Основные подходы к пониманию культуры
Сущность — это то главное в предмете, что характеризует его в плане наиболее важного и значительного, сущность — это истина бытия. Хотя мы привыкли иметь дело с теми или иными проявлениями культуры, ее разновидностями, например театр, изобразительное искусство, литература и т.п., это еще не сущность, это явления. Необходимо совершить переход от явлений к сущности, чем, собственно говоря, и занято научное познание. Дойти до самой сути вещей — в этом состоит цель научного познания, включая культурологию. Такое познание опирается на понятийный анализ, именно обращение к вопросу о сущности и позволяет воссоздать онтологию бытия, дать его понятийный портрет. Сущность культуры — это ее внутренняя структура, способ функционирования, посредством которого культура воспроизводится как целостная система. Можно сказать, что вопрос о сущности — центральный вопрос онтологии культуры. А поскольку существуют многообразные теоретические концепции культуры, то и подходы к пониманию сущности культуры далеко не однозначны. Остановимся на наиболее известных.
Можно выделить ряд достаточно разработанных в зарубежной и отечественной науке подходов к осмыслению культуры, ее теорий.
Аксиологический (ценностный) подход заключается в выделении той сферы бытия человека, которую можно назвать миром ценностей. Именно к этому миру, с точки зрения сторонников данной концепции, и применимо понятие культуры. Она выступает как совокупность материальных и духовных ценностей, сложная иерархия идеалов и смыслов, значимых для конкретного общественного организма. Согласно ценностному подходу, культура есть не что иное, как реализация идеально-ценностных целей, предметный мир, взятый под углом зрения его значения для человека. Этот подход выступает как реализация субъектно-объектных отношений. Его главные проблемы — понимание природы ценностей, их происхождение и общезначимость.
При всей важности и адекватности этих соображений в целом достигнуто согласие, что чисто аксиологический подход к культуре ограничен, ибо замыкает ее в сравнительно узкие рамки. Ценность, ценимое, предпочитаемое, желаемое, ожидаемое, благосодержащее — все это, во-первых, указывает лишь на нечто позитивное для человека и человеческой жизни и, во-вторых, весьма и весьма относительно в разных культурах. И если принять, что культура — это по сути своей только совокупность ценностей, а все то, что негативно, деструктивно, опасно, «выносится за скобки» и полагается как не-культура, анти-культура, то в этом случае само воззрение на культуру становится до крайности релятивным (относительным).
Разумеется, аксиологический подход не исключается из теоретического рассмотрения. Более того, при решении воспитательно-дидактических задач он выявляет свою эвристичность и результативность. И тогда оппозиции типа культура — варварство, культура — хамство, культура — невежество и т.п. вполне оправданы и необходимы. Безапелляционное отбрасывание ценностного подхода столь же неправомерно, как и его одностороннее раздувание, гипостазирование.
Дискуссии приводят к убеждению, что в дезаксиологическом (ценностно-нейтральном) определении культуры должны быть выделены ее субстанциональные основы, указан ее субстрат, а сама культура в целом должна полагаться процессуально как динамичное целое в единстве объективных и субъективных моментов, предпосылок и результатов, хода и исхода.
Эти задачи получают свое разрешение в так называемом деятелъностном подходе. Здесь культура выступает специфическим способом человеческой жизнедеятельности, рассматривается как диалектически реализующийся процесс. Поиски содержательного определения культуры приводят к пониманию родового способа бытия человека в мире, а именно: к человеческой деятельности как подлинной субстанции человеческой природы.
Реализующееся в деятельности единство субъективного и объективного позволяет понять культуру как «систему внебиологически выработанных механизмов, благодаря которым стимулируется, программируется и реализуется активность людей в обществе» (Э. Маркарян). Другими словами, культура выступает как «способ деятельности» (В. Давидович, Ю. Жданов), «технологический контекст деятельности» (3. Файнбург), что придает человеческой активности внутреннюю целостность и особого рода направленность. Тем самым культура понимается как способ регуляции, сохранения, воспроизведения и развития общества, как «технология производства и воспроизводства человека и общества», своего рода ген жизнедеятельности людей, основа творческой активности человека, механизм адаптации и самодетерминации личности в обществе. Такой подход тяготеет к технологической трактовке культуры, что вытекает из специфики человеческой деятельности, в которой люди руководствуются внебиологически выработанными и социально закрепленными средствами и механизмами, образующими культуру. С этой точки зрения она и выступает как своего рода технология человеческой деятельности. Думается, что этот подход наиболее перспективен при схватывании сущности (именно сущности) культуры. Он не отрицаеттого, что при рассмотрении феноменологии культуры (ее форм, проявлений, граней) приемлем аксиологический подход, полагание культуры как «меры человека», мерила его восхождения к идеалу, способа формирования духовного богатства и реализации сущностных социальных сил и пр. Но деятельностный подход дает целостное понимание того, что есть культура и что не есть культура, позволяет выделить главное применительно к нашему рассмотрению: культура в глубокой сути своей есть то, что обеспечивает реализацию самой деятельности, ее имманентный механизм, способ ее осуществления.
Такая трактовка как бы отвечает на вопрос, как система человеческой деятельности осуществляется. Утверждение культуры как механизма (технологии) деятельности дает возможность «взять» культуру в ее сущностном бытии, не ограничиваясь описательными констатациями. На уровне культурологического анализа рассмотрение культуры как искусственной (а не «естественной») технологии деятельности дает нам ее всеобщую характеристику. Взятая в широком общетеоретическом смысле, категория «технология» помогает понять саму суть культуры. Технологичность культуры как раз и предполагает то, что культура предстает как исторически изменяющаяся и исторически конкретная совокупность тех приемов, процедур, норм, которые характеризуют уровень и направленность человеческой деятельности, всей деятельности, взятой во всех ее измерениях и отношениях. С этих позиций культура выступает как способ регуляции, сохранения, воспроизведения и развития человеческой жизни, социальной и индивидуальной.
При всей теоретической привлекательности высказанные соображения нуждаются в конкретизации, прежде всего в понимании природы человеческой деятельности. Дело в том, что ее расширительное истолкование как сущности культуры не позволяет в полной мере выявить специфику культуры как феномена.
Культура немыслима без человека: он ее создал. Но что при этом его воодушевляло? Желание утвердить себя в природе в качестве властелина, способного изменять дарованное? Бессознательная игра творческих сил, способных бесконечно развертывать свой потенциал? Стремление пересотворить природу? Как только возникает вопрос «ради чего?», человеческая активность оказывается вовсе не одинаковой по собственной нацеленности и истокам.
В этом плане не всякая деятельность порождает культуру, а только та ее часть, которая носит сакральный характер и связана с поиском смыслов, вычитываемых в бытии. Занимаясь жизнеустроением, человек далеко не всегда задается вопросом о предназначенности бытия и своей собственной судьбы. Культура — это не все, что способен предъявить человек, увлеченный переделыванием изначального порядка вещей.
Деятельность человека разнообразна, многолики продукты человеческой активности. Можно указать на такие деяния человека, которые связаны с напряженным творческим актом, прорывом в новое духовное пространство, извлечением смысла из окружающего. Это и есть культура. Но есть такие артефакты, которые не содержат в себе сакрального смысла, не рождают горения человеческого духа. В человеческой деятельности многое рождается впервые как обнаружение смысла, но многое служит процессу тиражирования однажды найденного.
В истолковании Павла Флоренского (1882—1937) деятельность обнаруживает себя во множественном числе: речь идет о деятельностях. Когда мы говорим слово «орудие», то ближайшим образом припоминаются нам молоты, пилы, плуги или колеса. Это в грубейшем смысле слова материальные орудия технической цивилизации. Создание полезных для выживания человека приспособлений приобретает сакральный, т.е. культурный, смысл только тогда, когда орудие рассматривается как «проекция вовне творческих недр человеческого существа, построивших и все его собственное эмпирическое бытие — его тело, его душевную жизнь». Суть палки, молота, пилы, насоса не видна непосредственно. Творчество разума обнаруживается в производстве вещей, смысл которых не очевиден. Это производство символов, т.е. сотворение культуры.
Итак, деятельность человека многообразна. В одном случае она порождает культуру, в другом — нечто иное — цивилизацию. Далеко не всегда человеческая активность сопряжена с прорывом в области духа. «Вторая природа» включает в себя акты простого воспроизведения, копирования. Человек, который изобрел колесо, — творец культуры. Работник, который на конвейере насаживает колесо на ось, — человек цивилизации. (Так издавна обнаруживает себя тема, которая в XX в. получила освещение как проблема «культура и цивилизация».)
При семиотическом подходе культура фиксируется как внебиологический знаковый механизм передачи опыта через так называемый социокод как знаково закрепленную совокупность деятельностных схем, обеспечивающих социальное наследование (М.К. Петров). Иначе говоря, поскольку культура является общественным образованием, для ее понимания принципиально важно рассмотрение роли знаковых систем. Кроме того, символы, знаки являются теми средствами реализации ценностей и смыслов культуры, которые наиболее доступны для изучения. Тем самым культура имеет символически коммуникационную природу.
В русле структуралистского подхода культура рассматривается как совокупность социальных элементов, «культурных образцов» — носителей ценностных отношений, регулирующих человеческую деятельность (брак, семья, обычаи, тексты, символы и т.п.), но без учета личного фактора.
При социологическом подходе культура трактуется как социальный институт, который дает обществу системное качество, позволяет рассматривать его как устойчивую целостность, отличную от природы. Здесь в значительной мере отождествляется функционирование общественных институтов и подсистем культуры (материальной, политической, духовной). Культура рассматривается с точки зрения ее функционирования в конкретной системе общественных отношений и институтов, определяющих роли и нормы поведения людей в обществе.
В ряде концепций подчеркивается роль культуры как источника информации в единстве с ее обработкой, интерпретацией и трансляцией. Культура рассматривается и как механизм передачи социального опыта, отличный отдокультурного (узуального). Существуют представления об определяющей роли игры как источника культуры (И. Хейзинга).
При гуманитарном подходе внимание акцентируется на совершенствовании человека как духовно-нравственного субъекта культуры. В неогуманистических концепциях культура рассматривается как процесс, включающий все виды человеческого творчества и регулируемый человеком как членом коллектива. Выступая в качестве проявления человеческой сущности, культура охватывает все стороны жизни человека, предстает как процесс воспроизводства человека во всем богатстве его свойств и потребностей, универсальности. Таким образом, культура есть процесс созидания человеком своей родовой сущности, мера человеческого в человеке. Все эти подходы заслуживают внимания, взаимодоподняют друг друга, способствуют выработке более полного и глубокого представления о культуре.