Е гг 4в – 20 гг 4в до нэ

Ко времени Аристотеля язык не стал предметом специальной дисциплины, хотя Аристотель был хорошо знаком с работами предшественников. В своей работе «Об истолковании» Аристотель ясно выражает свое отношение в проблеме «имя и его условность», природной связи с обозначаемым предметом. Он решительно является сторонником условной связи. Имя – это только нечто, покоящееся на соглашение между людьми. Он дает следующее определение:

«Имя есть звук, наделенный значением в соответствии с соглашением. Слова, выражаемые звуками, это символы представлений в душе, а письмена – символы слов. И подобно тому, как письмена не у всех одни и те же, так и звучание слов не одни и те же. Но то, непосредственно знаками чего служат слова, то есть представления в душе, одинаковы у всех, точно так же, как одинаковы предметы, ближайшими отражениями которых служат представления души». Таким образом, под представлением в душе Аристотель имеет в виду что-то подобное внутренней форме слова. И с его точки зрения, разные народы, пользуясь разными языками, в основном различаются формой слов, а что касается содержания, то оно одно и то же. Эта идея Аристотеля потом надолго застряла в умах последующих лингвистов и мыслителей Европы и Ближнего Востока (во многом повлияла на сложение арабской лингвистической традиции и также на европейскую лингвистическую традицию, в частности на Пор-Рояль). Слово само по себе, считал Аристотель, не может быть ни истинным, ни ложным. Оно никакое. Истина и ложь возникает, когда слова объединяются между собой. Он не уточняет, как именно они соединяются, в составе словосочетания или предложения, но, видимо, имеются ввиду какие-то синтаксические единицы. Платон, напоминает Аристотель, пытался делить слова на значимые части. Аристотель категорически против этого. Он считает, что поскольку связь между предметом и его наименованием сугубо условна, договорна, то в этой связи нет ничего, идущего от природы. Вещи можно делить на части, а слова – это целостные единицы. Попытки отыскать какие-то значимые частицы, как это пытался сделать Платон, для Аристотеля представляется совершенно бессмысленным. Вот его два определения важнейших классов слов: имя и глагола.

Имя есть звук, наделенный значением в соответствии с соглашением. Никакая отдельная часть этого звука не наделена значением. Сходное определение дается для глагола.

Глагол это звук, наделенный значением, но он обозначает еще и время. Никакая часть глагола не наделена значением. Таким образом, Аристотель отвергает идею о естественной связи между значением слова и предметом, обозначаемым этим словом, и отсутствие этой связи объясняет, почему одни и те же предметы могут называться в разных языкам по-разному. Одновременно он указывает, что слова различаются в разных языках только по своему звучанию. Семантическая сторона слова одинакова в разных языках, она не только не специфична для какого-то конкретного языка, но не специфична для какого-то языка вообще. Она не предполагает ничего специально языкового, а полностью соответствует внеязыковой реальности, то есть всецело отражает порядок вещей. Отсюда можем допустить правомерность прямых выводов о природе бытия, которое можно сделать на основе анализа совокупности значений, присущих тому или иному слову.

Он достаточно много занимался также фонетикой, звуками речи. Он ввел трехчленную классификацию: а) гласные б) полугласные в) безгласные. Гласные – это звук, звучание которого слышится без прикладывания языка. Полугласные – тот звук, который слышится при прикладывании языка. Безгласные – тот, который при существовании прикладывания языка самостоятельно никакого звука не дает, а делается слышным в соединении со звуками, имеющими какую-нибудь звуковую силу. Объяснение достаточно туманное, но Аристотель продолжал разрабатывать эту тему и попытался охарактеризовать различные единицы с точки зрения особенности их артикуляции. Ему принадлежит также практически научное определение понятия «слог». Слог – это звук, состоящий из безгласного и гласного. Слог может быть носителем ударения.

Следующая тема, занимавшая его, это расхождение между полнозначными и служебными слова (как он их называл, значащими и незначащими словами). Он был первым, кто поставил вопрос о том, что незначащие слова по происхождению значащие. Их незначимость как бы вторична. В данном состоянии языка они используются как незначащие, но раньше могли иметь значение. Вслед за Платоном он пользуется терминами «онома» и «рема», и определение соответствующих понятий он в своей «Поэтике» (это одно из главных его сочинений) дает на базе морфологических критериев. По существу, он понимает онома и рема как части речи ( в отличие от Платона, который рассматривает их как синтаксические категории, содержащие сказуемое). Для Аристотеля это части речи, имя – нечто лишенное указаний на время, и глагол как временной класс слов, который предполагает различие по времени (во всяком случае, различие между настоящим и прошедшим). «Имя – составной (то есть имеющий самостоятельное значение) без оттенка времени звук, часть которого не имеет никакого самостоятельного значения. Глагол – составной звук, который предполагает оттенок времени, или временное слово, но части этого звука тоже не имеют никакого значения. Под именем он понимает имя в форме именительного падежа. Ему принадлежит заслуга понятия «падеж». Формы косвенных падежей уже не имя, а падеж, то есть падение имени. Приводя пример имени собственного «Филона», он пишет о том, что «Филоне», «Филону» - это не имена, а падежи имен, отклонения от именительного падежа как от единственного ведущего. Это различение у Аристотеля явно базируется на логике, поскольку он отталкивается от характера суждений. Суждение в роли субъекта может быть только форма именительного падежа, и формы косвенных падежей в этой роли выступать не могут. Это различие принципиально для Аристотеля. Точно также под глаголом он имеет в виду только формы настоящего времени. Формы прошедшего (и в более поздних сочинениях, формы будущего времени) это не глаголы, а падежи глаголов. Завершая перечень частей словесного устройства в своей «Поэтике», Аристотель предлагает свою трактовку своего понятия «Логос», которое он черпает из сочинений предшественников. «Логос» (речь) – это составной звук, имеющий самостоятельное значение, отдельные части которого тоже имеют самостоятельные значения. Такому определению соответствует связанная речь любых размеров, и понятно, что предложение для Аристотеля – вещь членимая, но не отдельные слова. Специального определения для понятия предложения у него еще нет, но в принципе он весьма близок к нему. В своей работе «Об истолковании» он попытался выделить типы предложений, чего до него в древней Греции никто не делал. Он выделяет 4 типа предложений: а) утвердительные б) отрицательные в) повествовательные (он описывает их как «нейтральные») и г) побудительные. Аристотель был также первым, кто заметил в древнегреческом существование безглагольных предложений, которых много во всех древнеевропейских языках (санскрит, греческий, латынь). Интересно, что обратив внимание на существование безглагольных предложений (Петя – студент), и не заметил предложений, состоящих из одного глагола (Светает), которые в греческом тоже не так уж и редки.

Аристотель написал очень много работ. Занимался стилистикой и риторикой. В частности его интересовало различие стиля прозаических и поэтических произведений. Этим темам он уделял огромное внимание в своем сочинении «Риторика», а также в «Поэтике». Для прозаического стиля он считал наиболее важным критерий ясности изложения. А вот метафоричность, переносы разного рода – это особенность поэтики. Какие-то зачаточные представления о различии словоизменения и словообразования мы тоже обнаруживаем в его работах, но они не носят четкого характера, это скорее намеки для самого себя о том, что подобные различия могут оказаться значимыми.

К 3 в до нэ сформировалась еще одна лингвофилософская школа, которая чрезвычайно много сделала для выстраивания языкознания. Это школа стоиков. Существовала с 3 по 1 в до нэ. К сожалению, каких-то целостных произведений авторов, принадлежащих к этой школе, до нас не дошло. В основном это отрывки из сочинений более поздних авторов, в частности довольно много стоиков мы знаем из римских работ (работ ВаррОна – 1 в до нэ на латыни). Варрон уделяет довольно много места анализу лингвофилософских взглядов стоиков, откуда мы черпаем довольно значительную информацию. Всё знание, философию стоики делили на три составных части: а) этика б) физика (или натурфилософия) в) логика. Сам термин «логика» именно стоики ввели в науку. Логика, по мнению стоиков, должна была заниматься не только понятиями или суждениями, но и словесными способами выражения понятий. Таким образом, они прямо писали, что отчасти логика это и учение о речи. Она изучает словесные знаки, а именно: звуки, слоги, слова, предложения. Логику можно подразделить на 2 разных области: а) риторика (умение красиво говорить) б) диалектика (умение правильно мыслить и правильно оформлять свои мысли). В свою очередь, диалектика подразумевала деление на две основных стороны:

1) Учение об означающем, т.е. о звуковом строе языка

2) Учение об означаемом, т.е. семантика

Грамматика, по мнению стоиков, находилась где-то посредине. Она опирается и на означающие и на означаемые. Стоики возвращаются к понятию «логос», логос – это высший моральный принцип. Он един, присутствует и в сознании, и в речи. Стоики были своего рода оптимистами, они считали, что мир разумен и что в этом разумном мире человек вполне может разумно устроить свою жизнь и обосновать разумным образом и явления бытия, и языковые факты, отражающие это бытие. Отсюда особое внимание стоиков к семантической стороне языка. Гораздо меньше их интересовали формы, а при обращении внимания на функционально-семантическую сторону дела они исходили из того, что вещь и название природно связаны ( в отличие от большей части предшествующих мыслителей). В частности, классический пример (у Святого Августина) – это связь между орбис (круг, орбита) и урбс (город). Подход здесь очень напоминает то, что мы видим в Нирукте, в частности у Яски. Августин считает, что слова урбс и орбис близки. Эта связь не случайна. Августин говорит о том, что в соответствии с древнеримским обычаем, при основании города вокруг территории проводили плугом круговую борозду и т.д. Некоторые примеры Августина крайне «натянуты» с нашей точки зрения. Например, он рассматривает пару слов «бЕллус»(приятный) и «бЕллум» (война). По Августину, беллус получило свое название потому, что война не является приятным занятием (т.е Рэс белла – лишенное приятного занятия) и т.д. Это уже более поздние отражения идей стоиков, но они весьма показательны. Обозначающее у стоиков – это нечто органическое, это членораздельные звуки, а обозначаемое – это смысл речи. Стоики, так же как Аристотель, считали, что слова могут делиться на полнозначные и служебные, и что служебные слова тоже наделены значением. В этом смысли стоики подошли весьма близко к понятию «грамматическое значение». Не вполне определили его, но все-таки приблизились. К двум известным классам имени и глагола стоики добавили еще один: наречие. И рассматривая аристотелевские падежи, они отбросили идею о том, что только именительный падеж является наиболее явной характеристикой имен. Все пять падежей характеризуют склонение имен. Совершенно ясно, в отличие от предшественников, они определяли, что такое время в случае такого класса как глагол. Это языковая, лингвистическая категория. Она лишь косвенно связана с понятиями природного времени, настоящего, прошедшего и будущего. Настоящее указывает на продолжающееся действие, прошедшее – на законченное действие и т.д. Всего они выделяли 4 вида времен, более или менее соответствующих древнегреческой грамматике. В частности, для прошедшего был впервые такой термин как «аолис». Попытались они рассматривать и системы наклонений, а точнее, залогов. Но не очень удачно. В попытке разделить предложения на типы с этой точки зрения, в общем это самое слабое звено в трудах стоиков. Но вот в области классификации глаголов, а лучше сказать, глагольных предикатов в предложении, провели следующий анализ. Глаголы могут быть: а) переходными б) непереходными в) пассивными г)возвратными. Все эти различия морфологически обозначаются, и эти обозначения были изучены стоками. Им впервые принадлежит попытка классифицировать высказывание по целям. В частности, они впервые вводят такое понятие, как аксиома – предложение повествовательного типа. Аксиомы бывают утвердительные и отрицательные. А кроме аксиом, есть еще вопросительные и повелительные предложения, и стоики разработали довольно детальную классификацию тех и других: в зависимости от того, какие вопросительные слова или какие глагольные формы используются в вопросах, какие наклонения предполагает повеление. Замечательны они еще и тем, что они впервые предложили для иносказания такой термин как «аномалия». Аномалия у стоиков – это расхождение предметного значения слова и его грамматической формы. Например: существительное «Афины» предполагает множественное число, а на самом деле это обозначение единого города. Или понятие «народ» - предполагает множество лиц, но форма у него всегда единственного числа. Это и есть проявление аномалии.