О бюрократии и стандартизации

Бондаренко Татьяна

В темной комнате, освещавшейся только оплывшими свечами разной степени искривленности, нервничали люди. Их шепот шелестом спешно перебираемых шпаргалок разбегался по многочисленным углам неправильной формы комнаты, текучей струйкой нервозности затекал в мышиные норы и щели в полу.

Студенты Королевской Магической Академии нервничали перед Государственным Экзаменом.

Посередине комнаты стояла огромная печатная машина. Она была древняя, как все преподаватели магической словесности вместе взятые, и такая же скрипучая. Скрип ее кое-как смазанных механизмов тонкой пыточной иглой ввинчивался в волну студенческого шепота и накалял обстановку еще больше. Машина предназначалась для сверхбольшого формата — листы, на которых она печатала, размерами превышали человеческий рост. Печатные формы, на которых специальными растворами вытравливались магические формулы, весили столько, что студенты до сих пор не могли понять, каким образом старый печатник умудряется управляться с ними в одиночку.

Означенный печатник находился здесь же, невозмутимо крутил ручку механизма, и лукаво прищуривался на нервно дергающихся при каждом резком скрипе студентов. Когда он в очередной раз поворачивался, чтобы как следует врезать плечом по заедающему механизму, его всклокоченная, криво остриженная борода порождала на стенах причудливые тени. .

— Как же это чертовски медленно, — процедил один из студентов, недовольно косясь на печатника, как раз снимавшего с машины очередной отпечатанный лист с магическими пентаграммами. — Успеем ли к утру такими темпами? Демонов без пентаграммы не то, что связать, даже вызвать и то не получится.

— Не боись, парень, все будет в свой срок, — скрипуче ответил печатник, отдавая лист очередному студенту и поворачиваясь в поисках банки с краской. На печатную плиту полилась густая черная жидкость и, как живая, стала расползаться в разные стороны, норовя выбраться за пределы отведенного ей пространства.

— Ах ты ж...! — ругнулся печатник и, мстительно размазав краску ровным слоем по плите, положил сверху чистый лист. Полюбовавшись на результат трудов своих, он удовлетворенно кивнул и снова взялся за ручку. Заскрежетал тяжелый верхний вал, прижимавший бумагу к плите, поартачился немного, но, получив сопроводительный тычок плечом, начал свое неспешное движение от одного конца плиты к другому.

Убедившись, что вал больше не собирается выкидывать фокусы, печатник повернулся к притихшим студентам:

— Не понимаю я, чего вы, молодежь, так нервничаете, — заметил он.

— Так ведь завтра же экзамен! — жалобно протянул парень, примостившийся на единственной в комнате шаткой табуретке, — если провалим его, нас в лучшем случае не возьмут на службу, а в худшем так и вовсе съедят!

— Ну, небось, не съедят, — усмехнулся дедок, — до вас, вон, сколько поколений сдавали! И вы прорветесь.

— Все это, конечно, хорошо, — мрачно заметил сутулый парень, подпиравший стенку неподалеку от печатника, — но в каждом выпуске гибнет минимум трое.

— Так из-за корявых пентаграмм все! — горячо заспорил с ним другой парень, сидевший на полу, скрестив ноги, — проверять надо лучше!

Печатник внимательно присмотрелся к говорившему. «Этот, пожалуй, выживет», — почти с симпатией подумал он.

— Не только в пентаграммах дело! — упрямо насупился сутулый, — от комиссии тоже многое зависит!

— Ага, и демона вызывать она тебе мешает?

Не найдя, что ответить, сутулый демонстративно отвернулся.

На некоторое время в комнате повисла тишина, нарушаемая только скрипом старого печатного вала, да стуком чьих-то зубов.

— Ну, до чего же медленно! — не выдержал студент, стоящий рядом с сутулым упрямцем, — в то время, как свежие номера «Королевского вестника» выпускаются на сверхновых печатаных машинах, технологии все время совершенствуются, мы, цвет магического общества, сидим в каком-то занюханном подвале и используем доисторическое старьё!

Остальные посмотрели на него как на буйно помешанного и предпочли отодвинуться подальше. Печатник недобро прищурился.

— Ты бы радовался тому, что имеешь, парень, — заметил он, помолчав, — еще пятьдесят лет назад ваши предшественники были вынуждены рисовать каждую закорючку на пентаграммах вручную. Своими руками.

Десять пар глаз в ужасе уставились на печатника.

— Э… Это правда? — дрогнувшим голосом переспросил парень-на-табуретке.

— А с чего бы мне врать? — пожал плечами печатник и в очередной раз толкнул засевший механизм, — я все это видел сам. И тогда, поверьте моему слову, смертей на экзаменах было намного больше.

Он молча оглядел враз притихших студентов.

— Да, смертей было больше, — помедлив, продолжил он, — но это был естественный отбор. Выжившие были Великими Магами. Но, к сожалению, и магам свойственна лень. Уж я не знаю, как верховным консулам удалось договориться с Ними, — он многозначительно кивнул на пол, — но факт тот, что теперь достаточно и напечатанной версии пентаграммы для вызова демонов. Но напечатаны они должны быть только на машинах этого образца, — он любовно погладил печатный вал заскорузлой ладонью.

— И здесь бюрократия и стандартизация, — хмыкнул сидевший на полу парень, — к тому же, клише для этих «печатных процессов» делаем не мы.

— А ты как думал? — хитро прищурился печатник, — слишком долго и дорого будет вдалбливать вам искусство гравировки и офорта. Да и не проще ли вам? Ничего ведь делать не надо. Главное — придти вовремя, да сделать заказ.

— Зато мы расплачиваемся за свои ошибки, а не за чужие, — парировал парень, демонстративно зевая.

«Этот определенно выживет», — подумал печатник, интересно будет встретиться с ним в Круге Вызова.

На этом разговор оборвался, так как пришло время снова менять лист.

* * *

Когда последний лист был напечатан и группа студентов-магов скрылась за низенькой дверью, печатник наконец позволил себе больше не сдерживаться. Внешняя кожа, которую он всегда создавал, когда нужно было инкогнито пообщаться с людьми, тут же вспыхнула и мгновенно обратилась в пепел, открывая истинную сущность своего хозяина.

Печатник достал порядком измятую сигарету и небрежно прикурил от собственного хвоста, на кончике которого трепетало фиолетовое пламя. Некоторое время он молча выдыхал едкий дым, все еще глядя вслед ушедшим досыпать последние часы перед экзаменом студентам. Потом перевел взгляд на плиту, с которой он сегодня печатал этим мальчишкам пентаграммы, и неудержимо рассмеялся.

«Наивные глупцы! Такая грубая ошибка в северном углу пентаграммы! И ни один, ни один и не подумал внимательно изучить каждую линию! Мельчают маги, мельчают. Еще немного, и на нормальное сражение можно будет не рассчитывать…»

Все еще смеясь, печатник, побрел вглубь комнаты, где преспокойно скрылся в стене и продолжил свой путь вниз, направляясь в свои покои.

«А ведь тот парень непрост», — внезапно вспомнилось ему, — «не удивлюсь, если завтра на экзамене у него окажется другая пентаграмма, начерченная от руки… Но зачем он приходил сюда? Хотел вывести меня на чистую воду? Ха! Похоже, я погорячился. Рождаются еще на земле хорошие маги! Нужно будет постараться, чтобы мое имя досталось завтра именно ему…»