Г. исследование эмоционально-волевой сферы

Вариант ТАТ

1. Тематический апперцепционный тест (ТАТ) описан Мерреем и Мор­ганом, а также многими другими авторами. Используется во многих зару­бежных странах для исследования личности, направленности ее пережи­ваний и интересов. Вместо обычных сюжетных картин больным показы­вают серию картин с неопределенным, неясно выраженным сюжетом. По каждой из этих картин больному предлагают составить рассказ, т.е. рассказать, какова ситуация на данной картине, какие события привели к такому положе­нию и каков будет исход, т. е. что из этого выйдет. Рассказ записывается дословно.

Авторы, предложившие методику, считали наиболее важным интерпрета­цию содержания составленных рассказов, считали, что данная методика может выявить скрытые комплексы личности больного, его неудовлетворенные жела­ния, агрессивные тенденции, сексуальные, суицидальные мысли и т. д. Методика ТАТ относится ими к кругу проективных методик, поскольку в истолковании неясных сюжетов отражается личность больного, ее установка и чувства.

В советской патопсихологии пока опубликованы лишь два исследования, по­священных методике ТАТ — И. Н. Гильящевой и Н. К. Киященко. В последнем исследовании, выполненном под руководством Б. В. Зейгарник, анализу подвер­галась главным образом формальная характеристика объяснений больных. Фик­сировалось внимание на том, возникает ли вообще эмоциональная реакция боль­ного на мимику изображенных на картине людей, на ситуацию в целом.

2. Для проведения эксперимента можно пользоваться серией из 6 картин. Следует учитывать время, которое больной уделяет рассматриванию картинки, с помощью секундомера, и записывать высказывания больных полностью.

3. Больному показывают картинку и спрашивают, что на ней изображено (вариант Киященко).

4. Результаты этого эксперимента могут быть, прежде всего, оценены так же, как и результаты обычного толкования картин, т. е. оценке может быть подвергнута сообразительность больного, его умение разобраться в сюжете по мимике и позам изображенных лиц.

Однако замысел данной методики состоит в ином. Главное внимание при оценке результатов опыта уделяется тому, вызывает ли данное изоб­ражение какой-либо эмоциональный отклик у больного и какой именно. Так, например, на одной из картин американской серии изображен сидящий самодо­вольно улыбающийся и погруженный, видимо, в приятные воспоминания пол­ный молодой мужчина. Такое толкование картинки вовсе не обязательно. Мно­гие расценивают лицо этого человека иначе, считая, что он испытывает творчес­кое вдохновение, что его лицо мечтательное, нежное. Однако здоровые люди, так или иначе, относятся к лицу данного человека и в зависимости от собственного опыта, настроения эмоционально на него реагируют. На другой картинке изоб­ражены сидящие за столом молодые люди. Некоторые здоровые исследуемые предполагают, что это группа молодых физиков обсуждает научную проблему. Другие — что это бандитская шайка обсуждает предстоящий грабеж, третьи — что собравшиеся юноши скучают, не знают, как убить время. Так или иначе, толкование картины отражает личностные установки исследуемых.

По данным исследования Н. К. Киященко, у больных шизофренией с сохранной интеллектуальной сферой и притуплением эмоций отсутство­вала направленность на содержание картины. Описывая картину, больные огра­ничивались формальной интерпретацией отдельных элементов картины: «Люди сидят за столом, один из них встал». По поводу первой картины больные шизоф­ренией говорят, что «человек сидит, рядом круглое окошко». Они описывают внешнюю формальную сторону изображений, не вникая и не проявляя интере­са к сюжету, который может стать понятым лишь при направленности на мими­ку и позы изображенных людей. По данным Н. К. Киященко, формальное описа­ние изображений отнюдь не являлось следствием недомыслия, неумения понять сюжет. Если менялась инструкция и тем же больным предлагали «обратить вни­мание на позу и мимику изображенных лиц», они тут же могли дать и правиль­ное, т. е. более или менее адекватное содержательное толкование показанного изображения.

Исследованные той же методикой больные эпилепсией, помимо общеиз­вестной склонности к обстоятельному детальному описанию, обнаружили также склонность к чрезмерному морализированию, к гротескному оценоч­ному суждению относительно правильности или неправильности действий изоб­раженных лиц.

Методика включается в настоящее время во все больший круг клинических и клинико-психологических исследований, так как имеет, видимо, хорошую тео­ретическую основу: в восприятии художественного произведения сказывается личность воспринимающего, степень зрелости и адекватности его эмоциональ­ной сферы.

ЛИТЕРАТУРА

Зейгарник Е. В. Пути исследования эмоционально-волевой сферы психически больных. В сб.: Вопросы экспериментальной патопсихологии. М., 1965.

Киященко Н. К. Апробация варианта методики ТАТ. В сб.: Вопросы эксперименталь­ной патопсихологии. М, 1965.

Rapaport D. Diagnostic psychological testing. Chicago. 1945, VII.

Выбор ценностей

1. Методика предложена для выявления степени общительности, контактно­сти больного, т. е. его готовности раскрыть сферу своих стремлений, интересов и вкусов или, напротив, отгороженности, замкнутости. Мало апробирована.

2. Для проведения опыта нужна планшетка, в которую по типу детской набор­ной кассы вставляются 25 картонок с написанными на них словами.

3. Открыв перед больным планшет, экспериментатор говорит ему: «Про­смотрите все эти слова. Видите, здесь собраны названия того, что может быть привлекательно для человека. Прочтите это». Экспериментатор ждет минуту или две, пока больной просматривает все слова. В случае, если больной спрашивает, нужно ли эти слова запомнить, экспериментатор отвечает, что нет. Затем, когда больной просмотрел слова, экспериментатор несколь­ко небрежно говорит: «Дайте мне пять карточек» (если больной спрашивает «каких?» — экспериментатор отвечает «каких угодно» — и ни в коем случае не дает никаких иных указаний или советов).

После того как больной подаст экспериментатору пять карточек, экс­периментатор записывает их и просит дать ему еще пять карточек, а затем точно так же — в третий раз. Каждый раз во время выбора карточек экспериментатор записывает все высказывания больного и то, как он действует: берет ли быстро, небрежно или обдумывает, сравнивает карточки, меняет свои намерения и т. д.

4. Психически здоровые люди при выполнении этого задания ведут себя раз­лично, причем поведение их обнаруживает зависимость от отношения к лично­сти экспериментатора. В большинстве случаев исследуемые охотно вступают в беседу, обсуждая с экспериментатором преимущества того или иного жизнен­ного блага, обозначенного на карточке, высказывая соображения о том, что ему лично нужнее.

В некоторых случаях здоровые исследуемые выбирают карточки, на которых написаны названия ценностей, превышающих подлинные культурные запросы; так, например, известно, что в жизни данный человек не любит ни книг, ни музыки, предпочитает всему поесть, выпить, поиграть в карты, а в данном опыте он выбира­ет слова «музей», «музыка», «книги» и т. д., — человеку хочется произвести на экспериментатора хорошее впечатление.

Наконец, исследуемые третьей категории не хотят открывать перед дан­ным экспериментатором свои желания, вкусы, интересы. Они хотят избег­нуть такой ситуации, которая вынуждала бы их выбирать карточки и тем самым быть излишне откровенными. Переспросив у экспериментатора, ка­кие карточки надо выбирать, и получив ответ «какие угодно», исследуемые с удовольствием избирают формальный способ выполнения задания — они берут пять карточек подряд, наобум, сверху вниз или слева направо и т. д. Эти люди обна­руживают известную замкнутость, недоступность.

По данным, полученным Е. А. Левадой, чрезмерную эгоцентричность и экстравертированность при исследовании с помощью данной методики (стрем­ление обстоятельно обсуждать относительную привлекательность каждой из обозначенных ценностей для них лично) обнаружили больные эпилепсией. По его же данным, процент интравертированных, формальных выполнений этого задания (выбор карточек по рядам, без учета того, что на них написа­но) был очень высоким среди дефектных шизофреников. Диагностического значения в строгом смысле этого слова данная методика не имеет, так как она недостаточно апробирована. Однако, приближаясь по своему типу к свобод­ным проективным методам исследования личностной сферы, она может ока­заться (в руках умелого экспериментатора) полезным подспорьем для выявле­ния психического состояния и личностного склада больного.

ЛИТЕРАТУРА

Левада Е. А. Апробация методики «Выбор ценностей». Дипломная рабо­та. МГУ, 1961.

Уровень притязаний

1. Эта методика, направленная на исследование личностных реакций, была разработана немецким психологом Ф. Хоппе. Широко использовалась в советс­кой психологии при исследовании школьников (М. С. Неймарк, Е. А. Серебряко­ва) и в патопсихологии для исследования личностной сферы больных (Б. В. Зей­гарник, R И. Меерович, К. М. Кондаратская).

2. Для проведения эксперимента следует приготовить 16 карточек с написанными на них номерами от 1 до 16. Очень удобно сделать их из библиотечных карточек, наклеив на каждую числа из старого календаря. Кроме того, нужно приготовить секундомер или часы, лист бумаги и карандаш для больного. Перед экспериментатором должен лежать лист бумаги с наборами разных задач.

Несмотря на такую внешнюю простоту подготовки материалов для экспери­мента, эта методика относится к числу наиболее трудных, она требует больше времени на подготовку, чем все остальные методики.

Суть эксперимента заключается в следующем. Больному предлагают ряд задач, пронумерованных по степени трудности от легких до самых трудных, и представляют возможность каждый раз самому выбирать задачу для решения. Экспериментатор должен иметь возможность по собственному усмотрению создавать ситуацию успеха (и вовсе не обязательно заслуженно!), т. е. хвалить больного, либо ситуацию неуспеха, т. е. подчеркнуто опорочивать результаты решения задачи, показывать, что исследуемый с ней не справился. Действительные достижения больного в данном опыте значения не имеют, но больному это неизвестно, напротив — он должен быть убежден в противном. Важно лишь то, как больной реагирует на свой успех или неудачи, какие по трудности задачи он выбирает после того, как пережил успех или неуспех.

Для того чтобы опыт был полноценным, необходимо сделать так, чтобы переживание успеха и неудачи было для больного как можно более глубоким, актуальным. Для этого нужно, чтобы содержание задач соответствовало кругу интересов, знаний больного и тем требованиям, которые он сам себе представляет. Так, например, если школьнику 10-го класса предлагается какая-либо математическая задача или вопрос из школьной программы, правильный ответ будет для него актуальным успехом, неудача обидным переживанием. Если же предложить математическую задачу пожилому больному с образованием 7 классов, неудача в ее решении может оставить его равнодушным не потому, что у больного притуплена сфера переживаний, нет адекватной личностной реакции на свои успехи и неудачи, а потому, что он внутренне, для себя самого, и не претендует на знание математики. Он не сумел решить задачу, но он и не считает для себя существенным умение решать такие задачи. В данном случае неудачный подбор задачи портит эксперимент, может вызвать ошибки в толковании его результатов. Для больного с высшим образованием, о котором

Рис. 27. Карточки с номерами задач.

заранее известно, что он знает литературу и искусство, в число средних и трудных задач могут быть включены вопросы о русских и иностранных писателях, композиторах, художниках, скульпторах; все эти задачи и вопросы будут «задевать самолюбие» больного, успехи и неудачи в ответах будут актуальны для него. Но, если нужно исследовать личностные реакции малообразованного больного, набор таких задач не годится, он должен быть заменен другим; это могут быть и вопросы относительно общественных событий (если больной читает газеты), и вопросы профессионального характера (если больная — медицинская сестра, бухгалтер или техник и т. д.).

Следует подчеркнуть, что задачи должны объективно для каждого больного различаться по степени трудности — от предельно легких до чрезвычайно трудных. Варьирование интервалов времени (т. е. возможность дать больному много времени на размышление и тем самым обеспечить успех либо возможность очень быстро демонстративно выключить секундомер, сказав, что время истекло и тем самым искусственно создать неуспех) может использоваться лишь как вспомогательный прием. Это помогает экспериментатору маневрировать в процессе самого эксперимента, но не может быть единственным средством создавать успехи и неудачи. Следовательно, одна из трудностей проведения этого эксперимента в том, что он не может быть стандартным, а требует особой подготовки и индивидуального построения для каждого больного в отдельности.

3. Перед больным раскладывают в ряд 16 пронумерованных карточек таким образом, что слева оказывается № 1, № 2 и т. д., а справа — № 1 б. Затем дают следующую инструкцию: «Перед вами лежат номера задач разной трудности. Номера 1,2,3 (экспериментатор указывает их) — самые легкие, дальше следуют задачи немного труднее, затем еще труднее и, наконец, последние номера — 15, 16 — самые трудные. Здесь на карточках ничего не написано, это только номер (экспериментатор показывает оборотную сторону карточки — она чистая). За­дачу я вам скажу после того, как вы возьмете ее номер. Карточку нужно поло­жить на старое место; под тем же номером у меня есть несколько других задач. Для решения каждой задачи дается определенное время, и если вы не успеете написать за это время решение — задача будет считаться нерешенной. Выбирай­те, пожалуйста, сами, какой номер задачи вы хотите решать — вы можете выб­рать любую задачу».

Когда больной выбирает задачу, экспериментатор записывает в протокол, какой номер он выбрал, кладет карточку на место, затем из приготовленного списка задач прочитывает ему одну, дает бумагу и карандаш для записи ответа и включает секундомер. Тактика экспериментатора зависит от хода эксперимен­та. Так, например, если больной, робея, выбирает легкие или даже средние по трудности задачи, экспериментатор может на первых порах обеспечить ему «ус­пех». Если же больной сразу выбирает один из самых последних, т. е. трудных номеров, то нужно обязательно создать ситуацию неуспеха. Если даже случайно оказывается так, что задача подобрана неудачно, без учета возможностей боль­ного, и он успешно начинает решать трудную задачу, экспериментатор может создать неуспех, сократив время.

Сообщение о том, что за данное решение больному ставят плюс или минус, дается обычно в подчеркнутой форме, экспериментатор в этом опыте немнож­ко «играет». Сообщая больному о неудаче, минусе, он показывает при этом, что огорчается за больного, что он не ожидал того, что задача окажется в такой мере недоступной для него. Затем больному предлагают выбрать любой номер зада­чи для дальнейшего решения. Снова повторяется ситуация успеха или неуспеха и снова предлагают выбрать следующий номер. После того как в эксперименте отчетливо выявляется тенденция выбора задач, т. е. после выбора и решения 10-14 задач, больному говорят: теперь осталось выбрать одну, последнюю за­дачу. Дня экспериментатора здесь важен только номер, который выбирает боль­ной. Саму задачу уже можно было бы и не решать. Но для сохранения контакта с больным и для того чтобы отпустить его в хорошем, а не испорченном настроении, эту последнюю задачу нужно дать такую, чтобы обеспечить успех.

Следует еще остановиться на некоторых возникающих во время данного эк­сперимента обстоятельствах, заставляющих изменять тактику в процессе самого эксперимента. Случается так, что, несмотря на хорошо обдуманный и адекват­ный для больного набор задач, приходится импровизировать и менять задачи в момент самого эксперимента. Так, например, встречаются исследуемые, которые упорно выбирают только самые легкие задачи, не рискуя перейти к более трудным, несмотря на успех. В этих случаях приходится заменять задуманный набор и, импровизируя, предлагать такие задания, как «2+3 » или «назвать город, в котором мы живем», т. е. давать предельно легкие задания, чтобы лишить вы­бор таких номеров всякого смысла. Или, напротив, больной все время выбирает трудные задачи и оказывается более образованным и быстрым, чем это предус­мотрено экспериментатором; в таких случаях необходимо предложить несколь­ко экспромтом придуманных особо трудных задач, чтобы создать ситуации обо­снованного, серьезного неуспеха. Можно, например, предложить назвать трех известных испанских скульпторов. Вовсе необязательно, чтобы сам эксперимен­татор сумел правильно ответить на эти трудные вопросы.

4. Истолкование экспериментальных данных, полученных с помощью этой методики, предъявляет столь же высокие требования к квалификации экспери­ментатора, как и техника эксперимента.

Помочь в истолковании экспериментальных данных могут некоторые твердо установленные самим Холле, а затем Б. В. Зейгарник и ее учениками законо­мерности. К их числу относится тот факт, что у психически полноценных, личностно адекватных людей выбор следующих номеров задач зависит от успехов или неудач в предыдущих решениях. Иными словами, достижения, успешные реше­ния создают у людей некоторую уверенность в своих возможностях и приводят к постепенному повышению самооценки и уровня притязаний, т. е. к выбору бо­лее трудных задач, а неудачи, безуспешные попытки решить трудные задачи при­водят к снижению уровня притязаний, т. е. к выбору более легких задач.

Колебания в выборе (переход к легким задачам после неудач и, наоборот) у людей с устойчивым характером носят более или менее плавный, мягкий ха­рактер, а при эмоциональной неустойчивости психопатов эти колебания носят очень резкий характер, больные как бы шарахаются от одной крайности к дру­гой. Небольшой успех толкает их на выбор самой трудной задачи, однократная неудача—на выбор самой легкой.

Все это — в пределах адекватных личностных реакций. Притупление эмоци­онально-волевой сферы, дефект личности, обнаруживаемый часто при шизоф­рении, проявляется в этом эксперименте в нарушении какой-бы то ни было за­висимости между успехом и неуспехом, с одной стороны, и выбором задач по трудности—с другой (Б. И. Бежанишвили, Б. В. Зейгарник). Не выявляется также какая-либо зависимость между оценкой выполнения заданий и выбором задач (т. е. не формируется в эксперименте уровень притязаний) у больных с иными заболеваниями, но с глубоким недоразвитием либо распадом личностной сферы.

Таковы самые основные схематичные закономерности, которые могут быть использованы при истолковании экспериментальных данных. В действительнос­ти, однако, каждый эксперимент не так просто расшифровывается, так как отра­жает множество сложных зависимостей. Выбор задач зависит иногда от отношения больного к экспериментатору. При очень почтительном отношении, при повышенной заинтересованности в оценке, как это иногда бывает, если больной проходит трудовую экспертизу и хочет быть признан здоровым, больной выби­рает задачи значительно осторожней. Молодость экспериментатора, его робкий, неуверенный тон в момент проведения опыта позволяют легче выявиться повы­шенному уровню притязаний больного.

Кроме того, первоначальный выбор зависит иногда от требовательности исследуемого по отношению к самому себе или от его привычного способа реагирования на тревожные, волнующие обстоятельства. Так, психически здо­ровый, очень скромный, робкий по натуре человек вдруг «очертя голову» дела­ет своим первым выбором самую трудную задачу; он решил не щадить себя, сразу показать свою несостоятельность. В другом случае здоровый, «знающий себе цену», достаточно самоуверенный человек осторожно начинает с легких задач и лишь постепенно, не торопясь, переходит к средним; он предпочитает выяснить, что от него хотят, не рискуя оказаться в неловком положении.

Инертный психопат с повышенным уровнем притязаний, испытав «осечку», неудачу при решении задачи № 15, берет после этого № 11 и, несмотря на успех, продолжает неуклонно идти в убывающем порядке, выбирая поочередно все более легкие номера. По протоколу создается картина полной независимости выбора от успеха. Однако на вопрос экспериментатора, почему он так выбира­ет, больной объясняет: «Боюсь опять напасть на испанских скульпторов — я от них подальше убегаю». И лишь в последнем выборе больной, покраснев, бук­вально хватает последнюю, наиболее трудную задачу.

Таким образом, толкование этого эксперимента не может производиться только по форме кривых или по вычислению зависимости. Каждый протокол требует конкретного анализа с учетом всех непосредственных высказываний и поведения больного.

Несмотря на трудность проведения и истолкования, методика эта очень час­то применяется, так как дает ценный и убедительный материал для суждения о личности больного, о его самолюбии и самооценке, о живости или притуплении эмоциональных реакций.

ЛИТЕРАТУРА

Зейгарник Б. В. Пути исследования эмоционально-волевой сферы психически боль­ных. В сб.: Вопросы экспериментальной патопсихологии. М.. 1965.

Викулова Л. В. Исследование уровни притязаний у детей - олигофренов. В сб.: Воп­росы экспериментальной патопсихологии. М., 1925.

Меерович Р. И. и Кондаратская К. М. Уровень притязаний у детей-истериков. В сб.: Психические особенности трудновоспитуемых и умственно отсталых детей. Л., 1936.

Норре P. Uber Erfblg und Misserfblg. Psyhol, Forschuog. Berlin. 1930, 14.

Исследование самооценки

1. Замысел эксперимента заимствован у американского психолога Т. В. Дембо. Она применила простой, но остроумный прием для выявления представлений человека о своем счастье.

В настоящее время данный экспериментальный прием используется значи­тельно шире — для выявления самооценки и сознания болезни у взрослых и детей.

2. Эксперимент проводится в виде свободной беседы. Эксперимента­тор проводит на чистом листе бумаги длинную вертикальную черту и го­ворит больному: «Допустим, на этой линии расположились все люди всего мира: вот здесь вверху (показ) самые здоровые, а здесь внизу (показ) самые больные. Как вы думаете, где ваше место среди всех этих людей по состоянию здоровья. Поставьте этим карандашом отметку — черту в том месте, где, как вам думается, вы находитесь». (Больному дают цветной карандаш для отметки.) Инструкцию можно разъяснять и повторять, но обсуждать решение больного пока не сле­дует.

Затем рядом с первой линией проводят еще одну такую же вертикальную черту и предлагают аналогичную задачу: «Если на этой линии расположить всех людей по уму,— вверху пусть будут самые умные (талантливые), внизу — са­мые глупые, а в середине — средние. Где бы вы определили свое место?». (Пред­лагают больному цветным карандашом отметить свое место.) На третьей линии таким же образом располагают людей по характеру: «Наверху пусть будут са­мые хорошие, внизу — самые плохие по характеру люди». (Снова предлагают больному отметить свое место.) Последняя, четвертая, линия представляет собой распределение всех людей «по счастью» — вверху самые счастливые, внизу—несчастные. (Больному предлагают отметить цветным карандашом свое место на этой четвертой линии.)

3. После этого начинается наиболее интересный этап экспериментально спро­воцированной беседы. В зависимости оттого, где поставил черточку больной, его спрашивают, каких людей он считал бы несчастливыми (или счастливыми). Можно также поставить вопрос о том, чего не хватает больному для полноты счастья, что он понимает под счастьем, от чего оно зависит.

Затем экспериментатор таким же образом беседует с больным относитель­но трех первых показателей. Так, если больной отнес себя к наиболее здоровым людям, его спрашивают о том, каких людей он отнес бы к наиболее больным, а если он ставит свою отметку между здоровыми и средними, — спрашивают о том, чего ему не хватает, чтобы признать себя вполне здоровым. Несколько осторожнее по форме ведется обсуждение самооценки больного по уму — спрашивают, какими качествами своего ума больной недоволен, каких людей считает самыми умными, каких — самыми глупыми. Опрос об отметке по ха­рактеру ведется так, чтобы выяснить, какие черты характера больной считает самыми плохими, а какие хорошими и в чем он видит недостатки собственного характера.

4. Анализ экспериментальных данных проводится не столько по располо­жению отметок на линии, сколько по обсуждению этих отметок. Выявилось, что у психически здоровых взрослых и подростков независимо от их самооценки и объективной жизненной ситуации обнаруживается чисто позиционная тен­денция к точке «чуть выше середины». Интересные содержательные данные, характеризующие отношение здоровых к своим качествам и своей судьбе, выяв­лял лишь последующий опрос.

При различных психических заболеваниях «позиционное» отношение к экспериментатору исчезает и отметки самооценки обнаруживают тенденцию к крайним местам линии — «самый больной из всех» либо «самый здоровый, са­мый умный» из всех, но «самый несчастный из всех», в ином случае «самый счас­тливый» и т. д. Обнаруживается снижение критичности к своей болезни и к своим способностям, депрессия или эйфория. Так, например, больной шизофренией в состоянии дефекта по всем трем первым показателям отмечает свое место выше самой верхней точки линии и лишь по четвертой линии (счастье) ставит себе черточ­ку в самом низу линии, объясняя, что «счастливые люди—творцы, созидатели», а ему помешали врачи, он ничего не смог создать. Больная, страдающая нерезко выраженным ревматическим поражением центральной нервной системы с психопатизацией личности, выбирает четыре самые крайние оценки: она считает себя самой больной на свете, самой умной и самой хорошей по характеру и самой несчастной. «Счастливые люди, — объясняет она, — это те, кто умеет хорошо устра­иваться в жизни, а мне даже при попытке купить что-либо — и то не везет». Депрес­сивная больная шизофренией с идеями самообвинения оценивает себя как сто­ящую выше среднего уровня по здоровью, самой глупой и самой плохой по харак­теру, а также самой несчастной.

Разумеется, никакого абсолютного значения эти проявления самооценки не имеют; не установлены еще также и диагностически значимые типы самооценок. Однако в каждом отдельном случае этот краткий эксперимент с беседой способ­ствует анализу личности больного. Наибольшей дифференциации в процессе бесе­ды требует оценка по счастью. Важно, к чему направлены притязания больного или просто исследуемого: считает ли он себя менее счастливым, чем хотел бы, из-за неудовлетворенности собственной личностью, несовершенством своих собственных качеств, либо склонен предъявлять претензии к обстоятельствам, которые недостаточно благоприятствуют ему, несмотря на то что он сам во всем (хорош и полон достоинств.

Тот же эксперимент с детьми проводится несколько иначе.

Первая вертикальная линия представляет собой оценку по росту в соотноше­нии с классом, в котором учится ребенок. Это вводится для того, чтобы лучше разъяснить детям инструкцию, — никакого значения этот критерий самооценки не имеет.

Затем следуют линии оценки по здоровью и по уму (на линии расположено все человечество). При оценке по уму ребенку предлагают на той же линии обозначить черточкой место своего соседа по парте и место своего учителя (или учительницы). Последние две отметки должны быть сделаны разными цветны­ми карандашами, чтобы в дальнейшем нельзя было их спутать. Это дополнение является некоторой модификацией методики де-Греефе, предлагавшего приде­лать черточку к трем кружкам, обозначающим ребенка, его соседа и его учите­ля; самую длинную — самому умному.

Оценка по характеру и по счастью дается лишь в сравнении с ученика­ми своего класса. После того как проставлены все цветные черточки, на всех линиях, начинается беседа с ребенком, цель которой выяснить соображения ре­бенка при той или иной оценке так же, как это описано в беседе со взрослыми. Этот простой экспериментальный прием дает возможность выявить самооцен­ку детей, которую можно рассматривать как один из показателей зрелости их личности.

Исследование учащихся вспомогательных школ обнаружило большую сте­пень непосредственности самооценки, отсутствие позиционного тяготения к середине. Никто из умственно отсталых детей не считал себя больным (отметка по здоровью отражала лишь соматические заболевания школьника). В самых младших и в выпускных классах школы (возможно, вследствие гиперкомпенса­ции) обнаружилась чрезвычайно высокая самооценка по уму, а также по харак­теру и счастью (выше, чем у школьников соответственных классов массовых школ). Симптом де-Греефе встречался лишь у учащихся 2-х классов вспомога­тельных школ. Опрос показал крайнюю поверхностность суждений этих детей об уме, характере, счастье.

ЛИТЕРАТУРА

Дембо Т. В. Приспособление к увечью — проблема социально-психологической реабилитации. Рукопись. Перев. с англ., 1962, хранится в МГУ.

Курсовые работы студентов МШИ им. В. И. Ленина Н. Алексеевой, Д. Аухадиевой, С. Байкенова и др. Сравнение самооценки учащихся разных классов вспомогательной и массовой школы. М., 1968.

Рубинштейн С. Я. Отношение психически больных к болезни. Материалы симпози­ума: «Понятие, установка и отношение в медицинской психологии». Тбилиси, 1968.

III