Строение и развитие ментального тела

Надо ясно понять тот метод, посредством которого сознание создает свой проводник, т.к. мы ежедневно и ежечасно имеем возможность применять этот метод для высших целей. И в бодрствующем состоянии, и во время сна, мы постоянно созидаем наше "ментальное тело"; ибо когда сознание вибрирует, оно действует на окружающее его ментальное вещество, а каждая дрожь сознания, хотя бы вызванная и мимолётной мыслью, втягивает в ментальное тело одни частицы субстанции мысли и выбрасывает из него другие. Насколько это касается проводника мысли, ментального тела - процесс этот происходит посредством вибраций; но не надо забывать, что самая сущность сознания заключается в постоянном отождествлении себя с "Не-я", и таком же постоянном самоутверждении путем отбрасывания "Не-я". Сознание и состоит в чередующихся самоутверждении и отрицании; вследствие этого и является движение, которое производит притягивания и отталкивания, называемые вибрациями. Окружающая материя приходит вследствие этого тоже в колебательное движение и служит таким образом посредником для воздействия на другие сознания.

Итак, тонкость или грубость усваиваемой таким образом материи зависит от производимых сознанием вибраций. Чистые и возвышенные мысли вызывают быстрые вибрации и действуют только на самый тонкий вид ментальной материи. Более грубые её частицы остаются незатронутыми, т.к. они не способны вибрировать с необходимой быстротой. Когда подобная высокая мысль заставляет вибрировать ментальное тело, частицы грубой материи выбрасываются из него и замещаются частицами более тонкой материи и таким образом в состав ментального тела вносятся более совершенные материалы. Наоборот, низкие и дурные мысли притягивают к ментальному телу грубые материалы, как наиболее подходящие для своего выражения, и эти грубые материалы отталкивают и выбрасывают более тонкие.

Таким образом, вибрации сознания постоянно отбрасывают один род материи и заменяют его другим. Из этого вытекает, что соответственно тому роду материи, который мы в прошлом вносили в состав нашего ментального тела, будет и наша способность отвечать в настоящем на те или другие мысли, доходящие к нам извне. Если наши ментальные тела состоят из тонких частиц - грубая и дурная мысль не встречает в нас ответа, и поэтому не причинит никакого вреда; но если они построены из в грубых материалов - в таком случае каждая мимо несущаяся злая мысль будет дурно влиять на него, а добрые мысли останутся на него без влияния.

Когда мы приходим в соприкосновение с кем-нибудь, обладающим возвышенными мыслями, то его мысленные вибрации, действуя на нас, вызывают колебания в тех частицах нашего ментального тела, которые способны отвечать на них и в то же время рассматривают и даже выбрасывают некоторую часть той материи, которая слишком груба, чтобы вибрировать с соответствующей быстротой. Следовательно польза, которую мы можем получить от высоко развитого человека, зависит главным образом от нашего собственного мышления, и наше "понимание" его образа мыслей и способность отвечать на них обусловлены тем же. Мы не можем мыслить за другого; каждый может думать только свои собственные мысли, вызывая при этом соответственные вибрации в окружающей его ментальной материи, которые, действуя на нас, возбуждают в наших ментальных телах симпатические вибрации. Последние действуют на сознание. Мыслитель вне нас может действовать на наше сознание только путем возбуждения подобных вибраций в нашем ментальном теле. Но "понимание" не всегда следует немедленно за извне вызванными вибрациями. Иногда действие их подобно действию солнца, дождя и почвы на зерно, зарытое в земле. Сначала незаметно никакого видимого влияния от вибраций, действующих на зерно; но внутри его всё же возник слабый трепет оживотворяющей его жизни и этот трепет будет крепнуть с каждым днём, пока, наконец, действующая на него жизнь не прорвет его скорлупу и не вытянет из него корешок и нежный росточек. Тоже и с разумом. Сознание будет слабо трепетать внутри него ранее, чем будет способно дать какой бы то ни было определённый ответ на полученное впечатление; но даже и тогда, когда мы ещё не способны понимать великого мыслителя, в нас уже существует бессознательный ответный трепет, который является предвестником сознательного ответа. Мы уходим от него уже несколько восприимчивее к богатому источнику его мысли; скрытое зерно мысли оживилось в нас и наш ум получил благой толчок, который скажется на его эволюции.

Таким образом для созидания и развития нашего разума нечто может быть взято и извне, но б'ольшая часть работы происходит благодаря деятельности нашего собственного сознания; и если мы хотим обладать сильными, оживлёнными и активными ментальными телами, способными ухватить самые возвышенные мысли из представляемых нам, тогда мы должны постоянно работать над правильным мышлением; ведь мы сами являемся собственными строителями и сами формируем свои умы.

Есть много любителей чтения. Но не чтение созидает разум; созидает его лишь собственное мышление. Чтение помогает лишь настолько, насколько оно доставляет материал для мышления. Человек может много читать, но умственный его рост будет в соответствии с возникающими за этим чтением собственными мыслями. Вся ценность для него вычитанных мыслей зависит от того употребления, которое он сделает из них.

"Чтение насыщает человека", сказал лорд Бэкон, и с умом бывает

то же, что и с телом. Еда наполняет желудок, но как пища бесполезна для тела, если она не переварена и не усвоена, так и ум может быть переполнен прочитанным, но если собственная мысль не работает, не может быть усвоения и ум не только не растет от такой пищи, а наоборот, может пострадать от обременения и даже ослабеть под тяжестью не усвоенных идей.

Следует меньше читать, но больше размышлять, если мы желаем, чтобы разум наш развивался и чтобы возрастала наша способность понимания. Если мы серьёзно думаем о культуре нашего ума, мы должны ежедневно посвящать один час чтению серьёзной книги, и при этом после каждых пяти минут чтения - не менее десяти минут размышлять над прочитанным. Обыкновение быстро читать, а затем откладывать книгу до следующего раза, является причиной медленного развития силы мысли. Потому люди растут очень медленно в своей силе мысли.

Одно из самых замечательных явлений нашего движения есть умственный рост, наблюдаемый из года в год среди его последователей. Этим они обязаны, главным образом, пониманию самой природы мысли; они начинают сознавать законы мышления и принимаются сами созидать свои ментальные тела вместо того, чтобы предоставить их развитие медленному естественному ходу. Тот, кто действительно заботится о своем развитии, не должен проводить ни одного дня без того, чтобы хотя пять минут не посвятить чтению, за которым должно следовать серьёзное размышление. Быть может сначала он найдёт это утомительным и трудным и таким образом удостоверится в слабости своего мышления. Это открытие - первая ступень по пути прогресса, т.к. признать свою неспособность к сосредоточенному и последовательному мышлению есть уже большой шаг вперёд. Люди, не способные самостоятельно размышлять, но воображающие, что они умеют думать, не могут прогрессировать. Лучше осознать свою слабость, чем, оставаясь слабым, воображать себя сильным. Проявление слабости - рассеянность ума, бросание в жар, спутанность и усталость мысли, которые следуют за продолжительным усилием не уклоняться от трудного пути мысли - всё это вполне совпадает с такими же ощущениями в мускулах после усиленных гимнастических упражнений. Правильным и настойчивым упражнением - но не чрезмерным

- сила мысли разовьётся, как развивается и сила мускулов. И когда таким образом сила мысли вырастет, Явится и способность управлять ею, и возможность устремлять её к определённым целям. Без такого упражнения в мышлении ментальное тело останется неопределённым и не организованным; и без способности сосредоточивать мысль на определённой точке - сила мысли не может развиваться совсем.

Глава третья

ПЕРЕДАЧА МЫСЛИ

Почти каждый нынче желает упражняться в передаче мысли и мечтает о радости сообщаться с отсутствующим другом, не прибегая к помощи почты или телеграфа. Многие похоже думают, что такая передача достигается без особого усилия и бывают очень удивлены, когда их попытки в этом направлении не увенчаются успехом. А между тем ясно, что надо сначала научиться думать и затем уже передавать свои мысли - сначала приобрести некоторую способность к устойчивому мышлению, а затем уже отсылать мысленный ток через пространство. Слабые, неуверенные мысли большинства вызывают одни лишь колебания, ежеминутно появляющиеся и вновь исчезающие вибрации в ментальной атмосфере, дающие начало неопределённым формам со слабой жизненной энергией. Мыслеформа должна быть отчётлива и хорошо оживотворена, чтобы её можно было отослать в определённом направлении и должна быть достаточной сильной для того, чтобы достигнув места назначения, оставить там свой отпечаток.

Есть два способа передачи мысли; один можно назвать физическим, а другой психическим: первый происходит при посредстве мозга, второй - не нуждается в нем. Мысль порождается сознанием, возбуждает вибрации в ментальном теле, затем - в астральном, а затем вызывает волнообразное движение сперва в эфирных, а потом в плотных молекулах физического мозга; этими вибрациями мозга приводится в колебание физический эфир, его волны распространяются и, достигнув другого мозга, производят вибрации в его плотных и эфирных частицах. Воспринимающий мозг производит с своей стороны соответствующие вибрации в своем астральном, а затем и в ментальном теле, а эти последние вызывают ответное колебание в сознании. Таковы ступени той дуги, по которой проносится мысль. Но можно обойтись и без этой дуги. Сознание человека может, вызвав вибрации в его ментальном теле, направить их прямо к ментальному телу воспринимающего сознания и таким образом избегнуть описанного пути.

Рассмотрим что происходит в первом случае.

Существует в мозгу маленький орган, шишковидная железа, назначение которой неизвестно физиологам Запада; западные психологи совершенно игнорируют её. У большинства людей этот орган до сих пор в зачаточном состоянии, но он развивается, а не атрофируется, и есть возможность ускорить развитие этой мозговой железки, чтобы она могла выполнять присущую ей функцию, которая со временем будет достоянием всех людей. Эта мозговая железка - орган передачи мысли, в такой же степени, как глаз - орган зрения или ухо - орган слуха.

Если кто-либо будет напряженно думать о какой-нибудь идее, с сосредоточенным и неослабным вниманием, он заметит в своей шишковидной железе легкий трепет или ощущение ползания, подобное ползанию муравья. Трепет этот возникает в эфире, проникающем железку и вызывает легкий магнетический ток, который и даёт ощущение ползания в плотных молекулах мозговой железки. Если мысль будет достаточно сильна, чтобы вызвать этот ток, это будет указанием, что мыслитель довел свою мысль до такой остроты и силы, которая делает её способной к передаче.

Вибрации в эфире шишковидной железы вызывают в окружающем эфире волны, подобные световым волнам, только гораздо меньшего размера и более быстрого темпа. Вибрации эти распространяются по всем направлениям, приводя в движение эфир и вызывая в свою очередь колебания в эфире шишковидной железы другого мозга и отсюда уже передаются в правильной последовательности сперва астральному, затем ментальному телу, после чего достигают сознания. Если эта другая шишковидная железа не в состоянии воспроизводить этих колебаний, то посланная мысль пройдёт незамеченной, не оставив никакого впечатления; так же, как и волны света не произведут никакого впечатления на глаза слепого.

Второй способ передачи мысли состоит в том, что мыслитель создает мыслеформу на плане мысли и отсылает её не к мозгу, а непосредственно к самому мыслителю на ментальный план. Способность выполнять это сознательно требует ещё более высокого умственного развития, чем физический способ передачи мысли, ибо отсылающий мысль должен обладать самосознанием на ментальном плане, чтобы выполнить такую передачу мысли.

Между тем, этой силой все мы пользуемся постоянно, только невольно и бессознательно, т.к. каждая наша мысль производит колебания в ментальном теле, которые по самой природе своей должны распространяться в окружающей ментальной субстанции. И нет основания ограничивать понятие "передача мысли" одной лишь сознательной и преднамеренной передачей известной мысли одним лицом другому. Мы все постоянно влияем друг на друга посредством этих, без определённого намерения посылаемых волн мысли и то, что называется "общественным мнением" создается, по большей части, именно этим путем. Большинство людей думают известным образом не потому, что они основательно обдумали данный вопрос и пришли к определённому заключению, но только потому, что огромное большинство думает таким образом и увлекает за собой остальных. Сильная мысль великого мыслителя выбрасывается в мир мысли (на ментальный план) и схватывается восприимчивыми и подготовительными умами. Они воспроизводят её вибрации и таким образом усиливают волну мысли, действуя на других, которые иначе остались бы нечувствительными к первоначальной мысли. Эти последние, отвечая ответными вибрациями, увеличивают силу волны настолько, что она начинает действовать и на большие массы.

Общественное мнение, раз созданное, имеет первенствующее значение для громадного большинства благодаря тому, что однородные мысли

- волны бьют беспрерывно на мозги всех и пробуждают в них ответные колебания.

Существует также и национальный склад мысли, который можно сравнить с глубоко прорезанными каналами мысли, образовавшимися благодаря вековым воспроизведениям однородных мыслей, соответствующих истории, войнам и обычаям нации. Они сильно видоизменяют умы, рожденные в данной нации, окрашивая их известным образом и всё, что приходит к ним извне, изменяется под влиянием особого, этой нации присущего характера вибраций. Как мысли, приходящие к нам из внешнего мира, изменяются под влиянием наших ментальных тел настолько что мы получаем не только вибрации этих чужих мыслей, но вместе с ними и наши собственные вибрации, - так и народы, получая впечатления от других народов, воспринимают их уже видоизмененными под влиянием своих собственных характерных вибраций. От этого и происходит, что англичанин и француз, или англичанин и бур, рассматривая одни и те же факты, но прибавляя к ним свои уже существующие предубеждения, совершенно искренне обвиняют друг друга в искажении фактов и в нечестном образе действия. Если бы это неизбежное явление было признано, много международных споров было бы улажено гораздо легче, чем это делается теперь, многих войн не возникло бы совсем, а те, которые уже возникли, кончались бы гораздо скорее. Каждый народ признавал бы то, что можно назвать "личное уравнение" и вместо того, чтобы осуждать другой народ, стремился бы при несогласии мнений найти ту золотую середину, которая примирила бы несогласие, и не настаивал бы на своей исключительной правоте.

Вопрос практической важности, возникающий для каждого, знающего об этой постоянной и всеобщей передачи мысли, следующий: В какой степени могу я извлечь добро и избежать зла, живя в этой смешанной атмосфере, где и хорошие, и дурные волны мыслей не перестают действовать и влиять на мой мозг? Как могу я предохранить себя от вредных мыслей, и каким образом могу воспользоваться благими мыслями? Большое жизненное значение имеет знание того способа, каким происходит процесс подобного подбора мыслей.

Каждый человек более других действует сам на свое ментальное тело. Другие действуют на него случайно, он же - всегда. Оратор, которого он слушает, автор, книгу которого он читает, несомненно действует на его ментальное тело, но они - случайные явления в его жизни, тогда как он сам - источник постоянного воздействия на себя самого. Его собственное влияние на образование ментального тела гораздо сильнее всех остальных влияний, и никто, кроме него самого, не устанавливает нормальной скорости вибраций для его мыслей. Мысли, не соответствующие быстроте его вибраций, будут отброшены, когда соприкоснуться с его умом.

Если человек мыслит правдиво, ложь не может установиться в его уме, если его мысли полны любви - ненависть не может потревожить его; если он мудр - невежество не может парализовать его. Только в этом - спасение, только в этом истинная сила. Нельзя допускать, чтобы ум уподоблялся незасеянной ниве, потому что тогда всякие сменные мысли могут пустить в ней корни и произрастать; и не следует дозволять ему вибрировать, как ему вздумается, ибо к таком случае он будет отвечать на каждую проносящуюся мимо вибрацию.

В этом заключается практический урок. Тот, кто станет его применять, вскоре оценит все значение его, и убедится, что благородное мышление делает жизнь и благороднее, и счастливее, и что при помощи мудрости мы в состоянии на самом деле положить конец страданиям.

Глава четвертая

НАЧАЛО МЫШЛЕНИЯ

Немногие, вне небольшого круга специалистов по психологии, задавали себе вопрос: "откуда происходит мысль?" Когда мы снова приходим в мир, мы являемся обладателями большого количества уже готовых мыслей, огромного запаса, так называемых "врожденных идей". Эти понятия, которые мы приносим с собою при рождении, являются как бы сокращенными выводами, общими итогами опытов наших предыдущих жизней.

С этим умственным запасом мы начинаем действовать в этом воплощении и поэтому психолог не в состоянии проследить начало мышления путем непосредственного наблюдения.

Но многое он может узнать из своих наблюдений над ребенком, потому что, как физическое тело новорожденного быстро повторяет в своей дородовой жизни всю долгую физическую эволюцию прошлого, так и новое ментальное тело проходит через все ступени своего долгого предыдущего развития.

Это верно, что "ментальное тело" вовсе не тождественно "с мыслью" и поэтому изучая новое ментальное тело, мы в действительности не изучаем начало мышления. Это становится еще понятнее, когда мы примем во внимание тот факт, что весьма немногие способны к непосредственному наблюдению ментального тела, что большинству приходится ограничиваться наблюдением над последствиями воздействия ментального тела на его более плотных спутников; физический мозг и нервную систему. "Мысль" настолько же отличается от ментального тела, насколько и от физического. Мысль принадлежит сознанию, жизни, тогда как и ментальное, и физическое тела являют собой другую сторону проявления, форму, материю и служат лишь временными проводниками или орудиями. Следует постоянно помнить о разнице между Познающим и умом, который не более, как его орудие познания, и не забывать, что под умом мы подразумеваем "ментальное тело в соединении с манасом".

Мы можем, однако, изучая первоначальные воздействия мысли на эти тела, когда они только что появились на свет, сделать по аналогии некоторые заключения о началах мышления, возникающих, когда "Я", в любой данной вселенной, впервые соприкасается с "Не-я". Наблюдения эти могут помочь нам в силу той истины, что "как наверху, так и внизу". Всё здесь - лишь отражение и, изучая отражения, мы можем узнать кое-что и о том, что порождает эти отражения.

Наблюдая внимательно ребенка, мы заметим, что ощущения - ответ на возбуждения, называемые чувством удовольствия или страдания, и прежде всего страдания - предшествуют всякому признаку понимания, т.е. что неопределённые ощущения предшествуют определённым познаваниям. До своего рождения ребёнок существовал благодаря жизненным силам, притекавшим к нему через тело матери. Когда же настает время для его самостоятельного существования, эти силы как бы отрезаются от него. Источник жизни удаляется из его тела, и вновь не возобновляется. Когда же жизненные силы уменьшаются, настает нужда в них, и эта нужда вызывает страдание. Удовлетворение её приносит облегчение, удовольствие, и ребёнок снова погружается в бессознательность. В скором времени зрительные и слуховые впечатления пробуждают ощущения, но признаков разумности еще не заметно. Первый признак разумности появляется тогда, когда голос или вид матери, или кормилицы начинает соединяться с чувством удовлетворения, постоянно возобновляющейся нужды в пище и того удовольствия, которое доставляется питанием. Здесь уже происходит ассоциация в памяти целой группы повторяющихся ощущений с одним определенным внешним объектом, который воспринимается отдельно от этих ощущений и при этом как источник их. Мысль есть познавание соотношения между многими ощущениями и тем одним, которое их соединяет в одно целое. Это есть первое выражение разумности, первая мысль, первое "восприятие". Сущность восприятия есть возникновение вышеприведенного соотношения между единицей сознания - Дживой - и объектом; везде, где установилось такое соотношение, возникает мысль.

Этот простой и всегда подлежащий проверке факт может служить общим примером того, как начинается мышление в отдельном "Я", - т.е. в тройственном "Я", заключенном в материю, как бы она ни была тонка ("Я" - индивидуализованное, в противоположность единому мировому "Я"). В этом отдельном "Я" ощущения предшествуют мышлению; внимание "Я" пробуждается впечатлением, на которое он отвечает ощущением. Массивное чувство нужды, вызванное уменьшением жизненной энергии, само по себе не пробуждает мысль; но эта нужда удовлетворяется соприкосновением с молоком, что вызывает определённое местное впечатление, сопровождаемое чувством удовольствия. После многократного повторения этого явления, "Я" - неопределенно и ощупью - достигает внешнего мира; оно входит в соприкосновение с внешним миром, благодаря извне приходящему впечатлению. Жизненная энергия вливается таким образом, в ментальное тело и оживляет его, благодаря чему оно отражает - сначала слабо - тот предмет, соприкосновение которого с телом произвело данное ощущение. Это изменение в ментальном теле, многократно повторяемое, возбуждает познавательную силу и оно начинает соответственно вибрировать. Оно испытало потребность, испытало соприкосновение и удовольствие и в связи с соприкосновением перед ним возникает образ, производивший воздействие и на глаза, и на губы, - два ощущения, которые в нем слились. В силу присущей ему природы, "Я" сливает эти три вещи в одно: потребность, соприкасающийся образ и удовольствие; это слияние и полагает начало мышлению. До тех пор, пока "Я" не способно отвечать таким образом, - мысли не может быть, ибо "Я" и есть то, что воспринимает, а не нечто другое или низшее.

Упомянутое восприятие делает желание определенным: желание перестаёт быть неопределённой жаждой чего то, и становится определённым влечением к определённой вещи, в данном случае - к молоку. Но восприятие требует проверки, ибо Познающий связал в одно три явления, а одно из них потребность - должно быть выделено. Замечательно, что в ранний период вид дающей молоко пробуждает потребность: Познающий вызывает её, когда является образ, связанный с потребностью. Ребёнок, не чувствуя голода, требует грудь при виде матери. Позднее эта неправильная ассоциация прерывается, и образ кормящей соединяется с чувством удовольствия, как с его причиной; он является объектом удовольствия. Влечение ребёнка к матери устанавливается таким образом и делается с этих пор дальнейшим возбудителем мысли.