Миф есть стенограмма ритуала.
Основоположник этого направления в объяснении мифа – Джеймс Джордж Фрэзер, автор огромного труда «Золотая ветвь». Его взгляды развивались в кембриджской школе исследователей (Джейн Харрисон, Френсис М. Корнфорд, Гилберт Мёр-рей, С. X. Кук, Ф. Рэглан, А. Б. Кун, X. Г. Эстер, У. Робертсон Смит). В России был близок к этой теории В. Я. Пропп. Ученые ритуалистической школы в XX веке утверждали, что мифотворчество – это не познавательная деятельность. Напрасно, с их точки зрения, искать в мифе и исторические реалии, что-то достоверное. В ритуалистической теории мифа связываются два феномена – миф и ритуал. Лорд Ф. Рэглан говорил, что рукопожатие – это ритуал, чьим мифом является слово «до свидания».
Ритуал – чрезвычайно значимая культурная форма. Он представляет собой способ общения с какими-то внешними силами, с иным бытием, способ вхождения в иную реальность, приобщения к иному, часто -– к высшему. Как диалог с внешними силами ритуал представляет собой служение им, жертвоприношение, просьбу, попытку получить какие-то гарантии бытия. Фрэзер акцентировал магическую сторону ритуала. Первый ритуал для него – магическое действие. Это его предположение впоследствии не получило полного подтверждения.
Ритуалисты исходили из того, что слово и действие слиты и что первичен именно ритуал. Миф – это запись, стенограмма, словесный слепок обряда, ритуала; сопроводительный текст к ритуалу; словесная имитация ритуала (Н. Фрай). Нужда в таком тексте связана с опасностью забывания и – прежде всего – с необходимостью объяснения обрядовых действ. Поэтому язык действий переводится в словесный ряд.
Так, по логике теории, тотемический миф возводился к ритуальному умерщвлению и поеданию тотемного животного, а также к ритуалу странствий тотемных предков. Из того же ритуала убиения тотемного первопредка мог быть выведен миф о рождении мира из частей тела первосущества, которое при этом превращается в явления мира.
В древнем Риме в дар богам приносились анчоусы, а в объяснение этого ритуального обычая существовал миф. Это был миф о царе Нуме Помпилии, который беседовал с Юпитером, спрашивая у него, как предотвратить удары молнии. Юпитер сказал: – Искупишь молнии головою. –...луковой,– возразил Нума. –...человеческой. –...прядью волос,– не сдался Нума. –...жизнью –...анчоуса! Юпитер в конце концов согласился с предложением Нумы. У египтолога Р. Антеса есть довольно легкомысленное соображение. Он полагает, что миф о Хатхор – оке Ра, разящей людей, а затем опивающейся красным пивом, придуман с целью объяснить обычай напиваться сверх меры во время праздника Хатхор.
Иными словами, миф здесь обычно рассматривается опять же как своего рода наука, объясняющая смысл обряда. Причем один обряд, по этой логике, может быть объяснен различными мифами (У. Робертсон Смит).
Понятие мифа действительно тесно связано с понятием ритуала. Вопрос о первенстве мифа или ритуала обсуждается и в современной науке. О первичности ритуала говорили В. Н. Топоров, Я. Ассман. Часто считается, что взаимодействие мифа и ритуала нужно рассматривать в синхроническом плане.
Коль скоро миф диктует определенную логику действий, поведения, он реализуется в жизненной практике как ритуал, даже как целая система ритуальных действ, больших и малых, соответствующих идеальному предназначению человека. Причем это соответствие является не формально-юридическим, но конкретным, исходящим из реального положения каждого человека в космосе и социуме. Миф упорядочивает жизнь интеллигибельно, а ритуал – действенно.
Так, реализацией мифа о Святой Руси в социальной практике были ритуалы церковной службы, домашнего благочестия христианина, монашества, юродства, княжеской заботы о подвластных людях, царственного служения и т. п. Приобщаясь к мифу и претворяя его в ритуалы, человек тем самым приближался к высшему состоянию бытия и мог снискать святость. А советский миф светлого будущего находил ритуальную реализацию в массовом действе демонстрации. Действо должно было быть строго замкнуто тем представлением о мире, которое содержал миф. Драматургия массовой акции специфически оформляла его, предвосхищая его неизбежное торжество и как бы даже реализуя его. В нем и только в нем происходила актуализация мифа, его полная и последовательная конкретизация и верификация, организовывалось впечатление совпадения идеала и реальности, достижения их непосредственного тождества.
Существует понятие основного мифа, соответствующего основному ритуалу культуры. Основные миф и ритуал дают в процессе их освоения представление об основе, о ядре культуры. Ученые-ритуалисты вели поиск ритуальной первоосновы мифов. Ими были определены два таких моноритуала.
1. Моноритуал «золотойветви» («королевский»).Фрэзер и его последователи считали основой главных мифов древний средиземноморско-переднеазиатский ритуал обновления власти, буквальной или символической смерти (убиения) старого властителя и интронизации нового (египетский хеб-сед, вавилонский новогодний ритуал уничтожения-обновления царя и пр.). Фрэзер считал, что этот ритуал возрождения сил царя и его брака с богиней магически обеспечивал плодородие. В XX веке смысл ритуала понимали шире. Но в любом случае его связывали с мифами. В частности, с этим ритуалом связывался широко распространенный миф о смерти и воскресении божества. Фигура трикстера в мифе интерпретировалась в свете этого взгляда как мифическое изображение временного царя ритуала, царя-шута, который правит в момент смерти настоящего царя, а потом изгоняется. Э. Миро сравнивал с царем древнего ритуала героев греческого мифоэпоса – Ахилла и Одиссея (они определялись как умирающие и воскресающие боги греческих моряков). Дж. Томсон считал греческий эпос вербальной версией ритуала жертвоприношения и праздничной трапезы. Р. Грейвс искал в основе греческих мифов ритуальную судьбу царя-жреца в связи с логикой нарастающего и убывающего года и соперничеством старого и нового богов года, которые борются за любовь Белой Богини-Матери.
2. Моноритуал инициации.Ритуал перехода из одной возрастной или социальной группы в другую, включающий испытания и посвящение в основные знания сообщества, также истолковывался в качестве основы мифов. Инициатива здесь принадлежала Д- Харрисон. Мифы о герое-победителе чудовищ и добывателе благ связывает с ритуальной инициацией человека, которая происходит поэтапно в течение всей его жизни, Дж. Кэмпбелл, соединяющий ритуалистические идеи с идеями психоанализа и символического мистицизма (см. об этом ниже). Последней такой инициацией является для Кэмпбелла полное осознание истины бытия, к которому индивид приходит, разрывая связь со своими личностными ограничениями, особенностями, надеждами и страхами. Он «больше не противится саморазрушению, которое является необходимым предварительным условием возрождения для осознания истины».
Мифы смерти и воскресения и мифы перехода играют огромную роль в культуре. Преобразование, преображение, смена себя, новое рождение в новом статусе – ключевая ситуация существования вообще.
К ним можно, однако, добавить и другие, не менее важные мифические матрицы. Это, например, миф об идеальном состоянии бытия, социума. Так, миф о Святой Руси (вкупе с сопричастными к нему ритуалами) не предполагает, что это состояние уже вполне достигнуто. Скорее, он устанавливает тот горизонт, который должен быть предметом влечения для каждого, но достигается только святыми людьми.
В то же время область мифотворчества вовсе не сводится исключительно к основным мифам и ритуалам как идеальным матрицам духа. Реально мифокультура богаче и пестрее. В реальной жизни основные культурные мифы и ритуалы входят в сложные отношения с мифами и ритуалами неосновными, которые обычно не претендуют на самодовление, но временами много значат для человека и социума. Происходят разнообразные процессы динамического взаимодействия, заимствования, отталкивания.
Еще один недостаток ритуалистической теории – она оставляет в стороне духовное содержание и значение мифов. Обычно не объясняется и подлинное значение ритуала. Все дело сводится к констатации связи между мифом и ритуалом.
Между тем в XX веке ученые упорно искали ответ на вопрос о социальной, психической, духовной значимости мифотворчества. В мифе видели ответ на определенный, чрезвычайно важный запрос.
Для многих теоретиков миф является универсальным средством адаптации человека к окружающей его среде. К этому выводу привели, например, наблюдения тех, кто связывал происхождение мифа с жизнью человеческой души.