Классификация объектов. Семантические сети

В психологии часто применяется также метод классификации предъявляемых человеку объектов (их изображений или просто понятий, их обозначающих). Один из вариантов этого метода получил название «чет­вертый лишний» и заключается в следующем: испытуемому дают четыре предмета (заранее подобранные так, что три из них легко объединяются в некоторую группу по понятийному признаку, а другие три — по ситуаци­онному) и просят: «Объедините три предмета, которые больше подходят друг к другу, и скажите, какой лишний». Неопределенность инструкции является составной частью данного метода, так как исследователя интере­сует, какой именно критерий классификации изберет испытуемый. Рас­смотрим следующий пример. Испытуемому предъявляются изображения четырех предметов: топора, пилы, полена, лопаты. Здесь возможны по крайней мере два варианта объединений: а) топор, пила, лопата — «ору­дия», «инструменты»; б) топор, пила, полено — предметы, используемые в ситуации заготовки дров. Доминирование ситуативных или понятийных обобщений, возможность переключения от одного к другому характеризу­ют особенности интеллектуальной деятельности испытуемых. Возможно также объединение предметов по необычным, странным на первый взгляд, но формально правильным основаниям: топор, полено и лопата объединя­ются потому, что в каждом слове есть буква «о». Широко используется также методика свободной классификации, при использовании которой испытуемым предъявляют целый набор различных предметов или их изоб­ражений. Это могут быть изображения различных животных, средств транспорта, представителей различных профессий — несколько десятков экземпляров. Испытуемых просят разложить карточки с изображениями предметов на группы — «что к чему больше подходит». Опять намеренно дается неопределенная инструкция, анализируется самостоятельный вы­бор испытуемым основания для классификации. После выполнения инст­рукции испытуемого просят, чтобы он укрупнил группы, объединил их. Чем более развернут поиск все новых оснований для классификации, тем более представлено самостоятельное мышление в опытах.

Более сложные методы связаны с изучением целых систем связей, которые складываются между отдельными обобщениями, отдельными поня­тиями, отдельными значениями. Это направление иногда называют иссле­дованием семантических сетей, или субъективной семантики. Для психоло­гии стало аксиоматичным положение о том, что при одной и той же пред­метной отнесенности значение слова может быть разным, поэтому важной задачей психологического анализа речевого мышления является поиск под­ходов к характеристике тех индивидуальных, субъективных значений (обоб­щений), которые стоят за словом у данного конкретного человека и которые могут не совпадать с теми значениями, которые фиксируются в словаре.

Одним из методов является так называемый ассоциативный эксперимент, который заключается в следующем: экспериментатор последовательно назы­вает слова из заранее составленного списка, а испытуемого просят «отвечать как можно быстрее первым, пришедшим на ум словом». Условием экспери­мента является состояние расслабления, готовности называть именно первое слово, которое «приходит на ум». Исследования показали, что частоты встречаемости различных ответов испытуемого не одинаковы. Например, часто встречаются такие сочетания; «поэт — Пушкин», «стол — стул», «плод — яблоко». Те ответы, которые дает каждый конкретный испытуе­мый, сравниваются с ответами, предварительно зафиксированными у целой группы, в результате такого сравнения можно сказать, доминируют ли у данного человека типичные, стереотипные связи или же для него характер­ны отклонение от этих стереотипов, тенденция к установлению необычных, оригинальных связей. Если этот эксперимент проводить в разных районах страны, с людьми разных профессий, то можно выявить зависимость семан­тических связей, возникающих в психике человека от образа жизни чело­века, характера его деятельности. Таким образом, с помощью ассоциатив­ного эксперимента можно частично проникнуть в систему смысловых свя­зей, возникающих у данного человека.

Методики определения понятий, сравнения понятий, классифи­кации, ассоциирования связаны с регистрацией произвольно конт­ролируемых ответов (речевых). Однако психология располагает и методи­ками изучения смысловых связей, основанными на регистрации непроиз­вольных реакций организма (изменение сопротивления кожи, изменение сосудистых реакций), которые являются компонентами оборонительной или ориентировочной реакции организма и позволяют получить данные о смысловых связях без обращения к отчету испытуемого. Классическим стало исследование А.Р.Лурия и О.С.Виноградовой, оказавшее большое влияние на развитие современной психолингвистики¹. Взрослым испыту­емым предлагалась серия слов, после одного из них, например «скрипка», давался легкий удар электрическим током, который вызывал непроизволь­ную оборонительную реакцию, выражающуюся в сужении кровеносных сосудов пальцев руки и сосудов лба. Кроме того слова, за которыми следо­вал удар электрическим током,а впоследствии еще целая группа слов, ста­ли вызывать оборонительную реакцию (феномен генерализации). Это сло­ва, близко связанные с ним по значению: скрипка — скрипач, смычок, струна, мандолина. Другая группа слов вызывала не оборонительную, а ориентировочную (также непроизвольную) реакцию организма, выражав­шуюся в сужении сосудов пальцев и расширении сосудов кожи лба. К этой группе слов относились слова, более далекие по значению от «критическо­го» слова, подкреплявшегося электрическим током: «аккордеон», «бара­бан» (обозначения неструнных музыкальных инструментов), «концерт», «соната» (слова, связанные с музыкой). Остальные слова не вызывали ни оборонительной, ни ориентировочной реакции («нейтральные» слова). Та­ким образом, эксперимент позволил выявить, что вокруг каждого слова имеются как бы три семантические зоны: а) «близкая», б) «далекая», в) «нейтральная». Другими словами, семантические связи имеют определен­ную структуру. Как показали исследования, эти структуры не осознаются испытуемыми и изменяются при изменении общего функционального со­стояния (например, при утомлении). В отличие от метода ассоциативного эксперимента, этот метод позволяет подойти к объективному анализу ин­дивидуальной семантической структуры. Возможности этого метода дале­ко не исчерпаны при изучении процессуального аспекта тех изменений (пе­рестроек), которые происходят в семантических структурах при решении задачи и которые делают это решение возможным.

Еще один подход, интенсивно развиваемый в настоящее время пси­хологами, связан с процедурой шкалирования. Приведем один только при­мер из исследований Е.Ю.Артемьевой, модифицировавшей метод семанти­ческого дифференциала, предложенный Ч.Осгудом. Экспериментальным материалом служили 8 карточек с контурными изображениями, которые представляют собой произвольно трансформированный круг, и несколько шкал, каждая из которых задана двумя полярными терминами, отражаю­щими как свойства объектов (физические, механические), так и эмоциональные оценки. Например, в одной из шкал использовались следую­щие пары терминов: легкое — тяжелое, твердое — мягкое, доброе — злое, глупое — умное, активное — пассивное. Испытуемым давалась следующая инструкция: «Вам будут даны карточки со шкалами и последовательно предъявлены изображения. Ваша задача заключается в том, чтобы вы, со­гласно своему ощущению, поместили каждое изображение на правый или левый край шкалы». Оказалось, что для каждого изображения можно, основываясь на групповых данных, выделить несколько устойчивых свойств. Так, например, одно изображение описывалось как «легкое, доб­рое, очень чистое, очень холодное, молодое, умное, почти тихое, приятное, почти активное, сладкое, смелое», а другое как «громкое, быстрое, сытое, почти активное, почти горькое, сильное»². Таким образом, эксперименты этого типа выявляют некоторые, повторяющиеся схемы интерпретации наблюдаемых объектов. Отклонения от этих схем могут дать сведения об индивидуальных системах значений. Эти значения интенсивно изучаются в контексте психосемантики.

Дж. Брунер

СТРАТЕГИИ ПРИЕМА ИНФОРМАЦИИ ПРИ ОБРАЗОВАНИИ ПОНЯТИЙ

В некоторых попытках подойти к исследованию образования поня­тий большое внимание уделяется средствам, с помощью которых инди­вид может так отбирать примеры, чтобы легко и эффективно выделять признаки, полезные для формирования нужной группы предметов. <...>

Возьмем пример. На прием к врачу-неврологу приходит больной с поражением головного мозга, обнаруживающий комплекс дефектов речи, называемый афазией.

Образовывать понятие «афазия» нет необходимости, ибо оно уже существует. Этот диагноз невролог получил от диагноста, ранее обследо­вавшего больного. Диагноз «афазия», поставленный больному, — крите­рий положительного примера. Таким образом, невролог-исследователь обязан попытаться обнаружить нервные корреляты афазии. Иными сло­вами, его задача — найти признаки, характерные для класса больных, известных под названием афазиков. <...>

Возьмем в качестве примера блестящего невролога середины XIX в. Поля Брока. Однажды при вскрытии мозга человека, страдавшего афази­ей, он обнаружил массивное поражение в той части коры головного мозга (называемой с тех пор в его честь зоной Брока), которая расположена у основания третьей лобной извилины и известна как центр речи. Однако он описал только часть признаков своего больного. Согласно его описанию найденных поражений, у больного имело место размягчение мозга в левом полушарии на всем протяжении от лоонои доли до теменной извилины и вниз — вплоть до верхней части височной доли. Проще сказать, разрушен­ной оказалась значительно большая часть, чем зона Брока, Именно здесь проявилась главная свобода Брока — свобода формулирования гипотезы. Он мог приписать афазию всей пораженной зоне или ее части. Он сделал свой выбор, предположив, что афазия вызывается поражением центра речи, т.е. знаменитой зоны Брока. Это мнение не лишено оснований, по­скольку наиболее глубокое перерождение ткани имеет место именно в этой зоне. Так или иначе, выбор сделан: неврологический определяющий при­знак афазии отнесен к этому конкретному «центру речи». В качестве дру­гой крайности возьмем мнение Флуранса: никакое ограниченное пораже­ние не вызывает афазию. В мозгу больного обнаруживаются определенные поражения, однако обычная картина протекания афазии является в конеч­ном счете результатом взаимодействия между пораженными и здоровыми зонами. <...>

Первое и очевидное условие любой гипотезы состоит в том, что при сравнении с некоторым новым событием, с которым она сопоставима, судьба гипотезы определяется одним из четырех логически возможных способов. Вернемся вновь к Полю Брока. Итак, он высказал свою гипо­тезу о решающей роли центра речи. У каждого встречаемого им нового больного этот центр может оказаться сохранным или пораженным. И в то же время этот больной может иметь симптомы афазии или их не иметь. Таким образом, Брока имел перед собой четыре альтернативы:

Речевая зона Симптоматика

Разрушена Афазия

Цела Афазия

Цела Нет афазии

Разрушена Нет афазии

Очевидно, что в двух из этих альтернатив его гипотеза подтверж­дается или по крайней мере не опровергается. Больной с признаками афазии и поражением центра речи ее подтверждает. Больной без афазии и с сохранным центром речи, во всяком случае, не опровергает ее, но два случая из четырех для гипотезы Брока неблагоприятны. Больной с афа­зией и непораженным центром речи опровергает ее, равно как и тот, у которого центр речи разрушен, но отсутствуют признаки афазии. Воспользуемся на время медицинской терминологией и будем называть положительным случай, когда признаки болезни налицо, и отрицатель­ным — когда эти признаки отсутствуют. Как положительный, так и от­рицательный случаи могут и подтверждать, и опровергать действующую гипотезу. При таком рассуждении Поль Брока может встретиться с че­тырьмя следующими возможностями:

Положительное подтверждение: больной афазией с пораженным центром речи. Положительное опровержение: больной афазией с сохранным центром речи. Отрицательное подтверждение: субъект, не страдающий афазией, с сохранным центром речи. Отрицательное опровержение: субъект, не страдающий афазией, с пораженным центром речи.

Хорошая стратегия приема информации состоит в умении надлежа­щим образом видоизменять гипотезы при встрече с любым из этих слу­чаев. Разумеется, на еще более примитивном уровне она выражается в способности обнаружить существование этих случаев и сформулировать свои гипотезы таким образом, чтобы при встрече с любым из них знать, надо ли менять гипотезы и как это следует делать.