Глава 3. ЧЁРНАЯ КНИГА ( Небольшое отступление в прошлое)

Третьим человеком, который, не всё, правда, но кое-что знал о Книге, например, о самом факте её существования, была Настина сельская подруга, Ксюша. Конечно, Ксюша не Вероника, но в бабушкиной глухой деревушке, где развлечений раз, два и обчёлся – в такой ситуации Ксюша была совсем даже неплохой подружкой. На безрыбье, как говорится…

Ксюша была на год с хвостиком старше Насти, но ростом совсем не удалась – доставала Насте до плеча только. Была она к тому же толстовата, не так, чтобы чрезмерно, но всё же излишне полной для своих молодых лет. Ещё она была близорукой, хоть очков принципиально не признавала, конопатой до невозможности, да и умом особым не отличалась, а если чем и отличалась, так это излишней болтливостью и суетливостью.

Но имелись у Ксюши и несомненные достоинства, а главным из них, по мнению Насти, было то, что, несмотря на свой более старший возраст, смотрела Ксюша на Настю в точности так, как сама Настя смотрела всегда на Веронику – снизу вверх и с немалой притом долей обожания.

Чёрную книгу Настя и нашла именно благодаря Ксюше, точнее, неуемной её болтливости. Это случилось прошлым летом, когда Настя, несмотря на все её просьбы и мольбы, вновь была отправлена матерью в «почётную ссылку» к бабушке на целый месяц. Скучала она там отчаянно, считала дни, оставшиеся до окончания «ссылки», даже Ксюшиному присутствию была почти рада. Каждый вечер они гуляли вдвоём по деревне, заселённой преимущественно людьми пожилыми, не считая сопливых карапузов, тоже доставленных родителями к бабушкам на лето. Настя с Ксюшей были единственными представителями молодёжи в забитой этой деревушке. Был, правда, в деревне ещё и местный тракторист и алкоголик Пашка, но так как, несмотря на свои двадцать с хвостиком лет, выглядел он на все сорок, Настя относила его именно к той, основной, группе населения

Однажды, гуляя вот так, неспешно и бесцельно, они забрели на самый дальний край деревушки. Эту улицу Настя знала плохо, вернее, она её не знала совершенно. Обычный глухой переулок, ничего такого особенного, но вдруг Ксюша, болтавшая как обычно, без остановки, в десятый, а может и в сотый даже раз пересказывая Насте какие-то давние события местного значения, так вот, болтливая эта Ксюша вдруг умолкла на полуслове, испуганно оглянулась вокруг и сказала почему-то шёпотом:

- Куда забрели!

Потом она шмыгнула носом, ещё раз испуганно огляделась по сторонам и добавила ещё тише:

- Пошли скорее отсюда! – а так, как Настя не спешила выполнять эту Ксюшину команду, Ксюша, ухватив подругу за рукав, потащила её прочь, приговаривая: - Давай, давай, поворачивай!

Настя пожала плечами. Ёй было всё равно, куда поворачивать, они так бы и ушли прочь, но болтливая Ксюша, не удержавшись, добавила:

- Видишь тот дом сзади! Там раньше ведьма жила!

Настя обернулась и с неподдельным интересом посмотрела в указанную сторону. Неизвестно, что ожидала она там увидеть, но увидела лишь неказистую скособоченную избёнку с соломенной ещё крышей, с тёмными, почти непрозрачными стёклами двух маленьких окошек, угрюмо смотрящих в сторону переулка,

- Ведьма? – переспросила она. - Настоящая?

Ксюша испуганно кивнула, Она, кажется, всерьёз в это верила, что Настю даже позабавило слегка.

- Она что, на помеле летала? – не удержавшись, Настя прыснула со смеха, до того комической показалась ей испуганно-серьёзная Ксюшина физиономия. – Над деревней?

- Не смейся, не смейся! – Ксюша вторично ухватила подругу за рукав. – Пошли отсюда лучше!

- Подожди! – Настя вырвала руку, посмотрела на подругу с жалостью смешанной с искренним каким-то недоумением. – Ты что, серьёзно веришь во всю эту чепуху? – она заметила вдруг, как зябко передёрнулись Ксюшины плечи. – Ты что, боишься её?

- А то нет! – Ксюша вновь поёжилась словно от холода. – У нас в деревне её все боятся!

- Подожди, подожди! – Ксюша совсем запутала Настю. – Так она что, не умерла? А ты говорила, вроде…

- Умерла! – Ксюша испуганно огляделась по сторонам. – Но её и мёртвую все боятся! – она замолчала, молча уставилась на недоверчивое Настино лицо. – У бабушки своей спроси, коли мне не веришь!

Пожав плечами, Настя ничего на это не ответила и подруги пошли обратно. Сначала они шли молча, но не успела только запретная избушка скрыться из глаз, как Ксюша вновь принялась трещать на самые разнообразные темы. Но, при всём разнообразии этих тем, тему ведьмы она старательно обходила, поэтому вскоре Настя тоже совершенно забыла о ведьме. Лишь вечером, уже отходя ко сну, Настя вспомнила о заброшенном переулке, о мёртвой ведьме, которую, если верить Ксюше, жители деревни по-прежнему смертельно боятся, а вспомнив, она тут же спросила у бабушки, уже лежащей в своей кровати:

- Сегодня Ксюшка о какой-то ведьме болтала… - она замолчала, ожидая, что же ответит на это бабушка, но бабушка не ответила ничего и Насте пришлось продолжать: - Что это за ведьма такая, а?

- Нашла о ком спрашивать на ночь глядя! – сердито проворчала бабушка и даже сплюнула. – И Ксюше твоей делать больше нечего, кроме как голову тебе забивать всякой ерундой! Вот я ей скажу завтра!

- Бабуля! – Настя села в кровати, - Расскажи мне о ней!

- О ком? – не поняла бабушка. – О Ксюше, что ли?

- О ведьме!

- Спи, давай! – бабушка снова сплюнула через левое плечо и, чего с ней никогда не было, перекрестилась.

- Бабуля! – даже удивилась Настя. – Ты что, тоже веришь во всю эту ерунду? – Она помолчала немного и добавила с укоризной: - А ещё учительница бывшая!

Она замолчала, в ожидании бабушкиного ответа, но бабушка так ничего Насте не ответила, и, вообще, кажется, уснула. А потом и сама Настя незаметно задремала, и на этом их разговор о ведьме закончился.

А наутро Настя взялась за Ксюшу. Она устроила подруге самый настоящий допрос с пристрастием и вскоре узнала через неё всё, что хотела знать…

А впрочем, хотела ли?

Выяснилось, что женщина, которую Ксюша – как и вся деревня, впрочем – считала ведьмой, умерла много лет назад, но до сих пор никак не может угомониться: всё вредит и вредит деревне.

- Как так? – не поняла Настя. – Мёртвая и вредит?

- Так это же ведьма! – Ксюша, как и вчера, испуганно оглянулась, понизив голос, добавила: - Ты знаешь, некоторые люди её ночью встречали… ну, неподалёку от той улицы! Издалека, правда, видели, близко она ни к кому не подходила, но всё равно страшно!

- И что? – тоже шёпотом спросила Настя. Тревога подруги каким-то непонятным образом передалась и ей.– Ты её тоже встречала?

- Да что ты! – Ксюша встревожено замахала рукой. – Да я б от страха на месте окочурилась! - она вздохнула, помолчала немного и добавила: - А вот люди видели! – глаза Ксюши вдруг испуганно округлились. – И знаешь ещё что…

- Что? – спросила Настя.

- Она всегда перед чьей-то смертью приходит! Вот как её увидят – через какое-то время в деревне умирает кто-то… не тот, кто увидел – другой кто-нибудь! И всегда глупой какой-то смертью: то в речке утонет, то в бане угорит, то ещё какая-нибудь ерунда. Не веришь?

Настя пожала плечами.

Конечно же, она ни капельки не поверила во всю эту чепуховину, но спорить с Ксюшей по данному вопросу не стала. Вместо этого, Настя просто ловко перевела разговор на какую-то совершенно постороннюю тему, Ксюша сей разговор охотно подхватила… тема ведьмы, казалось, была окончательно позабыта.

Но это только казалось. Уже вечером того же дня Настя вдруг обнаружила, что боится темноты. Ей страшно было даже зайти одной в тёмный чулан, куда бабушка отправила её за молоком. А уж от одной только мысли о том, что придётся – а что поделаешь – выйти перед сном на тёмный ночной двор… от одной только мысли этой Настю вдруг бросило в такую дрожь, что она даже удивилась. Но удивление быстро прошло, а вот страх остался… настоящий первобытный какой-то страх… и пришлось недоумевающей бабушке сопровождать любимую внученьку в места не столь отдалённые…

Да и потом, лёжа уже в кровати и тревожно прислушиваясь к неровному свистящему дыханию мирно спящей бабушки, Настя, как не старалась, всё никак не могла и не могла уснуть. Потом ей послышалась какая-то странная возня прямо под окном, словно кто-то изо всех сил пытался приотворить его снаружи. Насте почудилось даже чьё-то мерзкое хихиканье в районе окна, она взглянуть боялась в ту сторону, не сомневаясь ничуточки в том, что, взглянув, обязательно увидит в чёрном проёме окна горящие глаза мёртвой ведьмы и её ужасную физиономию. Похолодев даже от охватившего её ужаса, Настя долго лежала совершенно неподвижно - как вдруг мерзкое это хихиканье раздалось в самой уже комнате, в самом дальнем её углу, за сундуком, а может и в самом сундуке, кто знает. Кто-то явно пытался приоткрыть сундук изнутри, выбраться из него наружу… это была, наверное, всё та же проклятая ведьма… А потом Настя открыла глаза и, увидев, что уже утро, очень этому обрадовалась. И уже не могла с уверенностью утверждать: приснилось её то, что она слышала ночью или что-то такое было на самом деле, Но если что и царапалось под окном, а потом в сундуке – скорее всего это были самые обыкновенные мыши, на худой конец, крысы. По мнению Насти, по сравнению с мерзкой ведьмой, даже крысы были вполне милыми и по-своему симпатичными созданиями. Вообще, при ярком свете дня всё воспринималось совершенно по иному: вчерашние ночные страхи почти перестали быть таковыми, они съёжились, потускнели, но так и не исчезли окончательно. Настя не сомневалась даже, что нынешним же вечером всё вчерашнее повторится с удвоенным даже коэффициентом…

Она злилась на себя, но ещё больше Настя злилась на эту дуру Ксюшку, которую чёрт дёрнул за язык рассказывать ей все эти небылицы, как будто плохо жилось Насте ни о чём таком не ведая! Умом то Настя прекрасно понимала, что всё это чепуха из чепухи, сказочки для детей младшего школьного возраста, да и Ксюша ничего плохого ей не желала, когда всё это рассказывала, тем более, что Настя сама её попросила. Но, понимая всё это, Настя злилась ещё больше, и чем больше злилась, тем более сильное беспокойство испытывала по поводу предстоящего вечера. Решив, наконец, что клин можно вышибить только аналогичным клином, Настя под каким-то пустячным предлогом увлекла ничего не подозревающую Ксюшу на ту самую заброшенную улочку, точнее даже переулочек, где почти все избы были пусты и заколочены. Невзрачная скособоченная избёнка с соломенной крышей, самая крайняя из них, вплотную подходящая к глухим зарослям крушины, шиповника и, высокой, в два человеческих роста, крапивы, и была бывшим жилищем страшной ведьмы.

Приостановившись напротив тёмной полуразрушенной калитки, Настя, оборвав вдруг на полуслове какой-то пустой и бессистемный разговор-болтовню, внимательно взглянула на подругу и сказала беспечно:

- Зайдём?

- Куда? – не поняла сначала Ксюша, потом глаза её испуганно округлились: - Туда?!

И она отчаянно замотала головой в знак полного своего несогласия.

Что ж, этого следовало ожидать.

Настя вздохнула и перевела взгляд с испуганной физиономии подруги на пугающую эту избушку. По правде говоря, ей тоже не особенно улыбалась перспектива туда входить, оставалось только дать уговорить себя не делать этого и удалиться со спокойной, так сказать, совестью…

Но эта дура, Ксюшка, вновь всё испортила!

- Если ты так уж хочешь… - шёпотом проговорила она, - на одну минуточку если… - Ксюша замолчала, вопросительно тревожно посмотрела Насте в глаза и добавила, ещё более понизив голос: - А ты и в самом деле этого хочешь?

Больше всего на свете Насте хотелось дать сейчас Ксюше подзатыльник, хороший такой подзатыльник, увесистый, чтоб потом полдня чувствовала. Но она лишь вздохнула обречёно и, понимая уже, какую непоправимую глупость вот-вот совершит и уже совершая эту глупость, первой шагнула в сторону полуразрушенной калитки, осторожно, придерживая, приотворила её рукой. Калитка, что удивительно, не развалилась при первом же её прикосновении, она только печально скрипнула, пропуская сначала Настю, а потом и Ксюшу во двор…

- Ох и дура же ты, Настька! – на одном дыхании выпалила за спиной у Насти Ксюша, потом она вздохнула и добавила печально: - И я тоже - дура набитая!

С этим последним утверждением Настя была согласна на все сто процентов.

Входной двери в сенцах не было вовсе, да и само это слово «сенцы» как-то не вполне подходило к дощатой сей пристройке, дырявой и светящейся в прямых солнечных лучах словно решето или, вернее, дуршлаг.

Прямо из пристройки дверь вела в саму избу, но, чтобы войти туда, Насте пришлось сделать над собой ещё одно усилие и толкнуть рукой эту самую дверь, почему-то отворяющуюся внутрь. Протяжно скрипнув, дверь отворилась и Настя вошла в избу. Следом неслышно как тень, внутрь проскользнула Ксюша и тут же остановилась рядом с Настей, тяжело и прерывисто дыша, крепко вцепившись обеими руками в Настину левую руку. Так, в полном и абсолютном молчании, подружки простояли некоторое время, насторожено, испуганно даже осматриваясь по сторонам.

Вообще-то, если говорить честно, Настя готовила себя к какому-то совершенно иному зрелищу, как-то совсем по-другому представляла она мрачное жилище ведьмы. Перед ней же была самая обыкновенная комната самой обыкновенной деревенской избы, бедной, правда, но ничуточки даже не страшной. Огромная русская печь занимала едва ли не треть помещения, возле двух стен, бревенчатых, безо всяких обоев или чего-либо подобного, были намертво прикреплены длинные деревянные лавицы, в углу между ними стоял стол, тоже деревянный, притом, не фабричный а явно самодельный. В комнате, несмотря на то, что со времени смерти хозяйки прошло, если верить Ксюше, много лет, было на удивление чисто и даже, по-своему, уютно.

На бревенчатых стенах чернели там и сям связки каких-то высушенных растений, висели даже старинные, давно остановившиеся, часы-ходики… и всё! Смотреть тут было абсолютно не на что, бояться тоже не было чего. Настя, испытывая огромное облегчение и, одновременно, чего греха таить, некоторое разочарование, повернулась в сторону Ксюши, обняла её за плечо, крепко прижала к себе.

Ксюша благодарно улыбнулась подруге.

- Вовсе даже не страшно! – заявила она довольно бодро, но голос её всё же чуть подрагивал от только что пережитого волнения. – Наверное, и правда придумали люди, а мы…

Она вдруг пронзительно взвизгнула и снова уцепилась обеими руками в Настину руку. Что-то прошуршало возле самых Настиных ног… машинально взглянув вниз, Настя тоже пронзительно взвизгнула.

Большущая серая крыса, неторопливо пробежав через всю комнату, остановилась на мгновение около стола и, повернув, словно белка, заостренную усатую свою мордочку, внимательно посмотрела на оцепеневших от ужаса девчонок чёрными блестящими бусинками глаз. Потом, так же неторопливо, крыса скрылась за печкой.

- Уйдём отсюда! – лязгая зубами от ужаса взмолилась Ксюша, по-прежнему не отпуская Настину руку, почти повиснув на ней. – Уйдём скорее!

- Это... просто... крыса! – сказала, а вернее, прошептала Настя враз пересохшими губами… она и сама удивилась даже, как здорово у неё пересохло во рту, язык словно в наждачную бумагу обернули, - Ты что, крыс никогда не видела!

- Это не крыса! – зубы Ксюши уже выбивали какую-то замысловатую барабанную дробь. – Это она была… ведьма! Ой, мамочки!

За печкой что-то явственно зашуршало, завозилось, потом там послышался тонкий писк… и снова всё смолкло…

- Пошли отсюда! – жалобно прошептала Ксюша. – Ну, пожалуйста! Делать нам тут нечего!

Настя была того же мнения. Эта проклятая крыса внезапным своим появлением разбудила в сердце все прежние Настины страхи. Насте, как и Ксюше, больше всего на свете хотелось сейчас уйти отсюда. Просто уйти и никогда больше не возвращаться. Ей вдруг стало страшно, так страшно, как никогда в жизни не было… но Ксюше, по всей видимости, было ещё страшнее, а потому показать свой страх перед подругой Настя никак не желала.

- Это просто крыса! – повторила она уже чуть бодрее. – Это просто… - Настя вдруг замолчала, ибо что-то странное привлекло в этот миг её внимание. – Посмотри, что это там, на лавке?

На лавке лежала книга. Огромная старинная книга в чёрном переплёте, может даже кожаном. Удивительно, как они сразу не разглядели её там… если только…

Если только ещё мгновение назад книги на лавке просто не было!

- Что это? – не прошептала даже, а как-то пролепетала Ксюша, дрожа всем телом. – Откуда она взялась там?! – Ксюша замолчала, а Настя даже удивилась тому, что Ксюша сейчас подумала о том же самом, о чём и она, Настя. – Пошли отсюда! – выкрикнула вдруг Ксюша испуганно и одновременно с какой-то злостью, что ли… - Пошли, чего ты ждёшь!

- Подожди!

Настя всё смотрела и смотрела на странную эту книгу…

Книга была абсолютно чёрной, в самой же комнате тоже царил вечный полумрак, ибо густые заросли крапивы и одичавшей смородины за окнами почти не пропускали сюда солнечные лучи. Немудрено, что они её не сразу заметили…

- Это просто книга! – повторила ещё более уверенно Настя и, повернувшись в сторону Ксюши, хотела добавить ещё что-то такое, ободряющее… хотела, но не успела…

- А-а-а! – заорала вдруг Ксюша, тыкая трясущейся рукой куда-то в направлении книги. – Бежим!

Настя тоже обернулась в ту сторону и сердце её, застыв на мгновение в полной неподвижности, ухнуло затем куда-то вниз, наверное в самые пятки.

Книги на лавке уже не было. Но зато на том самом месте, где ещё мгновение назад они видели книгу, сидел теперь большущий чёрный кот… сидел и умывался…

- А-а-а! – вторично завопила Ксюша, бросаясь прочь из избы. Настя, не отставая, бежала следом, а немного опомнились девчата только пулей вылетев за калитку.

- Ох и дуры же мы с тобой, Настька! – не переставала повторять Ксюша всё то время, пока они быстрым шагом шли назад, на свою улицу. – И я дура, и ты! Какие же мы с тобой обе дуры!

Настя шла молча. Она вообще ни словечка единого не проронила да самого бабушкиного дома.

- Ты только, это... не говори никому! – умоляюще прошептала Ксюша на прощание. – Никому не рассказывай, где мы только что были! Обещаешь?

Настя пообещала молчать, и слегка успокоенная Ксюша, сообщив напоследок, какие же они обе дуры, убралась, наконец, домой.

А Настя, оставшись одна, не знала теперь, что ей и думать. Решив вышибить клином клин, она, кажется, ещё глубже заколотила их оба…

Книга не могла взять и превратиться вдруг в кота – это противоречило всему Настиному научно-атеистическому мировоззрению, но, тем не менее, Настя сама видела на лавке здоровенного этого котяру, совершенно отчётливо видела! Это не могло быть галлюцинацией или обманом зрение – они обе видели одно и то же! Но тогда… тогда, может…

Может, лежащего кота они и приняли вначале за книгу?

Такой вариант объяснял многое. Например, почему на лавке сначала ничего вообще не лежало, теперь Настя была уверена в этом стопроцентно… вернее, почти стопроцентно. Кот мог незаметно выбраться из-за печки, а потом, так же незаметно, запрыгнуть на лавку в тот момент, когда они обе смотрели в другую сторону. Само же появление кота в пустой необитаемой избе тоже можно было объяснить не прибегая к чему-то сверхъестественному. Куда реальнее и проще было такое объяснение: проникая через какое-то малозаметное отверстие внутрь, чей-то соседний кот просто приходит охотиться на мышей и крыс.

Приняв эту версию как основную, Настя почти успокоилась. Даже потом, вечером ей почти не было страшно, вернее, она не давала своим страхам завладеть собой, безжалостно изгоняя их назад, в подсознание. Да и уснула она как-то быстро и незаметно, не в пример вчерашнему…

А ночью ей приснился сон. Странный и страшный.

Ей приснилось, что она по-прежнему находится в мрачном жилище покойной ведьмы, одна почему-то, без Ксюши, а на лавице в углу всё ещё лежит та чёрная книга, самая настоящая старинная книга, а никакой не кот…

- Книгу! Возьми книгу! – вкрадчиво прошептал чей-то голос прямо над Настиным ухом. – Она твоя! Возьми её! Возьми!

Никого рядом с Настей не было и ей впору было бы испугаться невидимого этого голоса, но Настя почему-то совершенно даже не испугалась. Наоборот, быстро подойдя к лавке, Настя наклонилась и осторожно взяла с неё чёрную книгу, наугад, не глядя, раскрыла…

- Не надо! – прошептал рядом всё тот же вкрадчивый голос. – Не здесь! Опасно!

- Почему? – спросила Настя, но книгу всё ж захлопнула и, крепко прижав её к себе, стала с обострённым чувством любопытства осматриваться по сторонам.

В комнате что-то происходило, непонятное что-то, или это только казалось Насте. Беззвучные и почти невидимые тени медленно кружили по комнате в каком-то странном колдовском хороводе. Сначала призрачные эти фигуры, казалось, совершенно не замечали оцепеневшую от ужаса Настю, но постепенно их движение становились всё более осмысленными, всё ближе и ближе к Насте придвигались в нелепом своём танце белёсые размытые фигуры. Вот уже чьи-то ледяные и вполне осязаемые пальцы несмело дотронулись до левой руки Насти… отдёрнулись, дотронулись снова… внезапно потянули к себе книгу…

Тонко вскрикнув от ужаса, Настя выронила книгу на пол и, прижавшись спиной к холодным брёвнам стены, застыла в полной отрешённости. Разум да и инстинкт тоже подсказывали ей, что надо бежать отсюда, бежать со всех ног - но там, у входной двери, этих белёсых, еле различимых тварей было больше всего! Их, вообще, становилось всё больше и больше в комнате… они заполнили собой всю её без остатка. Настя даже расслышала их голоса, что-то еле осязаемое, слабый какой-то шелест бесчисленного множество голосов…

- Книгу! Книгу! Книгу! – шептали, бормотали эти голоса-призраки – Книгу! Книгу! - трудно было разобраться, понять, что же они в конце концов требуют: то ли, чтобы Настя вновь подняла книгу, взяла её с собой, то ли, наоборот, запрещают даже прикасаться к ней. В комнате быстро темнело, удивительно быстро - и чем темнее становилось в комнате, тем отчётливее проступали из темноты жуткие отталкивающие очертания белёсых тварей, удивительно напоминающих мертвецов в саванах, а, может, это и были мертвецы в саванах, кто знает...

- Книгу! Книгу! Книгу! – шёпот белёсых тварей звучал теперь почти угрожающе… всё ближе и ближе подступали они к оцепеневшей от ужаса Насте. – Книгу! Книгу! Книгу!

А сама ведьма, полукрыса-получеловек, мерзко хихикая, возилась за печкой и вот-вот должна была выбраться из-за неё…

Настя закричала, вернее, попыталась закричать, но голоса не было: она только беззвучно раскрывала рот в отчаянном немом крике. Потом она бросилась к выходу, но ноги были совершенно ватные и словно чужие. А мерзкие твари уже обступили её со всех сторон, и мёртвая ведьма высунула наконец-таки омерзительную свою физиономию из-за печки и манила её к себе пальцем, синим и костлявым, и продолжала хихикать, показывая острые жёлтые свои клыки… и тогда Настя, наконец-таки, смогла заорать во всё горло и с таким же облегчением она заорала…

И проснулась.

И долго, очень долго никак не могла сообразить, где же она сейчас находится, и что с ней такое произошло

Была ночь, самое время полнолуния. Яркий серебристый свет луны, плотно, без остатка заполняя собой комнату, придавал ей какой-то неземной, нереальный, фантастический даже оттенок. На какое-то короткое мгновение Насте почудилось даже, что сон всё ещё продолжается, что она по-прежнему находится в страшном жилище ведьмы. Казалось, ещё немного и вновь начнут появляться, возникать неожиданно из темноты страшные белёсые видения… но тут Настя разглядела в противоположном углу комнаты такую знакомую бабушкину кровать, и крепко спящую на ней бабушку. Наваждение сгинуло окончательно: вокруг была такая знакомая обстановка бабушкиного дома, а значит всё то, что привиделось Насте – было лишь сном и ничем больше.

Постепенно успокоившись окончательно, Настя понимала уже, что весь тот кошмар, который она только что пережила, был во сне. И в то же время некая раздвоенность всё ещё не покинула Настю окончательно, слишком уж реален и осязаем был этот сон. Почти физически чувствовала Настя на своей руке ледяное прикосновение одной из белёсых тварей, пальцы девушки по-прежнему ощущали твёрдый шершавый переплёт чёрной книги, всё ещё продолжал звучать в её ушах слабый, еле различимый уже шёпот-шелест:

- Книгу! Книгу! Книгу!

Боясь вновь уснуть и ещё разочек пережить весь этот кошмар, Настя долго лежала с открытыми глазами и всё ждала и никак не могла дождаться рассвета. Наконец дождалась и… тут же незаметно уснула, и проспала, считай, до самого обеда.

А после обеда всё и произошло.

Скучая и люто маясь от безделья – Ксюша, как назло, куда-то запропастилась – Настя решила немного позагорать. Было у неё любимое место для сего занятия в бабушкином саду, совсем недалеко от забора, вот там она и расположилась в вызывающе-минимальном для обзора купальном костюме, с наушниками от плеера на ушах, с детективом Агаты Кристи в руках. Настя загорала, слушала музыку, читала… всё это одновременно. Потом – и очень скоро - ей надоело и то, и другое, и третье, и всё вместе взятое.

Настя отложила книгу, вырубила плеер, лениво перекатилась на спину и… тут только обнаружила за невысоким забором Пашку-тракториста собственной своей пьяной персоной. Пашка стоял за забором, схватившись за него обеими руками и откровенно-жадным взором пожирал почти обнажённой Настино тело. Сколько времени он уже тут проторчал – одному Богу известно.

Возмущённая и оскорблённая до самой глубины души, Настя мгновенно вскочила на ноги, одними быстрым движением накинула на себя бабушкин махровый халат, плотно в него завернулась и лишь после всего этого вновь соизволила повернуться в Пашкину сторону.

- Ну, чего рот разинул! – сердито бросила она ему. – Нечем больше заняться?

Чумазое лицо Пашки расплылась в ответ в широкой дружеской улыбке. Он был слегка навеселе, так, самую малость…впрочем, это было его нормальным состоянием, не считая тех нередких моментов, когда он, мертвецки пьяный, валялся под чьим-нибудь забором.

- Нечем заняться? – повторила Настя, без особой, впрочем, злости.

- А что тут такого?

Пашка пожал плечами, задумчиво провёл ладонью по грязной, давно не бритой щеке и вдруг – это было уже, вообще, верхом наглости с его стороны - довольно интимно подмигнул Насте.

- Есть на что посмотреть!

- В зеркало посмотрись сначала! – резко парировала Настя эту его неуклюжую попытку комплимента. – Тоже мне, кавалер выискался!

Вообще-то, если честно. Пашка этот выглядел бы вполне симпатичным и даже красивым парнем, если бы не водка-матушка да не этот, вечно замызганный и потрёпанный, внешний его вид.

Настя втайне надеялась, что после этих её слов Пашка обидится и слиняет, оставив её в покое, но Пашка, кажется, был не из категории обидчивых.

- Слушай, а ты чего это на танцы больше не приходишь? – спросил он прежним дружелюбным тоном, потом, помолчав немного, добавил: - Может сегодня придёшь?

- О, господи! – Настя вздохнула, страдальчески возводя к небу глаза, - Вот только танцев ваших мне и не хватало для полного счастья!

- А что? – Пашка пожал плечами, вновь поскрёб ногтями тёмную щетину на щеке, - Танцы как танцы… весело…

- Очень!

Однажды Ксюше удалось-таки затащить Настю в соседнюю деревню на эти их танцы-шманцы. Воспоминание о достопримечательном сим событии сохранились у Насти далеко не самые радужные.

В большом и пыльном деревенском клубе, напоминающем скорее амбар нежели очаг культуры, набралось постепенно пару десятков крикливо и безвкусно разодетых сельских девчат в возрасте от двенадцати до тридцати с хвостиком лет. Сюда же припёрлось десятка полтора парней плюс ещё такое же количество всевозможной детворы обоего пола начиная едва ли не с ясельного возраста. Почти все немилосердно дымили дешёвыми сигаретами и считай что на каждом шагу выдавали самые отборнейшие маты, что, впрочем, никого не шокировало, а наоборот, встречало полное, так сказать, понимание даже со стороны местных «дам». Большинство парней и подростков заявились в клуб в более или менее «подогретом» виде, остальные «подогревались» тут же на месте, не покидая даже стен клуба.

Едва переступив порог этого «очага культуры», Насте сразу же захотелось его покинуть, но Ксюша, как назло, заупрямилась и уходить отсюда не пожелала. Тащиться же одной добрый пяток километров Насте не улыбалось, пришлось тоже остаться, а потом заиграла какая-то жалкенькая музыка и пьяные кавалеры начали разбирать дам… именно разбирать ибо слово «приглашать» тут не подходило определённо. Насте ещё повезло, её именно пригласили, и пригласил не кто иной, как этот самый Пашка. Впрочем, это было ещё одним из лучших вариантов в сравнении с прочими донельзя «разогретыми» джентльменами…

Потом Пашка пригласил её вторично и Настя, едва не скрежеща зубами от бессильной ярости, всё же послушно с ним протанцевала и этот танец, показавшийся ей почти бесконечным. А ещё потом в клубе завязалась некая потасовка и, естественно, все «джентльмены» дружно в неё ринулись, а Настя наконец-таки сумела утащить за собой слабо упирающуюся Ксюшу и они пошли домой. Пока они торопливо покидали деревню, этот самый Пашка как-то ухитрился за ними увязаться и уже ни на шаг не отставал. С одной стороны это было вроде бы и не плохо, не так всё же страшно переться узкой тропочкой через пустырь и кустарники… с другой же – эти его плоские избитые остроты к концу совместного их путешествия вконец осточертели Насте.

И вот смотрите-ка, вообразил себе что-то такое с достопамятной той ночи!

- Ну так как? – снова повторил Пашка. – Придёшь?

- Обязательно! – саркастически улыбаясь, сказала Настя. – Вот прямо сейчас и побегу собираться!

Но Пашка, как оказалось, сарказма не понимал вовсе.

- Правда! – искренне обрадовался он. – А давай вместе пойдём?

- Что? – Настя ошарашено уставилась на Пашку. – Вместе с тобой?

- А чего тут такого! – Пашка вновь широко улыбнулся, показывая все свои, хоть и не ухоженные, но довольно-таки неплохие зубы. – А хочешь, я тебя завезу?

- На тракторе? – в голосе Насти явственно звучала ирония. – Или на комбайне, может?

Но Пашка не понимал и иронии.

- Да нет, на комбайне неудобно, - вполне резонно возразил он. – А трактор в ремонте…

«Слава Богу!» – подумалось Насте.

- Мы на мотоцикле!

- Ах, на мотоцикле!

Настя вскипела и хотела уже высказать своему незадачливому обожателю всё, что она о нём в настоящий момент думает, как вдруг в голове у неё мелькнула одна, совершенно даже неожиданная мысль. Настя и сама не понимала, откуда она взялась, эта мысль, скорее всего сказалось влияние кошмарного ночного сновидения…

- А знаешь, это неплохая идея! Я подумаю… - изменив совершенно тон, нежно и даже томно промурлыкала Настя. Вслед за этим она окинула бедного Пашку таким многозначительным и даже многообещающим взором - сказалась Вероникина школа – что у парня даже нижняя челюсть слегка отвисла… - Только вот… не знаю даже, сумеешь ли ты мне помочь в одном деле…

Настя, не договорив, замолчала и вновь окинула Пашку томно-романтическим взором.

- А чего сделать надо? – сразу же засуетился тот. – Ты скажи только… ежели работа какая - я мигом!

- Правда?

«Остановись! – внезапно прозвучал в голове у Насти какой-то предостерегающий внутренний голос. – Не делай этого!»

- Ну, так чего надо? – продолжал волноваться Пашка. – Ты скажи только!

Тряхнув головой, словно отгоняя этим все свои сомнения, Настя внимательно посмотрела на Пашку и даже ласково ему улыбнулась (знал бы он, каких усилий это ей стоило).

- Ты дом ведьмы знаешь?

От неожиданности у Пашки даже глаза стали круглыми.

- Кто ж его не знает! – с трудом выдавил он из себя, потом помолчал немного и добавил: - А тебе зачем?

- Понимаешь, я там… - Настя замолчала… вновь чарующе улыбнулась Пашке, - я там, понимаешь, книгу одну забыла. На лавке.

- Книгу? – глаза у Пашки стали ещё круглее, он с недоумением уставился на Настю. – Какую книгу?

- Чёрненькую такую… старинную… - Настя сделала паузу, потом продолжила, вложив в последние слова всю нежность, которую только смогла наскрести в душе. – Принеси, будь человеком!

- Подожди! – Пашка всё никак не мог придти в себя. – Ты что, была там? Когда?

- Вчера! – Настя помолчала немного, явно наслаждаясь растерянной Пашкиной физиономией. – Так ты мне её принесёшь?

Преодолевая почти что отвращение, Настя перегнулась через низенький забор… бабушкин халат распахнулся как бы ненароком… горячие Настины губы почти нежно дотронулись до небритой Пашкиной щеки.

- Принесёшь?

Ничего ей на это не отвечая, Пашка повернулся и, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее зашагал по улице прочь от Насти. Ну что ж, этого следовало ожидать!

Избавившись таким вот оригинальным способом от своего назойливого кавалера и оставшись, наконец, одна, Настя немедленно стащила с себя халат, вновь улеглась на покрывало и принялась загорать дальше, совершенно выбросив Пашку из головы.

А потом к ней заявилась-таки пропавшая Ксюша и развеселившаяся Настя со смехом поведала подруге о том, как Пашка к ней клеился и как здорово она его отшила. Главное, оригинально очень!

Настя ожидала, что Ксюша, если и не рассмеётся, слушая её повествование, то хотя бы улыбнётся, но вышло совсем даже не так. Ксюша даже не улыбнулась. Более того…

Мрачно и с каким-то не совсем понятным испугом уставилась она на развеселившуюся Настю, потом, шмыгнув носом, сказала негромко:

- Зря ты это, Настька! – она помолчала немного и добавила ещё более тихим голосом: - Не надо было тебе его туда посылать!

- Да он туда и не пойдёт! – уже не смеясь, а с раздражением даже бросила Настя подруге, - Господи, да он уже, наверное, самогонку где-нибудь разыскивает, алкаш несчастный!

- Он не алкаш! – неожиданно вступилась за Пашку Ксюша. – Он… он…

- Пьяница отпетый! – закончила за Ксюшу Настя. – Ты это хотела сказать?

Кажется, Ксюша хотела сказать не совсем это, потому как замолчала, дуясь на Настю. Настя тоже молчала, вновь углубившись в чтение, но смысл прочитанного как-то не доходил до её сознания. Мешало ощущение того, что она поступила непродуманно, что-то сделала не так, сюда же примешивалась злость на себя, на Ксюшку, на Пашку этого дурацкого! Зря она ему о книге ляпнула! Ведь разболтает, всем разболтает, что ходила она, дескать, вчера в запретную избу, а там и до бабушки слух дойдёт. Придётся оправдываться как-то, изворачиваться, может, даже врать, чего Настя ужас как не любила…

Вдруг Ксюша, издав какой-то неопределённый горловой звук, привстала с колен, внимательно вглядываясь куда-то вдаль. Заинтересовавшись этим, Настя тоже вскочила на ноги и посмотрела в ту же сторону, что и подруга… посмотрела да так и застыла с открытым ртом.

По улице, приближаясь к ним, неторопливо шествовал Пашка, и в руке у него была… книга! Большущая чёрная книга, та самая или очень на неё похожая…

«О, господи! – ошеломлено подумалось Насте, - Значит он и впрямь туда ходил! Вот идиот-то! А книга… выходит, она существует на самом деле!»

- Держи! – сказал Пашка, останавливаясь напротив и протягивая её через забор книгу. – Эта?

Тут только он заметил Ксюшу, по-прежнему стоящую на коленях и тоже во все глаза на него глядевшую.

- Привет, Ксюха!

Не отвечая, Ксюша перевела взгляд на Настю.

А Настя смотрела на книгу. Во все глаза смотрела.

Сейчас, при ярком солнечном свете дня, хорошо было видно, что это всего только книга… старинная, что и говорить, непривычно громоздкая для нашего просвещённого века, в сплошном переплёте из какой-то чёрной шершавой кожи… но всего только книга…

- Эта? – снова спросил Пашка, всё ещё держа книгу на вытянутой руке. – Бери, чего ты!

Скорее машинально, чем сознательно, Настя тоже протянула руку, взяла из грязноватой Пашкиной руки книгу. И вдруг неожиданно знакомо ощутила кончиками пальцев шершавый её переплёт… появилось знакомое ощущение, что всё это уже было когда-то, что она уже держала в руке эту книгу, именно эту… но ведь то был всего лишь сон, да и наяву книга оказалась значительно тяжелее и объёмнее… настоящий старин<