Белгородчина в первой половине XIX в.

В XIX столетии история Белгородчины, на первый взгляд, отнюдь не была насыщена яркими событиями. Все главные события российской истории происходили в столицах, в центре страны, и теперь, когда вектор внешней политики России окончательно изменился с южного на западный, Белгородчина превратилась в глухую провинцию, далекую от центров культурной, экономической и политической жизни. Пожалуй, при описании местных обычаев и нравов вполне могут быть использованы строки Н.В. Гоголю из его «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»: «Чудный город Миргород! Каких в нем нет строений! И под соломенною, и под очеретяной, даже под деревянною крышею; направо улица, налево улица, везде прекрасный плетень; по нем вьется хмель, на нем висят горшки, из-за него подсолнечник выказывает свою солнцеобразную голову, краснеет мак, мелькают толстые тыквы… Роскошь! Плетень всегда убран предметами, которые делают его еще более живописным: или напяленной плахтою, или сорочкою, или шароварами. В Миргороде нет ни воровства, ни мошенничества, и потому каждый вешает, что ему вздумается. Если будете подходить к площади, то, верно, на время остановитесь полюбоваться видом: на ней находится лужа, удивительная лужа! Единственная, какую только вам удавалось когда видеть! Она занимает почти всю площадь. Прекрасная лужа! Домы и домики, которые издали можно принять за копны сена, обступивши вокруг, дивятся красоте ее…».

К числу немногих событий, способных потревожить сонную жизнь провинциального захолустья, каким был Белгород и его округа в эти десятилетия, были, вне всякого сомнения, визиты царствующих особ. Трижды, в 1817 г., 1820 г. и в 1825 г., город посещал император Александр I. Осенью 1825 г., в ходе своего ставшего последним путешествия по России, 11 сентября по пути в Таганрог император заехал в Белгород. После службы в кафедральном соборе и краткого отдыха в доме купца Танбовцева, император провел смотр 1-й бригады 2-ой кирасирской дивизии и отбыл в Харьков. Однако спустя 4 месяца император снова побывал в Белгороде. Скончавшегося в Таганроге императора везли в столицу к месту последнего упокоения, и путь траурного кортежа пролег через уездный Белгород.

Один из первых белгородских краеведов, А.М. Дренякин А.М. в своей книге «Белгород с уездами» (издана в 1882 г.) так описывал эти события: «В 1826 г., 11 января, при следовании из Таганрога в С.-Петербург кортежа с останками блаженные и вечной славы достойные памяти императора Александра Павловича, жители Белгорода, на наших глазах имели случай поклониться праху обожаемого Государя. С полудня, дворянство всего уезда, чиновники, горожане, войско и массы народа далеко вышли навстречу царскому кортежу. Перед спуском с Харьковской горы народ выпряг лошадей из колесницы, и на себе ее повез. Тут были ветераны минувших царствований и служившие с Александром I в Отечественную войну и при взятии Парижа. Духовенство с хоругвями, во главе епископ Владимир, встретило печальную процессию у кафедрального собора, ныне Св. Троицкого мужского монастыря. Заупокойный во всех церквях колокольный перезвон, как только показался кортеж на Харьковской горе, не умолкавший до окончания панихиды, нависшие вдруг снеговые тучи, как бы сумерки настали, факельное освещение процессии, - все это вторило общей скорби. Благоговейно проводив траурную процессию до собора, где по окроплении св. водой, внесенный гроб усопшего царя оставался на катафалке, народ не расходился. После панихиды началось чтение Св. Евангелия во всю ночь и прощание. Всяк торопился приложиться ко гробу в бозе почившего, не задолго перед тем, в цветущем здоровьи, проследовавшего через город. Отцы, матери приводили, приносили своих детей тоже проститься с Благословенным. Всю ночь город был, так сказать на ногах. На утро, 12 января, по совершению литии, кортеж имел дальнейшее следование на Курск, сопровождаемый двумя генерал-адъютантами, десятью флигель-адъютантами, а по губернии, от границы до границы, губернатором Кожуховым».

По меньшей мере четырежды, в 1832, 1835, 1836, 1838 гг., побывал в городе грозный Николай I. Во время его первого посещения города 15 сентября 1832 г. произошел забавный случай. В «Записке», отправленной из Воронежа обер-прокурору Святейшего Синода кн. Мещерскому П.С., Николай I писал: «Был в Белгороде, в соборе, к крайнему моему удивлению, неудовольствию и стыду, увидев висящий мой портрет, велел через губернатора оный снять; поручаю Синоду моим именем епископу за сие сделать строжайший выговор, с объявлением по всем епархиям». Однако в ходе последующего разбирательства выяснилось, что епископ Илиодор пострадал ни за что, так как оказалось, что в белгородском Свято-Троицком соборе, куда нагрянул император, издавна существовала традиция вывешивать в боковом притворе потрет ныне царствующего монарха с тем, чтобы прихожане могли лицезреть земного владыку. Ознакомившись с выводами Святейшего Синода, Николай I повелел снять с епископа Илидора взыскание.

Однако визиты царствующих особ были чрезвычайно редкими событиями, и жители Белгородчины жили обычной размеренной повседневной жизнью, занятые заботами по хозяйству. Как и в предыдущем столетии, основной отраслью местной экономики было сельское хозяйство. Однако, прежде чем перейти к освещению истории его развития, необходимо коснуться положения крестьян – главных действующих лиц в этой области.

В 1-й пол. столетия значительная часть крестьян Белгородчины находилась в крепостной зависимости от помещиков, среди которых главную роль играли крупные земельные собственники-магнаты – князья Барятинские, Юсуповы, Голицыны, Трубецкие, графы Шереметевы и ряд др. Накануне освобождения крестьян им принадлежало почти 80 % ревизских душ в губернии и более 70 % земли. Стремясь приспособиться к новым условиям, они, располагая большими средствами и возможностями, пытались модернизировать свои хозяйства, переводя крестьян на оброк. Так, графы Шереметевы перевели на оброк крестьян борисовской, алексеевской (которая считалась одной из крупнейших в то время – в ней насчитывалось более 38 тыс. ревизских душ, живших в почти 90 слободах и хуторах) и ряда других своих белгородских вотчин. Размеры оброка устанавливались помещиками в зависимости от возможности крестьянина заработать деньги и от своих запросов и потребностей, которые непрерывно росли. Как правило, оброк, устанавливаемый белгородскими помещиками, был выше, чем в промышленных губерниях центра России. В уездах Белгородчины накануне отмены крепостного права оброк составлял от 3 до 8 руб. с души мужского пола. Правда, крестьяне оброчных имений были меньше стеснены мелочным контролем со стороны своих хозяев и имели большую самостоятельность, могли заниматься торговлей, промыслами, добиваясь в этом порой немалых успехов. Та, шереметевский крестьянин А. Рябцов сумел накопить капитал около 100 тыс. руб., что по тем временам было колоссальной суммой, а крестьяне села Ольшанка Новооскольского уезда, принадлежавшие князьям Трубецким, практически полностью забросили землю и занимались кожевенным и сапожным промыслами. При этом 10 крестьянских семейств, обладая капиталами от 10 до 30 тыс. рублей, не столько работали сами, сколько торговли продукцией своих менее удачливых односельчан.

Однако таких зажиточных, «капиталистых» крестьян было немного. Основная масса находилась в более сложных условиях, занятая отхожими промыслами или работая на барщине, размеры которой непрерывно росла. Если в конце XVIII в. она составляла по курской губернии в среднем 1,6 дес. на душу, а спустя полстолетия – уже 2,6 дес.