Иносказательная изобразительность и выразительность слов

Гораздо большее значение в художественной, особенно в стихотворной речи имеет семантическая словес­ная изобразительность и выразительность, заключающая­ся в том, что писатель употребляет слова в переносном, иносказательном смысле. Такие слова называют­ся тропами (гр. tropos — оборот). Тропы постоянно упот-

ребляются не только в произведениях словесного искус­ства, но и в других видах речи, особенно часто и разно­образно — в речи разговорной.

Иносказательность слов является чаще всего перво­начальным, коренным свойством их значения. Подавляю­щее большинство коренных, исконных слов националь­ных языков, видимо, были иносказительными по своему происхождению. Но эта первичная иносказательность слов обычно относится к таким исторически отдаленным вре­менам, что она постепенно забывается обществом, говоря­щим на том или ином языке. Слова получают тогда в соз­нании людей прямую, а не переносную связь с теми явле­ниями и процессами жизни, которые ими называются. Иносказательность многих слов можно установить (да и то не всегда) только посредством научных лингвистиче­ских изысканий, основанных на сопоставлении разных слов одного языка или нескольких родственных язы­ков.

Так, нелегко вскрыть первичную иносказательность русского слова «изба»: -ба — тот же суффикс, что и в сло­вах «борьба», «судьба»; но что значит корень из-? Сопо­ставление с латвийским словом «istaba» (комната, помеще­ние) помогает решению вопроса. Латвийское «ist» тожде­ственно немецкому «іst», русскому «есть» (от «быть», «су­ществовать»). Значит, «изба» — место, где существуют, живут, — жилище. В этом примере иносказательность слова основана на смежности (связи, сопричастно­сти) явлений жизни. Все строение в целом с его стенами, крышей, полом и т. д. называют «избой», потому что в нем живут люди. Слова, иносказательность которых осно­вана на смежности обозначаемых ими явлений, получили название «метонимий». Метонимия буквально — «переиме­нование» (гр. nimios — имя и metha — пере-, через-). Слово «изба» — метонимия места; оно возникло как обоз­начение постройки, являющейся местом жительства лю­дей.

В других словах, например в слове «город», первичная иносказательность осознается проще и скорее. «Города­ми» в русской древности называли те поселения, которые огораживали стеной (деревянной, позднее кирпичной, или земляным валом, или частоколом) для защиты от напа­дения врагов. С течением времени это начальное значе­ние слова забылось. Города перестали огораживать, но название их сохранилось: «городами» стали называть населенные пункты за их величину и административно-

культурное значение. Говоря «город Москва», мы не пред­ставляем себе его стены и валы, хотя при специальном интересе к слову «город» такая ассоциация легко пробуж­дается в нашем сознании.

Слово «город» тоже метонимия, но иного вида, чем слово «изба», — не качественная (по ассоциации места, вместилища и жизни в нем), а количествен­ная (по ассоциации части и целого). По своей части (ограде, стене) все огороженное поселение называется городом. Количественная метонимия получила название синекдохи (гр. synekdoche — понимание посредством чего-то).

Гораздо яснее осознается первичная иносказательность слов в таких оборотах, как «солнце всходит», или «солнце садится», или «ручей бежит». В них запечатлелось древ­нейшее осмысление человеком явлений неодушевленной природы как одушевленных, их олицетворение, происходя­щее путем мысленного наделения этих явлений свойствами живых существ, способностью что-то сознавать, действо­вать с каким-то намерением или даже мыслить и гово­рить.

Такие иносказательные словесные обороты основаны на отождествлении явлений жизни не по их смежности, как это бывает в метонимиях, а по их с х о д с т в у. Солн­це может «садиться», «всходить», ручей — «бежать» по­добно человеку и высшим животным. Такие иносказатель­ные слова и обороты получили название метафор, букваль­но — «перенесений» (гр. metha — пере-, через, phoro — несу).

Хотя метафорические обороты легче осознаются в своей исходной иносказательности, чем большинство слов-метонимий, все же в повседневной практической речи лю­ди употребляют их, не обращая внимания на их перенос­ное значение, не задумываясь о нем. «Как ты поздно, уж ночь наступает», — говорит кто-то, совсем не сознавая, что выражение это иносказательное, метафорическое.

Лексика национальных языков и состоит в основном из слов, иносказательное значение которых или совсем (иногда даже навсегда) утрачено, или может быть понято только при специальном изучении, или же легко ощутимо, но практически не осознается. Это лексическая иноска­зательность национального языка.

Даже когда иносказательные слова вновь возникают в практической или научной речи и хорошо передают содер­жание мысли, они не имеют для употребляющих их людей

изобразительного и эмоционально-выразительного значе-ния. Так, когда химики говорят: «Щелочь съедает жиры» или когда в студенческом просторечии говорят: «У него хвосты по языкам», — метафорический и метонимический смысл этих выражений говорящими не осознается. Подоб­ные слова и обороты воспринимаются в практической речи не в иносказательности своего значения, а в прямых ассоциативных связях с теми явлениями, которые ими называются. Номинативность их значения выступает на первый план.

Иначе употребляются иносказательные слова и обороты в тех видах речи, которые отличаются идейно-эмо­циональной направленностью, — в публицистической лите- ратуре, ораторских выступлениях и особенно в речи худо- жественной. Но и в своей иносказательности значение слов сохраняет номинативность, хотя она становится более сложной.

Остановимся подробнее на общих, языковых разновид­ностях тропов.

МЕТОНИМИЯ И ЕЕ ВИДЫ

Выше уже говорилось о метонимии места, об ино-лсказательном обозначении явлений через название того «шеста, той сферы жизни, в которых они существуют, на­ходятся. Так, в предложении «Весь город уже спал, когда они приехали» словосочетание «весь город спал» означает не то, что спали все дома, образующие город, а то, что спали все люди, живущие в этих домах, во всем го­роде.

В обыденной речи метонимии места встречаются часто. Например, говорят: «самовар кипит» или «чайник вскипел», но кипит не сам самовар или чайник, а вода в них; «лампа горит», но горит не сама лампа, а керосин или масло в ней; «этот вагон подмок», но подмок не сам вагон, а фрук­ты, перевозимые в нем; «я всю тарелку съел», «он целый стакан выпил», но едят не тарелки и пьют не стаканы, а то, что на них положено или в них налито.

Очень часты и своеобразны метонимии места в совре­менной политической, газетной речи. Это употребление вместо названий правительств — разных стран, вместо раз­личных государственных учреждений — названий городов, зданий, в которых они находятся и функционируют. На­пример: «у Лондона не хватит сил для этого»; «Москва

и Бонн обменялись нотами»; «Белый дом выступил с разъ­яснениями» и т. п.

В литературном языке и просторечии нередко употреб­ляются также метонимии времени. Говорят: «какой это был трудный год», «какое тяжелое время» или «это был самый счастливый день в моей жизни», но счастли­вым, трудным, тяжелым может быть для тех или других людей не какой-то период их жизни сам по себе, а те события и переживания, которые происходили в этот период.

Особый вид метонимии — словосочетания, в которых те или иные действия обозначаются названиями тех средств (орудий, органов), с помощью которых они осуществляются. Вот примеры из бытового просторечия: «у него очень верный глаз»; «придержи свой язык; «у этого писателя очень бойкое перо»; «на такую музыку у него нет уха»; «какой изящный карандаш» (в смысле — рисунок) и т. п.

Наряду с этим существуют метонимии принадлеж­ности, в которых тот или иной предмет или явление обозначаются по имени его создателя, владельца или управителя. Очень часто говорят: «он знает наизусть все­го Есенина», «я приобрел Хемингуэя», «она не любит Скрябина»; или: «они встретились у Моссовета», «мы пое­хали туда на извозчике».

Нередко в литературной речи и в просторечии употреб­ляются метонимии, в которых те или иные предметы обо­значаются через название вещества, из которого они сделаны. Например, говорили или говорят: «я тогда на золоте едал», «у меня в кармане одна медь», «они подарили ему столовое серебро», «видели ли вы его чудесные акварели», «этот скульптор особенно силен в бронзе» и т. п.

Есть такой вид метонимий, в которых те или иные состояния и отношения человеческой жизни обозначаются по их внешнему выражению, признаку. Например, го­ворят: «он — малый с головой»; «нечего зубы скалить»; «на это не следует глаза закрывать»; «да у него еще моло­ко на губах не обсохло»; «ему предложили портфель мини­стра иностранных дел»; «у меня рука на это не поднима­ется»; «дожил до седых волос».

Таковы основные виды качественных метонимий в рус­ском литературном языке и в просторечии различных социальных слоев.

Но и количественная метонимия, или синекдоха, также

имеет свои разновидности. Мы говорили о таком виде синекдохи, как обозначение целого предмета через наиме­нование его части. Например, «на заводе не хватает рабо­чих рук»; «под его командой был отряд в двести штыков»; «я ее теперь на порог не пущу»; «за последние годы в колхозе удвоилось количество голов скота».

Другой вид синекдохи — словосочетания, в которых

множество какого-либо рода явлений или предметов

обозначается через одно такое явление или предмет.

Например: «медведъ в этих лесах не водится»; «русский

человек этого не может понять»; «студент теперь пошел

пытливый, требовательный»; «наш брат-педагог».

Разновидностью синекдохи является употребление собственных имен в нарицательном значе­нии. Например: «ты что же, Пушкиным себя вообража­ешь?»; «нам Суворовы и Кутузовы нужны»; «у нас драма­тургов много, но Шекспиров пока нет».

МЕТАФОРА И ЕЁ ВИДЫ

Имеют свои разновидности и метафорические обороты речи, отождествляющие явления жизни по их сходству. Так, в русском народном просторечии сохранилось множе­ство метафорических словосочетаний, основой которых было олицетворение тех или иных явлений приро­ды. Говорят: «снег лежит», «дождь идет», «ветер воет», «звезды мигают», «мороз сковал реки», «день хмурится», «окна запотели». Такого рода иносказательные словесные обороты так прочно вошли в национальный язык, так часто в нем употребляются, что обойтись без них невоз­можно, поэтому их метафорическая иносказательность не ощущается говорящими.

В дальнейшем, когда мышление людей приобрело спо­собность к большей абстрактности, подобные олицетво­ряющие метафоры стали применяться и к более общим, отвлеченным явлениям. Стали говорить не только «ручей бежит», но и «время бежит», не только «дождь прошел», но и «год прошел». Вместе с тем подобный олицетворяю­щий метафоризм стал применяться для обозначения не только явлений, существующих в природе, но и процес­сов, происходящих в сознании, душе людей, — состоянии их чувств, настроений, переживаний. Например: «меня горе гнетет», или «тоска грызет», или «скука заела», или «на него

печаль нашла», или «надежда угасла», или «известие его оглушило», или «ему мысль в голову закралась».

Значит, среди метафор можно выделить два основ­ных вида, имеющих олицетворяющее значение: одни — это словесные олицетворения процессов, происходящих в неорганической природе; другие — это вид олицетворения отдельных переживаний людей (первоначально они осоз­навались как бы живыми существами, способными дей­ствовать). При частом употреблении эти метафорические словосочетания утрачивают ощутимость своей иноска­зательности, превращаясь в штампы литературного и оби­ходного языка. Это лексические метафоры.

Наряду с метафорами, олицетворяющими душевные свойства, состояния людей, в национальных языках су­ществуют метафоры, основанные на отождествлении ду­шевных свойств со свойствами материальной жизни. Их можно условно назвать овеществляющими мета­форами. Иносказательность этих метафор также перво­начально ясно ощущалась, а затем постепенно ослабевала или утрачивалась. Так, говорят: «у него острый ум», или «твердый характер», или «железная воля», «ее охватило горячее чувство», или «светлая радость», или «глубокая печаль», или «тяжелая скорбь», или «бурное волнение», или «горькая обида»; «он обратился к ним с теплой улыб­кой» или с «кислой усмешкой». Есть и такие выражения: «это темная личйость», или «он употребляет соленые сло­ва», или «это была живая речь».

Особый вид «овеществляющих» метафор — словосоче­тания, в которых явления природы или материальной культуры отождествляются по принципу сходства с частя­ми человеческого, животного или растительного орга­низма. Так, говорят: «язык пламени», «устье реки», «подо­шва горы», «серп месяца»; или «ножка стола», «спинка стула», «ручка двери», «горлышко бутылки», «нос корабля», «глаз светофора», «корешок книги», «лист бумаги».

Наконец, в связи с развитием абстрактного мышления возник такой вид овеществляющих метафор, в которых те или иные отвлеченные явления и процессы сло­весно отождествляются по принципу сходства с явлениями и процессами материальной жизни. Так, говорят: «цепь доказательств», «ход вещей»; «поток происшествий», «ко­рень зла», «камень преткновения», «гвоздь вопроса», «крик моды», «перст судьбы» и т. д. Этот вид метафор, возник­ший в языке позднее других, в меньшей мере утерял ощу­тимость своей иносказательности.

ИРОНИЯ КАК ТРОП

Есть, наконец, еще один ряд иносказательных слов, в которых различные явления жизни отождествляются не по смежности или сходству, а по их к о н т р а с-т у. Такой вид иносказательных слов называется иро­нией.

Слово «ирония» уже применялось для обозначения насмешливого отношения к жизни. Такое отноше­ние, действительно, часто выражается посредством упо­требления слов в контрастном значении. Так, нарочито, как бы притворно (гр. eironeia — притворство), называя маленькое большим, глупое умным, безобразное краси­вым и т. п., люди выражают этим свое пренебрежитель­ное, насмешливое к ним отношение.

Но ироническое отношение к жизни может выражаться с помощью не только контрастных значений слов, но и без их употребления, хотя бы только интонацией речи. Поэтому не надо смешивать ироническое содержание высказываний с иронической словесной формой, с кон­трастной иносказательностью слов — с иронией как разно­видностью тропов.

По сравнению с метонимиями и метафорами сло­весные иронии гораздо реже встречаются в просторечии и литературной речи. И они всегда хорошо ощутимы в своей иносказательности, хотя также могут превратиться в речевой штамп.

Вот примеры словесных иронии в русской разговорной речи: «Ой, какой большой человек идет!» (о ребенке); «Пожалуйте в мой дворец!» (о маленькой комнате); «Едва ли кто польстится на такую красавицу»; «У него ума па­лата — и не то сделает!»; «Ваш рысак еле ноги двигает»; «Это дело обошлось мне в копеечку».

ПРОСТОЕ СРАВНЕНИЕ

На сопоставлении явлений жизни по их сходству осно­вана не только метафора как вид словесной изобразитель­ности, но и другой ее вид — простое сравнение, ко­торое следует отличать от сравнений распространен­ных.

В метафорах, как отчасти и в других видах тропов, до сих пор живет, по крепчайшей исторической традиции общественного сознания, то непосредственное эмоцио-

нальное отождествление различных явлений действитель­ности, которое возникло в глубокой древности, на той ранней стадии жизни общества, когда у людей еще суще­ствовало первобытное синкретическое мировосприятие. На более поздних стадиях общественной жизни наряду с ним, в связи с развитием более рассудочного восприятия мира, стало возникать и более расчлененное сопоставление яв­лений, основанное на сознательном сравнении, — на сбли­жении одного познаваемого явления с другими для осмы­сления и оценки его существенных свойств.

Если рассмотреть с этой точки зрения то сопоставление явлений, которое словесно выражается в форме управ­ления одного существительного другим, стоящим в твори­тельном падеже («у него нос крючком», «он смотрит зве­рем»), то надо признать, что это, конечно, уже не мета­фора, а сравнение, но, очевидно, это ранняя ступень раз­вития сравнений, основанная на более непосредственном сопоставлении явлений жизни, нежели настоящие срав­нения, создаваемые словесно с помощью союзов «как», «словно», «будто», «точно». Вот, например, три различных образных выражения мысли: «на него свалилась лавина несчастий» (это метафора); «несчастья свалились на него лавиной» (это ранняя форма сравнения, переход метафо­ры в сравнение) и «несчастья свалились на него как лави­на» (это уже вполне сложившееся простое сравнение). В первом примере отождествляются слова «несчастья» и «лавина»; слово «лавина» является как бы определением к слову «несчастья». Во втором они мыслятся в непосред­ственной эмоциональной связи, но все-таки уже раздельно (слово «лавина» выступает как обстоятельство образа действия при сказуемом «свалились»). В третьем примере раздельность представлений более сильная и более рас­судочная; «как лавина» тоже обстоятельство при сказу­емом, но как бы образованное из придаточного предло­жения: «свалилась, как сваливается лавина».

Вероятно, сравнение в форме творительного падежа произошло, по своему содержанию, из древних поверий об «оборотничестве». На стадии первобытного идеологи­ческого синкретизма, существовавшего в общественном сознании при родовом строе, люди верили, что человек может, в тех или иных условиях, превращаться в зверя, птицу или дерево — «оборачиваться» ими. В старинных русских народных сказках нередко встречаются такие сцены: герой ударяется о землю и оборачивается серым волком. В русской народной песне поется: «Вскинуся,

езброшуся горькой пташечкой || Полечу я, горькая, в ма­менькин садок...» В этих примерах очевидно порождение самой грамматической формы образной речи определен­ным фантастическим содержанием. Позднее такое содер­жание потеряло свое значение в общественном сознании, но порожденная им форма сохранилась как наиболее непосредственная и, вероятно, более ранняя разновидность сравнений. Она стала средством словесной изобразитель­ности и выразительности.

Примеры сравнений в творительном падеже, распро­страненных в разговорной и литературной речи, — «ноги дугой», «волосы копной», «хвост трубой», «запел соловь­ем», «слезы льются ручьем», «мысль мелькнула молнией», «любовь вспыхнула пламенем» и т. п.

Не менее распространены и простые сравнения, постро­енные с помощью союзов: «труслив как заяц», «кроток как голубь», «смирен как овца», «гол как сокол», «красен как рак», «глуп как пробка», «дрожит как осиновый лист», «встал как пень», «дождь льет как из ведра» и т. п.