Копенгагенский структурализм.
Глоссематика – лингвистическая теория, ставшая наиболее последовательным проявлением структурализма в западноевропейском языкознании. Название «глоссематика» выбрано с целью показать принципиальное отличие этой теории от всех прочих.
Теория признаётся независимой от опыта в том смысле, что экспериментальные данные не могут усилить или ослабить её. Такой характер теории обусловлен стремлением максимально сблизить её с системами исчисления, которым не свойственно отражение конкретных особенностей исчисляемых объектов. Однако, по мнению Ельмслева, глоссематика должна обеспечить понимание не любых объектов, как при других система исчисления, а только объектов определённой природы, т.е. языковых текстов. При этом Ельмслев и Ульдалль считали глоссематику всеобщей дедуктивной теорией языка, приложимой к любому языку – существующему или только возможному. Поэтому ей были приданы черты, характерные для формально-логических и математических теорий.
Глоссематика различает в языке план выражения и план содержания, причём терминам «выражение» и «содержание» придаётся абстрактное значение, так, что допускается возможность употребления одного из них вместо другого. И в плане выражения, и в плане содержания выделяются противопоставляемые друг другу форма как ведущее начало в языке и субстанция, которая ставится в абсолютную зависимость от формы.
Лингвистический анализ в глоссематике начинается секста и осуществляется в виде дедуктивного (в особом глоссематическом смысле) перехода от класса к сегменту и к сегменту сегмента, заканчивая нечленимыми далее элементами, так называемыми фигурами, т.е. элементарными единицами смысла. (В плане выражения они называются кенемами, что соответствует фонемам, в плане содержания – плеремами). При этом снимается качественное различие между элементами разных уровней языка – фонетического, морфологического и т.д.
Что касается фонологии, то наряду с этим термином используется также термин «фонематика» (или «сенематика»). Под ней Ельмслев понимал науку, которая занимается фонемами исключительно как элементами языка. Уже в этом определении заложена основная идея подхода к языку, в том числе к его звуковой стороне, как к структуре, независимой от формы выражения. Ельмслев утверждал, что фонологическая фонема определяется как идея звука, как фонетическая идея и что фонология устанавливает системы фонем, исключительно основываясь на идее звука и чувства языка. Согласно Ельмслеву, ни физический, ни физиологический, ни психологический критерии не могут быть релевантными и фонема может быть определена только при помощи лингвистических критериев, т.е. при помощи своей функции в языке.
В доказательство того, насколько различны понятия «фонология» как одна и та же «фонетическая система» может быть выражена с помощью разных «фонологических систем». Так, варианты английского /r/ (шотландское раскатистое /r/ и нортумбрийское увулярное фрикативное) не нарушают нормы, так как не нарушают системы, которая удерживает /r/ на расстоянии от других фонем. Можно произнести /r/ как глухое или как /х/, и это не будет противоречить норме, а будет противоречить только узусу. Между тем, если произнести /r/ как /l/, то это будет противоречить норме. Таким образом, «фонологическая» реальность языковых элементов для Ельмслева, как это следует из приведённого рассуждения, - это диалектально-фонетические (или дталектально-фонологические) варианты одной фонемы, в то время как наддиалектальные и абстрагированные сущности (т.е. как бы диалектально-инвариантные) – это фонематическая реальность.
Концепция Ельмслева, главы Копенгагенской структуральной школы, неоднократно подвергалась критике именно за то, что фонема оказывается у него безразличной к звуковой природе языка. Следует, однако, отметить, что именно отрицание у фонемы материальной выраженности снимает необходимость распутывать клубок противоречий, неизбежно возникающий при анализе соотношения материального и лингвистического в единицах функционального характера, и рассматривать план выражения и план содержания во всей сложности их взаимодействия.