Тридцать четвертый патриарх
Говоря о популярности ниндзюцу в современном мире, важно понять одну любопытную особенность. Есть много книг об этом искусстве, и немало «учителей». Но и те, и другие появились благодаря одному-единственному человеку, имя которого — Масааки Хацуми. Он — тридцать четвертый патриарх и верховный наставник школы ниндзюцу Тогакурэ-рю. И он же первый из всех наследников древних традиций ниндзя, который начал знакомить с ними широкую публику.
Будущий великий мастер родился 2 декабря 1931 года в небольшом японском городке Нода префектуры Тиба. Эта дата существенна для нашего рассказа. Она означает, что Хацуми, которому к моменту окончания мировой войны не было еще и четырнадцати лет, принадлежит к тому поколению японской молодежи, которое писатель Кэндзабуро Оэ назвал «опоздавшим».
Дело в том, что вся система воспитания подрастающего поколения в тогдашней Японии была направлена на формирование вполне определенного типа личности, своей искренностью, верой и энтузиазмом (а также своей наивностью и невежеством) напоминающего тип нашего комсомольца двадцатых и тридцатых годов. С детства японские юноши и девушки знали, что они принадлежат к народу, находящемуся под покровительством богов и управляемому живым богом — императором. Им также внушали, что они живут на самой благословенной земле, которой никогда не касалась нога завоевателя, что весь японский народ — это одна большая семья, и что император — отец всех японцев.
В стране культивировалась самурайская мораль, согласно которой нет ничего достойнее, чем с честью погибнуть во славу своего императора, своего народа и своей родины.
Молодежь целенаправленно готовили к войне. Достаточно сказать, что больше всего часов в программе средней школы отводилось военному делу и традиционным боевым искусствам- дзюдо и кэндо.
Но 2 сентября 1945 года война закончилась полным разгромом Японии. На ее землю впервые за всю историю пришли оккупанты. Прежние идеалы рухнули. Реакция «опоздавшей молодежи» на это оказалась, конечно, разной.
Кое-кто не пожелал смириться с крушением империи и покончил с собой. Подавляющее большинство постаралось как можно скорее забыть о прошлом и полностью погрузиться в работу и семейную жизнь. А некоторые пытались сохранить себя прежними, подпольно занимаясь боевыми искусствами (запрещенными в первые послевоенные годы американской администрацией).
К числу последних принадлежал Масааки Хацуми. Он начал заниматься боевыми искусствами в связи с ситуацией в семье. Дело в том, что его отец пил. И хотя человек был, в общем-то неплохой, он, возвращаясь домой пьяным, становился агрессивным и хватался за нож. Единственное, что мог сделать маленький Хацуми — это убежать или спрятаться. В конце-концов мальчику надоело все время прятаться и он решил изучить искусство самозащиты. Так в 1944 году, на тринадцатом году жизни, он пришел в группу дзюдо, где эта дисциплина осваивалась по гораздо более широкой программе, чем в школе.
Тосицугу Такамацу , 33-й соке Тогахурэ-рю
Вспоминая впоследствии в книгах о своем детстве, Хацуми пишет, что именно отец оказался тем человеком, который, сам того не желая, направил его на Путь боевых искусств. Он же своим недостойным поведением в семье невольно способствовал развитию у сына обостренного чувства опасности, сохранившегося и потом. А это качество, выработанное годами напряженного ожидания и страха в последствие значительно облегчило постижение основ ниндзюцу. Выяснилось, что потомственные ниндзя специально растят своих детей в условиях моделирования ситуаций, которые ребенок воспринимает как угрожающие. У Хацуми эти ситуации носили естественный характер.
После школы Масааки поступил в один из наиболее престижных университетов Японии — Мэйдзи, на факультет искусствоведения. Это тоже важно для понимания его личности. Можно себе представить, что означает профессиональная искусствоведческая подготовка в такой стране, как Япония, где даже выпускник школы может различать 150 цветов и их оттенков! Тем более, что Хацуми приобрел довольно широкую известность в качестве художника и каллиграфа. Параллельно с искусствоведением, он изучал еще и медицину, как современную западную, так и традиционную восточную. Получив медицинское образование, Хацуми занялся врачебной практикой. В возрасте 27-и лет он уже возглавлял частную клинику, специализировавшуюся на лечении заболеваний внутренних органов.
Кажется, что всего этого более, чем достаточно, чтобы забыть о самом понятии свободного времени. Впрочем, расхожие истины хороши лишь для обычных людей. Трудно сказать, где искал резервы времени Хацуми, но он их находил. Ежедневная практика боевых искусств сделала его к 1958 году обладателем 6-го дана в каратэ Сито-рю, 4-го дана в дзюдо, первого или второго данов в нескольких стилях кобудзюцу (упражнений с оружием). Оказалось, однако, что все это было только прелюдией.
Хацуми вспоминает, что еще в детстве ему предсказали смерть в возрасте 27-и лет. И действительно, в 1958 году прежний Масааки Хацуми умер. А вместо него появился другой человек, по имени Бяку-рю (Белый дракон). Этот боевой псевдоним он получил от Тосицугу Такамацу, встреча с которым полностью перевернула его жизнь.
Такамацу, по прозвищу «монгольский тигр», был тридцать третьим патриархом и верховным наставником школы ниндзюцу Тогакурэ-рю, созданной в XIII веке на базе девяти других школ. Свое прозвище он получил от друзей после того, как в тридцатые годы ряд лет провел в странствиях по Китаю, где изучал различные стили и направления ушу. И хотя близкие нередко подтрунивали над ним, утверждая, что к старости монгольский тигр превратился в домашнего кота, он с самым серьезным видом отвечал, что именно благодаря такому превращению смог дожить до седых волос.
Встретив Учителя в первый раз, Хацуми испытал сильнейшее потрясение — настолько мощным был дух этого человека. Выразить словами то, что он тогда пережил, практически невозможно. Хацуми вспоминает отчетливое ощущение того, что прежний человек исчез в нем безвозвратно. Осталась лишь телесная оболочка, а вместо души — пустота. Тогда же в нем пробудилась генетическая (ее также называют эйдетической) память, благодаря которой он смог вспомнить боевой опыт своих предков-самураев. Их было немало в роду, насчитывающем более 900 лет! Это заложило основу новой личности. Остальное сделал Учитель.
Встреча произошла в Нара, одном из самых старых японских городов, в 710–784 годах столице страны. Такамацу имел там свой зал, который поистине был «додзё» — местом постижения Пути, а не только помещением для тренировок. Учитель вообще выступал против тенденций осовременивать традиционные боевые искусства и поставить их на коммерческую основу. Он вполне справедливо считал, что в таком случае все они превратятся в обычные школы рукопашного боя, с большей или меньшей долей экзотики для рекламы.
Ученичество Хацуми продолжалось пятнадцать лет, вплоть до смерти Учителя в 1973 году, на девятом десятке лет жизни. Все эти годы, окончив очередную рабочую неделю, доктор Хацуми садился в ночной поезд и воскресным утром приезжал в Нару. Прозанимавшись там день или два, он снова ночным поездом возвращался в Токио точно к открытию клиники. Занятия проходили не только в додзе Учителя, но и в буддийских храмах, как местах концентрации духовной энергии, а также в окрестных лесах и полях. Такамацу был строгим наставником. Занятия с ним ничем не походили на столь знакомые нам «тренировки по каратэ», проходящие в уютных, теплых помещениях.
Вообразите себя зимней ночью, когда ветер пронизывает до костей и вдобавок идет ледяной дождь. В такой обстановке, когда не то, что противника, а собственную руку трудно разглядеть, когда пальцы уже не гнутся от холода, надо отрабатывать, скажем, приемы защиты от самого что ни на есть настоящего меча, острого как бритва. Если вы в состоянии живо представить себе все это, то способны понять, как должен тренироваться настоящий ниндзя.
Именно так постигал ниндзюцу Масааки Хацуми. Все было по-настоящему, без всякой бутафории и условностей.
Все было новым и непривычным, Хацуми не раз испытывал глубокую досаду от того, что при всей своей квалификации во многих видах боевых искусств не мог сколько-нибудь удовлетворительно повторить то, что показывал ему старый мастер. Приходилось делать множество фотографий и зарисовок, чтобы потом дома, в Токио, раскладывать по элементам изучаемую технику. Но даже сейчас, когда со дня смерти Учителя прошли 20 лет, заполненных неустанной ежедневной практикой, Хацуми кажется, что многое он так и не сумел постичь.
Свое имя Белый дракон Хацуми получил от Учителя не только для того, чтобы обозначить начало новой жизни.
Гораздо важнее был образ этого мифического существа. На Дальнем Востоке его считают настолько ужасным и могучим созданием, что изображают просто квадратом, без всяких деталей. Несмотря на столь общую характеристику (а может быть, благодаря ее неопределенности), Хацуми должен был как можно более глубоко вжиться в этот образ.
Масааки Xaцуми , 34-й сокё Тогакурэ-рю
Иначе говоря, требовалось в самом деле ощущать себя Белым драконом!
Еще задолго до конца обучения Такамацу присвоил Хацуми титул «соке», что значит «верховный наставник».
Такая практика нередко применяется в японских школах боевых искусств, когда продвинутому ученику присваивают более высокий ранг, чем он заслуживает. Это необходимо для того, чтобы ученик, осознавая свое несоответствие столь высокому званию, как бы обрел второе дыхание в стремлении к совершенству и сделал все возможное и невозможное, чтобы оправдать надежды, возлагаемые на него. (По этому поводу так и напрашивается сравнение с психологией европейцев и американцев, для которых пресловутый «черный пояс», диплом тренера, сертификат инструктора символизируют всеобщее признание их «совершенства», тешат раздутые амбиции и позволяют «снижать обороты»).
Такамацу сказал своему ученику: «Ты никогда не станешь мэйдзин; в лучшем случае навсегда останешься тацудзин». «Мэйдзин» означает «достигший совершенства, мастер», «тацудзин» — «продвигающийся к совершенству, знаток».
Поначалу Хацуми был огорчен этими словами, потому что понял их так: «ты никогда не станешь мастером». И только потом он уразумел их истинный смысл: «не достигнуть вершины, это значит никогда не дойти до той точки, после которой начинается упадок…»
Примерно за год до смерти Такамацу решил, что обучил Хацуми всем техническим приемам, которыми сам владел.
Он официально провозгласил его своим преемником, тридцать четвертым патриархом школы Тогакурэ-рю. Что касается занятий, то они продолжались, но теперь были посвящены не технике, а духовному совершенствованию…
Похоронив учителя, Масааки Хацуми стал склоняться к мысли, что настало время познакомить с искусством ниндзюцу всех желающих. В самой Японии это никакого бума не вызвало. Первое время у него не было даже своего додзе, и тренировки проходили в тех залах, где преподавали его ученики, каждый из которых имел достаточно высокий ранг в каком-либо виде боевых искусств. Только через несколько лет школа Хацуми расположилась в собственном помещении, которое носит название «Бусинкан» (перевести его можно по-разному: «Дом божества войны», «Дом воинского духа» и даже «Дом божественного воина»).
Ближайшими помощниками Хацуми стали его самые первые и самые преданные ученики Фумио Манака, Тосиро Нагато, Юкио Ногути, Коити Огури, Исаму Сираиси . А в числе учеников ныне можно встретить немало иностранцев. Об одном из них, американце Стефене Хайесе (получившим от Хацуми боевой псевдоним «Кинрю» — «Золотой дракон»), надо сказать особо. Он пришел к Хацуми еще в 1975 году. После ряда лет достаточно серьезных занятий в Японии, Хайес вернулся в Соединенные Штаты, где организовал первую школу ниндзюцу. Он также опубликовал добрый десяток книг об этом старинном искусстве (Ниндзя и их тайные боевые искусства, Дух воинов-теней, Боевое наследие школы Тогакурэ-рю, Воинские пути просветления. Предания ниндзя и др.). Именно с этого человека в США и других странах Запада началась так называемая «ниндзямания», докатившаяся в последние годы до нас.
Сыграло свою роль в распространении ниндзюцу за пределами Японии также турне Хацуми по Штатам в 1982 году, когда он произвел настоящий фурор тем, что демонстрировал не только и не столько рукопашный бой, сколько технику шпионажа и диверсий. С 1985 года ниндзя стали неизменными персонажами американских боевиков, телесериалов для подростков и комиксов. Специализированные журналы заполнила реклама униформы, вооружения и снаряжения в духе ниндзя.
Хайес сыграл видную роль в пропаганде ниндзюцу в западном мире. Однако он, как истинный янки, поставил это дело на широкую коммерческую основу, что неизбежно повлекло за собой снижение качества обучения и фактическое забвение духовной стороны искусства.
Что же такое ниндзюцу для самого Масааки Хацуми?
Это особое духовное состояние человека, пребывающего в гармонии с самим собой и с окружающим миром природы, неотъемлемой частицей которой он всегда себя ощущает.
Это такой способ существования в обществе, при котором духовные ценности решительно превалируют над материальными. Это специфический образ повседневной жизни, подчиненной неустанному совершенствованию тела и духа…
Искусство ниндзюцу Масааки Хацуми считает пришедшим из Китая и Кореи, имея в виду при этом разумеется не технику рукопашного боя или владения оружием, а религиозно-философскую основу мировоззрения и психотехник ниндзя. То есть он имеет в виду уже упомянутый выше эзотерический, или как его еще называют тантрический буддизм. Через китайских бродячих монахов «люгай» и корейских «сульса» (лазутчиков) это учение восприняли, а затем творчески развили японские ниндзя. Если отбросить исторически сложившуюся функцию ниндзя, известных в качестве потомственных шпионов, террористов и диверсантов, то всю систему ниндзюцу можно рассматривать как одну из немногих успешно реализованных попыток создания гармонически и всесторонне развитого человека…
* * *
29 сентября 1986 года (или 61-го года эры Сева по японскому календарю) Масааки Хацуми в сопровождении группы учеников посетил могилу своего Учителя. Там он дал клятву посвятить всю оставшуюся жизнь исключительно сохранению и распространению ниндзюцу школы Тогаку-рэ-рю. В знак вступления в новый период жизни, он принял имя Topaцугy, составленное из двух слов: «тора», что значит «тиф» и «цугу» — окончание имени Учителя. «Бяку-рю» — «Белый дракон» — перестал существовать. «Я буду с честью нести это имя и связанную с ним миссию, а не играть роль», сказал Хацуми.
И он ее несет. Лицо Хацуми смотрит с обложек книг, изданных во многих странах мира, от Южной Кореи и Японии до Соединенных Штатов и Югославии. Благородное лицо воина и мудреца. Его школа расширила число принятых для обучения иностранцев. Создаются учебные видеофильмы, наглядно демонстрирующие истинное ниндзюцу, а не то, что за него выдают проходимцы и коммерсанты…