Делайте это из любви к себе, делайте также из любви ко мне: и в

мое воспоминанье!"

Так говорил Заратустра.

Песнь опьянения

Но тем временем они вышли один за другим на чистый воздух,

В прохладную задумчивую ночь; Заратустра же вел за руку самого

безобразного человека, чтобы показать ему свой ночной мир,

Большую круглую луну и серебряные водопады у пещеры своей. И

Вот наконец они стояли безмолвно все вместе; это были старые

Люди, но сердца их утешились, исполнились решимости, и дивились

Они про себя, что им так хорошо было на земле; а тайна ночи все

Глубже проникала в сердца их. И снова думал Заратустра про

Себя: "О, как нравятся мне теперь эти высшие люди!", но он не

сказал этого, ибо чтил счастье их и молчание их. --

И тогда случилось то, что было самого изумительного в тот

долгий изумительный день: самый безобразный человек во второй,

И последний, раз принялся пыхтеть и клокотать, но когда он

Добрался до слов, то из уст его вдруг отчетливо и чисто вылетел

Вопрос -- хороший, глубокий, ясно поставленный вопрос, от

Которого у всех слышавших его шевельнулось сердце в груди.

"Вы все, друзья мои, что теперь у вас на сердце? --

спросил самый безобразный человек. -- Ради этого дня --

Я впервые доволен, что жил всю свою жизнь.

И засвидетельствовать столь многое -- это для меня еще

недостаточно. Стоит жить на земле: один день,

Один праздник, проведенный с Заратустрой, научил меня

Любить землю.

Quot;Так это была жизнь? -- скажу я смерти. -- Ну что

ж! Еще раз!"

Друзья мои, что теперь у вас на сердце? Не скажете ли вы

смерти, подобно мне: так это была -- жизнь? Ну что ж,

ради Заратустры -- еще раз!" --

Так говорил самый безобразный человек; но было уже близко

К полуночи. И как вы думаете, что случилось тогда? Как только

Высшие люди услыхали его вопрос, они вдруг сознали превращение

свое и выздоровление свое и кому обязаны они всем этим, --

тогда они бросились к Заратустре, исполненные признательности,

Уважения и любви, целуя ему руки, и, смотря по настроению

Каждого, одни смеялись, другие плакали. Старый же прорицатель

Плясал от удовольствия; и если, как думают многие

повествователи, он был тогда пьян от сладкого вина, то,

Несомненно, он был еще более пьян от сладости жизни; и он

Отрекся от всякой усталости. Некоторые даже рассказывают, что

Тогда плясал и осел: ибо не напрасно самый безобразный человек

Напоил его вином. Это было так, может быть, и иначе; и если

Действительно осел не плясал в тот вечер, все-таки случились

Тогда еще более великие и диковинные вещи, чем танец осла.

Одним словом, как гласит поговорка Заратустры: "ну так что же!"

Заратустра же, пока это происходило с самым безобразным

Человеком, стоял как опьяненный: его взор потух, его язык

Заплетался, его ноги дрожали. И кто сумел бы отгадать, какие

Мысли бежали тогда по душе Заратустры? Но видно было, что дух

Его отступил от него, бежал впереди и находился где-то в

Широкой дали, блуждая, как сказано в писании, "над высокой

скалой, между двух морей,

Между прошедшим и будущим, как тяжелая туча". Но

Мало-помалу, пока высшие люди поддерживали его, немного пришел

он в себя и отстранил рукою толпу озабоченных почитателей;

Однако он не говорил. Но вдруг повернул он быстро голову, ибо

Казалось, что он услышал что-то; тогда приложил он палец к

губам и сказал: " Идем !"

И тотчас водворилась тишина и тайна вокруг него; а из

Глубины медленно доносился звук колокола. Заратустра

Прислушивался к нему, также как и высшие люди; потом он

Вторично приложил палец к губам и опять сказал: " Идем! Идем!

Полночь приближается !" -- и голос его изменился. Но он все

Еще не трогался с места -- тогда водворилась еще большая тишина

И еще большая тайна, и весь мир прислушивался, даже осел и

Почетные звери Заратустры, орел и змея, а также пещера

Заратустры, большая холодная луна и даже сама ночь. Заратустра

же в третий раз приложил палец к губам и сказал: