В: Каким образом вы впервые были вовлечены в то, чем занимаетесь сейчас?
О: Ну, когда осознал некоторые проблемы. На протяжении многих лет моим лучшим другом был мусульманин, который всю жизнь прожил в западной части Осло, поддерживая ограниченный контакт с пакистанской диаспорой. Тем не менее, ему, как и практически 100% подобных ему молодых людей, во многом так и не удалось интегрироваться. С раннего детства он ходил на занятия по урду, с 12 лет время от времени посещал мечеть. Как и большинство норвежских пакистанцев, он действительно разрывался между норвежским сообществом и пакистанской диаспорой. Однако я ошибался, когда предполагал, что мой друг решит следовать за мной и жить по-норвежски. Я рано понял, что норвежцы и норвежское общество возмущают его. Не потому, что он завидовал – ведь он мог бы соответствовать нам, если бы хотел, – а потому, что наше общество было полной противоположностью исламскому образу жизни. Вскоре после того, как мы перестали поддерживать контакт, он также прекратил общаться с нашими общими друзьями Йоном Трюгве и Ричардом, и начал тусоваться со своим двоюродным братом и другими пакистанцами. С тех пор он стал частью пакистанской общины в Осло и, насколько я знаю, имеет минимальный контакт с норвежским обществом. Он и его друзья-мусульмане избивали и преследовали нескольких этнических норвежцев, среди которых был и мой друг, Кристоффер.
По словам Кристоффера, Арсалан и другие пакистанцы пытались ограбить его (см.: джизья). Когда мой друг отказался дать им денег, они сильно его избили. К счастью, рядом были свидетели, и Арсалан попал в тюрьму на 6 месяцев – за этот случай и другие акты насилия в отношении этнических норвежцев. Еще один случай, подтвержденный надежными источниками, произошел в канун Нового года во Фрогнер-парке, Осло. Как утверждают, Арсалан и его пакистанские друзья изнасиловали норвежку. Думаю, это было в 95-м или 96-м году. Насколько я знаю, им никогда не были предъявлены обвинения по этому поводу в связи с отсутствием свидетелей.
Мусульманские девушки были недоступны ни для кого, даже для мусульманских парней, поэтому единственным доступным «товаром» стали норвежские девушки, называемые «шлюхами». Благодаря толерантности, внушенной норвежским воспитанием, девушки, как и большинство мальчишек, не могут быть скептиками, расистами или иметь антииммигрантские взгляды. Все они воспитаны очень толерантными. В результате многие этнические норвежки, особенно в тех районах, где преобладают мусульмане, презирают этнических норвежцев: видя, как их систематически «прогибают» «крутые исламские парни», девушки считают норвежцев слабыми, неполноценными людьми, у которых отсутствует гордость. По иронии судьбы, мусульмане воспитаны таким образом, что в норвежках видят исключительно «шлюх», единственное предназначение которых – доставлять удовольствие мусульманским парням, пока тем не исполнится 20-25 лет, и они не найдут чистую, «хорошую» мусульманскую девушку, девственницу. Тогда норвежские «шлюхи» выбрасываются, и большинство из них возвращается к своему старому «племени», которое примет их во имя толерантности.
Почти в каждой мусульманской семье сыновьям говорится следующее: «Можете развлекаться с любой норвежской шлюхой до тех пор, пока не женитесь на мусульманке». Если, несмотря на все трудности, молодой мусульманин захочет жениться на одной из этих «шлюх», то она должна принять ислам – и никаких исключений. Мусульманки же, однако, охраняются всеми членами семьи мужского пола так, как будто сделаны из чистого золота. Если мусульманка, несмотря на все препоны, завяжет отношения с этническим норвежцем, то мужчины из ее семьи или «клана» убьют ее, либо же силой увезут в родную страну, чтобы несколько лет «воспитывать». Если она откажется подчиниться, они попытаются заманить ее на отдых в Пакистан, Марокко, Сомали и т.д. и, возможно, убьют ее там.
Другим вариантом является принудительная выдача замуж за местного молодого мусульманина и удержание в родной стране до тех пор, пока она не будет достаточно «привязана» благодаря беременности и методичному воспитанию. Когда девушка «связана» двумя и более детьми, она мало что сможет сделать. Кроме того, не очень рискованно убивать мусульманок в мусульманских странах, так как большинство чиновников коррумпированы и проявляют «большое понимание», особенно в тех случаях, когда семья желает «восстановить свою гордость». Стремление помешать мусульманкам стать чересчур «европеизированными» – основная причина, почему их иногда отправляют обратно в родные страны. После похищения и нескольких лет воспитания они часто возвращаются в Европу, будучи достаточно подавленными и находящимися под контролем мусульманского общества. Когда мусульманская девушка имеет 2-4 детей, идея подать на развод не кажется ей заманчивой, ведь тогда она рискует быть изгнанной из мусульманской общины или убитой.
С раннего детства я помню, что в начальной школе «Smestad» со мною учились две девочки из Пакистана и одна из Турции: Балига, Модаззер и Эйлиф. Балига была сестрой моего друга Файзаля, я не был знаком с Модаззер, хотя она была моей соседкой, но играл с Эйлиф, сестрой Онора. В то время в нашем районе было три пакистанские и одна турецкая семья – все, кроме последней, жили в субсидируемых государством квартирах, в соответствии с правительственной программой интеграции. Помню тот день, когда в классе место Модаззер пустовало, учителя не ответили на наши вопросы о ее местонахождении. Она должна была вернуться из Пакистана, где проводила летние каникулы. В следующем году Эйлиф отправили в Турцию – по слухам, ее отец думал, что она стала «слишком норвежской». Несколькими годами позднее то же самое случилось и с Балигой – однажды она не вернулась в школу после каникул в Пакистане. Мне было тогда всего лишь 10 лет, и я не понимал, что происходит. Оглядываясь назад, я понимаю, что они были отправлены обратно в родные страны и, насколько я знаю, никто больше не слышал о них. Скорее всего, их либо выдали замуж в юном возрасте, либо убили.
Я точно знаю, где живут (жили) эти семьи, и то, что они уехали и не возвращались в течение нескольких лет. На тот момент я ничего не знал об исламе. В школе нас учили тому, что ислам – такая же миролюбивая и терпимая религия, как и христианство. Поэтому я не мог сделать правильных выводов и понять, что Балига и Модаззер были попросту похищены.
Ладно, вернемся к теме разговора. Когда мне было 16-17 лет, я присоединился к FpU[9], молодежной организации Партии прогресса, поскольку она выступала против иммиграции и за свободный рынок. Каждый норвежский журналист считал их расистами из-за анти-иммиграционной программы. Партия прогресса постоянно подвергалась атакам со стороны СМИ, общественных организаций и других политических партий. Партию называли «расистами», «нацистами», и в большинстве случаев навешивали ярлык «фашистских свиней». Эта партия привлекла меня, потому что я на личном опыте почувствовал существующее в обществе лицемерие и уже знал, что она является единственной партией, выступающей против мультикультурализма.
Для меня довольно рано стало очевидным то, что общество в буквальном смысле поражено лицемерием. Я начал видеть связь между исламом, западными СМИ, левыми экстремистами и правительством, начал изучать исламизм, социализм, эгалитаризм, другие направления политологии, и стал лучше осознавать все происходящее. Тогда я впервые понял, почему в школе не узнал никаких важных сведений об исламе, и что причиной для сокрытия правды в этих вопросах является политкорректность.
Примерно в 2000 году я понял, что демократическая борьба против исламизации Европы, европейского мультикультурализма проиграна. Это зашло слишком далеко. Попросту невозможно демократически конкурировать с режимами, которые ввозят миллионы избирателей. Сорокалетний диалог с культур-марксистами/мультикультуралистами закончился катастрофой. Всего через 50-70 лет мы, европейцы, станем меньшинством. Как только я это осознал, то решил изучать альтернативные формы сопротивления. Протестовать – значит выражать свое несогласие, а сопротивляться – значит показать свою готовность положить конец всему этому. Я решил, что хочу присоединиться к движению сопротивления.
Однако главной проблемой являлось то, что у меня не было никакого выбора: не существовало ни одного известного вооруженного культур-консервативного, или христианского антиджихадистского движения. Национал-социалистические или расистские/антиеврейские движения полностью исключались, так как они представляют многие взгляды, которые я отрицаю. В Интернете я вступил в контакт с сербскими культур-консерваторами. В конечном итоге, это привело к контактам с несколькими ключевыми фигурами по всей Европе и к учреждению военного Ордена и трибунала рыцарей-тамплиеров – PCCTS. Помню, они полностью проверили и изучили меня, чтобы убедиться, что я подхожу. Двое из них были против моего вступления по причине юного возраста, но лидер группы настаивал на моей кандидатуре. По словам одного из них, они искали несколько сотен человек по всей Европе для тренировочного курса. Впервые я встретился с ними в Лондоне, два следующих раза – в странах Балтии. Также я имел честь встретиться с одним из величайших героев войны в Европе, сербским крестоносцем, убившим в бою многих мусульман. Из-за преследования Евросоюза по обвинению в преступлениях против мусульман, он жил в одном месте в Либерии. Однажды я посетил его в Монровии, незадолго до учредительного собрания в Лондоне в 2002 г.
На том собрании я был самым молодым, 23 года. Один из главных учредителей поручил остальным написать о нескольких темах, связанных с целью нашей организации. Кажется, я написал более 50 полных страниц заметок, касающихся всех возможных тем. Большая их часть вошла в сборник «2083». В основном, это был подробный долгосрочный план захвата власти в Западной Европе.
В то время я не полной мере осознавал, какая честь для меня находиться в компании одних из самых блестящих политических и военных тактиков Европы. Некоторые из нас были незнакомы друг с другом до этого, поэтому, думаю, все мы сильно рисковали, встречаясь лицом к лицу. При возрождении Ордена и трибунала в Лондоне нас было лишь пятеро (один через своего представителя), но на двух собраниях в балтийских странах присутствовало около 25-30 человек со всех уголков Европы – из Германии, Франции, Швеции, Великобритании, Дании, стран Балтики, стран Бенилюкса, Испании, Италии, Греции, Венгрии, Австрии, Армении, Ливана и России. Электронная или телефонная связь были полностью запрещены до, во время и после встреч. На нашей последней встрече было четко указано, что контакты прекращаются на неопределенный срок. Какая бы то ни было связь с другими ячейками строго воспрещается.
Это не были заседания, на которых создавались боевые ячейки – это больше напоминало тренировочный курс для командиров первых ячеек. Нас не учили нападать на конкретные цели, совсем наоборот: нам рекомендовали использовать и распространять информацию, призванную содействовать созданию и расширению так называемого «культур-консервативного антиджихадистского движения», или обеспечить финансирование для создания новых групп посредством пропаганды – с помощью различных форумов или за счет привлечения других людей напрямую.
Все люди, участвующие в собраниях, узнали о существовании рыцарей-тамплиеров, но им не было специально поручено представлять этот конкретный Орден и трибунал. Каждый был вдохновлен на работу, но, в итоге, самостоятельно принимал решение, в чем будет выражаться его сопротивление. Особый акцент был сделан на долгосрочный характер борьбы (50-100 лет). Нашей задачей было содействовать долгосрочному подходу к решению проблем и не действовать преждевременно. Было сказано, что если нам удастся совершить крупномасштабную атаку в ближайшие 10 лет, то после этого мы должны избегать любых немедленных последующих атак, иначе никакого шокового эффекта они не вызовут. В зависимости от имеющихся сил, оптимальным вариантом является крупная успешная атака раз в 5-12 лет.
Данные собрания не были стереотипными «правыми» сходками, полными обездоленных и вспыльчивых скинхедов-расистов, а совсем наоборот. Большинство участников были успешными предпринимателями, бизнесменами, политическими лидерами, некоторые семейные, большинство – христиане-консерваторы, но некоторые агностики и даже атеисты. Помню, меня поразило, насколько впечатляющей была подготовка к проверке параметров (для приема новых кандидатов). Однозначно требовались находчивые прагматики, которые смогли бы сохранить информацию в тайне от своих близких, и которые ни в коем случае не должны были находиться в поле зрения своих правительств. Каждый из них поддерживал идею иудейско-христианской Европы и не имел ничего против сотрудничества с неевропейцами – христианскими, индуистскими или буддийскими националистами.
У меня были (или есть) относительно близкие отношения, по меньшей мере, с одним из них, англичанином, который стал моим наставником. Он был первым, кто описал «идеального рыцаря» и создал исходную основу для данного сборника. Мой наставник – назовем его Ричардом – просил меня, и даже дважды, написать второе издание его сборника о новом европейском рыцарстве. По сути, я потратил несколько лет, чтобы создать экономическую платформу, которая позволила мне изучать вопрос и писать второе издание. К настоящему моменту, на завершение этого второго издания у меня ушло более трех лет. Быть может, кто-нибудь сможет внести свой вклад, написав третье издание.
В: Что переполнило чашу вашего терпения? Какое событие заставило вас продолжить планирование и перейти к нападению?
О: Лично для меня таким событием стало участие моего правительство в атаках на Сербию (НАТОвских бомбардировках 1999 года) несколько лет назад. Война, устроенная США и западноевропейскими правительствами против наших сербских братьев, была абсолютно неприемлемой. Все, чего хотели сербы – это выслать албанских мусульман обратно в Албанию. Когда албанцы отказались, то у сербов просто не оставалось иного выбора, кроме как применить военную силу. Отвергая право сербов на самоопределение их суверенной территории, НАТО косвенным образом роет могилу для Европы, мостит дорогу к будущему, где, в конечном итоге, в каждой западноевропейской столице возникнут несколько мини-Пакистанов. Это недопустимо и совершенно неприемлемо.
С тех пор было еще несколько моментов, заставившие меня укрепиться в своих убеждениях. Среди них – трусливое отношение моего правительства к делу с карикатурами на Мухаммеда, решение присудить Нобелевскую премию исламскому террористу (Арафату) и умиротворителям ислама. И еще добрый десяток причин. Мое правительство и наши СМИ капитулировали перед исламом несколько лет назад, после событий, связанных с Рушди[10]. С тех пор положение ухудшилось. Ежегодно тысячи мусульман заполоняют нашу землю под предлогом поиска убежища или воссоединения семей. Это настоящий хаос. Предатели, ведущие к гибели страны, должны быть остановлены.