Третья модель НЛП: Милтон-модель

В 1975 году Бендлер, Гриндер и Бейтсон все имели отдельные жилища по Альба Роуд 1000, в Бен Ломонде, штат Калифорния. Том I Структуры Магии должен был быть опубликован позже в этом году, но я доставил его в рукописной версии возбужденной группе людей, собравшихся вокруг трех человек, Бендлера, Гриндера и Пьюселика, и помогавших им в их работе. Бейтсон получил копию этой рукописи на несколько недель раньше – Гриндер и Бендлер надеялись, что он поймет, чтó они пытались сделать. Их надежды осуществились с лихвой, когда они были приглашены по телефону придти к Бейтсону, где для них было устроено интеллектуальное пиршество – замечательная и стимулирующая дискуссия с Бейтсоном, длившаяся несколько часов.

У Грегори в его столовой был длинный деревянный стол – достойный сказочного норвежца, грубо сделанный из темного дерева и мощный. Грегори демонстративно расположился в одном конце этого чудовищного стола, как будто собирался возглавить суд, и указал двум более молодым людям ближайшие места справа (Гриндеру) и слева (Бендлеру). Начавшийся разговор был очарователен. Было примечательно (как казалось даже в то время и Гриндеру, и Бендлеру), что Бейтсон полностью овладел уже разработанным в рукописи паттернированием, так что на обсуждение этого понадобилось немного времени.²⁴

Грегори произнес монолог, в значительной степени содержавший воспоминания о его исследованиях с коллегами в Институте Психических Исследований (ИПИ), а затем удивительно напоминавший самооправдание рассказ (отчетливо приведенный позже в его Введении к Структуре Магии), как он и его сотрудники смогли пропустить то, что мы в действительности открыли и закодировали в нашей книге: «Как хорошо вытекала аргументация из лингвистики, и как запутанна была наша попытка сделать это, исходя из патологии и паттернов культуры». Он любезно предложил написать введение к книге, а затем, как будто пробуждаясь от старой навязчивой мечты, уже потерявшей значение, он внимательно посмотрел на нас обоих своим глубоким интеллектуально безжалостным взглядом, выражавшим любознательность и понимание, и сказал:

Хорошо, ребята, то, что вы сделали, очень хорошо, но я уверен, что все описанное в Структуре Магии случилось какое-то время назад, и я спрашиваю вас, что вы нашли с тех пор, как закодировали метамодель.

Мы были восхищены, когда этот человек, в котором нетрудно было увидеть интеллектуального гиганта, и который так хорошо понял, о чем идет речь, сразу перешел к новым рядам паттернов, которыми мы были одержимы в то время.

Все это хорошо, но…

Ричард и я выслушали с трепетом этот его вопрос, посмотрели друг на друга с полным единодушием, сделали отчетливую паузу, как будто перед прыжком ныряльщика, чтобы подчеркнуть важность этого переходного момента, а затем хлынула волна описаний, которые мы приводили без всяких усилий.

Грегори, теперь развеселившийся, чудесно руководил нами. Он внимательно слушал, когда мы ринулись описывать построение паттернов. Иногда говорил один из нас, иногда другой, а иногда мы оба говорили одновременно, как бы пытаясь наполнить его обширный интеллект нашими наблюдениями. Он сидел между нами, направив глаза на какую-то выбранную им точку выше горизонта, и внимательно обрабатывал рассказ о месяцах нашей работы.

Время от времени он прерывал это очарование, как будто замораживая волны нашего рассказа, откидывался на свое кресло и устремлял взгляд на какую-то точку большого стола впереди и слева от него, формируя вопрос, который должен был вернуть этих двух безумцев к более трезвым предметам – вопрос, который должен был завершить связующий паттерн его богатого внутреннего мира, сформированного более чем 7 десятилетиями вдумчивого участия в окружающем мире, и получить ответ, чтобы продолжить этот свой непостижимый процесс.

Мы похожи были на двух собак, пытавшихся повести своего хозяина туда, куда, как им казалось, он хотел идти, иногда бросаясь вперед, иногда хватая его за пятки, всегда внимательных к его намекам, всегда верных его намерениям.

Наконец, мы все трое довели до конца наше долгое восхождение, изнуренные и восхищенные. Мы сидели теперь в задумчивости, больше не устремляясь в будущее и углубившись с любопытством в настоящее.

В его богатом голосе появился теперь новый тон, свидетельствующий о более глубоких чувствах. Острый клинок его интеллекта, сверкавший во время долгого восхождения, был теперь вложен в ножны. Несомненно, впервые за долгое время нечто глубоко взволновало его, коснувшись десятков исследований и воспоминаний, окруженных своими собственными метафорами. Он спокойно рассказал о некоторых событиях своей юности, о потере своего любимого брата Джона и о заброшенных начинаниях в Швейцарии – как будто в задумчивости, довольный нашим внимательным, хотя и пассивным присутствием. Наконец, он дошел до своих собственных запросов, и снова обратил свое внимание на нас.

Теперь его советы покатились к нам обратной волной, более утонченной и точной. Он говорил о многих предметах, но я ограничусь двумя:

Он спросил нас, как долго мы работаем вместе. Мы ответили: «Около трех лет». И он убеждал нас дорожить каждой минутой столь продуктивного и революционного сотрудничества, какое случается так редко, и часто так недолговечно. Мы с Ричардом посмотрели друг другу в глаза, подтверждая уверенность, какая дается только ощущением бессмертия и безусловного исключения из правил, обязательных для других членов нашего вида.²⁵

Он спросил, кому еще мы рассказывали эти паттерны, найденные после I тома Магии, и мы ответили: «Никому, кроме вас». Он сказал, что не уверен, какие конкретные шаги надо предпринять, и окончил свои советы замечанием:

…Жанну д’Арк сожгли за меньшее, чем вы мне рассказали сегодня.

Через неделю после этой замечательной встречи Грегори снова позвал нас к себе, чтобы попросить нас использовать наше искусство моделирования для осуществления мечты, которую он вынашивал десятилетиями. В тридцатых годах он женился на Маргарет Мид, и когда они подготовлялись к совместной антропологической полевой работе на Бали, оба они осознали необходимость обучиться основам измененных состояний сознания. Уже было документально доказано, что аборигены Бали официально входят в состояния транса, рассматриваемые как нормальные, социально ожидаемые и приемлемые способы выполнения определенных видов артистического мастерства, например, танца. После длительных расспросов они услышали о еретике-психиатре, имевшем репутацию самого искусного практика медицинского гипноза, докторе Милтоне Г. Эриксоне. Их знакомство с доктором Милтоном Эриксоном убедило Грегори, что это был гений подсознательной коммуникации. Много лет спустя, когда Грегори возглавлял исследования ИПИ, он направил несколько членов своей исследовательской группы, в том числе Джея Хейли и Джона Уикленда, в Финикс, где жил и занимался своим загадочным искусством доктор Эриксон. Как насмешливо сказал Грегори в этом разговоре, с удивленным взглядом:

Все они вернулись в трансе от этого старика!²⁶

К тому времени мы с Ричардом имели уже некоторое знакомство с работами Эриксона по его публикациям и уже решили, что нам надо познакомиться с этим замечательным человеком. Ричард сразу же ответил, что он готов выехать в Финикс. Представьте мое удивление, когда я услышал слова, сказанные моим голосом:

Спасибо, Грегори, но я еще не готов моделировать Эриксона.

Мы заверили Грегори, что проведем моделирование, но не сейчас. Ричард не понимал моих колебаний – и как он мог их понять, если я сам не мог их выразить. Я знал только, что не надо ехать…пока.

Прошло больше трех месяцев, прежде чем я смог разобраться в себе и пришел в подходящее состояние, чтобы ехать в Финикс. Ричард был восхищен, и мы позвонили Грегори, который также выразил большое удовольствие, услышав эту новость. Он с уверенностью предложил нам собраться и лететь самолетом, сказав, что он позвонит доктору Эриксону и договорится с ним. Он просил нас позвонить ему сразу же, когда мы прилетим в Финикс. Мы прибыли на следующий день в Финикс, заняли комнаты в одном из местных отелей и позвонили Грегори. К нашему огорчению, он рассказал, что говорил с Эриксоном, и что тот, хотя и был весьма заинтересован встречей с нами, только что был на ежегодном собрании Общества Клинического Гипноза – что было для него трудным предприятием – и что он будет занят в течение нескольких ближайших дней с его тремя ближайшими учениками.²⁷

Окончив этот разговор, мы взглянули друг на друга и принялись за работу. Мы взяли экземпляр нашей библии (это была Высшая техника гипноза и терапии, обширный сборник статей, написанных д-ром Эриксоном при редакционном участии Джея Хейли) и обнаружили там ряд случаев наведения транса, описанных в разных статьях. Мы прочли эти внушения друг другу в течение следующего часа и договорились, какие вещи мы выберем для паттернирования в наших целях. Мы провели несколько часов, анализируя эти внушения и выделяя различные паттерны, пока не получили, как нам показалось, некоторый образец. Различения метамодели и тот факт, что работа Эриксона была так хорошо сделана, позволили нам довольно легко отделить содержание от формы. Во всех содержательных частях мы удалили материал, использованный Эриксоном, чтобы вызвать надлежащие реакции клиента, и вставили варианты двух посланий, которые мы хотели направить доктору Эриксону:

Найдите время теперь!

Пригласите нас теперь!

А иногда даже более решительно:

Найдите время и пригласите нас теперь!

Мы выписали отрывки из переделанной версии собственных внушений Эриксона, погрузив в них новые послания. Затем мы бросили монету. Я выиграл – это мне предстояло провести по телефону внушение д-ру Эриксону. Я настоял на том, чтобы Ричард слушал его по телефону, которой находился в ванной, вне моего поля зрения и заткнув себе рот салфеткой. Моя задача требовала полной сосредоточенности, я не нуждался ни в каком отвлечении со стороны Бендлера – ни в виде смеха, ни даже в виде хихиканья.

Я набрал номер, который нам дал Бейтсон, а Ричард поднял другую трубку в ванной. Убедив Бетти Эриксон, жену Милтона, которая и сама была хорошим гипнологом, что ее муж в самом деле хотел говорить со мной²⁸ , я услышал глубокий завораживающий голос:

Даааа, это доктор Эриксон.

Я отчетливо слышал его дыхание и сказал:

Доктор Эриксон, это Джон Гриндер – меня послал Грегори Бейтсон,

а затем без перерыва я начал внушение. Две с половиной минуты (мы отмерили это до звонка) я проводил через внушение вставленные нами послания, используя собственные паттерны мастера, насколько это позволяло мое в то время ограниченное знание. Меня сильно ободрило, что он замедлил дыхание и продолжал слушать в молчании мое внушение. Я завершил внушение, замедлив голос и попросту остановившись. Затем прошло добрых 30 или 45 секунд (для меня целая вечность), после чего он стал дышать быстрее и просто сказал:

«Ребята, приходите оба немедленно!»²⁹

Дальнейшие 10 месяцев были наполнены странными и удивительными переживаниями. Мы проводили каждый раз три или четыре дня с Эриксоном в Финиксе, наблюдая, слушая и моделируя его микромышечные движения, когда он работал с пациентами. Затем мы бросались обратно в Калифорнию, чтобы мучить всех, кто нам попадался, паттернами, которыми мы были одержимы и которыми пытались овладеть.

Ежедневно целые часы посвящались дисциплинированной практике, как в официальных контекстах, так и в первых попавшихся – официант, ставивший нам на стол императорский салат*, чувствовал, что ноги его прилипают к полу и он не может идти.

Дальше была женщина, которой повезло сидеть между нами при полете в Финикс. Она начала эту поездку чихая и кашляя, а окончила ее без всяких симптомов, причем мы всего-навсего спокойно говорили друг с другом в ее присутствии о сухом воздухе пустыни и его целебных свойствах.

Как только мы убедились, что овладели фазой внушения гипнотического сеанса, мы согласовали с нашими клиентами сигналы для повторного внушения, поскольку хотели сберечь время и сосредоточиться на использовании измененных состояний. Теперь все было гипнозом, ничего не было кроме гипноза. Крыша трещала и пол дрожал!

Мы были очень сдержаны, отказавшись от любых попыток прямого анализа – еще до личной встречи с Эриксоном нам было ясно, что некоторые из синтаксических переменных, определявших метамодель, были любопытным образом связаны с лингвистическими паттернами этого гения. И все же мы откладывали любое объяснение, пока не убедились, что наше поведение достаточно компетентно, чтобы вызывать у клиентов те же реакции, какие Эриксон бескорыстно демонстрировал нам в Финиксе и тщательно описывал в своих статьях. Мы принялись воспроизводить все гипнотические эффекты нашей библии (Высшая техника гипноза и терапии), а также те, которые мы наблюдали непосредственно – мы были пламенные последователи.

Как и раньше, Ричард был готов до меня – трижды он предлагал нам писать это – первый том книги под названием Паттерны гипнотической техники Милтона Г. Эриксона – и трижды я отвечал ему: «Пока нет, подожди».

Как только я добился внутренней конгруэнтности, фактическое написание первого черновика книги Бендлера и Гриндера (Паттерны Гипнотической Техники Милтона Г. Эриксона, том I) заняло всего около 36 часов непрерывного труда, а последующее исправление и улучшение меньше 8 часов.