Глава 5. Немного о детской грубости или дождь лягушек изо рта

Подростки и молодежь стали гораздо грубее. Чтобы это заметить, не нужно проводить на­учных исследований. Достаточно просто вый­ти на улицу и прислушаться к тому, о чем, и, главное, как разговаривают между собой пар­ни и девушки. Лет двадцать назад даже са­мая отъявленная дворовая шпана обычно не ругалась при женщинах. А если у кого-то по привычке слетало с языка матерное слово, дружки, форся перед девушкой, принимались стыдить своего несдержанного приятеля. Да что там двадцать лет назад! Перечитайте «Пе­дагогическую поэму» Антона Семеновича Ма­каренко, ту часть, где он рассказывает о пер­вых, самых трудных месяцах приручения бывших беспризорников, когда они пытались устроить из трудовой колонии воровскую «ма­лину». На что под большим секретом нажало­вались Макаренко девочки? Что их так шоки­ровало? Они прошли огонь, воду и медные трубы, видели столько страшного, голодали, холодали, остались сиротами. Казалось бы, им уже все должно быть как слону дробина. И тем не менее, девочки не могли пережить, что мальчишки при них... матерились. Бедняжки не знали, куда деваться от стыда. Я думаю, большинство людей сейчас сочтет это выдум­кой, досужим домыслом автора. А ведь так действительно было, хотя и не верится.

Брань - позывные ада

Традиции всегда имеют глубокий смысл. Дру­гое дело, что мы далеко не всегда его улавли­ваем, и что-то может нам показаться непонят­ным и даже глупым, а какие-то действия мы выполняем автоматически, считая, что просто так принято — и все тут. Один из наиболее известных примеров подобных действий — об­мен рукопожатиями. В средние века европей­цы, от которых мы переняли этот обычай, де­монстрировали таким образом, что руки их сво­бодны от оружия. И хотя тот древний смысл давно утрачен, основное значение ритуала ос­талось неизменным: рукопожатие выражает дружеское расположение. И наоборот, демонст­ративный отказ пожать чью-либо руку одно­значно воспринимается как проявление непри­язни. В XIX — начале XX века даже бытова­ло выражение «нерукопожатная личность». Так назывался всеми презираемый человек.

Но, кроме бытового и психологического, у большинства обычаев есть еще религиозно-фи­лософский смысл. Ведь та или иная религия на протяжении многих веков определяла весь жизненный уклад народа. И нормы поведе­ния, усвоенные этим народом, естественно, не брались с потолка.

Помните сказку про прилежную падчерицу и ленивую дочку? Она существует в разных вариантах, но сюжет примерно одинаков. Ма­чеха выгоняет падчерицу из дому, девушка попадает к волшебнику или волшебнице и воз­награждается за свое смирение и трудолюбие. В частности тем, что стоит ей произнести сло­во, как изо рта ее выпадает роза, золотая мо­нета или драгоценный камень — в общем, не­что драгоценное. Ленивица же, которая толь­ко и знает, что бранится, бывает наказана. Из ее рта начинают сыпаться лягушки, жабы, змеи — короче, «гады ползучие», спутники ведьм и колдунов, существа из преисподней.

То есть брань ассоциировалась у наших предков с адом! Не больше — не меньше. И в этом нет ничего удивительного, ведь одно из наименований Бога у христиан — это Слово. Стало быть, плохие слова, ругательства оскор­бляют не только того, кому они предназначе­ны, но и Самого Бога. Это хула на Духа Свято­го, страшное кощунство, которое не простит­ся человеку никогда. Вот почему девочки, опи­санные у Макаренко, так остро реагировали на сквернословие мальчишек. Хотя в 20-х годах, после революции, религиозные нормы жизни сильно пошатнулись, многое еще было цело. Но если понимание смысла традиций утрачи­вается, они лишаются своего фундамента и с каждым поколением ослабевают все больше.

Мат - это путь к свободе?

А может, в этом нет ничего страшного? Меня­ются времена, меняются нравы. Может, пусть дети ругаются? В конце концов, мало ли какое поведение считалось раньше неприличным, а теперь так ведут себя даже академики и крупные политические деятели (например, держат руки в карманах, выступая перед за­лом). Я не шучу и не утрирую. Большее того, когда в 60-70-е годы в Америке и Европе психологи и педагоги начали ратовать за «сво­бодную педагогику», они отстаивали право детей ругаться, считая это одним из проявле­ний истинной свободы.

Старания либералов увенчались успехом. «Теперь существует языковая свобода, ведь дети могут говорить родителям и при родите­лях грубые слова», — пишет психолог Фран­суаза Дольто в книге «На стороне ребенка».

Результат очевиден. Включите телевизор и посмотрите любой западный сериал про подро­стков. Думаю, вам хватит и пятнадцати ми­нут, чтобы убедиться в том, какие слова не сходят у них с языка.

Так что «прогресс» в данном вопросе нали­цо не только у нас в России.

Теперь насчет того, страшно это или не страшно. Не будем вдаваться в религиозную сторону вопроса. В конце концов, не все у нас люди верующие. Давайте поговорим о психо­логии. Попробуйте мысленно описать внутрен­нее состояние человека в тот момент, когда он ругается, грубит. Что вскипает в его душе? Уж, наверное, не нежность и умиление. К ним и глагол-то «вскипает» неприменим. Вскипают обычно бурные эмоции. В данном случае — отрицательные. Ведь, согласитесь, трудно себе представить, что человек в здравом уме и твердой памяти будет на радостях грубить и ругаться. Это делают, выплескивая раздражение, нарываясь на скандал. (Есть, конечно, совсем опустившиеся люди, которые иначе, как матом, не выражаются, матерные слова служат им для выражения любых эмо­ций. Но эмоции у них, во-первых, тоже очень грубые, а во-вторых, неустойчивые и легко сменяются на прямо противоположные. Мину­ту назад он был твоим лучшим другом, а за­тем ему что-то не понравилось, и он пырнул тебя ножом.)

То есть основное чувство, владеющее гру­бым человеком, — это агрессия, злоба. Чув­ство очень разрушительное для психики. Если оно становится преобладающим, может раз­виться психическая болезнь.

Кроме того, когда в человеке бурлят злоба и раздражение, ему ужасно неуютно. Он в буквальном смысле слова не находит себе ме­ста: вскакивает, мечется из угла в угол, мо­жет чем-нибудь швырнуть, хлопает дверьми. Потом, когда острота момента спадет, он ис­пытывает усталость, апатию, угрызения сове­сти, отгораживаясь от которых, старается най­ти оправдания своей несдержанности и распа­ляется вновь.

Детям же приходится еще тяжелее, по­скольку психика у них от природы менее ус­тойчивая, чем у взрослых. И защитные меха­низмы пока слабы.

Никогда не забуду четырехлетнего мальчи­ка, который, стоило ему чуть растормозиться, начинал жутко сквернословить. Вот у кого действительно изо рта сыпались лягушки! Он ругался неистово, яростно, бессмысленно, не помня себя. И никак не мог остановиться. Это было натуральное беснование.

Так что соблюдение правил вежливости важ­но не только с этической точки зрения, но и с медицинской. Чем больше я вижу «труд­ных» детей и взрослых, тем больше во мне крепнет убеждение, что нравственность вооб­ще очень полезна для здоровья.

Почему дети ругаются?

Рано или поздно, обычно лет в 5-6, каждый ребенок приносит домой «изящные» выраже­ния, шокирующие взрослых. И это неудиви­тельно, ведь малыш начинает проводить часть времени отдельно от семьи: в детском саду, в студиях, в гостях у приятелей. А там он бы­вает подвержен разным влияниям. Старший дошкольный возраст — время очень активно­го усвоения моделей поведения, принятых в обществе. В среднем дети достаточно быстро понимают, какие слова можно произносить в приличном обществе, а какие — нет.

Родители часто спрашивают, нужно ли го­ворить сыну или дочери, «подхватившим» в саду какое-нибудь нецензурное слово, что это ругательство. Или лучше сделать вид, будто они не слышат, в расчете на то, что ребенок повторит раз-другой новое слово и забудет его. Я думаю, сказать стоит. Во-первых, нет ника­кой гарантии, что ребенок забудет ругатель­ства. Даже если они на какое-то время выпадут из его лексикона, он может их вспомнить в самый неподходящий момент, и тогда слу­чится конфуз. А во-вторых, откуда он узнает, что это нехорошие слова и произносить их нельзя? А если он узнает это не от вас, а от посторонних людей, как вы будете выглядеть в его глазах? Он же решит, что раз вы его не останавливали, значит, вам такие слова нра­вятся. Дети ведь не вдаются в тонкости взрос­лой психологии.

Конечно, ругать малыша не следует. Равно как и объяснять ему значение матерных слов. Это только привлечет его внимание к запрет­ной теме. Лучше спокойно сказать, что хоро­шие дети таких слов не произносят, это толь­ко плохие хулиганы и глупые малыши руга­ются, и их никуда в приличное место поэто­му не берут. Умный ребенок обычно понимает все с 1-2-го раза, и инцидент бывает исчерпан. Но порой малыш, невзирая ни на что, упор­но продолжает ругаться. О чем свидетельству­ет такое поведение?

Чаще всего это бывает проявлением демон­стративности, когда ребенку хочется выде­литься, противопоставить себя окружающим, показаться взрослее и независимей, чем он есть на самом деле. Такие дети рано начина­ют подражать плохим примерам. К ним как бы липнет все отрицательное.

— Прямо не знаю, что делать, — жалова­лась одна мама. — Читаем книжку — Максим слушает вполуха, но как только встретится что-нибудь этакое: слово какое-нибудь не очень хорошее или дразнилка, — хохочет, повторяет. Вчера читали «Сказку о рыбаке и рыбке». Так он ничего, по-моему, не запом­нил, кроме «дурачина ты, простофиля». И с мультфильмами та же история. А уж если кто-то из детей начнет кривляться — все! Для Максима это будет кумир.

Совладать с демонстративным ребенком не­легко, но вполне возможно. Принцип тут та­кой: с одной стороны, надо помогать ему нор­мально самоутвердиться, поскольку демонстра­тивные люди на поверку оказываются очень неуверенными в себе. А с другой, резко отри­цательно реагировать на его выкрутасы, в ча­стности, на ругательства.

Очень неплохо действует, если бранящегося ребенка легонько ударить по губам. И не больно, и хорошо отрезвляет.

Но вообще-то, демонстративные дети больше всего не любят, когда их не замечают (или им кажется, что их не замечают). Значит, если ребенок будет сквернословить, его сначала надо предупредить, а коли не подействует, лишить каких-либо благ, связанных с общени­ем (прогулки, поездки, похода в гости, чтения на ночь, совместной игры и т. п.).

Дети, привыкшие к эффективности своих демонстраций, усваивают этот урок не сразу. Скорее всего, потребуется несколько повторе­ний. Главное, не давать слабины и не идти на уступки. Помните, ваше благородство оценено не будет. Демонстративный ребенок просто сделает вывод, что в следующий раз надо еще немножко поднажать — и родные будут, как миленькие, плясать под его дудку.

Ну, а самая тяжелая артиллерия — это бой­кот. Если вы видите, что ребенок ругается вам назло, прекратите с ним разговаривать (естественно, объяснив ему причину такого своего поведения).

В жизни же часто получается наоборот. Ребенок говорит плохие слова, желая при­влечь к себе внимание, а взрослые притворя­ются, будто не замечают его «перлов», и ве­дут себя с ним как ни в чем не бывало. Тем самым они еще больше его раззадоривают.

Целесообразнее четко определить ситуацию. Пусть ребенок поймет, что, когда он вежлив, окружающие это ценят и стараются его пора­довать. А то часто бывает, что хорошее пове­дение демонстративного ребенка не бывает положительно подкреплено взрослыми, и тог­да у него нет никакого стимула вести себя хорошо.

Когда же он ведет себя плохо, скверносло­вит, делает назло, взрослым следует показать, что у них пропадает всякое желание иметь с ним дело. То есть два полюса — положитель­ный и отрицательный — должны быть в этом случае разведены демонстративно резко. Го­раздо резче, чем с детьми, не отличающими­ся демонстративностью поведения.

Еще сложнее обстоит дело с возбудимыми и расторможенными детьми, вроде того четырех­летнего мальчика, у которого «сыпались изо рта лягушки», с детьми-психопатами и ши­зофрениками.

Такие дети, войдя в раж, уже не контроли­руют свои слова и поступки. Конечно, их тоже следует учить сдерживаться, но надо иметь в виду, что они часто НЕ МОГУТ сдер­жаться. Это не капризы, а болезнь. И педаго­гические приемы в данном случае необходимо сочетать с лечением у врача.

Грубость на уровне тона

Начинать бороться с детской грубостью надо на уровне тона, не дожидаясь, пока ребенок начнет обзываться. А то взрослые, чаще все­го, спохватываются в самый последний мо­мент, когда маленькие наглецы уже настоль­ко распоясываются, что им ничего не стоит назвать бабушку «старой дурой», а отцу с ма­терью заявить: «Отвяжитесь! Надоели!» Или даже послать их к черту.

Но это только верхушка айсберга, а все ос­новное закладывается, когда мы позволяем детям говорить с нами властным, требователь­ным, грубым тоном. Именно на тон надо об­ращать повышенное внимание, причем с ран­него детства. Как бы ребенок ни был обижен, расстроен или взволнован, в его речи нельзя допускать хамских интонаций. Вы же приуча­ете его с ранних лет следить за гигиеной, тра­тите на это массу сил и нервов. А психичес­кая гигиена важна ничуть не меньше (если не больше!). У нервного, возбудимого ребенка — а именно у таких детей чаще всего звучат в речи грубые, резкие интонации — и так-то в душе царит хаос. А тут еще идет постоянная подпитка извне: детское хамство порождает ответные крики, ругань, скандалы. Ребенок постоянно «варится» в этом нервном, психопа­тическом «бульоне», и его психика все боль­ше разлаживается. Дело может дойти даже до слуховых галлюцинаций.

— В детстве я часто закатывала истери­ки, — рассказала мне одна молодая женщи­на. — Мать с отцом не выдерживали и тоже начинали кричать. В такие минуты дома ца­рил сущий бедлам. А потом я вдруг замети­ла странные вещи. Вечер. Меня уложили спать, в доме полная тишина. А мне кажет­ся, будто за дверью ругаются. Слов не разоб­рать, но такая злоба чувствуется, что у меня мгновенно начинает ломить виски. И деться никуда от этих криков нельзя. Уши заткну — вопли из головы доносятся... Наконец, я не выдержала, рассказала маме. Меня долго ле­чили. Вроде прошло, но даже сейчас иногда возвращается, особенно если я поволнуюсь.

Шизофреничкой при этом женщина не бы­ла. Просто ее и без того ранимую психику в детстве травмировали непосильным перевоз­буждением.

Если же сын или дочь привыкнут выра­жать любые свои эмоции, даже недовольство, без грубых, хамских интонаций, то им и об­зываться будет потом гораздо труднее. Попро­буйте назвать человека дураком, сохраняя при этом спокойный, доброжелательный тон!

Методы борьбы

Когда заводишь разговор о борьбе с грубостью, многим это кажется непосильной задачей. Но затем выясняется, что взрослым труднее все­го... самим сохранять спокойствие и не сры­ваться на крик.

— Где ж такие железные нервы взять? — оправдываются они. И оказывается, что в доме вообще принято разговаривать на повышенных тонах, поскольку «все устают» и с ребенком «никакого терпения не хватает».

Но ведь дети — это наше зеркало. Они ко­пируют манеры, привычки, интонации роди­телей. Так что здесь, как нигде, действует принцип «начни с себя». Иначе борьба обре­чена на поражение.

Поставьте себе за правило не выполнять детских просьб, выраженных грубым тоном. Предупредите об этом ребенка заранее, а для пущей убедительности сошлитесь на какую-нибудь объективную причину (рекомендация доктора, учительницы, совет, вычитанный в научной книге).

Это придаст вашим словам весомости, ведь, как известно, «нет пророка в своем отечестве». Ну, а затем будьте тверды и сохраняйте само­обладание.

Предположим, дочь властно, грубо требует купить ей шоколадку. Спокойно ответьте:

— Я, конечно, могу купить, но ты каким-то странным тоном со мной разговариваешь. Когда люди хотят, чтобы им сделали что-то хорошее, они говорят по-другому. Так что подумай. Может, тебе придет в голову, как надо попросить по-хорошему?

И ни в коем случае не позволяйте втянуть себя в перебранку! Если это случится, вам будет трудно удер­жаться от резкости, и тогда начнется торгов­ля: «Ага, тебе можно на меня кричать, а мне нельзя?»

Хотя вообще-то и здесь не надо пасовать. Если уж на то пошло, скажите, что вы как родитель обязаны заботиться о ребенке. В том числе, воспитывать его. Лучше, конечно, вос­питывать тихо, спокойно. Но если ребенок еще не дорос до понимания спокойных слов, приходится кричать. Обязанность же детей — уважать родителей, слушаться их, помогать им. И это сущая мелочь по сравнению с пра­вом беззаботно жить, играть, ходить в инте­ресные кружки, быть обутыми, одетыми, на­кормленными и т. п.