — Иначе он и не мог отреагировать. Это же человек, не забывай.

— Ну и что?

— А то. В природе человеческой везде искать подвох. Раз ты предложил ему великие блага в обмен на один-единственный поклон, здесь явно что-то нечисто. Как он тебе, кстати, и сказал. Прекраснейшие женщины и царства земные за просто так не даются, не по-божески это. Следовательно, ты, в его понимании, не бог. А просто какой-то сомнительный проходимец.

— А как же быть? — огорчился Шамбамбукли. — Если уж мне так хочется сделать ему подарок?

— Ну-у… — Мазукта задумчиво почесал подбородок. — Способ, конечно, есть. Могу продемонстрировать. Пойдем-ка к этому человеку, сейчас я его одарю по самые уши.

— Эй! — встрепенулся Шамбамбукли. — Это же мой человек, а не твой! Он в тебя даже не верит!

— Сейчас поверит, — заверил Мазукта.

Подойдя к человеку, он рывком поднял его за шкирку, встряхнул и крикнул в самое ухо:

— Эй ты, смертный! Слушай и запоминай! Сейчас ты встанешь, по-быстрому соберешь все свое барахло и отправишься за тридевять земель к черту на рога, а там от тебя произойдет великий народ и поимеет два или даже три царства земных. При условии, что никто из вас никогда не станет есть капусты, варить вместе чечевицу и горох и носить полосатые гетры. А в жертву мне каждый день приносите одного жареного барана, ну и еще что-нибудь вкусное, на ваше усмотрение. Все уяснил? Можешь меня поблагодарить. И впредь благодари дважды в день, во веки веков. Свободен.

Мазукта отпустил человека, тот упал на колени и принялся быстро отбивать поклон за поклоном, обливаясь слезами счастья и бормоча: «Спасибо! Спасибо тебе, создатель!»

— Но это ведь я, а не ты его создатель! — воскликнул Шамбамбукли.

— Да ну, какая разница, — махнул рукой Мазукта.

Птица счастья

— У меня для тебя подарок, — сказал демиург Шамбамбукли человеку. — Жизнь я тебе дал, душу вложил, а теперь хочу дать счастье. Подставляй ладони.

Человек выставил руки вперед и растопырил пальцы. Демиург просвистел короткий мотивчик, и откуда-то с неба опустилась маленькая птичка дивной красоты — тонкие лапки, пушистый хохолок, перышки, словно из цветного тумана. Она сделала несколько кругов над головой человека и совсем было собралась сесть в подставленные ладони…

— Ага, поймал! — человек хищно взмахнул рукой и торжествующе засмеялся, потрясая в воздухе трепыхающейся добычей. — Подарок, ха! Я сам ее поймал! Сам, сам, своими руками! Теперь это по-настоящему мое, собственное, счастье! Хо! Какой я ловкий!

Человек вприпрыжку побежал по траве прочь от демиурга. Его пальцы крепко и уверенно держали счастье за горло.

Раздел

— Мазукта, — предложил демиург Шамбамбукли, — а давай сделаем новый мир вместе? Чтобы был наш общий.

— Сделать-то, конечно, можно, — согласился демиург Мазукта. — Но вот, чтобы он был общий — это я сильно сомневаюсь.

— Почему-у? — огорчился Шамбамбукли.

— Да вот так уж. Не бывает у мира двух хозяев. Ну, почти никогда. Потому что ничего хорошего из этого не получается.

Шамбамбукли задумался.

— Но ведь мы же друзья?

— Друзья.

— Тогда, я думаю, не должно быть никаких проблем. Что мы, один мир поделить не сможем?

— Ну, если ты так настаиваешь…

В руке у Мазукты появилась колода карт.

— Тянем по одной.

— А зачем?

— Чтобы мир поделить. Там на карточках все написано; кому что выпадет, так оно и будет.

— Здорово! — обрадовался Шамбамбукли. — И никаких обид! Тяни первый, я тебе уступаю.

Мазукта взял верхнюю карту.

— Мне достался Хаос.

— А мне Порядок.

— Мне море.

— А мне суша.

— Мне красное.

— А мне зеленое.

Демиурги по очереди тянули карту за картой, распределяя сферы влияния в будущем мире.

— Я буду покровителем торговли и азартных игр.

— А я — ремесла и животноводства.

— Мне посвящены быки.

— А мне овцы.

— Я символизирую мужское начало.

— А я… а я тогда не играю.

(С)

Демиург Мазукта принимал у себя делегацию художников.

— Значит, так. Я сказал, а вы слышали. Никаких изображений человека чтоб больше не было! Убью на месте.

— Но почему? — осмелился спросить самый лохматый художник.

— Потому что! — отрезал Мазукта. — Я сотворил людей по своему образу и подобию, все права принадлежат мне.

— А животных рисовать можно?

— И животных нельзя. Их я еще раньше сотворил.

— А растения?

— И растения нельзя! А впрочем… — Мазукта на секунду задумался. — Можете рисовать сельдерей и капусту. И вареный лук, так уж и быть. Они мне никогда особо не нравились.

Правые и виноватые

— Ну-с, — сказал демиург Мазукта и потер ладони, — сейчас мы будем вершить справедливый суд. Возвысим правых, покараем виноватых и воздадим каждому по совести.

— Это будет непросто, — осторожно заметил демиург Шамбамбукли.

— Да ну, брось! Чтобы мы — да не разобрались? Быть того не может.

Демиурги пригляделись к миру.

— Ну-у… — через некоторое время протянул Мазукта, — в общем и целом картина ясна… Эти нападают на тех, потому что те поссорились с вон теми, и другие помогают вот этим, потому что вон те… погоди, сейчас соображу.

— Эти не виноваты, — неуверенно произнес Шамбамбукли. — То есть, виноваты, конечно, но совсем не в том и не так, как те. Или как те, другие. Которые против вот этих.

— Минутку! — Мазукта поднял руку. — Так мы вконец запутаемся. Давай упростим модель.

Он быстро соорудил из воздуха большую шахматную доску и кучу разноцветных фигурок.

— Эти будут красные, те — зеленые, вон те — синие…

— Не забудь про тех и этих! — напомнил Шамбамбукли. — Они, может, и невелики, но тоже важны для полноты картины.

— Хорошо. Еще оранжевые, фиолетовые, серые, песочные и… и, скажем, полосатые.

Демиурги расставили фигурки на доске в соответствии с политической ситуацией.

— Итак, красные напали на зеленых…

— Это если верить фиолетовым, — уточнил Шамбамбукли. — Синие утверждают, что зеленые первыми начали.

— Допустим, допустим… — поджал губы Мазукта. — Итак, красные нападают на зеленых, чтобы защитить красную пешку, которая находится на территории зеленых…

— А зеленые бьют красных, чтобы защитить зеленые пешки, которые находятся там же.

— При этом синие нападают на зеленых с фланга…

— Потому что считают его своим собственным флангом.

— Нет, своим они считают фланг фиолетовых!

— А сами фиолетовые считают себя отчасти зеленоватыми.

— Но на самом деле они оранжевые, только перекрашенные.

— Нет, тут ты неправ. Оранжевые — это что-то среднее между желтыми и красными… Кстати, надо добавить на карту желтых.

— Зачем? Желтые нигде никак не выступают.

— Но они плетут тайные интриги против серых, а серые выступают на стороне фиолетовых!

— Только на словах! На самом деле они давно сговорились с зелеными против песочных и оранжевых.

— Но ведь песочные в союзе с зелеными!

— Официально — да. Но ни для кого не секрет, что они давно подкапываются под красных, пользуясь поддержкой серых на деньги полосатых, которые рассчитывают оттяпать часть от оранжевых и передать ее синим, чтобы втянуть их в конфликт против желтых…

Демиурги переглянулись, синхронно перевели взгляд на доску, потом на мировую арену.

— Ну и кто тут прав, а кто виноват? — раздраженно вопросил Мазукта.

— Может, все? — предположил Шамбамбукли.

— Все правы или все виноваты?

— Либо то, либо другое.

Мазукта резким движением смел с доски все фигурки.

— Предлагаю оставить их без вмешательства свыше. Пускай сами разбираются.

Сон в руку

— А? Что? — испуганно дернулся человек. — Что происходит? Который час?

— Успокойся, — осадил его демиург Шамбамбукли. — Все в порядке, это просто сон. Вещий сон, — добавил он значительно.

— А-а, понятно, — кивнул человек.

— Итак, слушай, — произнес демиург. — Эта информация тебе очень скоро может пригодиться. Она касается твоей предстоящей поездки в командировку, расписания поездов, колебаний курса национальной валюты, международного терроризма и цен на картошку. Начнем с картошки. Когда ты завтра утром выйдешь из дому, чтобы…

— Стоп! — перебил его человек. — Больше ничего не говори. Не надо. Обойдемся без спойлеров.

Концепция

— Вот он, мой мир, о котором я тебе говорил — сказал демиург Мазукта, широким взмахом руки обводя пространство.

— Серьезно? — усомнился демиург Шамбамбукли. — Это что, какая-то новая концепция? Я здесь ничего не вижу, одна серая муть. Где земля, где небо? Где тут вообще что?

— Это Хаос. И все, что надо, в нем уже существует, — заверил Мазукта. — Но пока только в потенциале. Эту штуку еще надо запустить.

— А как ты ее собираешься запускать?

— Очень просто.

Мазукта достал из внутреннего кармана пухлую книгу Бытия.

— Здесь я описал все основные законы и взаимодействия, которые должны быть в будущем мире. Хаос содержит в себе и небо, и землю, и прочие объекты, осталось только запустить механизм, который их вычленит, придаст нужный вид и вообще приведет в порядок. В этой книжке — алгоритм. Одна голая информация о том, как должен работать мир. А вон там, — Мазукта указал пальцем, — находится процессор для обработки этой информации. Пойдем, покажу.

Демиурги приблизились к процессору.

— Выглядит как обычный человек, — заметил Шамбамбукли.

— Потому что это он и есть, — ответил Мазукта, страница за страницей вкладывая в голову человека общее понятие о вселенной. — Вот проснется, откроет глаза — и сразу упорядочит весь Хаос как надо. Это для нас с тобой здесь нет ничего, кроме серой мути, а у человека сознание ограничено. Он увидит то, чему я его научу. И таким образом, который я укажу.

— И как это поможет тебе построить мир? — не понял Шамбамбукли. — Пока что мне представляется только человек, ловящий глюки в тумане.

Мазукта вздохнул и возвел глаза к несуществующему небу.

— Шамбамбукли! Приглядись, пожалуйста. Этот человек создан по моему образу и подобию. Если у него сложится логичная картина мира — мир просто обязан будет реализоваться. У него не останется другого выбора. О! Он просыпается! Прячемся!

Человек открыл глаза, посмотрел на облака, на шумящие кроны деревьев, сел, подобрал с травы яблоко и захрустел им.

— Вот видишь, — шепнул Мазукта на ухо Шамбамбукли. — Я же говорил!

— Вижу. — Шамбамбукли пощупал земную твердь, постучал п