Тема лекции: Нормы в морфологии. Глагол и глагольные формы в аспекте культуры речи.

Употребление форм глагола, трудности использования грамматических форм и категорий, связанные с вариативностью, способностью глаголов одного наклонения употребляться в значении другого, одного времени – в занчении другого. Синонимия форм наклонения и времени. Синонимия личных форм глагола.

Причастие и деепричастие как особые формы глагола. Особенности образования и употребления причастий и деепричастий.

Краткое содержание

Синонимия форм времени и наклонений глагола, вариантность грамматических форм и категорий позволяют говорить о неограниченных стилистических возможностях этой части речи.

Синонимия форм времени связана с употреблением глаголов одного времени в значении другого.

Временные формы глагола могут различаться степенью употребительности, стилистической окраской, смысловыми оттенками, поэтому нередко возникают трудности, связанные с употреблением некоторых форм времени.

Стилистической окраской различаются параллельные формы у глаголов прошедшего времени с суффиксом – ну (воздвиг – воздвигнул). В женском и среднем роде, а также во множественном числе правильны формы без – ну, в мужском роде в разговорной речи формы с – ну допустимы, но не желательны.

Принадлежностью к различным стилям речи различаются глаголы настоящего времени типа «ослабеть – ослабнуть».

Некоторые глаголы настоящего времени, имеющие параллельные формы, различаются смысловыми оттенками (двигает – движет).

1. Синонимия наклонений глагола связана с наличием у них близких значений. Так, повелительное, изъявительное, условное наклонение могут выражать просьбу, пожелание, условие, поэтому они взаимозаменяемы. Однако следует помнить, что защитительная речь отличается меньшей категоричностью, чем обвинительная, и потому адвокату, если у него нет веских аргументов, чтобы оспорить квалификацию преступления, лучше избегать глагольно-местоименных конструкций типа я заявляю, я хочу, я утверждаю, не допускающих возражений. Лучше заменить их формой сослагательного наклонения, которая менее категорична и вносит дополнительные смысловые и экспрессивные оттенки: желание предполагаемого действия или вежливое приглашение к совершению действия.

Синонимией форм характеризуется повелительное наклонение. Выбор одной из них обусловлен либо стилистической, либо эмоционально-экспрессивной окраской.

В официально-деловой речи категорическое повеление чаще всего выражается глаголом совершенного вида или сочетанием инфинитива с существительным или прилагательным: следователь постановил, возбудить уголовное дело, признать виновным; категоричная просьба передается глаголами совершенного вида в повелительном наклонении: поясните, расскажите; глаголы несовершенного вида часто имеют значение просьбы, совета: проходите, присаживайтесь.

Нередко в функции повелительного наклонения используется 1л. мн. числа будущего времени (вспомним, обратимся) или глаголы, обозначающие побуждение к действию (давайте вспомним, давайте обратимся), помогающие оратору сознательно воздействовать на слушателей, регулировать процесс их восприятия и направлять внимание , заставляя думать и рассуждать вместе с ним.

Синонимия форм наклонения наблюдается не только при употреблении, но и при образовании некоторых форм повелительного наклонения глаголов (уведомь – уведоми, не порть – не порти). Наличие вариантных форм объясняется их стилистической окраской.

2. Синонимия личных форм глагола связана с особенностями их употребления, образования, правописания.

Экспрессивность устной речи может создаваться в результате взаимозамены личных форм глагола. Чтобы подчеркнуть объективность мнений сторон, используются глаголы 1л. мн. числа будущего времени (рассмотрим, разберемся, обратимся). Эту же функцию выполняют глаголы 3 л. мн. числа, употребленные вместо 3 л. ед. числа (мне могут сказать, могут возразить). Ср: Прокурор может сказать, адвокат может возразить. Использование 3 л. мн. числа вместо 3 л. ед. числа лишает речь излишней категоричности и свидетельствует об уважительном отношении к процессуальному противнику.

Придает речи обобщающий характер и переводит ее в разговорную тональность употребления глаголов 2 л. ед. числа вместо инфинитива (этим не докажешь виновность подсудимого) и 2 л. ед. числа вместо 1 л. ед. числа (когда думаешь о содеянном, приходишь к выводу…)

Трудности в употреблении личных форм глагола связаны с их образованием и правописанием.

В русском языке имеются недостаточныеглаголы, от которых невозможно образовать формы 1 и 2 лица. Это глаголы, называющие процессы, происходящие в неживой природе и животном мире (блеять, ржаветь, лаять), и глаголы, от которых не образуются формы 1 л. ед. числа настоящего и будущего времени по фонетико-орфоэпическим причинам (ощутить, убедить).

Наряду с недостаточными глаголами существуют изобилующиеглаголы, имеющие двоякие формы настоящего времени: одну - без чередования конечной согласной инфинитива и основы настоящего времени, другую — с соответствующим чередованием. Между ними существуют стилистические, а иногда смысловые различия (колышет – колыхает, движет – двигает)

Образование и употребление причастий

Причастие - это непременный атрибут письменной речи, в быту этими формами пользуются редко. Еще Александр Сергеевич Пушкин заметил, что в устной речи мы охотнее скажем Карета, которая скачет по мосту, нежели Карета, скачущая по мосту.

Однако в ситуации официально-делового общения каждому приходится составлять тексты с использованием всех форм причастий, да и в обычной ситуации иногда без них не обойтись. Поэтому очень важно отчетливо представлять себе способы образований причастий.

Помните, что у причастия в русском литературном языке не может быть формы будущего времени, Употребление подобных «окказионализмов» — своеобразная «лакмусовая бумажка», ср.: Студенты, справящиеся с контрольной работой, могут получить зачет автоматом.

И наклонение у причастия может быть только изъявительное, т.е.форм сумевший бы, пожелавший бы врусском литературном языке не может быть в принципе. При необходимости соответствующую ииформацию передают при помощи придаточного определительного: Все, кто сумеет ... или Все, кто пожелает... I

Максимально возможное число форм причастий от одного гла­гола несовершенного вида — четыре: читать -» читающий, читае­мый, читавший, читанный;отглагола совершенного вида— два: про­читать —» прочитавший, прочитанный.

Графически нормативное образование причастий выглядит следующим образом:

	Настоящее время образуется только от глаголов НСВ	Прошедшее время
Действительные причастия	Что делающий? (буква в суф­фиксе причастия обычно сов­падает с буквой в окончании глагола 3-го л. мн.ч.: они что делают?) I спряжение —ущ-/-ющ-бреют - бреющий пишут -> пишущий II спряжение — -ащ-/-ящ-слышат -> слышащий смотрят -»смотрящий	Что делавший? Что сделавший? (образуется при помощи -ш- или -вш-), ср.: писал -> писавший смотрел -> смотревший нес -> несший, вез -> везший Искл,: шел -шедший
Страдательные причастия	Что делаемый? (суффикс при­частия обычно совпадает с окончанием глагола 1-го л. мн.ч.: мы что делаем?) I спряжение читаем -> читаемый II спряжение слышим -слышимый	Что деланный? Что сделанный? При помощи -т- образуется от глаголов на оть типа колоть (колотый), молоть (молотый), полоть (полотый); от од­носложных глаголов типа пить, лить, крыть, мыть и т.д. производных от них: бить - битый, побить - по­битый, забить - забитый и т.д. Во всех остальных случаях -нн-: -ать -»-анный рисовать -> рисованный -ять - -янный настоять (чай) - настоянный -еть, -ить, -ти, '-чь-> -енный видеть —> виденный купить —> купленный спасти - спасенный стеречь -стереженный

Помните, что правильно жаждущий, будущий, но следующий

Внимательными нужно быть при образовании причастий от возвратных глаголов и помнить, что суффикс возвратности в при­частных формах сохраняется, ср.: называться —> называющийся, называвшийся.

Однако постфикс -ся имеет не только возвратное значение, но и страдательное (описываемый предмет испытывает чье-либо воз­действие). В предложении Перед трехсотлетием в городе очень много реконструирующих зданий отсутствие -ся в причастии приводит к тому, что здания реконструируют себя сами. Возможны два вари­анта устранения грамматической ошибки в данной фразе: во-пер­вых, страдательного реконструируемых, во-вторых — употребление действительного причастия реконструирующихся (что, впрочем, звучит не совсем по-русски).

Речевые ошибки возникают при употреблении страдательных причастий в значении действительных: Детали, бросающиеся в ванну вместо Детали, бросаемыев ванну; Коровы, отправляющиесяна убой вместо Коровы, отправляемыена убой.

При употреблении причастных оборотов необходимо по­мнить, что причастный оборот не должен включать в себя опре­деляемое существительное (написанное сочинение учеником следу­ет заменить на сочинение, написанное учеником или написанное уче­ником сочинение) и не следует его отрывать от определяемого существительного (Три картины висели на стенах, писанные мас­ляными красками, верно: Три картины, писанные масляными крас­ками, висели на стенах или Писанные масляными красками три кар­тины висели на стенах).

Образование деепричастий

Деепричастие — это особая неизменяемая форма глагола, име­ющая форму настоящего или будущего времени. От глагола несо­вершенного вида может быть образовано две формы — настоящего и прошедшего времени: держать — держа, держав.

Форма настоящего времени образуется при помощи суффикса а- (пос­ле шипящих) или -я- (во всех остальных случаях: дышать — дыша, скрипеть — скрипя).

Однако не все глаголы несовершенного вида образуют дее­причастия. Нельзя образовать деепричастия от глаголов:

1)на -нутъ: блекнуть, виснуть, гнуть, льнуть и др.;

2) с основой на -г, -к: беречь (берегу), жечь (жгу), влечь (влеку),[течь (теку) и др.;

3) с неслоговой непроизводной основой настоящего времени: брать, будить, врать, есть, ждать, жать, мять, бить, вить, лить,пить и т.д.;

4) с основой настоящего времени на шипящий или на пл', бл', вл', мл': вязать (вяжу), махать (машу), спать (сплю), топтать (топ­чу), капать (каплет);

5) от немногочисленных непродуктивных глаголов разных ти­пов: бежать, ехать, лезть, писать, хотеть, гнить, реветь, стыть.

Помните, что:

от глагола быть образуется деепричастие будучи. В других случа­ях формы на -учи являются просторечными.

Деепричастия совершенного вида образуются при помощи

суффиксов:

1) -в- присоединяется к глаголам с основой на гласный без -ся:

нарисовать — нарисовав;

2) -вш- присоединяется к глаголам с основой на гласный с -ся:

проснуться — проснувшись;

3) -ши- присоединяется к глаголу с основой на согласный: за­мерзнуть — замерзши.

Интересно, что некоторые глаголы совершенного вида образуют деепричастия присоединением суффиксов -а/-я. Эти формы являются равноправными вариантами форм на -ви -вши (-сь): привезя — привезши, отойдя — отошедши. Обычно такие формы встречаются во фразеоло­гизмах: положа руку на сердце, немного погодя,

сломя голову, скрепя сердце.

Тема лекции: Композиция официально-деловой речи.Композиция с точки зрения последовательности доводов. Доверие аудитории к личности оратора. Три композиционные схемы: амплифицирующая, шоковая и стратегия маневра

Принцип выдвижения. Отмеченные позиции Три подхода к композиции речи

Теория выдвижения. Теория расположения доводов. Теория час­тей ораторской речи

Неравномерность распределения информации в тексте и прин­цип выдвижения. Заголовок. Начало. Финал. Композиция с точки зрения инвариантных частей ораторской речи. Восемь классических частей ораторской речи. Их дидактиче­ское и технологическое значение.

Краткое содержание

Диспозиция - это учение о композиции речи. В отношении диспозиции речи возможны три подхода.

Речь, во-первых, должна быть выпуклой, правильно структу­рированной. Главное в ней должно быть подчеркнуто, а не утоп­лено в общем содержании. Дряблые, аморфные речи плохо вос­принимаются. Они лишены главного качества - ясности. Обра­тим внимание на простую вещь - разбиение печатного текста на абзацы. Сплошной текст всегда воспринимается хуже, читается медленней, чем графически структурированный, например такой, части которого снабжены заголовками. Вспомним, как облегчает восприятие новой информации графическое выделение, подчер­кивание, особенно необходимое в учебнике или конспекте. А хорошо ли запоминается монотонная устная речь?

Умению правильно структурировать речь, выделяя в ней главное, посвящена специальная теория - теория выдвижения.В классической риторике в законченном виде ее не было. Суще­ствовали лишь отдельные замечания на этот счет. Теория выдви­жения родилась уже в наш век и адекватно отражает законы рас­пределения информации в речи с опорой на нейролингвистиче-скую и теоретико-информационную базу.

Во-вторых, доводы должны образовывать наиболее выгодную последовательность, которая существенно зависит от таких факто­ров, как степень принятия аудиторией самого оратора и его систе­мы ценностей. Теория расположения доводовучит нас, когда следует отступать, когда наступать, а когда маневрировать. С этой стороной композиции знакома даже наивная риторика. У нее в хо­ду такие обороты, как «Самый сильный довод он приберег на ко­нец», или, напротив, «Он сразу выложил все главные козыри».

В-третьих, изучая композицию речи, риторика выделяет неиз­менные ее части, т.е. те части, из которых состоит любая речь (вступление, заключение и др.). Этим занимается разработанная еще в античности теория частей ораторской речи.Эта теория открывает возможность отдельного изучения каждой части, а так­же классификации и каталогизации частей ораторской речи, ибо риторическое мышление распространяется не только на темы ре­чей, но и на сам предмет риторики. Выделение отдельных «моду­лей» речи удобно и в дидактическом отношении. Можно трениро­вать себя, сочиняя, например, вступления. Можно делать «заготов­ки» для тех или иных «модулей», что имеет смысл как в индивиду­альной работе оратора, так и в работе специальной фирмы.

Принцип выдвижения основан на современном представлении об информационной структуре текста.

И в устном ли, и в письменном тексте информация распреде­лена неравномерно: есть информационные сгустки, а есть пустые места, «вода». В этом легко убеждаются те, кто работает с ин­формантами, угадывающими текст побуквенно или пословно. Допустим, мы взяли фразу «Колумб открыл окно» и предлагаем участникам эксперимента восстановить ее, называя слова на вы­бор. Первое слово будет названо правильно явно не с десятой и даже не с сотой попытки. Зато после слова «Колумб» слово «от­крыл» последует с довольно большой долей вероятности. Затем угадывающий будет пытаться подставить в предложение слово «Америку», а узнав, что оно не подошло, начнет подбирать дру­гие географические названия. Кривая распределения информации в предложении будет выглядеть следующим образом: одна вер­шина на слове «Колумб», другая - на слове «окно». Эти два слова и являются информационными центрами предложения.

Аналогичным образом можно подсчитать распределение ин­формации и в отдельном слове, и целом тексте. Суть одна: есть информационные пики и спады, и это совершенно согласуется с устройством внимания человека, которое не может работать на одной монотонной волне напряжения. На пиках мы максимально напрягаемся, на спадах отдыхаем. В русском слоге пик обычно приходится на согласный, в слове - на начало корня и окончание.

Если мы компрессируем информацию, например, сокращаем слова, опускаем те их части, которые легко восстановить, вос­принять речь будет сложней, чем обычно, из-за невозможности отдохнуть на том, что мы пренебрежительно именуем «водой». Известно, что конспект читать трудней, чем книгу.

Этим свойством распределения информации можно созна­тельно пользоваться при построении текста. В каждом тексте есть самое главное, суть его содержания, и менее главное. Правильно организованный текст - это текст, в котором информационные пики приходятся именно на главное, а побочное оказывается предсказуемым, легко расшифровываемым. Тем самым главное в тексте выдвигается на первое место, и текст в целом становится гораздо более понятным. Поясним сказанное на примере такого известного графическо­го приема, как курсив. Текст, выделенный курсивом, более неожи­дан, менее предсказуем, чем текст обычный, немаркированный. Если в тексте основные положения, определения, термины даны курсивом, общий смысл текста становится более выпуклым. Но если воспользоваться курсивом бездумно, выделяя случайные сло­ва, до общего смысла, напротив, добраться будет гораздо сложнее. Возьмем фразу из учебника: «В античности под диалектикой по­нимали доказательство, в котором использованы не только силло­гизмы, но и параболы, парадигмы и энтимемы». Нормальный кур­сив в этом тексте должен выглядеть так: «В античности под диа­лектикой понимали доказательство, в котором использованы не только силлогизмы, но и параболы, парадигмы и энтимемы». Та­кой курсив, выделив дефинируемые понятия и термины, облегчает восприятие учебного текста. А вот другой вариант выделения: «В античности под диалектикой понимали доказательство, в котором использованы не только силлогизмы, но и параболы, парадигмы и энтимемы». Ясно, что такая акцентуация затемняет смысл текста. Читатель должен затратить лишнее время, чтобы мысленно изба­виться от неоправданного курсива.

Теория выдвижения учит нас при выборе композиции особым образом маркировать главные мысли.

Для этого есть две возможности. Во-первых, это отмеченные позиции, те места, которые маркированы априорно, самим поло­жением в тексте, как, например, заглавие. Во-вторых, это пози­ции, созданные специальными схемами выдвижения, когда до­полнительное внимание к определенным фрагментам текста при­влекается особым расположением его элементов. Остановимся на первом случае.

В устной речи естественно сильной позицией являются зачин и концовка выступления. Эти элементы маркированы тем, что с одного речь начинается, а другим завершается. В письменной ре­чи графика порождает и другие позиции. Это заглавие, подзаго­ловок, лид, врезка, плюс те же начало и конец текста. Заголовокявляется своеобразным символом текста: с одной стороны, он его неотъемлемая часть, с другой - представитель все­го текста в целом. Заголовок - мощный ключ к быстрой разгадке смысла всего текста. Это относится не только к газетным, но и к художественным заглавиям. Так, название романа «Преступление и наказание» сразу сигнализирует и о тематике, и о высоте фило­софских обобщений, заглавие же «Золотой теленок» - о сатириче­ском или юмористическом развитии темы «золотого тельца». Что касается газетных заголовков, то у них появляются дополнитель­ные возможности, связанные с организацией газетной полосы. За­головок в газете не только знак текста, не только его часть, он свя­зан со всеми другими заголовками и вообще со всеми шрифтовы­ми выделениями. В совокупности выделенные графически места образуют своеобразную газету в газете, которую мы читаем еще не обратившись к самим текстам статей и заметок.

Последнее свойство очень важно для автора статьи. Дело в том, что газетчики почти всегда втягивают заголовок в свою соб­ственную «игру», он участвует в создании всего номера. Для них заголовок - штрих в том политическом пейзаже, который они ри­суют. Заголовками и другими выделенными словами газетчик пользуется как широкими мазками. Выделенный графически текст образует экспресс-информацию о случившемся, дает ему экспресс-оценку. Для автора же статьи заголовок - мощное сред­ство выдвижения, обозначения главного внутри его собственной статьи. Поэтому даже тогда, когда автор солидарен с редактором в политических оценках, предложенный последним заголовок (а газета обычно сама озаглавливает материалы) может быть дис­функционален в смысле выдвижения. Это, пожалуй, в еще боль­шей степени относится к врезкам, лидам и другим шрифтовым выделениям, образующим газету в газете. Бывают случаи, когда газетчики, выделив не самый главный и не самый сильный аргу­мент статьи, делают ее уязвимой для критики, которая подхваты­вает и использует в своих целях именно этот графически неудач­но оформленный аргумент. Одна из основных функций газетного заголовка - интригую­щая функция. Заголовок должен привлечь внимание слушателя, заинтриговать его, заставить прочесть весь материал. В устной речи аналогичную функцию может выполнять зачин, когда ора­тор привлекает внимание аудитории каким-нибудь неожиданным сообщением или вопросом. А. Ф. Кони в «Советах лектору» пред­лагает, например, начать лекцию о Ньютоне с рассказа о том, что в Англии родился мальчик, такой маленький, что его можно было выкупать в пивной кружке.

Интригующие заголовки могут быть самыми разными. Вот несколько примеров из разных изданий: «Распутин: что за ми­фом?», «Путин и Наполеон», «Банда Деда Мороза», «Любая власть принимает форму бутылки», «Искусство угрожающего жеста» и прочее. Любой читатель газетной и журнальной перио­дики найдет сколько угодно интересных примеров интригующих заголовков, ибо об этой их функции журналисты никогда не за­бывают, а в последнее время проявляют, пожалуй, даже излиш­нее рвение в изобретении эпатирующих названий.

Интригующая функция заголовка конфликтует с его инфор­мативной функцией, но в принципе не противоречит задачам вы­движения, особенно, если заголовок образный. К тому же журна­листы, как правило, сопровождают слишком уж броский и «забо­ристый» заголовок подзаголовком или лидом.

Лид в последнее время используется в газетах и журналах особенно широко и представляет собой графически выделенное и помещенное перед текстом краткое содержание статьи (или иные сведения, в том числе и сведения об авторе).

Так, одна из статей в «Известиях» называется «Саммит управляется с делами» с подзаголовком «Управделами президен­тов стран СНГ будут экономить бюджетные деньги». Лид выгля­дит следующим образом: «В Москве проходит встреча управде­лами президентов стран Содружества. Вчера завершилось пле­нарное заседание, на котором был подписан ряд документов по оживлению хозяйственного оборота внутри СНГ. Сегодня прези­дентские «завхозы» уже неформально продолжат общение в од­ном из лучших объектов российского управделами - пансионате «Бор»». Это пример чисто информативного лида.

А вот другой пример. Статья «Копейка рубль бережет!» в «Литературной газете» снабжена лидом:

«Первое, что приходит в голову при очередном повышении цен, - опять зажимают нашего брата! Неужели нельзя обойтись без того, чтобы лишний раз не раздражать население? Куда смот­рит государство? Раньше ведь такого не было?

О политике ценообразование на такой популярный вид услуг, как трансляция телевизионных программ, о том, как согласуются они с нашей довольно-таки низкой платежеспособностью, мы бе­седуем с начальником Управления экономического развития ОАО Мостелком М. Ю. Сербским»

Перед нами пример лида довольно распространенного типа: интервью предваряется сообщением об общем эмоциональном контексте проблемы, и лишь затем рассказывается, о чем и с кем беседует журналист. Вообще же лид - активно развивающийся микрожанр газетной публицистики, и виды его чрезвычайно раз­нообразны.

Врезка- это графически выделенные цитаты из текста, рас­положенные внутри самого текста. Иногда они дублируют со­держание соответствующих абзацев, иногда просто выделяют их.

Помещенная в «Новой газете» статья с названием «Прихлоп­нуть на «последней миле», имеет две скромные врезки: «ВЭК пришел взять штраф, потому что может это сделать всегда» и «И тогда «Голлен Лайн» начал биться за свое достоинство, и не только за свое». Врезки создают общий сюжет и успешно осуще­ствляют функцию выдвижения. Встречаются и более объемные врезки.

Нечто схожее с врезкой образует и какой-либо размещенный на пространстве газетного текста документ или факсимильное изображение. В качестве средств выдвижения используются и надпи­си под фотографиями или рисунками. Сами рисунки и фотографии также позволяют определенным образом ориентироваться в тек­сте, если только не выполняют интригующую функцию.

Принцип выдвижения. Схемы выдвижения

Конвергенция, сцепление, градация, обманутое ожидание

Выше речь шла об отмеченных позициях, но позиции в тексте можно создавать самому, специальным образом структурируя текст. Это достигается с помощью так называемых схем выдви­жения. Список этих схем открыт. Обычно в числе их называют конвергенцию, сцепление, градацию и обманутое ожидание.

Конвергенция - это концентрация изобразительно-вырази­тельных средств в каком-либо фрагменте текста. Тем самым этот фрагмент как бы особым образом расцвечивается, и это выделяет его, привлекает к нему внимание, ставит сказанное в нем в осо­бую позицию. Конвергенцией называют и обратное явление: на­меренно скупое использование изобразительно-выразительных средств в каком-либо фрагменте, что также выделяет его.

Конвергенцией охотно пользуется художественная литерату­ра. Для риторических текстов эта схема выдвижения менее ти­пична. Проявление конвергенции в риторике - это «картинки», расцвечивающие текст, но не простые примеры, на которых от­дыхает внимание слушателя, а красочные, выделяющие главную мысль автора.

В своей книге «Народная монархия» И.Л. Солоневич в главе «Без лица» дает развернутую метафору, содержащую главное по­ложение всей главы:

«Сократовский рецепт «познай самого себя» выполняется так, как если бы мы в целях самопознания стали бы изучать квартиру, в которой судьбе было угодно разместить нас на по­стоянное жительство, соседей, которыми судьбе было угодно нас снабдить, окружающий ландшафт, систему отопления и дыры в крыше. Жилец этой квартиры, с его талантами и тем­пераментом, привычками и формой носа, как-то остался вне внимания исследователей. Им, собственно и должна была зани­маться история. Вот история и повествует нам о прошлом квартиры и жильца: какие там были пожары, как туда врыва­лись воры, какие были семейные дрязги под крышей нашего «места развития» и как, в сущности, мало понятным путем стены этой квартиры раздвинулись на одну шестую часть зем­ной суши. Молчаливо предполагается, что сам жилец тут не при чем. Были такие-то и такие географические, климатические, экономические и прочие явления, обстоятельства и даже зако­ны - и вот автоматически создали Империю Российскую. А жи­лец? Жилец тут не при чем».

Мысль о том, что историки не занимались познанием собст­венного народа, заявленная автором в запоминающейся картинке-уподоблении, пронизывает весь текст главы. «Картинка», следо­вательно, задает смысловой ключ к пониманию всего текста.

«Картинка» не единственный способ создания конвергенции в риторических текстах. Фрагмент теста может быть выделен эмо­ционально с помощью экспрессивной лексики и экспрессивного синтаксиса - фигур (см. ниже). Соответственно, и обесцвечен текст может быть скупостью красок и скупостью чувств. В худо­жественной литературе есть множество примеров того, как кра­сочное и напряженное повествование прерывается, а еще чаще за­канчивается сухим протокольным описанием, подчеркивающим драматизм происходящего. Например, «Поединок» А. И. Куприна, где так много места уделено душевным переживаниям молодого офицера Ромашова, завершается протокольной записью о его ги­бели на дуэли. Намеренно скупыми сообщениями о смерти глав­ных героев заканчиваются и многие новеллы позднего Бунина.

Сцеплениемназывается повтор сходных элементов в сход­ных позициях. Элементарный случай сцепления - рифма в обыч­ном рифмованном стихе. В конце стихотворных строк повторяются сходные звуки. Это выделяет рифмованные слова, делает их ключевыми. Очень часто по столбику зарифмованных слов мож­но восстановить смысл всего стихотворения. Как и в случае риф­мы, при сцеплении образуются цепочки ключевых слов или клю­чевых высказываний. Сцепление в этом смысле то же, что врезка, но достигнутая не графическим, а лексическим способом. Пред­положим, что каждую часть своей речи вы заканчиваете анекдо­том. Тогда эти анекдоты образуют цепочку внутри вашей речи. Если их содержание удачно интерпретирует каждый фрагмент вашего выступления, значит, вы правильно построили схему сцепления.

Развернутый пример сцепления будет дан в связи с последней схемой выдвижения - обманутым ожиданием, построенном на нарушении сцепления.

Градация - это расположение текста в порядке нарастания и убывания какого-либо признака. Градация рассматривается и как фигура мысли (см. ниже) и как схема создания выдвижения. В последнем случае она функционирует глобально, организуя весь текст. Градация подобна сцеплению, но, помимо повтора, предполагает усиление какого-либо признака в каждом из эле­ментов сцепления. Через текст с градацией как бы пропущена ле­сенка, от ступени к ступени повышающая эмоциональный тон или смысловое наполнение текста. Например, каждая часть речи может заканчиваться каким-то призывом, причем каждый сле­дующий призыв будет эмоционально или содержательно силь­ней, чем предыдущий.

Обманутое ожидание- это сцепление или градация с нару­шением в конце. Например, последняя строчка стихотворения, вопреки ожиданию, ни с чем не рифмуется - нарушено сцепле­ние. В последнем члене градации вместо усиления неожиданно возникает ослабление - нарушена градация. Классический при­мер обманутого ожидания - «Сказка о рыбаке и рыбке». В ней происходит нарушение градации: всякий раз исполняются все более и более притязательные желания старухи, но финал исполнения желаний - разбитое корыто. В сказке же про курочку Рябу нарушено сцепление. Все били яичко и не могли его разбить, од­нако потом оно все-таки разбилось. Момент нарастания отсутст­вует. Сказке о репке - пример градации: каждый следующий из тянущих репку оказывается меньше предыдущего. Но и здесь градация нарушается: вместо ожидаемого «тянут потянут - вытя­нуть не могут» следует «вытянули репку». Вообще, обманутое ожидание - характерный для фольклора прием. В фольклорных произведениях оно используется достаточно прямолинейно, и понять его схему не составляет труда.

А вот пример сцепления из речи Сталина «По поводу смерти Ленина». Речь неоднократно прерывается клятвами Ленину (в собрании сочинений они выделены графически), каждая из ко­торых завершается словами «твою заповедь».

«Уходя от нас, товарищ Ленин обещал держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!

Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии, как зеницу ока. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь».

Далее следуют еще три аналогичных пассажа. Клятвы обра­зуют цепочку, выделяя ключевые моменты сталинского выступ­ления. Но в конце речи схема сцепления нарушается:

«Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам верность прин­ципам коммунистического интернационала. Клянемся тебе, то­варищ Ленин, что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укрепить и расширить союз трудящихся всего мира - коммуни­стический интернационал!»

Приемом обманутого ожидания автор подчеркивает сверх­важность последней выделенной части. Тема Интернационала, в самом деле, развивается в конце речи наряду с темой народов Республики Советов. Речь Сталина подводит к идеям мировой революции. В целом принцип выдвижения можно сформулировать сле­дующим образом. Текст должен быть организован иерархически, главные мысли должны быть выделены, должны образовывать верхний ярус текста. Возможна многоярусная его организация. Выделение осуществляется либо за счет готовых позиций - нача­ло, конец, заглавие и т.д., либо за счет перегруппировок внутри текста. Эти перегруппировки, называемые схемами выдвижения, могут быть организованы по-разному. Наиболее известны такие схемы, как конвергенция, сцепление, градация и обманутое ожи­дание. Обманутое ожидание - пример того, как образуются три яруса значимостей. На первом - основной текст, на втором - то, что выделено сцеплением, на третьем - последнее звено сцепле­ния, в котором нарушены читательские ожидания.

Композиция с точки зрения последовательности доводов

Доверие аудитории к личности оратора. Три композиционные схемы: амплифицирующая, шоковая и стратегия маневра

Композицию можно рассматривать и с точки зрения располо­жения аргументов. Начать ли с самого сильного? Приберечь ли его для конца? Сразу ли заявить о своих взглядах или сначала подготовить почву? Иногда авторы риторик дают общие реко­мендации, годные на все случаи жизни. Так, Ломоносов советует: «Из доводов сильные и важные должно положить наперед; те, которых других слабее, в середине, а самые сильные - в конце утверждения, ибо слушатель и читатель больше началу и концу внимают и больше оные помнят». Последняя фраза, однако, по­казывает, что речь идет о расположении доводов скорее с пози­ции того, что сегодня мы называем выдвижением. Реально же расположение доводов зависит от характера соотношений ком­муникативных установок оратора и аудитории. Все множество случаев может быть сведено к трем типичным схемам композиции. Выбор каждой из схем зависит от того, ис­пытывает ли аудитория доверие к данному оратору и разделяет ли она его позицию. Три схемы соответствуют трем случаям, ко­гда оратор сталкивается с определенными трудностями: либо аудитория не склонна верить оратору, либо не разделяет его по­зиции, либо и то, и другое вместе. Если же оратор принят ауди­торией и позиции его она в целом разделяет, перед ним открыва­ется настолько большая степень свободы, что этот случай не представляет для нас интереса.

Итак, случай первый. Аудитория в целом разделяет взгляды оратора, хотя как всегда, у нее есть кое-какие вопросы и неясно­сти. Сам же оратор особым ее доверием не пользуется. Может быть, она не склонна ему верить, а скорее всего он ей просто не­знаком. Последнее достаточно типично.

Композиционная схема, к которой в этом случае лучше при­бегнуть оратору, может быть названа амплифицирующей(от лат. amplificatio - «расширение»). Это стратегия медленного на­ращивания аргументации. Оратор не боится повторов, он воз­вращается к одним и тем же положениям и всякий раз открывает в них новые нюансы, эшелонирует свою позицию. При этом ос­новной ствол аргументации незыблем. Наращиваются и любовно украшаются лишь его ветви. В конце концов все частные сомне­ния аудитории рассеиваются, а сам оратор постепенно начинает восприниматься как человек солидный, знающий свое дело.

Амплифицирующая стратегия наиболее удачна, так как она «санкционирована» традициями русской риторики, которая сло­жилась прежде всего как торжественное слово, где со