Само собой разумеется, что именно такой тип имманент- ной модернизации только и может быть признан истинно де- мократичным.

Другое дело — когда «строители демократии», попирая национальное достоинство народа, требуют от него безро- потного следования заемным рецептам уже «готовой» демо- кратии, которую остается только заимствовать, по возмож- ности не искажая «отсебятиной», ни о каком демократичес- ком суверенитете народа не может идти речь. Народу отводится роль не суверенного субъектам, творчески решающего зада- чи собственного будущего, а пассивного сырья, отрабатыва- емого по готовым рецептам неумолимыми политическими технологами. «Технологи» пытаются отыскать уже готовое будущее в пространстве; речь идет, само собой разумеется, об образцовом пространстве процветающего Запада.

На самом деле будущее нельзя обрести в пространстве, получить как наличность, вымениваемую на те или иные геополитические уступки. Будущее можно обрести только во времени. Иными словами, подлинная модернизация — это процедура открытия того, что в принципе не наличествует у кого бы то ни было и еще никому не известно. Будущее не отгадывается наперед — наподобие того, как школьник отга- дывает уже известный учителю ответ задачи; оно творится. А ситуация творчества требует особого статуса: автономии, ответственности и высокого самоуважения творящих.

БУДУЩНОСТЬ КАК ВОССТАНОВЛЕНИЕ ИНТЕНСИВНОГО ПРИНЦИПА

Нынешний глобализм уже раскрыл свою тайну: он пред- ставляет собой рецидив экстенсивного мирового хозяйства, зависящего от массированного вовлечения новых дешевых ресурсов.

Потому-то и умолкли сегодня на Западе голоса встрево- женных алармистов, защитников природы, противников

268 А. С. Панарин

Гонки вооружений, критиков потребительского общества, что в ходе нового глобального передела мира «победители» рассчитывают на гигантскую ресурсную инъекцию. Мало того, сегодня остро ощущается и другой откат. Характерная для эпохи модерна оппозиция экстенсивного — интенсивно- го, с которой, собственно, и связан переход от индустриаль- ного общества к постиндустриальнмоу, к науке как непо- средственной производительной силе, сегодня заметно осла- бела на Западе.

Здесь сохраняет свою эвристичность подход Маркса, раз- личающий производство абсолютной прибавочной стоимос- ти, связанной с увеличением объема рабочего времени (а также вовлекаемых в производство сырья, электроэнергии и т. п.), и производство относительной прибавочной стоимос- ти, когда рост прибыли основывается на интенсификации производства и повышении производительности труда. Я здесь намеренно отвлекаюсь от той критики «скрытых сущнос- тей» — таких как стоимость, прибавочная стоимость, — ко- торой подвергла марксизм современная позитивистская эко- номическая наука Самого различия между экстенсивными и интенсивными методами хозяйства эта критика не устрани- ла. Интенсификация же, как это всеми признано, основыва- ется на подключении к процессу производства таких внепро- изводственных факторов, как наука, образование, система демографического воспроизводства, здравоохранение и т.п.

Классический буржуа находился в оппозиции ко всему этому. Все то, что не было непосредственно подключено к производству прибыли и выходило за пределы предприятия как системы соединения труда и капитала, было ему чуждо, непонятно и относимо к декоративным элементам цивили- зации, которыми заведует либо упрямый традиционализм, либо своенравная богема. Собственного, вся критика пози- тивизмом так называемого «метафизического периода» и всего того, в недрах чего способна и сегодня прятаться «ме- тафизика», — все неутилитарные, не переводимые на язык цифр, художественные и интеллектуальные практики, на- родная «смеховая культура» (М Бахтин) и фольклор, фило- софское вопрошание смысла и цели бытия, — отражает бур-

Искушение глобализмом 269

Жуазно-утилитарное отношение к миру, нетерпение его тех- нологического и экономического закабаления.

Сегодня столь примитивный позитивизм на Западе уже не в чести. Социально-политическое и цивилизационное давление на предпринимательский класс со стороны соци- ального государства и всех тех групп, кто за ним стоит, с одной стороны, уяснение того, что прикладная наука, при- кладное искусство (дизайн), прикладная культурология и эт- нография (изучающая психологические особенности мест- ной рабочей силы или сознания потребителей) повышают экономическую эффективность, с другой стороны, привели к тому, что буржуа, по крайней мере частично, примирился с цивилизацией как источником и основой современного со- циального и духовного производства. Но это не означает, что он не оставил попыток при малейшей возможности эксплуа- тировать все эти результаты цивилизационного развития как бесплатные либо переложить оплату соответствующих из- держек на государство и другие «внеэкономические» инстан- ции. В этом контексте Маркс говорил о том, что капиталист

«узурпирует цивилизацию» .

«С одной стороны, капитал вызывает к жизни все силы науки и природы, точно так же как и силы общественной комбинации и социального общения, — для того чтобы со- зидание богатства сделать независимым (относительно) от затраченного на это созидание рабочего времени. С другой стороны, капитал хочет эти созданные таким путем колос- сальные общественные силы измерять рабочим временем и втиснуть их в пределы, необходимые для того, чтобы уже со- зданную стоимость сохранить в качестве стоимости»50.