О чем ты думаешь, когда дрочишь?
Маленькая девочка с длинными черными вьющимися волосами до плеч и большими карими глазами смотрит в камеру, в которую ей сказали смотреть, и медленно поет песенку-считалочку. На ней ситцевое платьице в сельском стиле, она стоит в теплой комнате в сельском стиле, которая, вне сомнения, является частью большого и безопасного дома в сельском стиле из дерева и кирпича.
Оператор приближается к ней, пока она поет, и к концу ролика я вижу лишь ее мягкие белые щечки, и детский ротик с надутыми губками, и маленький носик, и большие глазки, и все это обрамлено мягкими черными волосами. Однако по мере того, как маленькое спокойное личико увеличивается и приближается, нижняя часть рамки экрана все назойливей лезет вверх. Превосходно. Потому что на ней отражается то, что делает эту маленькую, лет, может быть, шести темноволосую девочку намного более выдающейся, чем любой другой обычный предмет внимания педофила-дегенерата:
«Это Кейт
Ее отчим принуждает ее заниматься с ним сексом
Он говорит, что сделает ее маме больно,
Если она расскажет»
У нее миленькие белые зубки, и в конце ролика она улыбается, чтобы показать их. «1-800-4-A-CHILD. ПОМОЩЬ ДЕТЯМ АМЕРИКИ. ЗВОНИТЕ».
Джеральдо Ривера был настолько любезен, что включил этот и множество прочих роликов социальной рекламы, касающихся сексуального домогательства до детей, в эпизод своего дневного ток-шоу под названием «Вскрывая последнее табу».
Выпустив его в эфир где-то через семь месяцев после убийства ЖанБене Рэмси, Джеральдо использовал дело ЖанБене для того, чтобы обратить внимание общественности на необходимость понимания того, каким бедствием являются для детей сексуальные домогательства и, хмм, очевидно, убийства.
Джеральдо объяснил свои намерения в самом начале шоу: «Я считаю, что единственным способом отменить последнее табу является его вскрытие». Ему вторила его особый гость Мэрилин Ван Дербур Атлер: «Нам ничего не удастся изменить до той поры, пока мы не сможем понять».
Мэрилин — морщинистая, странным образом подтянутая, со вкусом одетая, важно выглядящая, седая, старая бывшая Мисс Америка, которая в качестве «консультанта обвинения в деле ЖанБене» появлялась в бесчисленных ток-шоу на телевидении и по радио, а также в программах новостей, и описывала то, что ей самой приходилось испытывать с пятилетнего возраста от своего отца-миллионера. Каждый раз она говорит о помощи, которую она смогла оказать при расследовании убийства ЖанБене, поскольку сама являлась моделью и жертвой инцеста.
Возможно, она также служит напоминанием о том, во что вырастают богатенькие балованные, подвергающиеся домогательствам куколки Барби, если им удается перешагнуть за шестилетний рубеж.
КАК ЧАСТО ТЫ ИГРАЕШЬ САМ С СОБОЙ?
Каждую неделю после смерти ЖанБене вызревает очередной урожай таблоидов со снимком маленькой девочки в макияже, помещенным на обложку. The Globe, один из четырех ведущих таблоидов, воистину последователен. В каждом еженедельном выпуске на протяжении почти трех лет в нем размещают материал о маленькой куколке с ярко накрашенными губками, сдобренный фотографиями.
Каждую неделю я трусь у газетной стойки и покупаю таблоиды со статьями о ней и ее фотографиями. Их можно найти где угодно. Я вырезаю снимки, изучаю содержание статей, а затем раскладываю их по отдельным папкам. Я научился быстро извлекать ЖанБене из ее стандартного окружения, состоящего из чуши про знаменитостей, и помещать ее в свою особую среду. В которой я использую ее в качестве порнографии.
Мэрилин Ван Дербур Атлер: «Средний возраст ребенка, впервые подвергшегося насилию, — шесть лет.»
Джеральдо Ривера: «Правда? Столько и есть ЖанБене Рэмси. Столько и было».
КТО НАУЧИЛ ТЕБЯ ДРОЧИТЬ?
Четырнадцатилетняя Кэндас, ученица седьмого класса, которой Джеральдо дал возможность рассказать свою историю, хочет прочитать своему отцу стихотворение.
«Сделанное тобою вспять мне не обратить.
Все те разы... Не могу о тебе позабыть.
Чувствую себя такой грязной, хоть и чиста.
Я принимаю ванну, но словно клей вода.
Ты обесчестил меня; как же ты мог.
Я была просто невинным дитем, не знавшим стыда».
Джеральдо говорит ей: «Это было восхитительно. Просто восхитительно».
В конце шоу он дает Кэндас еще одну минуту на то, чтобы она могла передать сообщение своему отцу. Джеральдо просит ее смотреть прямо в камеру. И Кэндас рассказывает оператору о том, что у нее теперь есть друзья и что они придут ей на помощь, если он — отец, объектив — снова попробует дотронуться до нее или кого-либо еще:
«У тебя ни [писк] не останется».
Пристойность, которая пропитывает подобные жестокие признания и, что более важно, благородные стремления выявлять такую жестокость, — это то, что все мы — и педофилы, и мстители — быстро научились обходить. Ужасающий смысл доходит до нас по проводам, и в мозгу жарко пылают детали, миновавшие ухо.