И возвращение бренда «Железный Феликс».

Консолидация противостоящих друг другу молодежных группировок не возможна на уровне бытующего сейчас политического дискурса, по умолчанию предполагающего наличие в обществе как марксовых антагонистов, так и националистов всех мастей. Единственным возможным решением видится перевод противостояния из области политики в сферу культуры, например, в борьбу «металла» и «классического русского рока» (национально ориентированной и вместе с тем демократически-государственной идеологии) с «попсой», как символом тлетворного влияния Запада, «блатотой» и «гламуром» – символом старой криминально-олигархической России, и «рокапопсом» – униатско-украинским суррогатом. С одной стороны, такой подход позволяет по отношению к событиям на Украине заявить, что «наш металл тяжелее, а рок – чище», т.е. на идейном уровне перехватить пальму первенства в исторической модернизации и консолидации панславянской цивилизации.[6]

Рок – символ социо-культурного протеста, значит, соответствующая идеология должна вобрать в себя протестные настроения электората, когда происходит политическая социализация молодежи, синтез правых и левых, условно говоря, «чекистов» и «либералов», пробуждение из политической апатии отшельников, живущих в собственных иллюзорных мирках. Интегрирующая роль рока состоит в создании «пространства металлического дискурса» и общего метаязыка, на котором говорят все стороны, независимо от национальных, идейных и религиозных убеждений.

Мобилизующая сила рока оживляет положительные надежды, когда общество в 1980-ые годы, по словам В. Цоя «ждало перемен», позволяет апеллировать к позитивным ценностям, моделям и стандартам поведения зрелого поколения, тех, кому сейчас 35-45 лет.

Рокеры старой закалки, восьмидесятники (Шевчук, Кинчев, Кипелов, Варшавский и др. – ударная сила любой агитации и пропаганды) и их сверстники сами уже давно обзавелись детьми и не пойдут на баррикады при всем революционном настрое своих текстов. Сомнительно также, что на удочку оранжевой кислотной пропаганды клюнут поклонники Accept или Iron Maiden.

С учетом плюрализма мнений в роке имеется возможность на остов «металло-формы» навешивать дополнительно любые идеологеммы, например, православие – Костя Кинчев, «православный рокер», ДДТ – «патриотизм», «мессианская идея».

Основным лозунгом такого политического действия может стать девиз «Свобода и порядок!». В данном случае мы так же можем констатировать наличие широкой идеологической базы, спектра возможных ассоциаций от «чекизма» (Железный Феликс, как известно, боролся не только с контрреволюцией, но также занимался работой с беспризорниками, вообще вел довольно скромную, нестяжательскую жизнь, полную исторической романтики)[7] до «либерализма», когда байкер становится символом свободы, дороги и долгого исторического пути России[8].

Новое социально-политическое движение, отражающее российские «имперские амбиции» сможет претендовать на свою историчность, утверждая, например, что «металлическая идея» попала в Россию из Византии вместе с двуглавым орлом и тяжеловооруженными, бронированными всадниками-катафрактами. Хотя из «тьмы веков» могут воскреснуть апокрифические источники, утверждающие в противовес Филофею, что Москву учредили легионеры Цезаря, забредшие после попойки у Клеопатры далеко на север, а идея «Москва – Третий Рим» вообще основана на стоической философии императора Марка Аврелия. Первыми металлистами были и ратники Дмитрия Донского («кованая рать»), и опричники Ивана Грозного на аргамаках с метлами и песьими головами.

Поляки в 1612 году пострадали также из-за своих «попсово-ляшских» идей от нижегородцев, которым надоело плясать под чужую дудку. В 1917 г. революционные матросы, а потом и латышские стрелки, увешанные пулеметными лентами и всевозможным оружием, свергли правящий режим, отступивший с Распутиным от «металлической идеи», которую впоследствии подхватили чекисты в кожаных куртках с заклепками, разъезжавшие на мотоциклах по стране. В 1940-х годах она доказала право на свое существование, сокрушив не менее «тяжелую» фашистскую военно-государственную машину. Однако, в Советском Союзе «металлическая государственная идея» начала вырождаться в 70-ые прошлого века, несмотря на все потуги Брежнева надеть на себя все больше и больше железных побрякушек. В элите торжествовали попсовые, стяжательские настроения, стремление загрести под себя как можно больше ресурсов и материальных благ, против чего в свое время попытался выступить Андропов. Нынешний этап «металлизации» государства, основанный на реинкарнации «чекизма», предполагает синтез противоречий, т.к. в данном случае должны объединятся силы «тех, кто» и «тех, кого», т.е. «чекистов» и их вчерашних оппонентов.

Подобное историософское размышление, конечно, вызовет только смех у специалистов в области человеческого прошлого. Тем не менее, такой подход позволяет интегрировать в русло новой партии массу исторических и военно-патриотических клубов, а то и простых толкиенистов. За счет формирования единой идеологической парадигмы Россия может не раствориться в «кислоте глобализации» и не утратить своей национальной, культурной и исторической идентичности. Будет ли это «металлическая идея» или что-то иное? – Неизвестно. Лишь бы подольше не подвергалась коррозии.

Внимательный читатель уже должен составить определенные представления об идеологической платформе самого автора, которые определяется в основном двумя терминами – конкурентоспособность и общество равных стартовых возможностей. Однако идеи идеями, но необходимо и их более прикладное изложение в контексте механизмов, способствующих выполнению поставленных временем перед Россией, а заодно с учетом пожеланий организаторов конкурса.

Пример 1: Построение конструктивного имиджа системы власти.

Президент России три раза проводил «прямые линии» с населением. Подобное мероприятие преследовало вполне очевидные политические цели. Однако, с одной стороны, полученный массив данных может быть использован для оценки общественного мнения в регионах, в том числе и при оценке деятельности конкретных должностных лиц (губернаторов и их команд).[9] С другой стороны, множество вопросов, задаваемых напрямую Президенту, не входит в компетенцию федеральной власти. Соответственно, было бы неплохо, если бы несколько общественных движений взяли на себя исполнение части обращений, работая и на свой имидж и на улучшение восприятия государственной власти в целом.

В результате актививизируется «обратная связь» между народом и элитой, постоянный «дамоклов меч» общественного мнения, объективная оценка которого будет давать истинную картину деятельности губернаторов и их команд, должны способствовать:

· Преодолению непродуктивных стереотипов мышления региональной элиты (боязни «выходить в люди» и формирования современного стиля управления регионом (открытость и доступность власти обществу);

· Преодолению стереотипов о «вездесущей коррупции». С одной стороны, по опубликованным материалам «прямых линий» житель региона может сделать прямой вывод о том, что его голос пробился сквозь «бюрократические препоны». С другой стороны, чиновник любого уровня (вплоть до директора ЖЭКа – Потрошителя) находится под постоянным прессингом и вынужден заботиться о своем имидже, работая и на авторитет системы власти в целом.

Пример 2: Опыт переоценки исторических ценностей через посредство размышлений о будущем.

История может быть линейной или спиралевидной только в абстракции. Вывод о неполноте отражения действительности в любой формализованной знаковой системе следует напрямую из аргументов Геделя (о невозможности доказательства базовых, аксиоматических положений в алгебре или геометрии исходя из их собственных средств). Всегда необходима внешняя оценка, чтобы любая идеология или наука развивалась во взаимодействии с внешней средой, смотрелась на фоне ее конкурентоспособно. Соответственно любая идеологическая конструкция, претендующая на объяснение «смысла истории» хромает, а в отсутствии развития впадает в застой и неизбежно разрушается, что подтвердила на практике коммунистическая идея марксистко-ленинско-сталинского образца. В начале данной работы уже были сказаны некоторые слова о идеологии и ее роли в жизни общества и государства (в рамках исторического подхода). Здесь следует произнести следующую фразу: «История это не наука о прошлом, это наука о будущем!».

Настоящее – постоянно исчезающий и в то же время постоянно становящийся миг на пересечении прошлого и будущего, бесконечно малая величина, которая может иметь нефеноменологическое выражение только посредством свойства человеческого сознания – его «поточности».

В восприятии каждого конкретного человека настоящее всегда «позади» (в силу пропускной способности мозга в 50-500 двоичных единиц информации в секунду на уровне сознания и возможность держать информацию в уме о примерно семи не связанных друг с другом объектах). «До-настоящее» – это, прежде всего, событие (череда событий), с которых он отсчитывает свою повседневную реальность, рамки, которые ее определяют. Чем старше человек и больше у него негативный жизненный опыт – тем больше пропасть между «подлинным настоящим» и «до-настоящим», соответственно более ярко выражена «ностальгия по прошлому», но только как по тем временам, когда человек был моложе, полнее сил и оптимистично смотрел на мир, когда «девки были моложе, а жизнь слаще». Аналогичная закономерность справедлива и по отношению к целой стране, как интеграции единых судеб индивидов. Современные люди живут «призраками прошлого», находятся в плену у навязчивых стереотипов (1985, 1991, 1993, 1998 гг. и т.п.). К примеру, более 60% современных чиновников и предпринимателей (даже те, кто вышел из «комсомольцев») начинали свою карьеру и становились как личности в период брежневского «застоя». Можем ли мы говорить о хорошей «наследственности» и «нравственно-идеологической закваске»?

Молодежь лишена «застойных стереотипов» (другое дело, что она страдает болезнями совсем другого уровня, например «идолопоклонничеством перед Западом»). У нее промежуток между «до-настоящим» и «настоящим» минимален. Чаще всего активный представитель этой социальной группы мыслит категориями «после-настоящего», будучи свободным от сковывающих инициативу коррупционных клиентелло-патронатных установок прошлого.

Можно предложить общественному движению заниматься не только и не столько вопросами собственно истории на уровне «настоящее – до-настоящее», а «настоящее – после-настоящее», т.е. способствовать генерации позитивных творческих идей, хотя бы на уровне абстракции, фантазии. Здесь можно поспособствовать изданию статей, журналов, книг, брошюр о «возможном будущем». Человеку необходима светлая идея, образ, цель, мегапроект, ради которого он должен вкалывать и вкалывать, улучшая повседневное бытие и постепенно приближаясь к идеалу (он может быть и недостижимым в принципе, лишь бы обладал «путеводным» характером).

Дореволюционная фантастика, безусловно, содержала в себе ряд позитивных начинаний, однако она была обречена на прозябание в рамках существующего консервативного строя, ориентированного на сохранение традиций и, как бы мы сказали сейчас «завинчивание гаек». Одним из основных столпов советской фантастики, по мнению Сталина, мы бы могли признать «советского графа Толстого». Его произведения, в числе которых бессмертные «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» являются политической фантастикой в полном смысле этого слова. В них отражена бесконечная надежда на восторжествование на земле (и в других мирах – мессианская православная идеология нашла свое отражение и в коммунистических писаниях) царства справедливости и взаимопонимания. Его герои смелы, отважны, сильны духом и обладают пламенным сердцем. Автору приходилось встречать мнения, что некоторые персонажи его произведений были «скопированы» в своих отдельных чертах с истинных революционеров, патриотов и беспримерных идеалистов, таких как, например, Феликс Дзержинский.

Второй толчок советская фантастика получила уже в послевоенные годы, в послесталинский период развития. Конец пятидесятых – это появление повестей братьев Стругацких и выход в свет произведений целой серии авторов, ставших классиками советской фантастики. Их работы были по-прежнему полны оптимизма, веры в безграничные человеческие возможности. Абстрагируясь от неизбежной идеологической мишуры, мы можем сказать, что в их будущем наступило время поступательного развития человечества, торжества идей коллективизма, солидарности, патриотизма и гордости за свой народ и родину – Советский Союз. В самом деле, первая фотонная ракета стартовала на Венеру в августе 1991 года. К этому времени, по мнению Стругацких, человечество практически освоило Солнечную систему, совершив за несколько десятилетий гигантский рывок вперед. К сожалению, для нас памятен другой август другого 1991 года. Кто знает, быть может этими авторами тогда была нащупана иная, альтернативная историческая параллель, идя по которой, страна смогла бы избежать масштабной катастрофы? Увы, история не терпит сослагательных наклонений, как бы не старались создатели всевозможных «альтернативных сценариев». У нас есть только одна реальность, данная нам судьбой.

Следующим пиком в развитии советской фантастики было перестроечное время. Опять люди были исполнены надежд на «светлое будущее», в перечне поднимаемых фантастами тем появлялись новые разделы, на первое место выходили индивидуальные переживания и чувства героев. Однако иллюзиям не было суждено сбыться. Жесткая реальность разбила вдребезги наивные представления. Подобно всей стране вся литературная отрасль находилась в глубоком кризисе. Происходили тотальное ниспровержение и переоценка ценностей, писатели помимо «культурного шока», взбаламутившего стерильный мирок социализма, испытали массовое нашествие чужеродных идеологических ценностей, на уровне культуры впав в «идолопоклонничество перед Западом». Количество массового ширпотреба в фантастике задавило пускай и наивные, но более качественно созданные в литературном плане отечественные произведения. Ряд писателей «новой волны» поддались уловкам постмодерна, предпочтя витиеватый стиль изложения в своих произведениях и работу с сумеречными состояниями человеческой души, что давало повод читателям приобщится к ценностям масскульта в Unreality, способствуя увлечению туманящими сознание и вызывающим чувственные галлюцинации препаратами. Как и все работники массовой культуры, писатели-фантасты имеют свою долю ответственности за охватившую страну белую горячку. Кризис духовных идеалов страшен сам по себе. Но куда как более ужасна дискредитация осевых, векторных ценностей, задающих направление человеку, ориентиры для приложения собственных усилий, учащих «разумному, доброму, вечному». Он обречен топтаться на месте, терзаться в бесплодных поисках жизненной отрады и невозможности реализовать себя в повседневной жизни. Многие авторы «ушли от реальности», забиваясь в скорлупки создаваемых самими миров и загоняя туда читателя. По словам известного чешского писателя Габриэля Лауба, «фантасты – это те люди, которым не хватает фантазии понять действительность».

В данном случае и не только в области фантастики, но литературной, творческой жизни вообще, актуальной становится задача «выбить» постмодерниствующих интеллектуалов и агорафобов из их тепленьких местечек, инобытия нереальных миров и поставить их перед реальностью, жестокой, но справедливой и требующей одного – действия, а не ухода в Сумрак.

Самым эффективным способом пропаганды и агитации, нацеленных на формирование устойчивых и долговечных общественных идеалов и стандартов поведения (процесс вообще-то долгий и во многом стихийный), является использование литературы, СМИ и индустрии кино.

На первом этапе целесообразной будет поддержка выпуска произведений российских авторов (и авторов из СНГ), отвечающих заданным «идеологическим требованиям» (вот здесь бы понадобились эксперты и социальные технологи, в том числе от академической среды, для определения параметров «заказа»).

На втором этапе характерен переход к массовому тиражированию созданных установок при посредстве киноиндустрии.

Пример 3: Технология тиражирования позитивных наработок в сфере культуры, бизнеса, системы государственного управления.

Технологии развития культуры бизнеса и управления в России имеются в достаточно большом количестве. Только, к сожалению, они представлены в единичном, непротиражированном виде. В данном случае имеет смысл создать структуру, аккумулирующую положительный опыт работы предпринимателей, органов государственной власти, общественных организаций, формализующую его и способствующую обмену идеями между этими «вкладчиками» банка позитивных практик.

Идеи создания «Банка позитивных практик» в Приволжском округе возникли давно[10], однако оставалось довольно долгое время непонятной относительно принципов деятельности подобного «банка» и его структуры (согласитесь, органы власти должны заниматься несколько иной работой…).

«Позитивная практика» является здесь успешно действовавшим (действующим по настоящее время) проектом, предполагающим нестандартное решение той или иной социально-значимой проблемы на определенной территории. «Позитивная практика» предполагает максимальный охват субъектов целевой аудитории проекта и вовлечение в работу других организаций-партнеров, получение устойчивого положительного результата за относительно небольшой промежуток времени при незначительных материальных и организационных затратах.

По аналогии в случае с общественно-политическим движением можно затронуть гораздо большую область деятельности, не исчерпывающуюся, как в случае с приведенным примером, социально-экономическими рамками. Здесь необходимо только формальное описание, некий образец (паспорт), который мог бы содействовать классификации и учету продуктивных и реально действующих разработок. Далее проект может функционировать в рамках ресурса с онлайновым доступом и справочно-консультационной службы. В принципе, может быть проявлена заинтересованность коммерческих структур и бизнесменов для получения готовых механизмов PR-деятельности для повышения собственного имиджа, работы на «социальный капитал». В данном случае «Банк данных» выступает неким «зонтичным брендом» по отношению к деятельности своих вкладчиков по производству смыслов.

Пример 4: Преодоление деструктивных молодежных стереотипов.

Для создания и привнесения в общество «осевых ценностей» недостаточно работы только в области прикладной политики. Как уже говорилось вначале, необходим комплексный подход, опирающийся, в том числе на сферу досуга и культуры. С учетом предложенной «металло-формы» (не обязательно, что будет доминировать именно этот жанр, просто в данный момент он наиболее «чист» от попсово-гламурных наслоений), целесообразным представляется создание «патриотической рок-группы», под тяжелую музыку (как в случае с программирующим «тевтонским роком» или «индастриал»), протаскивающую в массы соответствующие идеологические установки, нашедшие свое отражение в текстах песен.

Отвратить молодежь от клубной жизни и соответствующего престижно-иждивенческого образа жизни можно, но только предложив альтернативные и менее дорогие формы досуга. Например, открыв тренажерные залы и спортивные клубы с 50% скидкой для «членов партии». Причем не обязательно, что это будет достаточно дорогим удовольствием с использованием громадных площадей и фирменного оборудования. Для провинциального города достаточно небольшого подвального помещения (100-120 метров) и нескольких десятков тренажеров, набора гантелей и весов для штанги. На что придется действительно раскошелиться, так это на аудиосистему и экран с тем условием, чтобы вести пропаганду «не отходя от тренажера».

С другой стороны, наличие у общественного движения преданных сторонников, не обделенных физической силой также неплохо.

Пример 5: Формирование позитивных идеологических смыслов на мировой политической арене.

Поводом к созданию данного раздела послужило ознакомление с материалами ЦРУ и Национального совета по разведке США и написание последующей аналитической статьи (электронный вариант прилагается). Складывающееся однополярное мировое устройство мало кому нравится, потому имеется существенная возможность использовать антиглобалистские мотивы в мировой политике.

К сожалению, США не учитывают в своих расчетах (документы серии Global Trends) мнения возможных оппонентов, позитивные идеи, которые ими могли бы быть высказаны при наличии конструктивного, а не догматического подхода со стороны Госдепартамента США. Все попытки конструктивной критики оборачиваются «огульным шельмованием» оппонентов, загоняющим их в положение антагонистического неприятия американской модели глобализации и нового мирового порядка.

В более частном случае, размышляя в контексте концепции «вызов-ответ», для США объективно выгодно иметь Россию в качестве достаточно сильного спарринг-партнера по «благородным» видам спорта – боксу, дзюдо, каратэ, как оппонента, ведущего честную игру по общим для всех правилам, согласованным с рефери (международным сообществом) и без подлых ударов (двойных стандартов). С одной стороны, это будет держать американскую политическую и идеологическую систему в достаточном тонусе и напряжении (раскрыл защиту – получи апперкот – тут уж ничего не поделаешь). С другой стороны, удары, наносимые в учебном поединке, скорее совершенствуют боевые качества обоих бойцов, нежели наносят им серьезные повреждения. Современная односторонняя внешняя политика США сейчас, к сожалению, и не только из России может сделать «специалиста по боям без правил».

В рамках нестандартного, сравнительно-исторического подхода путем замены таких терминов как «демократизация» – «мировой революцией», «глобализация» – «победой коммунистического образа жизни» и других ключевых выражений, несмотря на разные идеологические и методологические основания мы получим риторику, близкую к советской периода 1970-ых, т.е. в данном случае «зрелый бжезнивизм».

В России, к сожалению, нет подобного рода документов, более или менее концептуальных, без лишних и ничем не подтверждаемых идеологемм-штампов с западных стандартов излагающих видение сценариев будущего России, ее места в мире. Отсутствие в стране проектного, стратегического мышления, зрелой доли прагматизма характеризуется на государственном уровне – противоречивыми, «хромающими», по Ахиезеру, решениями и несоответствием официальной информационной политики (государственного «пиара») и представлениями о действительности у рядового обывателя, на уровне отечественной интеллектуальной элиты – такими же метаниями от рабского подражания, идолопоклонничества перед стандартами западной экономики, культуры, до местечкового национализма, полного отрицания заграничных достижений, суеверия и мракобесия некоторых идеологов «патриотического направления».

В самом деле, видя перед глазами такой пример «имперских амбиций» со стороны другого государства, не имеем ли мы полного морального права предложить миру альтернативный вариант глобализации? Который бы, с учетом наличия тех же «имперских амбиций», без которых Россия – не Россия, предполагал бы равномерную интеграцию различных сообществ в единое мировое экономическое и социокультурное пространство, с учетом сохранения национальных идентичностей и более мягкого разделения труда между странами.

В этих целях целесообразен созыв и проведение международного молодежного форума (для начала – форума стран постсоветского пространства) с целью воздействия на молодежную элиту иностранных государств и совместной разработки программных документов «о будущем мировом устройстве» с опорой на их аналоги («Global Trends»), но, естественно, с более объективным и менее технократическим подходом.