К учению о ничтожности существования

Эталонные тексты

Карманный оракул,

Или наука благоразумия, где собраны афоризмы,

Извлеченные из сочинений ЛОРЕНСО ГРАСИАНА

1. Все уже достигло зрелости, и более всего - личность. Нынче от одного мудреца больше требуется, чем в древности от семерых, и в обхождении с одним человеком в нынешнее время надо больше искусства, чем некогда с целым народом.

2. Натура и культура - два стержня, на коих красуются все достоинства. Одно без другого - полдела. Образования мало, надобно еще дарование. Но беда невежды в том, что он ошибается насчет своего призвания в жизни, в выборе занятий; места в краю родном, в кругу друзей.

3. Действовать скрытно. Неожиданность - залог успеха. От игры в от­крытую - ни корысти, ни радости. Не объявляя своих намерений, возбудишь интерес, особенно там, где высота положения порождает всеобщие ожидания, окружает замыслы тайною и самой этой загадочностью внушает благогове­ние. Даже когда хочешь быть понят, избегай откровенности и не позволяй всем без разбору проникать в твою душу. Молчаливая сдержанность - святилище благоразумия. Огласить замысел - погубить его: тогда в нем загодя находят недостатки, а потерпит неудачу - окажется злосчастным вдвойне. Итак, в образе действий подражай божественному, дабы всегда привлекать к себе напряженное внимание.

4. Мудрость и доблесть - основа величия. Бессмертные, они даруют бессмертие. Сколько человек знает, настолько он человек: знающий всемогущ. Для невежды мир - потемки. Разум и сила - глаза и руки; без доблести мудрость бесплодна.

5. Пусть в тебе нуждаются. Не ваятель кумир творит, а кто кумир бого­творит. Лучше пусть тебя просят, чела благодарят. Полагаться на подлую благодарность обкрадывать благородную надежду: сколь первая забывчива, столь вторая памятлива. Зависимые полезней любезных: утопии жажду, от источника отвернутся, выжатый апельсин сбросят с золота в болото. Конец нужде - конец дружбе, а с ней и службе. Да будет первым твоим житейским правилом - поддерживать нужду в тебе, не удовлетворять ее полностью, пусть в тебе постоянно нуждаются, даже венценосный патрон. Но не следует чрезмерной скрытностью вводить в заблуждение, ниже причинять ближнему зло ради собственного блага.

6. Зрелость человека. Зрелыми не рождаются, но, изо дня в день, совершен­ствуя свою личность, изощряясь в своем деле, человек достигает высшей зрелости, полноты достоинств и преимуществ - это сказывается в изыскан­ности вкуса, в утонченности ума, в основательности суждений, в безупречно­сти желаний. Иным так и не удается достичь законченности; им всегда чего­-то недостает; другие достигают ее поздно. Муж всесовершенный, мудрый в речах, благоразумный в делах, всегда приятен людям рассудительным, они жаждут общения с ним.

7. Избегать побед над вышестоящим. Победить значит вызвать неприязнь, победить же своего господина - неразумно, а то и опасно. Превосход­ство ненавистно, тем паче особам превосходительным. <...>

8. Господство над своими страстями - свойство высшего величия духа. Сама эта возвышенность ограждает дух от чуждых ему низменных влияний. Нет высшей власти, чем власть над собой, над своими страстями, чем победа над их своеволием. И если страсть все же заполонит личность, не давать ей доступа к сану, тем паче высокому: вот достойный способ избежать огорче­ний, вот кратчайший путь к доброй славе.

9. Избавляться от недостатков, присущих землякам твоим. Вода приобретает хорошие или дурные свойства от почв, по которым струится, а человек - от края, в котором родится. Одни обязаны родине больше, нежели другие, ибо родились под более благосклонным небом. Каждому народу, даже весьма просвещённому, свойствен какой-либо природный недостаток; соседи обыч­но подмечают его со смехом либо со злорадством. Вытравить или хотя бы прикрыть эти родимые пятна немалое искусство: такой человек прославит­ся как исключение среди своих земляков - а что редко, то дорого. Бывают еще недостатки фамильные, сословные, должностные, возрастные, и если все они сойдутся и не будет человек стараться от них избавиться, то чудищем станет несносным.

А. Шопенгауэр

К учению о ничтожности существования

§ 301

И как это может удивлять нас, что этот мир - царство случая, ошибки и глупости, которая наголову разбивает мудрость, что в нем бушует злоба, а всякий отблеск вечного находит себе в нем место только как бы случайно и зато тысячи раз вытесняется вон? Как может это удивлять нас, говорю я, когда именно этот мир (т. е. наше эмпирическое, чувственное, рассудочное сознание в пространстве и времени) обязан своим возникновением только тому, что согласно приговору нашего высшего сознания не должно было бы быть, а представляет собою путь извращенный, возврат с которого дается добродетелью и аскетизмом, а полное освобождение от которого, в результате последних, - блаженная смерть (как освобождение зрелого плода от дерева). Платон поэтому (Федон) называет всю жизнь мудреца долгим умиранием, т.е. отрыванием от такого мира.

Грасиан Б. Карманный оракул. Критикон / Пер. Е.М.Лысенко. М., 1984. С. 5-6.

§ 302

Можно было бы сказать: вся наша греховность не что иное, как основная ошибка, состоящая в желании измерить вечность временем, как бы вечная попытка найти квадратуру круга. Ибо она направлена единственно на то, чтобы продлить временное существование, частью в индивидууме (жадность, корыстолюбие, вражда), частью в виде (половое влечение). Желать вре­менного существования, и желать все дальше, в этом - жизнь. Ошибочность этого заключается в том, что мы не замечаем, что это временное существова­ние, когда оно достигнуто снова и расплывается, что оно по своей природе скоропреходяще, непостоянно, неустойчивая тень, ныть без толщины, без субстрата, математическая линия, которая и при бесконечной длине не приобрета­ет толщины. Мы этого не замечаем, не зная утомления, мы наполняем бочку данаид, уподобляемся белке в колесе. Мы мним путем постепенности поймать то, что может быть схвачено только одним взмахом -- путем перехода из време­ни в вечность, из эмпирического в высшее сознание. Мы без передышки бежим по периферии, вместо того, чтобы пробиться к неподвижному центру. <...>

§305

Вы жалуетесь на бег времени: оно не текло бы так неудержимо, если что-нибудь, что находится в нем, было достойно остановки.

§306

Как продолжительна ночь бесконечного времени в сравнении с коротким сновидением жизни!

§307

Ретроспективный взгляд на нашу прошедшую жизнь никогда не доставляет нам полного удовольствия. Или мы видим боли, или радости, которых у нас не было, или наслаждения, которые мы не замечали. Это значит: наше я составлено из двух различных часов, которые редко или никогда не идут вполне совпадая с собою, - т. е. из воли. Которая представляет нашу подлинную и изначальную сущность и не знает ничего, кроме своего «удовлетворена» или «не удовлетворена» (так она проста!), и из познания, которое показывает ей эту простую тему в миллионах пёстрых и разнообразных картин! Воспоминания о различных временах передает, собственно, только различные картины познания; ибо тема воли всегда была старая и монотонная. <...>

§311

Оглянись на печальные периоды твоей жизни и воспроизведи снова перед твоими духовными очами сцены огорчения, многие часы одинокой скорби. Что видишь ты? Простые картины, которые равнодушно стоят перед тобой. То мучение, которое оживляло их, ты не можешь воскресить вместе с ними. Картины стоят теперь перед тобой, бездушные и равнодушные. Почему? По­тому что все это --- простая скорлупа без ядра, все это существует только в представлении, потому что видимое и представляемое - простая оболочка, которая приобретает значение только от того, что в ней заключается, - от воли и ее движений. Мир представления со всеми его сценами, печальны ми и радостными, не реальное, а только зеркало реального. Реальное - это воля, твоя воля: после всей печали и радости, через которые она прошла, она все еще налицо в неуменьшенной реальности. Те сцены печали и радости стоят перед нами как простые, мертвые, равнодушные картины, потому что они и раньше, да и вообще, не были ничем иным.

Короче - можно сказать так:

Что отличает пустую картину прошлого от настоящей действительности?

В области одного представления --- ничто; ибо в качестве представления одно так же совершенно, как другое.

А отличает их то, что в последней заключается, кроме всего, еще и силь­ное или слабое движение воли; оно вложено в нее действием, завернуто в нее и дает ей таким путем реальность, наподобие того, как зернышко соли прида­ет безвкусной воде известный вкус.

Шопенгауэр А. Об интересном / Пер. Ю.Айхенвальда, М. М. Рубенштейна и Н. В.Самсонова. М., 1997. С. 22'-223, 227, 229-230.