Личность в контексте культуры

Великий Данте, заканчивая “Божественную комедию”, воскликнул:

“О, если б слово мысль мою вмещало!..”

Завершая книгу, в которой сделана попытка дать более или менее полный обзор истории и теории культуры, мы приходим к пониманию того, как много еще осталось за пределами слова, сколь многого еще хотела бы достигнуть мысль!

Мир стоит в преддверии третьего тысячелетия, так же, как некогда Данте, “земную жизнь пройдя до половины”, стоял в преддверии Ада и Рая, в преддверии своей книги. Мир, так же, как поэт или художник, ученый или изобретатель, стоит на пороге неведомой жизни в неведомом мире. Человечество знает нечто из того, что было, знает многое из того, что есть. Мы знаем также, что и прошлое, и настоящее непременно лягут в основание будущего, но одновременно с этим нам не дано знание, что именно сохранится, а что исчезнет в бесконечном потоке времени, что станет счастьем будущих поколений, а что — бедой. Большая часть наших современников желает достичь счастья будущего мира и уберечь мир от беды. Однако возможно ли это?

Явившись из тьмы тысячелетий, человечество начало изменять окружающий мир, и, как ему казалось на протяжении всего времени своего существования, “улучшать”, “возделывать”, совершенствовать его. Однако только сейчас постепенно приходит понимание того, что далеко не всякое действие человека идет во благо миру и человечеству, но почти каждое — приносит ощутимый вред. Нас в мире уже шесть миллиардов! Сможет ли мир содержать такое количество людей, если они будут продолжать свой привычный способ отношений с ним?

Человечество испробовало различные формы организации общества и вряд ли нашло такую, которая в полной мере и степени способствовала бы его процветанию.

Сознание древних обращалось к еще более далекому прошлому, называя его “золотым веком”. Но трудно назвать период нищего существования первобытного общества временем всеобщего благоденствия. Приоритетная забота только о материальных сторонах жизни неминуемо вела к возникновению неравенства, а примитивное — уравнительное существование не развивало богатства духовного мира каждого человека. Образцы культуры, сохранившиеся с глубокой древности до наших дней, говорят, скорее о титанической борьбе за выживание, чем о высотах духа наших далеких пращуров.

Человечество создало государства, всевозможные разновидности единоличного и коллегиального управления ими, но и на этом пути, кажется, были сплошные потери. Монархия, особенно неограниченная, всегда вела к попранию достоинства других людей, к развитию у них таких качеств, как спесь, чванство, подобострастие, либо других форм духовного рабства, которые отнюдь не выглядят как завоевания культуры. Самым страшным последствием рабства всегда считалось такое состояние человека, при котором он не только является рабом, но и “целует свои цепи”. Демократия же, по глубоким наблюдениям еще античных мыслителей, всегда была чревата тем, что к власти могли прийти (и приходили!) люди, не способные управлять и, тем более, видеть цели всего общества. Одно это обстоятельство рождало в обществе целый комплекс пороков, начиная от борьбы за власть и кончая обострением криминального поведения масс. Закат Римской республики показал многие негативные последствия выборного правления, независимо от того, управляла обществом олигархия, или в органы правления входили представители иных социальных групп.

Но самыми страшными оказались последствия человеческих отношений с природой. Развитие земледелия привело к уничтожению лесного массива земли. Начавшись еще в период варварства, процесс выкорчевывания леса уже в средние века разрушил почти весь лесной массив Западной Европы, а к настоящему времени по данным сибирского ученого П. Г. Олдака — 60 % мировых лесов. Развитие скотоводства и стихийное ведение земледелия ежегодно уничтожает плодородные земли и становится причиной опустынивания жизненного пространства. С каждым шагом человечества по пути того, что мы привыкли называть техническим прогрессом, необратимо разрушается потенциал природного комплекса — естественная и единственная среда, в которой возможно существование человечества. Хотя, по выражению Олдака, “наука не выработала системы измерений, опираясь на которую можно было бы дать строгие оценки природного фактора”, но практически все исследователи, работающие в направлении изучения этой проблемы, определяют сроки того, что обыденное сознание называет “концом света” — время глобальной экологической катастрофы — первую треть будущего столетия.

Теории, разделяющие культуру и цивилизацию, относят процессы, о которых сказано выше, к цивилизации. Отметим, что практика раз межевания культуры и цивилизации несет в себе опасность для человечества. Дело в том, что взгляды, ставящие непроходимый барьер между этими двумя сторонами деятельности людей в обществе, как бы предполагают оправдание хищнического отношения к природе мира и человека: если это не культура, а цивилизация, то вроде бы не может быть и никаких претензий. Цивилизация ведет себя исключительно по собственным законам, даже если они самоубийственны.

Именно здесь и вырисовывается особая роль культуры в обществе. Только культура может стать тем интегральным началом, которое в состоянии сбалансировать человеческую деятельность в мире. Говоря более категорически, мы можем прийти к выводу, что глобальная экологическая проблема в том виде, как ее рассматривают специалисты, не является исключительно экологической, так как она вовлекает в свои пределы не только материальную, но и духовную деятельность людей, не только их телесную, но и духовную сущность. Ученые, рассматривающие экологические проблемы, приходят к выводу, что все люди Земли ответственны за тот экологический кризис, который в общем-то лежит в последние десятилетия в основе и других глобальных проблем:

— проблемы войны и мира (борьба за ресурсы и продуктивные площади);

— проблемы личности (с одной стороны, развитие техники все более превращает человека в обслуживающий ее персонал, с другой стороны — безответственность общества все более формирует безответственность личности, разрушая ее индивидуальность и систему отношений с другими людьми).

Не напрасно часть теоретиков Римского клуба возлагает надежды на изменение систем образования и формирование “человеческих качеств”. Еще в конце 70-х годов президент Римского клуба Аурелио Печчеи сказал: “Любые новые достижения человечества, включая и то, что обычно подразумевается под “развитием”, могут основываться только на совершенствовании человеческих качеств и именно на этом мы должны сконцентрировать свои усилия, если мы хотим действительно “расти”[38].

При ближайшем рассмотрении оказывается, что термин “человеческие качества” по большей части означает личностный уровень человека в обществе, производстве и просто в мире. Именно этот уровень предполагает наличие таких особенностей человека, которые отличают личностное состояние человека от индивидуального. Это, прежде всего, разумность, но понятая не как простое наличие рассудка, связанного с собственными меркантильными задачами, или действиями, с повседневным существованием человека. Разумность — это умение видеть, формулировать и решать сложные проблемы, которые личность находит самостоятельно. Только на личностном уровне стремятся к поиску некой неизвестной задачи, комплексному видению этой задачи, выявлению максимального количества ее связей с различными сторонами действительности. От того, как будет сформулирована задача, зависят пути, способы, методы ее решения.

Таким образом, разумность связана с ответственностью, понимаемой как способность предвидеть и объективно оценивать последствия своих поступков, своей деятельности. Для такого предвидения необходимо глубокое и разностороннее знание о мире и его закономерностях. При внимательном анализе обнаруживается, что среди причин, вызвавших огромное число современных катастроф, в том числе и таких, которые имели необратимые экологические последствия (например, чернобыльская), была безответственность в любой из своих разновидностей: легкомыслие (отказ от предположения этих последствий), эгоизм (перенесение трудностей с себя на окружающих), криминальное поведение (действие вопреки знанию о последствиях). Поэтому перед личностью всегда стоит проблема выбора: действовать или отказаться от действия. И чем объективнее и полнее знания о последствиях, чем выше степень ответственности человека, тем выше его личностный уровень.

В этой связи непременным качеством личности становится воля — способность осуществлять выбор и приводить в исполнение свое решение. Именно здесь актуализируется та высшая мера справедливости, которая всегда была мерилом личной культуры человека. Как говорили многие мыслители разных времен и народов, культура личности всегда связана со свободой. Нет личности вне свободы, и в этом качестве свобода воспринимается, прежде всего, как форма материальной и моральной независимости человека.

Большинство теоретиков, занимавшихся проблемой свободы отмечали ее двойственность: разделение на “свободу от” и “свободу для”. Э. Фромм в книге “Бегство от свободы” вводит понятие “свободы чего-либо” (свобода воли, свобода деятельности и пр.). Он пишет: “Человек все больше освобождался от уз природы; он овладел ее силами до такой степени, о какой нельзя было и мечтать в прежние времена. Люди становились равными; исчезали кастовые и религиозные различия, которые прежде были естественными границами, запрещавшими объединение человечества, и люди учились узнавать друг в друге людей. Мир все больше освобождался от таинственности: человек начинал смотреть на себя объективно, все меньше поддаваясь иллюзиям. Развивалась и политическая свобода... Вершиной этой эволюции политической свободы явилось современное демократическое государство, основанное на принципе равенства всех людей и равного права каждого участвовать в управлении через выборные представительные органы. При этом предполагается, что каждый человек способен действовать в соответствии с собственными интересами, в то же время имея в виду благо всей нации”[39].

Но Фромм говорит и о том, что при всех сторонах достигнутой человечеством свободы, есть еще один аспект, который уводит наши рассуждения от внешних сторон свободы во внутренний мир самого человека, в его отношение к миру: “... необходимо добиться свободы нового типа: такой свободы, которая позволит нам реализовать свою личность, поверить в себя и в жизнь вообще”[40].

Именно на пути такого понимания свободы находились древние философы, понимающие смысл изречения, начертанного на стенах храма Аполлона в Дельфах: “Познай самого себя”, или те, кто полагал, что свобода — это осознанная необходимость (Эпикур, Спиноза). Под этим подразумевалось, что только знание законов мира позволяет свободно, без принуждения совершать свой выбор, осуществлять себя в реальной действительности в наиболее полном разнообразии своих возможностей, способностей и задатков. (Конечно, древние не шли так далеко в познании самого себя, они лишь фиксировали тот факт, что это настолько трудное, сколь и достойное дело, поэтому посильно не каждому, а лишь значительному человеку). Роль знания в системе свободы отмечал еще Сократ, считавший, что знание и добродетель — это одно и то же: кто знает, никогда не станет действовать не во благо, здесь главное место занимают не общественные нормы и правила, а сознательно совершенный выбор. Подчеркивая роль знания на личностном уровне деятельности, Ф. Энгельс говорил, что свобода — это умение принимать решения со знанием дела [181, т. 20, с. 116].

Неотъемлемым качеством личности является личное достоинство — способность охранять свои права и обязанности, представляющие собой неразрывное единство. Естественно, что особенно в современном мире личное достоинство начинается с обязанностей, которые человек возлагает на себя добровольно. Невозможно говорить о личностном начале, имея в виду человека, не отягощенного никакими обязанностями: его действия в обществе случайны, эгоистичны и не связаны с окружающим миром. В этом смысле они и не свободны, поскольку это действия по собственному произволу. В обществе же любой произвол ведет к встречным санкциям, влекущим за собой ограничение носителя произвола. Если человек не имеет обязанностей, он оказывается бесправным в любом обществе. А в отношениях с природой отсутствие обязанностей пагубно проявляется в непоправимом ущербе, нанесенном существованию не только отдельного человека, но и всего человечества.

Развитая личность непременно соблюдает свои обязанности, делая это ответственно и свободно, охраняет свои права, покушение на которые с чьей бы то ни было стороны является ограничением свободы и, в конечном счете, несет невозможность реализации личностных качеств.

Пико делла Мирандола в “Речи о человеческих достоинствах” писал: “Пусть наполнит душу святое стремление, чтобы мы, не довольствуясь заурядным, страстно желали высшего, а также добивались (когда сможем, если захотим) того, что положено всем людям”[41].

И еще одна важная характеристика: личностный уровень человека всегда отличался наличием совести — этого внутреннего цензора человека во всех его деяниях. Именно наличие совести позволяет постоянно осуществлять самоконтроль, формулировать собственные обязанности, осуществлять выбор и быть реалистом в оценке результата своих действий. Именно о таком уровне личности говорил И. Кант, ценивший “звездное небо над головой и моральный закон внутри себя”.

Изучение развития человеческого отношения со внешним миром от простого ощущения до общественно значимого поступка, от природного состояния к культурному, выступает как исторический путь развития не только отдельного человека, но и всего человечества в целом. Этот тернистый путь от прачеловека, делающего первые человеческие шаги по планете до человека, могущего создавать государства, строить дворцы, слагать поэмы, создавать прекрасные картины, научные концепции и проникать в тайны Вселенной не был и не мог быть простым умножением количества созданного. Это был путь нелегкого перехода с одной ступени существования на другую, от одного качественного состояния к другому, более сложному, но и более человеческому. Этот путь никогда не был прямой и светлой дорогой. Все результаты, достигнутые человечеством, — это результаты только в некоем конечном счете, и цена их, как мы смогли убедиться, неоднозначна. Каждое новое поколение, стоящее на плечах предыдущей культуры, совершало лишь один шаг к более высокому уровню отношений с миром, друг с другом и с познанием. Конечно, являлись поколения, которые, как это представляется теперь, одним мощным рывком преодолевали свое время, но они совершали это, отнюдь не играя или смеясь. Их усилия всегда были связаны с грозным сопротивлением прошлого, которое не уступало место новому. Поэтому все величие человека как личности связано с преодолением любого материала, и прежде всего себя. Древняя ведическая мудрость гласит: “Подобно птице, привязанной к гнезду, человек сам у себя в плену”.

Отметим одно весьма банальное обстоятельство: человек не рождается личностью. Природа может наградить его большим набором всякого рода особенностей, но развить их, превратить их в новое качество — это вопрос всей жизни человека и часто не только его одного. Общество может позволить или не позволить это сделать. История показала, как меняются люди с точки зрения их идеалов, ценностей, форм деятельности, и одновременно как меняются отношения между обществом и каждым его членом.

В первобытном обществе человек не мог быть самостоятельным от общины, поскольку условия выживания требовали от всех одинаковых усилий, одинаковой деятельности, одинакового соблюдения обычаев, возникавших на базе приспособления людей к природе и природы к себе. Низкий уровень познания мира, нерасчлененность сознания, кровные связи с другими членами родовой и племенной общины делали каждого несамостоятельным, не осознающим свои возможности в отрыве от всего сообщества. Даже если природные задатки индивида были богатыми, даже если он обладал значительными способностями, им негде было реализоваться, поскольку примитивные орудия труда и примитивные виды деятельности не позволяли этого.

В период античности и ранних восточных деспотий вопрос становления личности зависел от ее места в социальной структуре: человек, прежде всего, должен был обладать личной свободой. Раб — говорящее орудие труда по общепринятым меркам — личностью стать не мог. (Часто студенты приводят в качестве примера Спартака. Это неверно: Спартак стал рабом, попав в плен, а у себя на родине во Фракии он был независимым и даже влиятельным человеком). В Греции считалось, что личность — это член полиса, и только в качестве такового он мог стать личностью.

В феодальном обществе человек уже многое знал и мог проявить себя в довольно разнообразной деятельности. Но он еще мало смел, поскольку общество ставило его в слишком жесткие рамки иерархических отношений. Тот, кто был рожден графом, им и оставался до конца дней своих, а цеховой подмастерье выше цехового мастера вряд ли поднимался, даже если он обладал задатками гениального ученого или политика.

Только начиная с эпохи Возрождения, впервые в истории человечества заговорили о личном достоинстве и свободе, о личной независимости каждого члена общества и об активной предпринимательской деятельности, требующей проявления и развития индивидуально неповторимых качеств человека. Конечно, и это общество многое оставило в виде деклараций или теоретических построений, поскольку, давая одной рукой личную независимость, другой рукой создало экономическую эксплуатацию, иную форму зависимости людей. А любая зависимость: от природных условий или от уровня знаний, от других людей или от социальных отношений только ограничивает возможности проявления и реализации человеком его способностей или задатков. Не напрасно Антуан де Сент-Экзюпери в XX веке воскликнул: “А может быть, в каждом из нас погиб Моцарт!”

Попытки построения свободного общества в нашей стране на основе социализма потерпели крах именно потому, что они не ставили вопроса о реализации человеческих качеств в деятельности. Скорее наоборот, процесс социализации, подчинявший каждого узконаправленной идее, создал условия уравниловки во всем: и в том, что касалось проблем распределения, и в том, что касалось реализации способностей. При этом совершенно спокойно игнорировалась мысль К. Маркса (чьим именем освящалось каждое действие), что уравнительное распределение — признак нищего общества и может существовать только в нищем обществе [181, т. 42, с. 114]. Нищее же общество не может стать условием становления и развития личности, поскольку такой сложный феномен, каким является личность уже по своему определению, не может уравниваться ни в каком отношении. Именно К. Маркс назвал такое общество “казарменным коммунизмом” и говорил о том, что оно в состоянии только нивелировать личность.

Таким образом, мы снова возвращаемся к вопросу о том, любое ли деяние человека в мире является благом. Одновременно с этим мы должны принять во внимание и еще одно обстоятельство — культура всегда личностна. Она не существует вне ее конкретных носителей и обнаруживает при этом следующую закономерность: личностный уровень развития человека, с одной стороны, зависит от тех связей, в которые он вступает с культурой общества в различные периоды своей жизни и деятельности. Эти связи углубляют и расширяют знания, позволяя принимать решения со знанием дела, позволяя увидеть себя в контексте культуры и выявить свои собственные возможности соотнесения с ней. С другой стороны, дальнейшее развитие культуры общества, да и самого общества связано с личностной деятельностью каждого, и персональный вклад в прогресс общества зависит от личностного начала, от того, насколько владеет культурным потенциалом тот, кто действует.

Как бы ни были плачевны последствия совокупной человеческой деятельности, стоит вспомнить также и о титанах духа, о тех, кто создавал духовную мощь, кем может гордиться человечество: художниках, ученых, философах, героях, — о тех, кто всегда показывал возможности человека, перспективы его возможностей. Они не просто были творцами, реализуя собственные духовные богатства, — они делали это для других, приобщая их к собственным высотам. Естественно, не всякий может создать произведение искусства, теорию, совершить открытие или подвиг. Но каждый может обнаружить в себе силы понимания, познания, размышления и тем самым если не стать равным, то во всяком случае подняться до высот мысли, чувства или веры любого гения.

Для того, чтобы стать человеком культуры, чтобы сберечь мир для будущего, мало прочесть не только наше пособие, но и все прочие пособия и учебники, какие только имеются на сегодняшний день. Нужно сотворить себя снова, нужно отказаться от фатического, бессмысленного и бесполезного прозябания, нужно войти в мир культуры с пониманием ее роли в мире и места в обществе и пропустить через себя возможно большее количество ее ценностей, прожить их снова вместе с их творцами. И как бы это ни звучало абстрактно, как бы ни казалось нереально, возможно только в этом — путь спасения человечества от погребения себя под прахом собственной деятельности.

У нас есть только одна Вселенная. Она безгранична и многообразна. Она — единство своих природных частей и нас, человечества, и тех высот духа, на которые мы способны. Каждый из нас — это целый Космос и уникальное творение мира. Об этом писал литовский поэт Э. Межелайтис, ибо только поэтам видна воочию связь мира и каждой его крупицы:

Я знаю,

посредине Вселенной мечтает расцвесть

небольшое зерно — земля.

Я знаю,

посредине земли мечтает расцвесть

небольшое зерно — человек.

Я знаю,

на полях человека мечтает расцвесть

небольшое зернышко ржи.

Если сбудутся их мечты,

будет спасено ржаное Зерно,

будет спасен Человек,