Разобравшись, куда мне идти, я на всякий случай достал меч. Вся поверхность Миддлтауна была зоной PvP, так что не стоило терять бдительности.
Вскоре после начала Охоты по этой планете прошлись табуны пасхантеров, перевернув вверх дном все двести пятьдесят шесть копий города в поисках ключей и подсказок. На форумах бытовало мнение, что Холлидэй растиражировал их для того, чтобы сразу много пасхантеров могли вести поиски одновременно, не передравшись за место под солнцем. Ну нашли они, разумеется, дырку от пончика — никаких ключей, никаких подсказок, никакого яйца. Всеобщий интерес к планете поутих, хотя некоторые особо упертые пасхантеры все же временами сюда заглядывали. Я решил, что если вдруг натолкнусь на одного из них, то немедленно сбегу, угоню машину и проеду двадцать пять миль в любом направлении до следующей копии города. И так до тех пор, пока не отыщу незанятый дом Холлидэя.
Автобусную остановку заливал теплый красно-оранжевый свет клонящегося к горизонту солнца. Хоть я и ни разу прежде не видел Миддлтаун своими глазами, я много читал о нем и знал, что на всей поверхности планеты вечно стоял предзакатный час погожего осеннего денька на Среднем Западе году этак в восемьдесят шестом.
Я вывел на дисплей карту города и проложил маршрут к дому Холлидэя. Нужно было пройти около мили на север. Я задал аватару направление и пустил его бегом.
Меня потрясло то, с какой тщательностью, с каким вниманием к деталям были прорисованы окружающие пейзажи. Холлидэй программировал Миддлтаун сам, в одиночку, воссоздав родной город таким, каким тот был в его детских воспоминаниях. Он пользовался старыми картами, телефонными книгами, фотографиями и кинопленками, стремясь к максимальной точности.
То, что в итоге получилось, напоминало городок из музыкального фильма «Свободные» — маленький, немноголюдный, очень провинциальный. Дома были удивительно большими и располагались удивительно далеко друг от друга. Меня всегда поражало, что пятьдесят лет назад даже совсем небогатые семьи жили в отдельных домах. Окружающие меня неписи выглядели так, будто явились из клипов Джона Мелленкампа. Они сгребали опавшие листья у себя во дворах, выгуливали собак, а кто-то просто сидел на крыльце, любуясь закатом. Из любопытства я несколько раз приветственно помахал рукой, и мне с радостью махали в ответ.
Все вокруг указывало, что действие происходит в восьмидесятых. По тенистым улочкам туда-сюда разъезжали неписи в легковушках и грузовичках — работающих на бензине ископаемых вроде седанов «транс-ам», фастбэков «додж-омни», спортивного вида «шевроле-камаро» и семейных мини-вэнов. Пробегая мимо заправки, я кинул взгляд на ценник — всего лишь девяносто три цента за галлон.
Уже на повороте к дому Холлидэя я услышал фанфары и взглянул на окошко с Доской почета.
АртЗмида побила лича.
Ее ник появился прямо под моим, а счет достиг девяти тысяч — на тысячу меньше, чем у меня. Видимо, мне причитался бонус как первопроходцу.
Теперь я начал осознавать все побочные эффекты существования Доски. Отныне она будет не только позволять пасхантерам следить за успехами друг друга, но и сообщать всему миру, кто ближе всех к успеху и многомиллиардному призу. Счастливчики обретут моментальную славу — и знак мишени на лбу.
Я знал, что АртЗмида сейчас рассматривает собственную копию Медного ключа, пытаясь разгадать выбитую на ней туманную подсказку. Вряд ли ей потребуется на это больше времени, чем мне. Возможно, она уже на пути к Миддлтауну. Это заставило меня собраться. У меня был всего час форы, а то и меньше.
Я добрался до Кливленд-авеню — улицы, на которой вырос Холлидэй — и свернул на растрескавшуюся асфальтовую дорожку, ведущую к крыльцу его дома. Дом был совсем как на фотографиях — небольшой двухэтажный коттедж, обшитый снаружи красными виниловыми панелями. Возле него стояли два седана «форд», явно выпущенных в конце семидесятых. Один был поднят на бетонные блоки для ремонта.
Глядя на эту любовно воссозданную копию, я пытался понять, каково было жить и взрослеть в таком доме. Я читал, что в настоящем Миддлтауне в Огайо все дома на этой улице снесли в девяностые годы, чтобы на их месте построить большой торговый центр. Но Холлидэй навечно законсервировал свои воспоминания о детстве здесь, в OASISe.
Входная дверь вела прямиком в гостиную. Я знал эту комнату досконально — видел ее в «Приглашении Анорака». Знакомые деревянные панели на стенах, выгоревший рыжий ковер и безвкусная мебель, которую будто бы оторвали по дешевке на гаражных распродажах времен эры диско.
В доме не было ни души. Не знаю почему, но Холлидэй не стал помещать сюда компьютерные версии своих давно умерших родителей и себя самого. Возможно, решил, что это будет чересчур стремно даже для такого фрика как он. Однако на стене висел знакомый семейный портрет, снятый в местном торговом центре «Кей-март» в 1984 году. На нем были мистер и миссис Холлидэй, одетые по моде семидесятых, а между ними хмурился из-под толстенных очков двенадцатилетний Джимми. Они казались совершенно обычной американской семьей. Никто бы не подумал, что этот мужественный дядька в коричневом спортивном костюме — законченный алкоголик, улыбающаяся дама в цветастом наряде страдает маниакально-депрессивным психозом, а мальчик в полинялой футболке с логотипом игры Asteroids однажды создаст новую вселенную.
Я не понимал, почему Холлидэй, не раз заявлявший, что детство у него было несчастное, все же питал к нему такую ностальгию. О себе я мог сказать точно: когда я наконец покину штабеля, то постараюсь стереть их из памяти. И уж точно не стану работать над созданием их детальной копии.
Я посмотрел на громоздкий телевизор «Зенит» и подсоединенную к нему приставку Atari 2600. И у телевизора, и у приставки корпус был сделан из пластика под дерево, совпадавшего по цвету со стенными панелями. Рядом стояла коробка из-под обуви, в которой лежали девять картриджей: Combat, Space Invaders, Pitfall!, Kaboom!, Star Raiders, The Empire Strikes Back, Starmaster, Yars’ Revenge и Е.Т. Пасхантеры считали, что в коробке не случайно отсутствует Adventure — игра, фигурировавшая в «Приглашении Анорака». Они перерыли весь виртуальный Миддлтаун, но Adventure так и не нашли. Некоторые пробовали привозить сюда картриджи с этой игрой, но приставка Холлидэя почему-то отказывалась их запускать, и никто до сих пор не разобрался, в чем тут дело.
Я быстренько заглянул в остальные комнаты, удостоверяясь, что в доме я один, потом прошел в комнату Холлидэя и заперся. Здесь мне тоже все было знакомо — я давно уже внимательно изучил все скриншоты и трехмерные модели, найденные в сети. И вот наконец мой аватар оказался в этой комнате по-настоящему! У меня мурашки бежали по коже.
Я стоял на ковре чудовищного горчичного цвета. Обои были такие же, но их почти полностью закрывали плакаты фильмов и рок-групп: «Настоящие гении», «Военные игры», «Трон», Pink Floyd, Devo, Rush. Над самой дверью висела книжная полка, битком забитая фантастикой и фэнтези в бумажных обложках (разумеется, все, что там было, я уже читал). Вторая, у кровати, ломилась под тяжестью компьютерных журналов и буклетов D&D. Вдоль стены тянулись длинные коробки с комиксами, аккуратно подписанные. А на стареньком деревянном столе в углу стоял первый компьютер Джеймса Холлидэя.
Как и большинство компьютеров той эпохи, он имел единый корпус с клавиатурой. Над кнопками был приклеен ярлык: «TRS-80 color computer 2,16К RAM». Из задней стенки торчали провода, ведущие к кассетному магнитофону, маленькому цветному телевизору, матричному принтеру и модему на триста бод. Рядом с модемом лежал длинный список телефонных номеров электронных досок объявлений, приклеенный к столешнице скотчем.
Я уселся за стол и нашел, где включаются компьютер и телевизор. Сначала послышался треск статического электричества, потом низкий гул — телевизор разогревался. Через пару секунд на экране появилась зеленая заставка TRS-80 со словами:
EXTENDED COLOR BASIC 1.1
COPYRIGHT (с) 1982 BY TANDY
OK