Небольшое отступление про Аврору
Из года 1970 вернёмся в 67-ой. Был я мал и помню смутно, но картинки яркие и удивительные. Пятидесятилетие Октября. Весь город наполнен матросами в пулемётных лентах крест-на-крест, солдатами в папахах с красной полосой... Мы с папой ходили на Неву - по праздникам всегда ходили смотреть на боевые корабли... Крейсер "Киров"! Где он сейчас... А тут – не "Киров", что там "Киров" – тут Аврора! Вот это да! Аврора стояла у исторического моста: говорят, её притащили на буксире – ходовые машины прославленного крейсера давно уж не работали, но какое это имело значение!
Но это после... Сначала – демонстрация. Мы всегда всей семьёй ходили на демонстрацию: сколько всего интересного несут, везут, показывают... Настоящий народный праздник – ощущается во всём. Вечером на Дворцовой – гуляние: на здании Генерального штаба натянут громаднейших размеров экран и кинопередвижка показывает любимый фильм - "Чапаев". Я устал, сижу на шее у папы, в руке флажок, шарик, раскидайчик – это кто-то подарил по дороге, но мне уже ничего не надо – я засыпаю... передо мной море голов – народ смотрит "Чапаева"... Ах, Василий Иванович, уж сколько раз смотрел до и сколько после, а каждый раз хочется, чтоб выплыл – хоть на этот раз! ...герои-чапаевцы на экране, матросы-авроровцы на улице – всё сливается в один фантастический сон...
(А ведь мечты сбываются! Как-то в годовщину Великой Отечественной показали по телевизору боевой киносборник сорок первого года. Там знакомые кадры находили долгожданное продолжение: Чапаев-Бабочкин выплывал, выходил на берег и благословлял советских танкистов бить фашистов!)
Праздник Октября был для нас всегда и праздником семейным. После прохождения колонн по Дворцовой, все мы собирались в тесной комнатушке бабушки Мани, что жила тут же рядом: Гороховая (тогда Дзержинского) дом один. Под окном прямо – фонтан в Александровском саду и Адмиралтейство с золотым корабликом на шпиле, который, как шутят курсанты-дзержинцы, "всегда смотрит в город". А если из окошка наискосок посмотреть то – Дворцовая вот она. Коммуналка у бабушки весёлая – одиннадцать семейств, одиннадцать газовых плит на большой кухне стоят как декабристы на Сенатской – в каре, а я на велосипеде мчусь вокруг пылающих конфорок. Везде готовится праздничный обед, бабушкино извечное печение давно готово. Мы все: Мы – папа, мама, я с сестрёнкой и дядя Игорь со своими (у него трое ребят) собираемся у бабушки на её одиннадцати метрах. Не тесно ни кому... Вся наша детская команда помещена за старую китайскую ширму (у бабушки-то всего: шкаф с книгами, ширма, за ней - машинка Зингер, стол, кровать, стулья - всё дореволюционное). Сестрёнки, как старшие, выступают первыми, читают стихи... сейчас дойдёт очередь до меня... По малости роста меня ставят на табуретку... А что я читаю – вот этого не помню... А вот сестрёнка читает Маршака: "... а там, где был дороги поворот, заговорил по-русски пулемёт..." и ещё – "человек сказал Днепру: я стеной тебя запру..." Потом чай с печеньем... Дядя Игорь с папой пытаются меня разыграть (они братья-близнецы и за жизнь свою поднаторели в розыгрышах), но это вам не на экзаменах в институте – меня не проведёшь: я безошибочно разбираю, где настоящий папа! Потом – совсем уже темно – мы идём на улицу, смотреть салют, корабли на Неве... Аврору...
Ах, как кричали "Ура" на салютах! Теперь такого "Ура" не услышишь...
И теперь салюты бывают и теперь кричат, но уж как-то по-содомлянски кричат-от...
А Аврора нынче стоит – во избежание всяческих революций – прикованная к гранитному парапету... А то ведь... и уберут ещё – ведь ох, как не спится кому-то, пока она в строю...
Ну а семьями теперь мало кто собирается, а уж стихи-то читать...
Но о стихах – это тоже попозже. Не всё сразу.
Итак...
Второеотступление об архитектуре.
Нет, есть всё-таки какая-то глубинная связь между архитектурой и стихами...
Вот идёшь по городу – родной ли Московский («город солнца»!) или старые дворики и каналы «Коломны», Петербург Пушкина, Достоевского, Блока... и вдруг: то ли ветер какой пахнул из подворотни, то ли свет упал, то ли тень... Откуда такая дрожь по спине... такая благодать нахлынула, - как в детстве - от добрых рук воспитательницы (к маминым-то рукам привыкаешь – тут всё естественно, а вот когда добро от людей посторонних...). А то покажется, что проходил уже этой улочкой когда-то в прошлом беспамятном, может с отцом проходил... И вот так же трамвай дребезжал за поворотом, вот так же голуби вспорхнули, и девушка – та же самая! – вот так же за угол повернула и... навсегда... Всё это было, кажется, и не раз – только давно... и забылось... Но почему-то хорошо очень и радостно...
Я в юношеских стихах так примерно изъяснялся:
Какой травой-отравой приворотной
Опоена душа в плену имен?
В каких пространствах, сферах, подворотнях
Уловленная музыка времён?
А повзрослел, в таких сточках излагать стал:
...Тайну пространств невзначай разглядев
В расположенье домов и дерев...
Или вот так:
Я ищу много лет
Переулок один,
Где сквозь мрак и сквозь свет
Я к тебе проходил...
Только я по молодости думал, что тут девушка какая сокрыта... незнакомка... и писал к «тебе» с маленькой буквы. Это ошибка была.
Годы прошли, прояснилось: то не каналы, парки, дома, - а Божье присутствие являло себя, через музыку города. Благодать. «К Тебе проходил» - вот как правильно.
На исправление этой ошибки и ушла вся жизнь...
Во сне мне часто снился какой-то небывалый город – оттуда, из иных миров... и всё один и тот же... но до чего же похож был он на мой Питер шестидесятых! Но случалось, снился и реальный Питер.
Во сне много раз проходил я по Московкому проспекту и помню, наверно, каждый дом... Но обо всём – разве расскажешь? Вот два центральных дома на Московской площади (архитектор С. Б. Сперанский) напротив здания Ленсовета. В левом гастроном, в правом – детский мир. Я даже не знаю где и интереснее.
В гастрономе отдел "живая рыба". В мраморном бассейне, за стеклом – какая только рыба не плавает. Я любил, прислонившись носом к стеклу смотреть, как подплывают рыбины, сомы шевелят своими усами... Продавец в белом переднике и колпаке ловит их большим сачком... Жалко... Но, впрочем, это не часто – покупателей не так уж и много – скорее это бесплатный океанариум.
Однажды я таки уговорил маму купить живого сома. Мы пустили его дома в ванну, где он прожил день или два, но в конце-концов - оказался на сковородке. Было грустно. Больше я рыбы не просил – никакой: ни живой, ни мороженной - и долго вообще не ел её...
Наша пятиэтажка на Алтайской совсем не худо была построена, но дома по Московскому, это уж точно, - думалось тогда, - дома коммунистического будущего. Гранитные колоны первых этажей, где размещались гастрономы, кафе, почта... Шикарные и по нынешним временам квартиры... Я частенько там бывал в гостях у своих товарищей. Это не правда, что в "сталинках" жили только генералы и партактив. Во-первых, у нас в стране столько партийцев не нашлось бы – ведь не отдельные высотки, а целые кварталы и районы были воздвигнуты, а во-вторых, - жили там, в первую очередь семьи рабочих. Потолки три - три с половиной, паркет – и какой! – и... много чего. Домовые кухни на первом этаже, где можно было заказать готовый обед, индивидуальный мусоропровод в каждой квартире и т. д. и т. д. У одних знакомых, куда мы часто ходили в гости, был обширнейший балкон с какими-то фантастическими каменными птицами. Алконосты? Сирины? Я не знал... но интересно необычайно.
Ныне проезжая порой по сталинским районам, задумаешься поневоле – с каким размахом и широтой это построено! И когда – в послевоенное время! Уж сколько всего страна потеряла! – ан, нашлись силы всё это воздвигнуть и – бесплатно, не забудьте! – вселить миллионы людей в квартиры... Удивляться не приходится, что не всех вселили. Опять же: не вымирала страна, как ныне, а прирастала населением – и как! – по три миллиона в год. Продлись так называемый "застой" ещё лет двадцать – квартирный вопрос, думаю, был бы решен окончательно. А что до булгаковской фразы про москвичей – так то, наверно, про москвичей... Да и то – не про всех. Слишком много тогда народу в Москву кинулось...
Но, главное – это сам дух архитектуры. Не к барокко, не к готике он был обращён, а к самой архаике. Вообще в сталинской архитектуре было много античного, но... не совсем. Вот, например, станция метро "Кировский завод" – вроде как греческий храм... или "Площадь восстания". Однако нет, - не греческий, - тут своё найдено. Разумеется, так называемый "Сталинский стиль" не Иосифом Виссарионовичем введён был, а вытекал вполне закономерно из предреволюционной эпохи модерна, вернее начавшего его сменять неоклассицизма. Иные здания в Питере, например, дома Маркова или Воейковой на Каменноостровском можно принять за сталинские, хотя они построены ещё в 1910 году... В Москве сталинский стиль развивался с оглядкой на неорусский московский, а знаменитые сталинские высотки – прямо ассоциируются с кремлёвскими башнями. В Питере были свои традиции... Так или иначе, отход от западных образцов и поиск своего русского пути в архитектуре, да и во всей культуре, наметился ещё в середине XIX века, просто новые общественные условия вдохнули в стиль уверенность и размах...
Для того, что бы сложился определённый стиль, необходимы экономические и общественные условия, но главное – державный дух и воля. Дух сталинского стиля заключался в поиске русского национального через формы классицизма.
Можно, наверно, говорить о сталинском стиле и в скульптуре, и в музыке, и в кино... Но... всё по порядку.
Была после хрущевская архитектура, была и брежневская... Они не к неоклассицизму обращены были, а к конструктивизму. Хороших примеров (того, что достойно называться архитектурой) не так много... Но в целом и в эту эпоху державность (как принцип искусства) главенствовала.
А что за последние годы "реформ"? Строят шустро и пёстро... Кое-что и удачно – но ещё реже... А стиля нет. Не сложился... Всё пирамидки какие-то стеклянные... "Каменщик, каменщик, в фартуке белом, что ты там строишь, кому?.."
А пока - вернёмся в гастроном на Московский проспект – тот, что по левую руку, если стоять у здания Ленсовета (по правую был "Детский мир", но это – особстатья!)
Не любил и не люблю ходить по магазинам (вообще то - дело бабье), но прощальную песню или может быть даже балладу по поводу советского производства я спою... уж вы меня простите.
Мы идём в магазин.
Тут у нас как к выборам, то начинают ребятишек обманывать, да так, что и старики верят: Показывают кинохронику – пустые прилавки, вот мол, советска власть! А кадры-то горбачёвского кризиса, как раз показывают, что случилось, когда советскую систему обрушили. Или вот начинают толковать, что у нас теперь завались всего. Ну, во-первых не везде–то и завались – в глубинке как было шаром кати... А потом... лопнула бы вся наша нонешняя "рыночная демократия" в три дня, окажись страна в тех экономических условиях, какие были тогда – навязанная нам гонка вооружений, экономическая и технологическая изоляция, кормёжка развивающегося, освобождающегося и сражающего "третьего мира" и Бог его знает что ещё, а так же, заметьте, - самая низкая за всю историю, цена на нефть. Отнюдь не нефтью, а собственным продуктом, произведённым порой в самых невыгодных условиях, держалась страна.
Вот две цифири приведу из времён Великой Отечественной. Армии на фронтах у нас с фашистами примерно одинаковые были, а вот в тылу: на Гитлера работала вся Европа – у станков стояло 300 миллионов отнюдь не замерзающих и не голодных рабочих, а у нас в тылу всего 50 миллионов женщин и подростков... Ан, танков и самолётов мы сделали в итоге больше! Да и каких танков, каких самолётов! Кто-то может, поверил сгоряча, что и Берлин взяли американцы. Скажу по секрету: таки нет! Всё-таки социалистический способ производства себя показал. Вот именно он и работал в послевоенную эпоху. И не плохо работал...
Или вот ещё одна цифирь – недавно Минздрав опубликовал: потребление мяса, например, по сравнению с «застоем» сократилось на 20%. Ну, не по карману теперь широким массам питаться мясом. Потому и полки ломятся в супермаркетах... Ведь это же элементарный обман с набитыми полками: на том рыночная экономика и стоит – цена поднимается до тех пор, пока не перестают покупать, поэтому полки всегда полны… Надо смотреть на реальные цифры потребления, а не на разнообразие залежавшейся колбасы… Если же цены фиксированы, а растёт зарплата (как при Горбачеве), то полки пустеют. И то и другое известно наперёд, и то и другое есть лишь механизм для манипуляции общественного мнения.
Ну, ладно...
Как-то я не заметно отвык от многого: так уж жил всегда – что в тарелке ел, не смотрел... но потом хватишься, а где то-то и то-то, ан уж давно того нет!
А где топлёное молоко? Топлёное молоко в стеклянных бутылках с металлическими крышечками? С густой и вкусной пенкой! Да и обычное молоко – в бутылках, треугольных пакетиках, и в разлив... В бочках на углах... – не важно как, но где натуральное (не порошковое, прости Господи!) молоко? Ах, эти бочки на углах... и с пивом ещё (ну это я не любитель – хотя хвалили все), и с квасом? О-о, какой квас! Того квасу тоже уж нет... За три копейки кружка, за шесть - большая. И вкусно и сытно... Я в институтскую пору так обедал: добежишь до угла – беляш (мясо-то – настоящая говядина!) за десять копеек и большую кружку кваса. И сыт целый день.
А что теперь? Тут недавно видел рекламу на Невском: "Пепси против империи зла" (читай: против России!) Пей, мол, народ, оскотинивайся дальше! Химота. И не только химота: почему мы должны пить чужие национальные напитки? Это уже идеология. А то ещё "Русский квас" продают. Чего там русского? Да и квас ли это? Вряд ли...
В прошлом году был на трапезе в Псково-Печерском монастыре. Вот где советской властью дохнуло. Можно, оказывается настоящий квас делать! Но не нужно, понимаете...
Но всё-таки я хочу топлёного молока... или ряженки старой, или уж кефира советского, наконец! А где, кстати, топлёное масло? А сливочное вразвес – крестьянское, солёное, шоколадное... А что "валио"?.. - это, - извините, - маргарин.
Или вот ещё такое заведение было: молочные кухни – мамам выдавали специальный кефир в бутылочках, - подкармливать малышей. И не что бы уж молока у них не было – было в ту пору почему-то у всех, но кефир дополнительно – полезно. Где эти кухни, где кефир малышовский? А и своего-то молока теперь у мамаш нет, а всё кормят каким-то порошком американьским. Хорошо ли это?
А где настоящий "Российский" сыр? Нет, старым я стал, что ли... капризным, - думайте что хотите, а я хочу советского топлёного молока, или хоть простокваши, а не йогурта какого-то! Я и слова-то такого не хочу "йогурт". Зачем оно нам? Оно что, украсило великий и могучий наш русский язык? Вы думаете, он вечно велик и могуч? А кому это надо что бы язык наш... Ведь все эти "йогурты", "пиццы", "хот-доги", нахлынувшие мутной волной на Россию не только по желудкам нашим ударили (а ведь ударили!) но и по национальному сознанию, разбавляя и разбавляя великий язык наш до состояния тюремной баланды. А ведь это ещё удар и по крестьянину: режь, мол, гад, Бурёнку, забудем, как сметану на хлеб намазывать... Но язык это, пожалуй, пострашнее: от всей национальной идеи у нас ведь только что и осталось... – язык. Больше ничто не объединяет.
В шестидесятые научились делать неоновую рекламу и мастера принялись выгибать стеклянные трубки, самым разным шрифтом и подчерком украшая фасады домов. О, как любил я эти ночные огни города! Теперь огней даже, пожалуй, и поболе... да... другие... Теперь предпочитают на американский манер натянуть полотно и подсветить его прожекторами.
Может, неон у нас кончился?
Но опять, братцы, – и не в этом дело... а... в самих словечках. Куда же они исчезли, вместе с самими заведениями? Все эти: пирожковые, пельменные, блинные, закусочные, чайные, рюмочные (да, и рюмочные тоже!), чебуречные, сосисочные... Простые и добрые надписи: кофе, пышки, пирожки или просто - кондитерская... О, сколько всего, где было можно и дёшево и не сердито...
А где моя любимая диетическая столовая? – вот в чём вопрос. А вы говорите: Шекспир, Шекспир... – Диетическая столовая, где такие приветливые и добродушные тётеньки стояли на раздаче, что не столько пообедать (а обед-то комплексный всего за пятьдесят копеек такой, что пальчики оближешь!) – сколько пообщаться так и тянуло.
А как кормили в столовке на Кировском заводе!.. – ой, ой – ну, про это – потом, - отдельно!
А какие названия придумывали для этих вкусных заведений: кафе "Алёнушка", например, или в ногу со временем – "Орбита". Вот сейчас еду, смотрю... переделали кафетерий в пивной бар "Толстый фраер". Вот те нате – "...шнырит урка в ширме у майданщика...". И что ещё примечательно: действительно «фраер» и действительно – толстый. Славно-славно... а главное, - педагогично.
Теперь в кафе я даже не захожу... Во-первых, теперь везде курят... и ты вынужден вдыхать не запах кофе, а чужой мерзкий дым. Ещё мерзее музыка... как из проезжающих лимузинов: "бум-бум-бум" – нечто блудодейственное. Нет, ребятки, "пусть впереди большие перемены, но я это никогда не полюблю..." А ещё мать-перемать! Люди ругаются вслух и... не стесняются уже. Недавно (нет, не в кафе – не хожу, - а в метро) случилось поставить молодых людей на место... Они искренне обиделись – так и не поняли за что... Куда уж там – по телеку так разговаривают, по радио. Просто обиделись до слёз.
А когда-то я любил забегать в кафе. Кофе со сгущенным молоком за пять копеек, три пышки, опять же – по пятачку... или пирог с яблоками за десять... Мне хорошо писалось в кафе... Вот дождь на Садовой...
Дождь по асфальту рекою струится,
Дождь на Фонтанке и дождь на Неве.
Вижу родные и близкие лица,
Голубоглазые в большинстве...
Ты после лекций был в Русском, а до репетиции в театре - ещё час... ты ныряешь от дождя в полуподвальчик на углу Невского и Садовой... Пирожок с яблоком, кофе, записная книжка... На верху в окошке – пробегающие по лужам голубоглазые в большинстве граждане... Что ещё нужно для поэта... да что там – просто для обыкновенного молодого человека...
Ох, ладно... Зайдём, ну хоть ещё разочек (нет, не любил и не люблю ходить по магазинам! Но не в магазинах же дело...) в гастроном на Московском...
Ах, какой вкусный умели печь хлеб! Ржаной каравай за четырнадцать копеек, нарезной батон за тринадцать или городской – за одиннадцать... Поскольку цены в Стране Советов не менялись, они становились вторым, а то и первым названием предмета: "Мне колбаски за два двадцать..." (не "докторской", а "за два двадцать"), "Мне, пожалуйста, яйца за девяносто!", "Мне мороженое за десять!.. а мне – за двадцать восемь!" О, сахарная трубочка в шоколаде с орехами за двадцать восемь копеек! Да, того мороженного тоже уже нет! А и откуда ему взяться, если нет того молока! А где натуральные соки? Это ж первым делом было: забегаешь в магазин, а там на прилавке треугольные такие стеклянные колбы – на манер гигантских сосулек. В каждой свой сок: - Вам грушевого? Яблочного? – Нет, спасибо, - томатного. – Поворачивается краник и вот в руках свежий натуральный сок в гранёном стакане. Тут же и соль на подставочке... берёшь на кончик чайной ложки, размешиваешь... Какой же томатный сок без соли? А девушки, девушки... в белых колпаках... Где же ваши натуральные соки ныне, да и сами вы где?.. (Ну, где соки – понятно, - там же, где и советская Молдавия... А вот где девушки?..) Выпил соку, подходишь к кондитерскому отделу. Малыши берут шоколадный лом. Нынешний читатель быть может и не поймёт. "Лом" – это колотый такой шоколад прямо с фабрики в развес – бери, сколько хочешь. Тут же лучшие в мире конфеты фабрики им. Крупской. Впрочем, фабрика жива и поныне, пусть не совсем такие, а конфеты всё же делает... Но вообще-то мало что осталось от отечественной лёгкой и пищевой промышленности... Ау – ку-ку! А что такое пищевая промышленность? – это надводная часть большого айсберга под названием "сельское хозяйство". Это последняя надежда вымирающего как мамонт русского мужика...
- Эй, товарищ министр здравоохранения, положите ручку на сердце (где оно у вас?), вспомните клятву Гиппократа или чего вы там давали... и скажите, почему на всех этих нынешних коробках с надписью «сок» вы не указываете: «Минздрав предупреждает...»? Или не предупреждает уже? Да что там Гиппократ... и не таких объегоривали!..
Но, мы о ценах хотели... Цены наносились на сами товары: на продукты, на книги, штамповались на одежде, отковывались на металлических предметах, железных игрушечных танках, отливались на гантелях. Я и посейчас пользуюсь такими: вот клеймо Кировского завода, вот надпись: "1 р. 50 к.". В этом была какая-то незыблемость государственных устоев, уверенность в будущем... не в завтрашнем дне только, а в Будущем. Западный мир потрясали кризисы и инфляции, а Страна Советов стояла неколебимым материком. Доллар неизменно стоил пятьдесят четыре копейки, колбаса – два двадцать, а три шестьдесят две – сами знаете чего. На самом деле покупательная способность рубля была значительно выше. На рубль у нас можно было позавтракать, пообедать и поужинать, а на доллар в Нью-Йорке ни тогда, ни сейчас пообедать было нельзя. Рубль был вполне конвертируемой валютой (в пределах соцлагеря – страны СЭВ и союзники – вот когда ещё Евросоюз построен был!), а что касается иного мира – то ведь Страна Советов вполне могла обходиться без него... Несмотря на "холодную войну" – мировую войну, ведущуюся против нашей экономики. Это там жаждали нашей нефти и газа, угля и древесины... и усердно работали над разными планами Даллесов, Бжезинских и прочих... Но тогда планы эти были нам совершенно не страшны, потому что, как говаривал Пушкин:
...Как государство богатеет,
И чем живёт, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет...
Ну, о простых продуктах – это можно без конца.
Ну, вот ещё один, напоследок – самый простой – проще не бывает. Вода.
Ода воде.
Сколько раз вбегая, запыхавшись со двора, мы просто поворачивали ручку крана на кухне и подставляли стакан... Чистая, студёная, ладожская вода. Помню, к папе частенько заходили его студенты (а многие из них были иностранцы) – и всякий, кто пробовал водицы из-под крана – хвалил неизменно. Один из них – кажется из Ирака, - пил кружку за кружкой: "О-о, такой вода у нас в Ирак нет!" – Да, где уж там... нет, конечно...
Ну что же, шестидесятые остались за горизонтом, теперь никакой воды из-под крана – ни сырой, ни кипяченой мы не пьём. Не рекомендуется... А уж сома-то в ванну пускать...
Но это уже разговор про тяжелую промышленность.
А мы ведь, кажется, собирались про архитектуру...
Но не терпится, знаете, заглянуть в "Детский мир". Ведь собственно туда я и шел в своём октябрятском возрасте, да только завернул на миг в "Гастроном", посмотреть, как сомы шевелят усами...