Моление духу умершего шамана у аларских бурят

(Из дневника)

Каждое лето перед наступлением сенокоса буряты Аларского ведомства совершают целыми улусами (одна деревня из ближайших родичей) поездки на горы для поклонения духам древних шаманов на месте их погребения. Этих шаманских духов называют просто убугут'ами (старцы) или горными старцами.

Таких «горных старцев» немного. В пределах Аларского ведомства всеобщим почитанием пользуется дух древнего легендарного шамана Богдана, к месту погребения которого в определенные дни приезжают со всех ближайших улусов, и каждая улусная община поочередно приносит жертву духу шамана, испрашивая от него милостей и покровительства.

Лесистый холм, где похоронен Богдан, называют «Иматская высота» (Имаатынг Ёндёр); он находится от селения Аларь на север в 10-ти верстах.

14 июля 1922 г. буряты улуса Улзетуй собрались ехать на моление к Богдану. По рекомендации покойного П. П. Багарова (интеллигентный бурят из «почетных старцев», известен как исследователь бурятского быта), который принадлежал к тому же улусу, буряты разрешили мне ехать вместе с ними и присутствовать на молении.

Жители улуса Улзетуй официально хотя и ламаисты (есть и крещенные), но, тем не менее, продолжают исполнять свои древние шаманские обряды. Собрались ехать из 20-ти домов - мужчины, женщины и дети.

С собой везут тарасун (молочная водка), молоко «саган» (белое) в бутылках и в берестяных туясах и одну овцу, предназначенную для заклания.

У бурят жертвенное кропление совершается всегда коровьим молоком; кобылье не употребляют. (У якутов, наоборот, богам и чтимым святым подносится только лишь кумыс, перебродившее кобылье молоко).

Моление будет совершать улусный шаман Махошкеев, которого называют «тайлган боо» (тайлганский шамай) - шаман без посвящения. Он совершает общественное моление - тайлганы и просительные молебны к духам умерших шаманов. Проехав с версту по тайге и поднявшись на небольшой подъем, остановились у трех берез, выросших близ дороги, для совершения обряда «барнса». На березах висят синие и белые лоскутки материи. Очевидно, это место постоянных остановок.

Перед березами разожгли маленький костер. Тут же выложили в двух посудах «саган» - молочную пищу и тарасун. К березам подвязали ленточки из белой и синей материи и пучок конопли. Их называют «саба». Около жертвенной пищи, перед костром, воткнули в землю веточку березы, так называемое «туургэ»; перед ним садится один бурят, поджав под себя обе ноги. Это — традиционная молитвенная поза лица, являющегося представителем всего улуса. Во время молитвы сидящий поднимает правую ладонь вертикально, боком вперед, и перед своим лицом делает небольшие колебательные движения. (Точно такие же молитвенные жесты у древних этрусков при сожжении покойника на терракот, дощечках из Цэрэ. См. Всемир. истор. под ред. д-ра Г. Гельмольта, т. 4, с. 324, а также в Эрмитаже фигуру молящегося грека). Так же молятся все буряты-шаманисты при всех случаях, сидя и стоя или приседая на одно колено.

Шаман положил к огню пучок можжевельника и окуривает им жертвенную посуду и пищу. Это—освящает и очищает их. Затем, в одну плоскую деревянную чашу налили из молочной пищи, в другую, такую же, из тарасуна. Первую чашу берет сам, а другую дает одному старику. Оба становятся лицом к востоку. У шамана на левой руке пучок можжевельника, на правой—чаша с молочной жижей. Ш. читает молитву, оканчивая каждое отдельное обращение восклицанием — "сээк". Его помощник повторяет тот же возглас.

Восклицание сопровождается кроплением жертвенной пищи вперед. Снова подливают в чаши, читает молитву и брызжет до трех раз. Напоследок шаман и его товарищ свои жертвенные чаши высоко подбрасывают вперед с восклицанием «тюёрик». Наблюдают, как упала чаша, — прямо на дно или опрокинулась. Первое положение служит предзнаменованием счастья. В случае хорошего знамения с места, где упала чаша, вырывают зеленую травку, символ благодати, приносят и кладут ее около туургэ.

(Между прочим, сами буряты не понимают значения в клацания «тюёрнк», и в бурятском языке нет никаких производных слов от этого корня. По-видимому, это слово для них — иностранное, заимствованное от других племен. У якутов «тюёрэх» — жребий, гадание судьбы, тюёрэхтээ — гадай; бросай жребий (киданием какого-либо предмета). Не бурятского происхождения, наверное, и слово «сээк», широко распространенное у всех племен Алтая-Саянского нагорья).

Вслед за этим шаман и его помощник подходят к "туургэ убугун" (старик у щеточки березки, воткнутой в землю), который подливает в чаши из жертвенных напитков. Шаман из молочной жижи каплет на костер с бормотанием каких-то слов, затем обмакивает в жижу концы веток растущих берез и навешенных тряпиц. Его помощник брызжет на березы из своей чаши, затем дает пить сидящему у «туургэ» буряту, который, отведав, передает другим. (Сотрапеза с духами всех присутствующих или наиболее почетных лиц — один из основных принципов развитого шаманизма. При этом, богам и духам достаются крохи и капли, а львиную долю жертвенной пищи и напитков поглощают сами молящиеся, в первую очередь, конечно, жрецы-шаманы. Поэтому хронический алкоголизм жреческого класса и сопряженные с ним проявления душевной болезни, вероятно, составляли одну из типичных особенностей шаманского религиозного быта).

Делается вторая остановка около зимников в Куку-норе, на вершине холма, откуда открывается красивый вид на озеро и бурятские зимники. Остановились у опушки березовой рощи. Тоже раскладывают костер под развилистой березой. По словам бурят, здесь останавливался еще при жизни сам шаман Богдан. Здесь происходит поминовение и угощение «эжина», духа местности Куку-нор. Шаман, сняв шляпу, становится на колени, обратившись лицом на восток. Делает молитвенные жесты, а потом говорит молитву с брызганием по описанному выше порядку.

Обычно молятся шаман и одно лицо, которое заведует разливанием жертвенных напитков, представляя как бы лицо улуса. Остальные буряты к молитве относятся безучастно, не внимают и заняты громкими разговорами. Возлияние также совершается три раза с бросанием чаши и взятием травы, символа счастья.

Среди едущих бурят видно много пьяных, ибо тарасун начали пить с самого утра, соугощаясь с духами. Еще за час до выезда в улусе совершается особое угощение Хатов по случаю праздника. Каждое брызгание богам дает повод всем прикладываться к веселящему напитку. Видимо, смысл брызганий - не столько в угощении богов, сколько в отыскании приличного повода для ублажения самого себя.

Дальше дорога пролегает через улус Имат (зимник). По склонам холма видны около 25—30 домов, хорошие рубленки русского типа, крытые тесом в четыре ската. За зимником - подъем на высокий холм, весь поросший густым высокоствольным лесом. Это и есть «Иматская Высота», место обитания — «судал» — чтимого духа, шамана Богдана. По словам бурят, вчера у могилы шамана побывали со многих улусов. В виду того, что в это время всегда съезжаются к Богдану из многих улусов, приходится устанавливать очереди. И сегодня видны едущие отовсюду партии — одни в телегах, другие верхами. Попадаются и возвращающиеся из шаманской рощи.

К могиле ведет широкая торная дорога, хорошо утоптанная, м. б. за сотню лет, поклонниками знаменитого шамана.

Место моления на самой вершине холма. Среди высоких деревьев — небольшая открытая площадка. Повсюду видны следы кострищ, целые кучи пепла.

На месте мольбища стоит столб, высотой в 2 аршина, с небольшим выемом чуть пониже вершины. Это — «сэргэ» «убугута», т. е. столб, коновязь предка. Он увешан ленточками из белой и синей материи. Впереди небольшой костер.

С левой стороны «сэргэ» стоит небольшой стол. Дальше, к востоку, в нескольких шагах торчит цельная шкура конного скота с головой, продетая на слегка наклоненный шест. Голова животного обращена на восток; шкура с ног снята с копытами. По словам бурят, это прошлогоднее жертвоприношение Богдану, называется «цзагыл».

Это и есть место общественных молений духу шамана. Взад и вперед снуют много бурят, стоит шум, гомон и пьяный галдеж.

Вновь прибывающие старые буряты около сэргэ, сняв шляпу, припадают на левое колено, выставляя правую ногу вперед и молятся, т. е., вынесши вперед на уровень лица правую руку, шевелят ею. По-видимому, что-то шепчут. Иными словами, умерший шаман и есть самое настоя щее божество, более реальное и понятное,чем какие-либо далекие тэнгрии.

Иные буряты подходят к коновязи шамана и отсыпают табак из трубки, угощают духа, другие втыкают и щель коновязи свежие веточки березы. На вершине «сэргэ» видны медные монетки, положены кусочки пихтовой коры и веточки можжевельника. Словом, каждый на свой лад выражает свое внимание и почтение к духу «предка». Тут же многие распивают тарасун, неизменно капая на костер.

Моление и жертвоприношение

Главное жертвоприношение духу шамана заключается в заклании овцы. Но до этого совершается предварительное моление духу, разделенное на два отдельных акта, сопровождаемые брызганием молочных продуктов и тарасуна. Первое брызгание совершается на общей площадке около коновязи «сэргэ». Здесь присутствуют все прибывшие, не исключая женщин и детей. Второе моление совершается немного в стороне, к югу от общей площадки, под большой развесистой березой, которая и является настоящим «сэргэ» духа. Здесь имеют право присутствовать только немногие, избранные лица во главе с шаманом; женщинам и детям вход туда строго воспрещается. Это как бы святое святых, место ближайшего пребывания чтимого духа. К этому святилищу, отстоящему от места общих сборищ в 30—40 саженях, ведет узенькая тропинка.

На чтимой березе, по словам бурят, висит маленькая модель железного стремени, которое умерший шаман при жизни носил на своих конных тростях («сорби»), но я, при всем усилии, не мог разглядеть на березе эту священную реликвию бурятского святого. На главной березе и на двух, растущих около, навешены белые и синие лоскутки материи.

В старину бурятские шаманы сжигались на кострах;кости собирали в мешочек и клали в особое углубление, выдолбленное в стволе растущей толстой сосны. При этом кору дерева не ломали, а осторожно снимали. Положив мешочек с мощами шамана, отверстие плотно закрывали дощечкой, поверх которой накладывали снятую кору, и забивали ее гвоздями. На месте сожжения на растущих деревьях развешивали знаки шаманского достоинства и другие предметы. (См. прекрасную работу Н. Н. Агапитова и М. Н. Хангалова — Шаманство у бурят Иркутской губернии. Изв. Вост.-Сиб. Отд. Имп. Русс. Геогр. Общ., т. 14, И 1—2, 1883 г., с. 53—57).

Поэтому с течением времени, когда развешенные предметы истлевали, сгнивали или растаскивались, а дерево, принявшее прах шамана, падало, исчезали, конечно, всякие наружные признаки древнего шаманского погребения. Так и в отношении шамана Богдана, умершего, по преданиям бурят, девять поколений тому назад (т. е. почти 300 лет тому назад) никаких очевидных следов шаманской могилы не сохранилось, и никто из бурят не может показать ту сосну, в которую была положена урна-мешочек с костями Богдана.

В результате — почитание душ древнейших, следовательно, наиболее чтимых, шаманов адресуется просто к растущим деревьям, притом, по преимуществу, к березам. У бурят строго запрещается рубить какое бы то ни было дерево в шаманской роще. Таким образом, в связи с почитанием шаманских душ, рождается как бы самостоятельное, культовое почитание деревьев. Бурят-шаманист должен привыкнуть угощать своих духов через ветви деревьев, растущих на могиле, а потом и через каждое березовое дерево, если нет возможности ехать на место погребения. По-видимому, таково происхождение шаманистических обычаев — постоянного употребления срубленных берез или их веток при всех обращениях к богам и духам, а также, само собой разумеется, и растущих берез. Замена сосны (хвойных) березой, вероятно, явилась позже, в связи с развитием культа белых духов. У якутов, у которых культ светлых (небесных) и черных (подземных) духов -два полярных полюса, береза имеет отношение к первым, а ель и лиственница — к последним.

Первое обращение к духу

На задах общей площадки горят два костра, где поставлены две большие чугунные чаши для варки мяса. По приезде сразу приступают к кипячению в них воды. Этим делом занимаются мужчины; женщинам вообще воспрещается участие в приготовлении жертвенного мяса.

Все прибывшие, числом около 60-ти человек, уселись полукругом около сэргэ, обратившись лицом к югу. Мужчины образуют первый, внутренний ряд, а женщины поместились сзади них. Впереди на разостланном войлоке — посуда с жертвенными напитками (молоко и тарасун). Около сэргэ втыкается срубленная березка —«залма», от которой ломают веточку и втыкают перед войлоком с жертвенной пищей. Позади войлока садится один почетный старец — «туургэ убугун»— в качестве представителя молящегося улуса и для разливания жертвенной пищи. Около сэргэ, впереди, разложен маленький костер. На залма навешены кисточки из материи. Впереди сидящих один бурят держит овцу, предназначенную на заклание, обратив ее голову на юг или юго-восток.

В две чашечки наливают «саган» из молочной пицц, в третью — тарасун. Чашечку с молоком берет шаман, а две прочие—два бурята, которые вместе с шаманом произносят слова молитвы и брызгают. Перед «сэргэ» духа шаман снимает шляпу и становится на колени, за ним повторяют то же два бурята; произнося слова молитвы, капают из чашек «сэргэ». Затем, обратившись лицом к востоку и держа в вытянутой правой руке жертвенную чашу, шаман говорит молитву. Двое других в той же позе повторяют слова шамана; произносят в конце «сээк», широким взмахом брызгают из чаш. Брызгание повторяется три раза. После третьего обращения бросают вперед чаши со словом «тюёрэк», гадая о счасти. В это время туургэ убугун молится, двигая правой рукой. После молитвы шаман, снова наполнив чашу, каплет па костер, обмакивает в жидкости веточки березы «залма» и концы повешенных кисточек. Затем, приложившись к чаше сам, передает пить туургэ убугун. Дальше, чаша передается с рук на руки всем сидящим. Пьют тарасун, подливая из посуды.

Потом приступают к закланию жертвенной овцы. Шаман предварительно освящает и очищает овцу молитвой, курением можжевельника, подносит к ее губам «саган» в чаше и кропит по спине. Двое бурят, взяв овцу за передние и задние ноги, валят на спину, сохраняя ее обращение на юг. Убивают обычным жертвенным способом: сделав надрез в животе, бурят просовывает руку и разрывает аорту. Свежуют ножом, не ломая костей. Мясо жертвенной скотины всегда режется вдоль ломтями, а затем варится в котле. С головы шкура не снимается; часть горла, языка, легких и сердца от головы не отделяют.

Второе обращение к духу

Пока варится жертвенное мясо, шаман в сопровождении девяти человек направляется к главному «сэргэ» умершего шамана, к священной березе с его реликвией. Один из сопровождающих исполняет обязанности туургэ убугун, другие восемь садятся полукругом под березой, обратившись лицом на юго-восток. Шаман обычным порядком совершает троекратное моление и брызгание, обращаясь лицом к березе, также гадает чашей. Мочит концы веток березы, капает на костер, пьет и передает чашу другим, которые тоже угощаются тарасуном.

Во время молитвы не разрешается проходить с восточной стороны. Каждое обращение к отдельному духу заключается таинственным возгласом «сээк». Упоминая и угощая одного духа, нельзя забывать его неизменную свиту. В данном случае угощение Богдана сопровождается, видимо, и поминанием имен его потомков — шаманов (Тангарана, Балихая и др.).

Пока представители нашего улуса молились у священной березы, на общей площадке началось предварительное моление Богдану другого улуса. У них почему-то совместно с шаманом брызгают четверо.

Угощение духа мясом

Угощение духа жертвенным мясом у бурят также сводится к актам коллективной трапезы самой улусной общины, а на долю духа достаются голые кости, которые сжигаются на жертвеннике «ширэ», незначительные кусочки мяса и брызги супа, ибо сваренное мясо съедается тут же всеми собравшимися.

В данном случае духу в качестве почетной закуски преподнесли сваренную голову овцы. Предварительно со лба вывели треугольный кусочек мяса с кожей. Эта голова носит особое наименование — «туулэй». Двое бурят держат корыто с мясом перед костром. Шаман подходит и три раза говорит молитву; по окончании ее буряты с корытом кружатся посолонь. Шаман в деревянную ложку кладет маленькие кусочки мяса и несет на жертвенник, где на старой куче разложен огонь. Угощение духа мясом сопровождается и выпивкой, т. е. брызганием тарасуна на жертвенник, на сэргэ, залма.

Голову овцы — «туулэй» — преподнесли с особой торжественностью. Шаман без шляпы, держа «туулэй» высоко обеими руками, говорит слова молитвы. В это время подходит- другой бурят, берет у него голову овцы и бережно кладет на жертвенник, где она и сгорает.

Мясо в двух корытцах после угощения духа приносят в круг одноулусников, которые тут же закусывают, бросая кости на ширэ. Трапеза сопровождается обильной выпивкой.

По словам бурят, молитвенное обращение шамана к духу сводится к благодарению его за попечение о них, к просьбе даровать приплод скоту и детей.