О путешествии, о котором не было рассказано, и о запретной карте 4 страница

Она пристально посмотрела на него, потом отвела взгляд. Очевидно, ей хотелось сказать Грею что-то еще, но она никак не могла на это решиться. Это чувствовалось по ее учащенному дыханию, по легкому дрожанию век.

– В чем дело? – тихо спросил обеспокоенный Грей. Казалось, его ласковый тон возымел обратное действие.

Сейхан высвободила руку, но, постояв, вздохнула.

– Грей… я очень сожалею… – начала она, не глядя на него. – Твои родители…,

Помимо тревоги, в ее взгляде и жестах было что-то еще. Определенная доля вины. Но почему? Вина подразумевает ответственность. Однако с родителями Грея Сейхан столкнулась совершенно случайно. Грей уже свыкся с этой мыслью. Так чем же объясняется это внезапное чувство вины?

Грей мысленно перебрал различные возможности, восстанавливая в памяти недавние разговоры. С Насером, с Сейхан. Что ее сейчас больше всего беспокоит…

И вдруг он все понял.

Сейхан ведь буквально несколько минут назад сама ему все объяснила.

«Не надо переоценивать "Гильдию"».

Схватив молодую женщину за руку, Грей прижал ее к стене рядом с дверью. Он склонился к ней так, что их губы едва не соприкоснулись.

– О, господи… никакого предателя в «Сигме» нет. И никогда не было.

Сейхан начала было что-то объяснять, запинаясь. Но Грей не дал ей сказать ни слова.

– Насер предупреждал меня, что лучше не связываться с «Сигмой», даже угрожал мне. Почему? Он знал, что мне известно о предателе «Гильдии» в рядах «Сигмы». Так зачем же меня запугивать? – Он встряхнул Сейхан. – Если только на самом деле никакого предателя нет.

Вздрогнув, Сейхан дернула плечом, стараясь сбросить руку Грея, но тот лишь крепче стиснул пальцы, пронзая мягкие ткани чуть ли не до самой кости.

– Когда ты собиралась открыть мне правду? – резко спросил он.

Наконец молодая женщина обрела дар речи – теперь ее голос прозвучал зло, с вызовом:

– Я обязательно сказала бы тебе правду. Когда все было бы кончено. – Сейхан раздраженно вздохнула. – Но теперь, когда твои родители оказались в руках Насера, я больше не могла молчать… если только остается надежда их освободить. Я не настолько бесчеловечна, Грей. Сейхан попробовала было отвернуться, но Грей шагнул так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Но если никакого предателя не было, – спросил он, – каким образом Насер узнал про охраняемый дом? И устроил засаду?

– То был мой просчет. – Ее глаза превратились в два кусочка кремня. – И это все, что я тебе скажу. Ты должен верить, что я исходила из лучших побуждений.

– Я должен тебе верить, – насмешливо повторил Грей. Казалось, ее слова ранили Сейхан. Она чуть опустила подбородок.

Грей не унимался:

– Если бы у меня за спиной с самого начала была поддержка «Сигмы»…

Лицо молодой женщины стало твердым.

– Грей, тебя затянула бы бюрократическая трясина. А меня отправили бы за решетку. Выключили из игры. А мне нужно было как можно быстрее и чище вывести нас обоих из-под удара. Поэтому я не стала опровергать твои подозрения.

Грей пристально смотрел на Сейхан, пытаясь найти какой-нибудь едва заметный оттенок противоречивых чувств, указывающий на ложь. Тщетно. Молодая женщина выдержала его взгляд, спокойная, принимающая вызов. Она даже не трудилась скрывать то, что многое еще осталось невысказанным.

Грей скорчил гримасу, злясь на себя за то, что относился к Сейхан без должного внимания.

– Надо было бы просто дать Насеру пристрелить тебя.

– Но кто в таком случае стал бы прикрывать тебя сзади, Грей? На кого ты здесь можешь положиться? На Ковальски? Лучше уж действовать в одиночку. Но у тебя есть я. Есть – и все, черт побери. Так что давай закончим с этим. Можно спорить до бесконечности, терять то драгоценное время, которое у тебя есть, чтобы связаться с «Сигмой», а можно оставить все на потом. – Сейхан кивнула в сторону двери. – В вестибюле гостиницы есть телефон-автомат. Это еще одна причина, из-за которой я постаралась убедить Насера в том, что мы находимся не здесь, а в другом месте. Вероятно, к настоящему времени «Гильдия» уже прослушивает все телефоны-автоматы рядом со Святой Софией. Но этим, в гостинице, можно пользоваться безопасно. Относительно безопасно. И ты должен быть краток. Времени у нас и без того очень мало.

Грей отпустил Сейхан, оттолкнув от себя. И снова у нее на лице промелькнуло несчастное выражение. «Что ж, пусть чувствует себя несчастной».

Если бы он знал, что никакого предателя нет, то с самого начала связался бы с Пейнтером. И хотя бы обеспечил безопасность своих родителей.

Судя по всему, Сейхан правильно поняла, чем вызвана злость Грея. Она провела рукой по лицу, и ее голос смягчился, стал усталым.

– Грей, я тоже надеялась, что с твоими родителями ничего не случится. Честное слово.

Грею захотелось сказать ей что-нибудь резкое, однако он не нашел подходящих слов. И потому что по-прежнему злился на Сейхан, но, гораздо важнее, потому что не мог полностью переложить на нее свою вину.

От этой простой истины было никуда не деться.

Именно он бросил своих родителей одних. Он, и никто другой.

3 часа 4 минуты,

Вашингтон

– Господин директор Кроу, вам звонок по защищенной линии из Стамбула.

Оторвавшись от ряда мониторов, на которых выводились в реальном времени данные со спутников, Пейнтер взглянул на дежурного связиста. Кто может звонить из Стамбула?

В течение последнего часа Пейнтер спорил с руководством Управления национальной разведки и Агентства национальной безопасности, пытаясь получить доступ к «Эшелону», спутниковой системе наблюдения, чтобы сосредоточить поиски в районе острова Рождества. Однако такая удаленная территория, к тому же малонаселенная, считалась потенциально неопасной, поэтому постоянное наблюдение за ней не велось. В конце концов Пейнтеру удалось убедить руководство Австралийской объединенной службы обороны нацелить на район один из своих спутников. Однако произойти это должно было только еще через четырнадцать минут.

– Это коммандер Пирс, сэр, – уточнил дежурный связист, протягивая трубку.

Пейнтер резко развернулся в крутящемся кресле. Это что еще за чертовщина? Он взял трубку.

– Грей? Говорит директор Кроу. Где ты находишься? Голос прозвучал очень тихо.

– Сэр, времени у меня в обрез, а я должен сообщить вам много важной информации.

– Я слушаю.

– Во-первых, мои родители похищены агентом «Гильдии».

– Аменом Насером. Знаю. Мы уже развернули широкомасштабные поиски.

Последовала короткая пауза, вызванная удивлением. Затем Грей продолжал:

– Вы также должны срочно связаться с Индонезией, с Монком и Лизой. Они в опасности.

– Это нам уже известно. Как раз сейчас я пытаюсь получить информацию со спутника, который находится над тем районом. Если ты закончил рассказывать о том, что мне уже известно, почему бы тебе не начать с самого начала?

Вздохнув, Грей быстро рассказал о том, что произошло с того момента, как в его жизнь снова ворвалась Сейхан. Пейнтер задал несколько вопросов, и отдельные части головоломки начали складываться в цельную картину. Кое до чего он уже дошел сам, еще когда ожидал ответа АНБ. У него появились подозрения, что «Гильдия» может иметь какое-то отношение к случившемуся на острове Рождества. Ну у кого еще хватило бы ресурсов похитить население целого острова и бесследно скрыться? И вот только что Грей подтвердил это предположение и дал ответ на то, почему все это происходит, даже произнеся конкретное название.

Иудин штамм.

Час назад Пейнтер вызвал на работу начальника научно-исследовательского отдела «Сигмы» доктора Малькольма Дженнингса, подняв его с кровати. По дороге в машине от гостиницы, где были похищены родители Грея, до штаб-квартиры «Сигмы» Пейнтер мысленно прокрутил последний разговор с Лизой. Очевидно, что ее принудили к этому силой; к каждой фразе нужно было тщательно прислушиваться. Пейнтер вспомнил панику Дженнингса по поводу угрозы глобальной экологической катастрофы. И его заключительные слова, леденящие душу: «Мы так и не можем сказать со всей определенностью, что погубило динозавров».

На острове Рождества определенно происходит нечто такое, что могло заинтересовать «Гильдию».

Далее, Пейнтер сам дошел до того, что внезапное появление Сейхан и исчезновение Грея могут иметь какое-то отношение к событиям в Индонезии. Два значительных удара, нанесенных «Гильдией» одновременно. Пейнтер не верил в случайные совпадения. Обязательно должна быть связь. Но он ни за что бы не предположил, кто выступает в роли связующего звена.

– Марко Поло? – переспросил Пейнтер. Грей закончил свой рассказ:

– «Гильдия» ведет операции сразу на двух фронтах. Научная ветвь изучает нынешнюю вспышку болезни, пытаясь определить причину и найти лекарство. В это же время…

–… историческая ветвь возвращается по следу Марко Поло к тому же самому: к причине и лекарству, – закончил за него Пейнтер.

Наконец все происходящее приобрело определенный жуткий смысл.

– И вот теперь Насер направляется в Стамбул, – сказал Пейнтер.

– Вероятно, он уже в воздухе. – Я могу поднять наших людей там, у вас. Они будут готовы действовать в течение ближайших двух часов.

– Не надо. «Гильдия» об этом узнает. По словам Сейхан, Стамбул является одним из основных центров деятельности «Гильдии». У нее там везде есть свои люди. Если станет известно о том, что вы мобилизуете силы, «Гильдия» поймет, что у нас с вами состоялся разговор. И мои родители… этого делать нельзя ни в коем случае. Мне придется разбираться с Насером самому.

– Грей, но ты и так уже пошел на огромный риск. В «Сигме» действует предатель. Я сделаю все возможное, чтобы перекрыть канал утечки, но нам надо…

– Господин директор, никакого предателя в «Сигме» нет.

Пейнтер умолк, оглушенный этим известием. Ему потребовалось какое-то время, чтобы перестроиться, осознать смысл услышанного и вытекающие отсюда последствия.

– Ты уверен? – наконец спросил он.

– Уверен настолько, что ставлю на это жизнь своих родителей.

Пейнтер помолчал. В конце концов он пришел к выводу, что верит Грею. От бессильного отчаяния, вызванного деятельностью межведомственной комиссии, не осталось и следа. Если никакого предателя нет…

Голос Грея стал еще тише:

– Сэр, я не могу больше рисковать, затягивая разговор. Мне нужно уходить. Я сделаю все возможное, чтобы пройти по следу Марко Поло и выяснить, куда он приведет.

В трубке наступила тишина. Пейнтер подумал было, что Грей закончил разговор, но его голос зазвучал снова:

– Господин директор, пожалуйста, разыщите моих стариков.

– Обязательно разыщу, Грей. Можешь в этом не сомневаться. И когда это произойдет, пусть Вигор ждет звонка от своей племянницы. После нескольких звонков она положит трубку. Это будет сигналом, говорящим о том, что твои родители в безопасности.

– Благодарю вас, сэр. Связь оборвалась. Пейнтер откинулся назад.

– Сэр, – прервал его размышления дежурный связист, – приблизительно через две минуты начнет поступать сигнал со спутника.

10 часов 15 минут

Стамбул

Грей понимал, что ему нужно спешить, однако ноги его сами замедлили шаг, когда он оказался у западного фасада Святой Софии, пораженный размерами собора.

Вигор обратил внимание на то, как Грей задрал голову.

– Впечатляет, правда? Грей не мог с ним поспорить.

Монументальное творение византийских зодчих считалось многими восьмым чудом света. Возвышающийся на холме, где когда-то стоял храм Аполлона, собор смотрел на голубую гладь Мраморного моря и раскинувшийся внизу Стамбул. Самая главная его достопримечательность – огромный купол, взметнувшийся в воздух на высоту двадцатиэтажного здания, сверкал в лучах утреннего солнца подобно полированной меди. С востока и запада к нему примыкали два полукупола, а вокруг, словно королевская свита, толпились дополнительные купола, перекрывавшие все громадное сооружение.

Продолжая краткую историческую лекцию, Вигор указал на гигантские ворота, ведущие внутрь Святой Софии:

– Императорские ворота. Именно через них в пятьсот тридцать седьмом году вошел император Юстиниан, освящая собор, и провозгласил: «О Соломон, я превзошел тебя!» И именно перед этими воротами в пятнадцатом веке султан Мехмед, предводитель турков-оттоманов, разоривших Константинополь, смиренно посыпал себе голову пылью, прежде чем вступить в собор. Святая София произвела на него такое впечатление, что султан, вместо того чтобы ее разрушить, превратил в мечеть./

Прелат обвел рукой четыре высоких минарета, окруживших собор.

– А теперь это музей, – сказал Грей.

– Начиная с тысяча девятьсот тридцать пятого года, – подтвердил Вигор, указывая на строительные леса, облепившие южный фасад здания. – И с того момента реставрационные работы продолжаются практически непрерывно. И не только снаружи. Превратив собор в мечеть, султан Мехмед приказал заштукатурить все христианские мозаики, поскольку изображение человеческих фигур противоречит законам ислама. Однако на протяжении последних десятилетий ведутся медленные и тщательные работы по восстановлению этих бесценных византийских росписей. В то же время не менее сильно стремление сохранить древнее исламское искусство пятнадцатого и шестнадцатого столетий, впечатляющие образчики арабской каллиграфии и украшенные кафедры. Для того чтобы найти равновесие между этими взаимоисключающими задачами, к реставрационным работам в Святой Софии привлекаются ведущие специалисты всех областей архитектуры и искусства. В том числе и из Ватикана. – Вигор повел своих спутников через открытую площадь к величественному арочному входу, следуя за потоком туристов. – И я, памятуя об этом, решил пригласить сюда одного человека, знакомого с реставрационными работами, которому в прошлом уже приходилось консультировать смотрителей Святой Софии.

Грей вспомнил слова Вигора о том, что он уже заранее направил сюда человека, чтобы тот начал поиски золотой иголки в этом огромном византийском стоге сена.

Когда они подошли к входу, Грей обратил внимание на огромного бородача, который торчал в дверях, мешая потоку туристов. Он стоял, уперев кулаки в бедра, и свирепо озирался по сторонам. Однако, заметив Вигора, бородач радостно улыбнулся и приветливо поднял руку.

Прелат жестом предложил ему пройти в собор.

Грей последовал за ними, торопясь покинуть улицу. Он не знал, удалось ли преследователям из «Гильдии» установить их местонахождение. У него не было никакого желания раскрывать Насеру уловку Сейхан и вообще дразнить его до тех пор, пока его родители не окажутся в безопасности.

Проходя в открытые двери, Грей оглянулся на площадь перед собором. Сейхан и Ковальски нигде не было видно. Маленький отряд разделился, как только покинул гостиницу. Сейхан заставила Грея выучить наизусть номер ее одноразового сотового телефона, приобретенного заблаговременно. Теперь это был их единственный способ связи.

– Коммандер Грей Пирс, – представил Вигор, – познакомьтесь с моим замечательным другом Бальтазаром Пиноссо, деканом факультета истории искусства Григорианского университета.

Рука Грея утонула в огромной лапище Бальтазара. Рост великана был под семь футов. Вигор продолжал:

– Бальтазар – один из тех, кто обнаружил послание Сейхан в Башне ветров; это он помог мне перевести надпись, выполненную ангельским алфавитом. К тому же Бальтазар в очень хороших отношениях с хранителем здешнего музея.

– Много от этого толку, – низким баритоном проворчал Бальтазар, приглашая Вигора и Грея пройти в главный зал собора. Он махнул рукой перед собой. – Фронт работ у нас здесь – начать и кончить.

Бальтазар отступил в сторону, открывая внушительное зрелище.

Грей раскрыл рот, потрясенный увиденным. Обратив внимание на реакцию молодого американца, Вигор потрепал его по плечу.

Впереди уходил вдаль высокий полукруглый свод, чем-то напоминающий железнодорожный вокзал. Над головой маленькие купола, соединенные арками, поднимались к центральному куполу. С обеих сторон наверху проходила колоннада. Однако самым впечатляющим были не каменные своды, а игра света в открытом пространстве. Прорезанные в стенах стрельчатые окна тянулись по нижней границе куполов, пропуская солнечный свет, который отражался от изумрудно-белого мрамора и позолоты на мозаике. Сами размеры огромного свода, который держался без поддержки внутренних колонн, казались невозможными.

В благоговейном почтении Грей следовал за двумя учеными по длинному нефу.

Оказавшись в самом сердце собора, Грей задрал голову на гребенчатый свод главного купола, находящегося на высоте двадцатиэтажного дома. Его ребристая поверхность была украшена золотой с пурпуром каллиграфической вязью. По нижнему краю сорок окон пропускали утренний свет, и казалось, что купол просто висит в воздухе.

– Он словно парит в вышине, – пробормотал Грей. К нему подошел Бальтазар Пиноссо.

– Зрительная иллюзия архитектуры, – объяснил специалист по истории искусства, показывая вверх. – Видите вот эти ребра на внутренней поверхности свода, похожие на спицы зонтика? С их помощью вес купола распределяется на межоконные парусные своды, опирающиеся на массивные пилоны основания. Кроме того, купол гораздо легче, чем выглядит, потому что он построен из пустотелых кирпичей, обожженных на острове Родос из местной пористой глины. А в целом получается шедевр иллюзии. Камень, свет и воздух.

Вигор кивнул:

– Даже Марко Поло был поражен, говоря словами этого великого человека, «кажущейся невесомостью купола и пугающим изобилием эффектов прямого и отраженного освещения».

Грей все понял. Но ему было как-то не по себе от мысли, что вот там, где сейчас стоял он, когда-то стоял Марко Поло. Через века их объединило преклонение и уважение к древним зодчим.

Общее впечатление портила лишь стена черных строительных лесов, взобравшихся вдоль одной стены от мраморного пола до самого верха купола.

Это помогло Грею вернуться в настоящее. Он взглянул на часы. Насер будет здесь еще до наступления темноты. У них есть всего несколько часов, чтобы решить эту загадку.

Если его замыслу суждено увенчаться успехом…

Но с чего начать?

Вигор задал тот же самый вопрос своему другу:

– Бальтазар, вы уже расспросили сотрудников музея? Кто-нибудь видел здесь что-либо похожее на ангельское письмо?

Почесав бороду, великан вздохнул.

– Я спрашивал у самого хранителя музея, говорил с его людьми. Хранитель знает Святую Софию от подземных склепов до верхушки самого высокого купола. И он утверждает, что нигде в соборе нет ничего похожего на ангельское письмо. Однако он высказал одно предположение… которое вам вряд ли понравится.

– Какое? – спросил Вигор.

– Вспомните, что, когда Святая София была превращена в мечеть, значительная часть поверхности стен и купола была заштукатурена. Возможно, то, что мы ищем, скрыто под несколькими дюймами старинной штукатурки. А может быть, надпись была высечена на штукатурке, которая с тех пор давно отлупилась. – Бальтазар пожал плечами. – Так что высока вероятность, что нужной нам надписи больше нет.

Грей не хотел в это верить. Пока Вигор и Бальтазар занялись обсуждением технических подробностей, он отошел в сторону. Ему нужно было подумать. Он непроизвольно снова взглянул на часы, нервничая и беспокоясь. У него в голове даже не зафиксировалось, который час. Опустив руку, Грей прошел к лесам. Он не должен был оставлять своих родителей одних. У него в голове снова прозвучали слова матери, сказанные по телефону:

«Извини. Все дело в отце. Мне были нужны лекарства».

Несомненно, произошло что-то серьезное. Грей не принял в расчет то, что его отец болен, что ему постоянно требуются лекарства. Не явилось ли это следствием сознательной слепоты, упорного нежелания принять истинное состояние отца? Так или иначе, из-за его безрассудства жизнь родителей теперь под угрозой.

Опустившись на пол, Грей уселся на корточки, устремив взгляд на купол. Он постарался полностью очистить свой рассудок. Сейчас от тревог, страхов и сомнений не будет никакой пользы. Ни ему самому, ни его родителям. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Грей медленно выпустил воздух. Гул туристов затих, отступил на задний план.

Грей постарался представить себе собор таким, каким он был в далеком семнадцатом веке. Мысленно он снова закрасил стены, скрыв золоченую мозаику под белой штукатуркой. Сделал это с сосредоточенной расчетливостью, словно выполняя упражнение медитации. И древняя мечеть ожила, хотя бы и только у него в мыслях. Грей услышал голоса муэдзинов, разносящиеся с высоких минаретов по всему городу. Мысленно увидел верующих, преклонивших колени на молитвенных ковриках, сгибающих спину и распрямляющихся, возносящих слова к Богу.

Где в таком месте может быть спрятан следующий ключ? Где – в этом громадном сооружении, с бесчисленными галереями, пристройками и альковами?

Сидя на корточках, Грей прокрутил перед мысленным взором весь собор, словно трехмерное изображение на экране компьютера, изучая его со всех ракурсов. При этом он рассеянно водил пальцем по полу, покрытому слоем цементной пыли. Не сразу до него дошло, что он рисует символ ангельского письма, тот самый, который был нарисован на обратной стороне золотой пайцзы Марко Поло.

Грей уставился на этот символ, продолжая крутить в голове весь комплекс Святой Софии.

– В то время собор уже был мечетью, – пробормотал он вслух.

Он постучал пальцем по четырем кружкам, которые Вигор назвал «диакритическими знаками».

Четыре кружка, четыре минарета.

А что, если этот символ означает нечто большее, чем первый ключ к разгадке тайны зашифрованной карты? Что, если это также подсказка, ведущая ко второму ключу? Кажется, Сейхан говорила то же самое: один ключ ведет к другому.

Мысленно Грей наложил схематический план Святой Софии на символ, сопоставив минареты с диакритическими знаками. Четыре кружка, четыре минарета. А вдруг этот символ представляет собой приблизительный план всего собора с минаретами в качестве ориентиров?

Если так, то с чего начать поиски?

Грей провел по пыльному полу еще одну линию, пунктирную.

– Нужное место обозначено крестиком, – пробормотал он.

11 часов 2 минуты

Вигор заметил, что Грей ползает на четвереньках по полу, вытирая мраморные плиты руками. Посмотрев на него, Бальтазар удивленно поднял брови. Они подошли к Грею.

– Что вы делаете? – спросил Бальтазар. – Если вы намереваетесь ощупать весь пол руками, на это потребуются недели.

– В чем дело? – спросил Вигор.

Грей указал на то место, где сидел вначале. Подойдя туда, Вигор посмотрел на смазанный рисунок на пыльном полу. Он нахмурился. – Это примитивная схема Святой Софии, – объяснил Грей, – на которой указано, где нам следует искать следующий ключ.

Почувствовав в его словах истину, Вигор в который уже раз поразился аналитическим способностям этого человека. Ему даже стало несколько не по себе.

Грей продолжал ползать по мраморным плитам, медленно исследуя небольшой участок пола. Проходящие мимо туристы удивленно смотрели на него.

Бальтазар ходил за ним следом.

– Вы полагаете, что кто-то нацарапал на мраморе ангельские письмена?

Внезапно Грей остановился, наткнувшись плечом на черную опору строительных лесов. Его пальцы вернулись к тому месту, по которому только что прошли. Склонившись к самой плите, он сдул с нее пыль.

– Не ангельские письмена, – сказал он, протягивая руку к воротнику.

К нему подошел Вигор. Вдвоем с Бальтазаром они присели на корточки рядом с плитой, которая привлекла внимание Грея. Протянув руку, Вигор ощупал мрамор кончиками пальцев.

На плите, полустертое временем и миллионами ног, было едва различимое изображение креста.

Грей снял с шеи серебряное распятие. Крест отца Агреера. Он сравнил его размеры и форму с крестом, высеченным на мраморе. Полное совпадение.

– Ты нашел ключ, – прошептал Вигор.

У Бальтазара в руке уже появилась маленькая резиновая киянка, которую он достал из-за пояса. Он начал простукивать плиту. Затаив дыхание, Грей наблюдал за его работой.

Вигор объяснил:

– Именно так мы обнаружили пустоту под плитой с надписью в Башне ветров. Выстукивая. И отыскивая скрытые полости.

Бальтазар методично продвигался по плите, однако складки у него на лбу становились все глубже.

– Ничего, – наконец пробормотал он.

– Вы уверены? – спросил Вигор. – Ключ должен быть здесь.

– Нет, – возразил Грей. Он распластался на полу, устремив взгляд вверх. – Куда смотрит Иисус?

Вигор взглянул на схематическую серебряную фигуру Христа на распятии, затем снова посмотрел вверх.

– Он смотрит на купол, – сам ответил на свой вопрос Грей. – На тот самый купол, который в свое время заворожил Марко Поло. На купол, чей вес облегчен за счет использования пустотелых кирпичей. Если кому-то понадобилось спрятать что-либо на века…

Вигор стоял, задрав голову и раскрыв рот.

– Ну конечно же! Но только в каком именно кирпиче? Бальтазар вскочил на ноги.

– У меня есть одна мысль.

Растолкав группу туристов из Германии, он бросился в противоположный конец здания.

Протянув руку, Вигор помог Грею подняться на ноги. Подобрав распятие, тот повесил его на шею.

– Великолепно, Грей.

– Однако мы пока что еще не нашли вторую золотую пайцзу.

От Вигора не укрылось то, что Грей, перед тем как расстаться с Сейхан, переговорил с ней наедине.

– К чему такая спешка, Грей? Насер будет здесь через несколько часов, зачем нам искать второй ключ?

– Потому что я хочу обрадовать Насера, – объяснил Грей. Вигор прочитал во взгляде молодого американца беспокойство за своих родителей. – И доказать ему, что от нас может быть какая-то польза. Нам нужно, чтобы он оставил нас в живых.

Вигор почувствовал, что Грей не раскрывает до конца свой замысел. Однако прежде чем он успел его расспросить, вернулся запыхавшийся Бальтазар с небольшим инструментом.

– Я рассудил, что раз тут ведутся такие масштабные строительные работы, у кого-нибудь непременно должна найтись лазерная указка. Очень полезный инструмент, когда приходится иметь дело с такими большими расстояниями.

Опустившись на корточки, коллега Вигора поставил лазерную указку на высеченный на мраморной плите крест и включил его. Казалось, не произошло ровным счетом ничего.

Бальтазар поднял с пола щепотку известковой пыли и рассыпал ее над указкой. Тотчас же облачко пыли расцветилось ярко-рубиновым лучом.

– Работает. – Бальтазар задрал голову вверх. – Кому-то нужно будет подняться по строительным лесам и определить, на какой именно кирпич падает лазерный луч.

Грей кивнул:

– Полезу я.

Виновато оглядевшись по сторонам, Бальтазар украдкой протянул ему молоток и зубило.

– Это я тоже захватил. – Он показал знаком Грею, чтобы тот спрятал инструмент. – Вам надо быть предельно осторожным. Проход наверх запрещен без специального пропуска, выписанного турецким правительством. Я попросил у хранителя разрешения подняться наверх одному из нас для того, чтобы сделать фотографии. Буквально на несколько минут. Но вот охранники, – Бальтазар кивнул на вооруженного охранника у лестницы на леса, – в наше время террористических атак они обучены сначала стрелять и лишь потом задавать вопросы. Если кто-нибудь из них увидит, что вы стучите по куполу зубилом…

Он выразительно умолк.

– Даже если никого и не застрелят, – предупредил Вигор, – мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы нас обнаружили. Если нас отсюда выставят… если будет вызвана полиция…

По глазам Грея прелат прочитал, что тот все понял. Насер все узнает.

– И тогда под угрозой окажутся не только наши жизни, – закончил Вигор.

Родителям Грея также придется страдать. Глубоко вздохнув, Грей понизил голос: – В таком случае нам понадобится отвлекающий маневр.

11 часов 48 минут

Грей поднимался по строительным лесам, пригибаясь, чтобы не задеть за низкие балки. Добравшись до середины, он остановился на площадке и, взглянув вниз, быстро разглядел в толпе туристов Бальтазара. Великан, стоявший рядом с хранителем музея, сразу же бросался в глаза. Перевесившись через ограждение, Грей заметил охранника в форме. Тот покинул свое место, чтобы следить за продвижением Грея.

Чувствуя на себе пристальные взгляды, Грей продолжал подъем. Он добрался до кольца окон в нижней части купола. Сквозь стрельчатые своды бил ослепительный солнечный свет. Грей увидел вдалеке синеву Мраморного моря. Он полез дальше и оказался выше окон. Здесь стало гораздо темнее. Еще пара минут – и Грей наконец поднялся на самый верх лесов и смог дотянуться до внутренней поверхности купола. Больше того, ему пришлось скорчиться в три погибели, чтобы не удариться головой.

Повсюду вокруг по ребристым сводам стекала вниз каллиграфическая арабская вязь. Прямо над головой центр купола был украшен изящной спиралью золотых букв, выведенных на сочном пурпурном фоне.

Грей поискал взглядом вокруг центра. Слева мельчайшие пылинки мерцали алым огнем, освещенные лучом лазерной указки снизу. Грей увидел цель – сияющая рубиново-красная точка на густом пурпуре штукатурки. Хорошо. На темном фоне разглядеть дыру будет нелегко.