Предпосылки и первое появление

К ряду феноменов детского возраста, кажущихся на первый взгляд "связанными с мотивацией достижения", относятся различные поведенческие повторы, интерпретировавшиеся Бюлер (Buhler, 1919) как "функции удовольствия" ("Funktionslust"), а Пиаже (Piaget, 1936) - как возвратные реакции; особенно "желания-я-сам" (Fales, цит. по: Lewin et al., 1944; Muller, 1958; Klumma, 1957), которые можно наблюдать с начала второго года жизни в бытовой привычной деятельности дома, такой, как еда или одевание. Эти модели поведения представляются врожденными, поскольку каждый ребенок самозабвенно погружается в задание, с концентрацией внимания, настойчивостью и удовлетворенностью, не нуждаясь в позитивном подкреплении со стороны родителей, выполняя деятельность, в которой он, как правило, не преуспевает, напротив, часто настойчиво продолжает его выполнять, несмотря на запрещения. Следует отметить, что ранняя потребность ребенка делать что-то самостоятельно проявляется только в тех видах деятельности, с выполнением которой он только что или не так давно познакомился, и его потребность пропадает, если он сталкивается и может начать преодолевать еще более сложное задание.

Независимость, с которой бытовые навыки однажды приобретаются и в дальнейшем практикуются, не соотносится со связанной с достижением характеристикой поведения - самостоятельностью (Beller, 1957; Winterbottom, 1958; Heckhausen & Kemmler, 1957). Наиболее важный вид "достигающего поведения" в течение первых трех лет жизни - это настойчивость в сенсомоторной деятельности с объектами (например, в поднимании вещей, нанизывании бусинок на нитку, рисовании). Каган и Мосс (Kagan & Moss, 1962), однако, обнаружили, что длительность занятости чем-то в раннем детстве не имеет предсказательной силы для выраженности позднейшего достигающего поведения; напротив, интеллектуальная деятельность, такая, как разговор и счет, на последующей "концептуальной" стадии (Piaget, 1936) в большей степени обладает предсказательной силой.

Именно поэтому маловероятно, чтобы существовала преемственность в развитии мотивации достижения до 3-летнего возраста, хотя в принципе следует быть готовым к тому, что с происходившим в раннем детстве может быть обнаружена некоторая неоднозначная связь. Вендт (Wendt, 1961) показал, что происхождение склонности к риску может быть связано со временем первого самостоятельного сидения и попыток ходить, являющимся "сенситивным периодом", в течение которого относительно непредсказуемое поведение матери "впечатывается" в ребенка, выражаясь в предпочтении уровня риска в подростковом и взрослом возрасте. Связи с мотивацией достижения он не выявил.

Хекхаузен и коллеги (Heckhausen et al., 1962, 1964, 1965) рассматривали вышеуказанные феномены "функционального удовольствия", желания-сделать-самому, а также настойчивость в сенсомоторной активности, как являющиеся предпосылками, но еще не началом мотивации достижения в более узком смысле слова. Мотивация достижения предполагает структуру ситуации внутри ориентированных на достижение рамок соотнесения личности с окружающей средой, к чему дети становятся способны к трем - трем с половиной годам, иначе говоря, ко времени, когда "успех или неудача чьей-то деятельности ведет к удовлетворению или разочарованию, и не только в результате деятельности как таковом, но скорее в себе, так что с успехом ребенок испытывает удовольствие от своих способностей, а при неудаче переживает стыд за свою неспособность" (Heckhausen & Roelofsen, 1962, с. 378; см.: Bialer, 1961, и описательную систему Heckhausen & Wagner, 1965).

Происхождение мотивации, таким образом, кроется не в проявлении чего-то заложенного от рождения, но и не в раскрытии онтогенетически ранних мотивов, как смутно предполагалось Кранделлом, Престоном, Рабсоном (Crandell, Preston, Rabson, 1960b, с. 788), а скорее проявляется как ступень когнитивного развития по мере взросления, которая позволяет возникнуть упоминавшейся выше структуре рамок соотнесения личности с окружающей средой. Как правило, эта ступень развития проходится не раньше, чем в трехлетнем возрасте, что было подтверждено другими исследованиями соревнований между маленькими детьми этого возраста (Greenberg, 1932; Leuba, 1933; McKee & Leader, 1955). Сравнивая поведение 3 и 4-летних детей после неудачи в деятельности, Цуних (Zunich, 1964) наблюдал, как 4-летние демонстрируют более сильную реакцию на неудачу; они больше не сдаются с легкостью и просят помощи у взрослых гораздо реже, чем 3-летние.

Таким образом, первое появление мотивации достижения связано с когнитивным, а не каким-либо другим компонентом развития, что показали исследования поведения в ситуации соревнования среди имбецилов (Heckhausen & Wasna, 1965). Все индикаторы ориентированного на достижение поведения можно обнаружить при слабоумии вне зависимости от возраста (вопреки мнению Норре, 1932; Gottschaldt, 1933), если только умственное развитие человека соответствует уровню развития ребенка 3,5 лет и выше, а познавательные требования задачи не подавляют достигнутый уровень ментальных способностей. С их напором успех или поражение[13] переживаются очень живо. Их можно узнать в совершенно противоположных типах эмоционального поведения (Heckhausen & Roelofsen, 1962; Heckhausen, Ertel & Kiekheben-Roelofsen, 1964). Интенсивность переживания неудачи заслуживает отдельного внимания. Конфликт, появляющийся между желанием успеха и боязнью неудачи, приводит маленьких детей (до 4, 5 лет) прежде всего к выработке замысловатого набора неадекватных попыток решения проблем, который в своей основе отражают все то, что мы можем видеть у взрослого человека. Так, неудача, вместо того чтобы преодолеваться, отрицается, скрывается, оправдывается или тщательно избегается, уходом ли от возобновления попыток достижения или предотвращением возможности ее появления путем принятия сложных мер предосторожности (см. выше: Разрешение конфликта после неудачи, гл. 5).

Выраженность конфликта между желанием достижения и перспективой неудачи явно зависит от относительной величины вероятности будущего успеха и поражения. Если вероятности успеха и поражения равны, дети до 4,5 лет сохраняют абсолютную уверенность в собственной победе; равная вероятность оценивается адекватно и может вызвать конфликт, только начиная с 4,5-летнего возраста (Heckhausen & Roelofsen, 1962). С другой стороны, дети старше 3,5 лет продемонстрировали способность испытывать конфликт при выборе задач увеличивающейся сложности, если им требовалось выбрать задачу, с которой они, вероятно, не справятся. Однако следует отметить, что они становятся способны действительно принимать решения только по достижении 4,5 лет, в том смысле, что принятие решения освобождает их от конфликта; с этого возраста они также начинают демонстрировать удивительную последовательность в выборе деятельности на определенном уровне сложности при постановке целей (Heckhausen & Wagner, 1965). Иными словами, уровень притязаний (в смысле расчета целей для получения максимального результата) появляется через год после появления мотивации достижения.

Поэтому в течение года (после 4,5 лет) индивидуальный уровень мотивации достижения легко распознаваем. Это также подтверждается индивидуальным предпочтением уровня сложности в игре на набрасывание колец, проводившейся Мак-Клелландом (McClelland, 1958a) с 5-летними детьми. Мюллер (Mtiller, 1958) отмечал формирование уровня притязаний, начиная с 5 лет, для заданий, где успешность определялась временем их выполнения. Для трех- и четырехлетних детей эти задания явно были чрезмерно сложными, поскольку Мюллер не смог зафиксировать у них переживаний победы, поражения или конфликта. Более подходящими оказались задания с наглядным уровнем трудности. Так, Андерсон (цит. по: Lewin et al., 1944) использовал набрасывание колец с разного расстояния и обнаружил, что освоение игры по правилам там, где дело касается уровня притязаний, идет все успешней от 3 до 5,5 лет и осваивается практически в совершенстве к 8 годам. Согласно Мак-Клелланду (McClelland, 1958a), это подтверждается и для 5-летних детей, поскольку предпочтение определенного уровня сложности в играх на набрасывание колец коррелирует с мотивацией достижения в той же мере, что и у взрослых (см. гл. 8). Сире и Левин (Sears & Levin, 1957) просили 4- и 5-летних детей выбирать предметы различной тяжести, чтобы их поднять (и давали другие задания подобного рода); однако единственным, что они обнаружили, было: дети более осторожны и предпочитают менее сложные цели, если им дается вторая попытка через несколько дней.

Общее направление развития

Последовательность и настойчивость в преследовании целей достижения увеличивается с возрастом, отчетливо проявляясь в возрасте 4,5 лет и старше, неудачи переживаются легче, чаще предпринимаются попытки преодолеть их (Heckhausen et al., 1962, 1965). Розенцвейг (Rosenzweig, 1933, 1945) и Биалер (Bialer, 1961) зафиксировали тенденцию к преодолению поражения в возрасте от 4 до 14 лет. При столкновении с ситуацией выбора успешно решенных или нерешенных задач, с возрастом все чаще выбирается возвращение к нерешенным. Эта тенденция связана с высокой или ориентированной на успех мотивацией достижения, как показал Куперсмит (Coopersmith, 1960) на 11-12-летних.

Крандалл и Робсон (Crandall и Rabson, 1960) выявили гендерные различия. После поступления в школу девочки предпочитают работать с решенными задачами, в то время как мальчики пытаются преуспеть в тех, с которыми прежде не справились. В случае трех-, четырехлетних, согласно Цуниху (Zunich, 1964), девочки пытаются преодолеть неудачу более независимо и настойчиво, в то время как мальчики реагируют более аффективно и неадекватно (Heckhausenh et al., 1962, 1965, с другой стороны, между 2 и 6 годами гендерных различий не отмечено). По мере взросления мальчики сильнее, чем девочки, сталкиваются с необходимостью преодолевать страх неудачи и (как, например, при выборе профессии) не могут избежать проблемы достижения (см.: Barry, Bacon, Child, 1957; Johnson, 1963). Поэтому только у женщин страх неудачи и тенденция к избеганию неудач в детском возрасте коррелирует аналогичными тенденциями во взрослом возрасте (Kagan & Moss, 1962). Тщательное лонгитюдное исследование четырех возрастных групп от 0 до 14 лет, а также взрослых было предпринято в Fels Research Institute. Различные аспекты ориентированного на достижение поведения измерялись по данным наблюдения за детьми и рассказам взрослых во время интервью. Как сообщают Каган и Мосс (Kagan & Moss, 1962), с 3-летнего возраста и на протяжении жизни человека в индивидуальном уровне достигающего поведения (особенно в интеллектуальной сфере) и в диспозиции относительно соревнований существует удивительное постоянство. Стремление к ориентированному на достижение признанию и страх неудачи отмечается с 6-летнего возраста. Мотивация достижения, измеренная при помощи метода ТАТ (n Ach), показывает среднюю, но значимую стабильность в возрасте от 8 до 11 и между 14 и 25. Для периода 14-25 (но не 8-11) она коррелирует с эффективностью достижений для аналогичного возрастного периода.

Начиная с 3 лет, в большей степени для 6 и максимально к 10 годам проявляется связь интеллекта с различными типами поведения, мотивированного на достижения, что показано на детях и взрослых; не только абсолютная величина IQ сиязана с мотивацией достижения, но и его рост достаточно значимо связан с ней, что проявляется в период от 6 до 10 лет сопровождением усиливающейся мотивации достижения по ТАТ (Kagan et al., Kagan & Moss, 1959). В целом все эти результаты указывают на устойчивость поведения, мотивированного на достижения, начиная с раннего детства и заканчивая взрослым возрастом, что удивительно ярко проявляется по сравнению с другими чертами личности, такими, как агрессивность, зависимость или пассивность. Уже в 10 лет будущее поведение по отношению к достижениям можно успешно предсказать!

Крендалл с сотрудниками Fels Institute попытались прояснить происходящие по мере развития процессы при помощи сравнительного исследования. Они сообщают, что дети в детском саду более определенно направлены на достижения, реже обращаются к взрослым за помощью и поддержкой (см.: Beller, 1957) и что достигающее поведение дома и в детском саду, в данной возрастной группе, уже характеризуется определенной последовательностью (Crandall et al., 1960b). В возрасте от 6 до 9 лет результаты поведенческих тестов на "ценность интеллектуальных достижений", "ожидание успеха" и "минимальная постановка целей" коррелируют с наблюдаемой интенсивностью поведения, направленного на интеллектуальные достижения. Степень, в которой величина корреляции зависит от возрастных различий, наблюдаемых от 3 до 4 лет, однако, остается необъясненной. Тот факт, что эти различия не связаны с мотивацией достижения (n Ach), ни о чем не говорит, так как применение метода ТАТ (и Murray с этим столкнулся) для данной возрастной группы невозможно. В своей теоретической работе Крендалл, Катковски и Престон (Crandall, Katkovsky, Preston, 1960a) определили несколько связанных с достижениями переменных (см. выше) и их параметры. В соответствии с теорией социального научения (Rotter, 1954) они рассматривали в качестве настоящей цели мотивационного поведения достижение поощрения и избегание наказания (1960b). Подспудно в таком предположении содержится вывод о том, что мотивация достижения есть исключительно продукт социального научения, а поведение, связанное с достижением, подкрепляется исключительно социальными поощрениями.

Такое поощрение, бесспорно, является эффективным подкреплением. [Сравните, например, различия в тенденции к поддержанию социального контакта после победы и поражения (Levin & Baldwin, 1959); увеличение настойчивости достижения результата в ситуации соревнования с получением приза (Wolf, 1938)]. Следует согласиться с тем, что социальные поощрения оказывают существенное влияние на формирование мотивации достижения. Однако они не являются единственно возможным видом подкрепления. Как утверждалось выше, необходимым условием для возникновения мотива является определенный уровень когнитивного развития, на котором результат деятельности соотносится с "Я" и таким образом переживается как следствие собственных возможностей. Могут ли оставаться сомнения в том, что переживание собственных возможностей само по себе имеет подкрепляющую силу даже для маленького ребенка, а чувство собственной успешности (White, 1959) является достаточным "вознаграждением"? Если социальные поощрения и наказания желательны или избегаются исключительно ради них самих, то говорить о мотивации достижения не имеет смысла. Обычно, однако, поощрение от значимого другого это не конечный результат, а показатель успеха (в добавление или вместо связанного с заданием критерия успешности); показатель успеха, способствующий росту мотивации достижения.

Это можно подтвердить результатом, полученным в лонгитюдном исследовании Каган и Мосс (Kagan & Moss, 1962; Moss & Kagan, 1961). Достигающее поведение, выполняемое ради него самого и которые выполняются ради достижения социального одобрения, настолько тесно связано между собой (корреляция = 0,80) как у детей, так и у взрослых, что ценность их различения кажется сомнительной (по крайней мере, наблюдатели и интервьюеры не могут провести между ними четкой границы). В любом случае социальное одобрение или оценку не следует превращать в цель мотивации достижения, как предполагал Готшальдт (Gottschaldt, 1933, с. 97). Он предложил, на первый взгляд, очевидную гипотезу: источник достигающего поведения, по крайней мере касающегося уровня притязаний, лежит в различиях социальных рамок соотнесения в зависимости от места в статусной иерархии. Не вызывает сомнений, что подобная иерархия предоставляет важные, ориентированные на достижение критерии успешности (стандарты мастерства) социального происхождения, однако не было показано, что они являются необходимым условием, в смысле причины, конфликта достижений и уровня притязаний, хотя это и предполагалось Готшальдтом (Gottschaldt, 1933, с. 106; 1961, с. 282) и его коллегами (MUller, 1958; Helm, 1962; Mehl, 1962). Исходное допущение на самом деле противоречит форме, в которой проявляются конфликты неудачи, а также тому, что уровень притязаний формируется к 3-4 годам, надо полагать, до того, как у ребенка складываеся представление о статусной иерархии.

Следующий сомнительный вывод из рассуждений с этой позиции - это заключение о том, что отсутствие сформировавшегося уровня притязаний у слабоумных детей (Helm, 1962) или отсутствие переживаний успеха и неудач (Gottschaldt, 1961) является следствием низкой социальной зрелости. Если Хоппе (Норре, 1932, с. 355) и Готшальдт (Gottschaldt, 1933, с. 99) не смогли выявить переживание опыта успеха и неудачи у слабоумных детей, то это только потому, что перед детьми была поставлена когнитивно слишком сложная задача построения башни (см. в этой связи критику Helm, 1962). Хекхаузен и Васна (Heckhausen & Wasna, 1965) обнаружили у имбецилов, достигших интеллектуального уровня детей 3 лет 6 месяцев, все проявления успеха, неудачи и конфликтов, которые можно наблюдать у нормальных детей в ситуации соревнования на задачах, восприятие которых не требует более высокого интеллектуального уровня. Когнитивная способность постигнуть требования задачи, таким образом, абсолютно необходима; только с подобным пониманием ребенок может действительно столкнуться с уровнем трудности, не являющимся ни слишком легким, ни излишне трудным. Если у ребенка есть это понимание, но не сталкивается с задачами средней сложности, даже в случае если он нормален, он не испытает переживаний победы и поражения, что и обнаружил Хоппе (Норре, 1930).