Грамматические словосочетания с грамматическим сочетанием их частей

Такие словосочетания существуют, как я говорил, в языках, не имеющих форм отдельных слов. Сочетание частей словосочета­ния является грамматическим тогда, когда оно заключает в себе форму соединения слов в словосочетаниях. В этой формеформаль­ною принадлежностью являетсясамый порядок расположения слов в словосочетании; например, в первом слове обозначается такою постановкою слова несамостоятельная часть словосочетания, а во втором слове — самостоятельная часть словосочетания, или, на­оборот, в первом слове обозначается самостоятельная часть слово­сочетания, во втором — несамостоятельная, или, наконец, может быть различие в этом отношении между местом несамостоятель­ной части в законченном и незаконченном словосочетаниях. Осо­бенно развиты формы сочетания слов в словосочетаниях в китай­ском языке, где при посредстве их различаются главные и второ­степенные части предложения, причем в самих значениях слов, соединяющихся в словосочетаниях, различаются известные клас­сы значений. <...>

Г. Глисон Введение в дескриптивную лингвистику*

Глава V Морфема

1. <...> Было показано, что в звуковой системе английского языка имеется 46 основных элементов — 46 фонем. <...> Зафикси­ровав встречающиеся <...> фонемы, любое высказывание в анг­лийском языке можно будет точно опознать на основе одной лишь письменной фиксации.

* Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику/Перевод с англ. М., 1959. С. 91-105.

Таковы те ценные результаты, которые дает установление фо­нем, составляющее неотъемлемую часть любого полного описания языка. Но для исчерпывающего анализа языка этого совершенно недостаточно. Как бы далеко мы ни вели исследование в этом на­правлении, мы ничего не узнаем о значениях высказываний в языке. Однако социальная функция любого языка заключается именно в передаче сообщений от говорящего к слушающему. Без этого речь была бы бесполезной и ее бы, вероятно, не существовало. Фоноло­гический анализ языка, даже самый детальный, ничего не скажет нам о значении, поскольку сами фонемы не имеют прямой связи с содержанием. Фонемы — это всего лишь такие единицы, при помо­щи которых говорящий и слушающий отождествляют морфемы, не более того. Для любого дальнейшего изучения языка надо рас­смотреть морфемы и их сочетания. При этом анализ системы языка переходит в совершенно иную плоскость.

2. Морфемы чаще всего представляют собой краткие последо­вательности фонем. Эти последовательности фонем повторяются, но не все повторяющиеся последовательности являются морфема­ми. Например, последовательность /én/ при чтении предыдущего параграфа встречается 13 раз, последовательность /@v/ — 10 раз.* Последовательности, подобные /in/ и /@v/, можно с успехом изу­чать как явления английской фонологии и сделать ряд важных обоб­щений относительно этих и сходных с ними сочетаний. В отноше­нии последовательности /én/ этим исчерпывается все, заслуживающее сколько-нибудь серьезного внимания. Иначе обстоит дело в случае с /@v/; /@v/, будучи последовательностью фонем, в каждом из этих десяти случаев является еще, кроме того, и морфемой и участвует тем самым в построениях другого, более высокого типа, к которому /én/ не имеет никакого отношения. Тот факт, что /én/ встречается чаще, чем /@v/, ничего не меняет.

* Имеется в виду оригинальный английский текст — Прим. сост.

3. Различие между /@v / и /én/ заключается в том, что в каждом из упомянутых выше 10 случаев /@v/ имеет значение, то есть опре­деленную связь с определенным элементом структуры содержания языка. Напротив, /én/ значения не имеет, за исключением тех слу­чаев, когда оно образует часть некоторых последовательностей, таких, как /kén/ can.

Будучи морфемой, /@v/ также находится в определенных отно­шениях с другими морфемами языка. Эти отношения бывают двух типов: во фразе study of language «изучение языка»* имеются некото­рые значимые связи между /@v/ и морфемами, предшествующими /@v/ и следующими за ним в данном отрезке высказывания. Они характеризуют данный отрезок как таковой. Помимо этого, морфе­ме of присущи некоторые более общие связи, не ограниченные та­ким образом и составляющие, следовательно, часть системы языка в целом. К таким обобщениям мы приходим, сравнивая study of language со многими другими сходными сочетаниями. Так, например, за of обычно следует существительное, но не глагол. В известных конст­рукциях of можно заменить предлогом on: ср. the hat of the man «шляпа мужчины» и the hat on the man «шляпа на мужчине». В дру­гих случаях of можно заменить 's; ср. the hat of the man и the man's hat «шляпа мужчины». Эти более широкие связи являются предме­том изучения особого раздела лингвистики —грамматики.

* Здесь и далее переводы введены составителями

4. <...> Лучше всего было бы определить морфему как наимень­шую единицу грамматики. Но тогда грамматику придется опреде­лить как учение о морфемах и их сочетаниях, а такое определе­ние — явная тавтология и, следовательно, уже не определение. Тем не менее оно все-таки помогает выделить нечто существенное. Морфема как основное понятие и не может быть определена иным, не тавтологическим образом. Поэтому вместо определения мы дол­жны просто описать некоторые характерные черты морфем и дать некоторые общие правила для их узнавания. Это и будет сделано здесь и в последующих главах.

5. Некоторые морфемы можно охарактеризовать как наимень­шие значимые единицы в структуре языка. Более точным было бы определение морфемы с точки зрения соотношения выражения и содержания, но для настоящей цели удобна менее точная форму­лировка. Под «наименьшей значимой единицей» мы понимаем та­кую единицу, которую нельзя расчленить, не разрушив или не изменив коренным образом ее значение. Например, /streynÊ%/ в strange «странный» является морфемой; оно имеет значение только как целое. Если /streynÊ%/ разделить, мы получим либо такие части, как /str/ и /eynÊ%/, которые не имеют никакого значения, либо /strey/, как в stray «заблудившийся», или /streyn/, как в strain «напряже­ние», которые обладают значениями, логически не связанными со значением /streynÊ%/. Любое членение /streynÊ%/ разрушает или коренным образом изменяет его значение. Следовательно, /streynÊ%/ подходит под наше определение морфемы как наименьшей значи­мой единицы в структуре языка.

Однако /streynÊ%nés/, как в strangeness «странность», хотя и име­ет значение, — это уже не одна морфема. Его можно разделить на /streynÊ%/ и /nés/. Каждая из этих частей значима, и значение всего сочетания связано со значениями этих двух частей. Следовательно, / streynÊ%nés/ представляет собой соединение двух морфем.

6. Морфема не равна слогу. Иногда, как в случае /streynÊ%/ и многих других, морфема является одновременно и слогом. Но, на­пример, /k@netékét/, как в Connecticut «Коннектикут (штат)», явля­ясь одной морфемой, тем не менее содержит четыре слога. С дру­гой стороны, и /gow/ и /z/ в goes «ид=ет» являются морфемами, хотя вместе они составляют всего лишь один слог. Морфемы могут состоять из одного или нескольких полных слогов, из частей слога или даже из любых сочетаний фонем, независимо от того, явля­ются ли они слогами или нет.

7. Морфема может состоять и из одной фонемы, как, напри­мер, только что упомянутое /z/ в goes. Но фонема /z/ и соответ­ствующая ей морфема /z/ далеко не тождественны. Фонема часто встречается там, где она не имеет никакого отношения к морфеме Примерами служат zoo /zúw/ «зоопарк» и rose /rówz/ «роза», каж­дое из которых содержит /z/, но не имеет ничего общего по значе­нию с /z/ в goes. Большинство морфем английского языка по своей протяженности колеблется от /z/ до /streynÊ%/, т.е. примерно от двух до шести фонем.

8. Часто два морфемных элемента бывают сходны по выраже­нию, но различаются содержанием. Такие пары называютсяомо­нимичными (омофонами), что значит (букв.) «звучащие одинако­во». Так, /z/ является морфемой и в goes /gówz/ «ид=ет» и в goers /gów@rz/ «ходок=и», но это не одна и та же морфема, /z/, означа­ющее «3-е лицо единственного числа», и /z/, означающее «мно­жественное число», являются омофонами. Сочетания морфем мо­гут быть, кроме того, омонимичными как другим сочетаниям мор­фем, так и отдельным морфемам. Ср., например, /rowz/ в Не rows the boat «Он гребет в лодке»; They stood in rows «Они стояли ряда­ми» и That flower is a rose «Тот цветок—роза».

9. Определяя морфему как наименьшую значимую единицу в структуре языка, нужно попытаться избежать неправильного по­нимания слов meaningful «значимый» и meaning «значение». Meaning «значение» должно обозначать отношения, которые существуют между морфемами как частями системы выражения какого-либо языка и соответствующими единицами в системе содержания того же языка Морфема — это наименьшая единица в системе выраже­ния, которая непосредственно соотносится с той или иной час­тью системы содержания.

Употребление термина meaning «значение» в его общеприня­том смысле часто приводит к недоразумениям. Однако, употреб­ленный с осторожностью, он послужит вполне приемлемым ра­бочим термином. Так, например, можно сказать, что cat «кошка» имеет значение, поскольку оно относится к определенному виду животных. Но оно также может быть применено и к людям, обла­дающим определенными индивидуальными характерными особен­ностями. В подобном же смысле можно сказать, что и go «ходить» обладает каким-то значением, поскольку оно обозначает, в част­ности, движение предмета. Но трудно и даже бесполезно пытаться точно установить, каково это движение. Ср. Не goes home. «Он идет домой»; John goes with Mary. «Джон сопровождает Мэри.» и The watch goes. «Часы идут». Go может относиться и к совершенно не­подвижному предмету: например This road goes to Weston. «Эта до­рога ведет в Уэстон». Эти различия в соотнесенности с внешним миром можно отчасти объяснить, предположив, что говорящий на английском языке научился так систематизировать содержание, что эти различные элементы опыта объединяются им в единую категорию. Значение go — это взаимосвязь между морфемой /gow/ и точкой в системе содержания, где все указанные явления сво­дятся воедино. <...>

11. У некоторых морфем значение в смысле соотнесенности с явлениями человеческого опыта за пределами языка полностью или в значительной мере отсутствует. Рассмотрим to в I want to go «я хочу пойти». Элементы I, want и go соотносятся через посредство структуры содержания английского языка с различными сторона­ми человеческого опыта. Но невозможно найти какой-либо опре­деленный фактор в ситуации, который можно было бы рассмат­ривать как «значение» to. Вместе с тем to все же выполняет какую-то функцию, поскольку без него *I want go бессмысленно. (Знак * используется для указания на то, что приведенная форма или не засвидетельствована, или невозможна.) То просто отвечает суще­ствующему в структуре английского языка требованию, согласно которому go не может следовать за want без to. Подобную функцию нельзя подвести под традиционное содержание, которое обычно вкладывается в слово «значение», но в том смысле, в каком мы используем его здесь (взаимосвязь между выражением и содержа­нием), «значение», правда с небольшой натяжкой, может вклю­чать и эту функцию.

12. Значение cat можно разъяснить (разумеется, лишь частич­но) человеку, не говорящему на английском языке, указав на животное, которое cat обозначает. Но объяснить таким же спосо­бом значение to невозможно. Вместо этого было бы необходимо привести ряд случаев его употребления и тем самым выделить кон­тексты, в которых to встречается регулярно, контексты, в которых оно может встречаться, и те контексты, в которых оно встречаться не может (например, *I can to go.). Иными словами, to имеет ха­рактерную для него дистрибуцию (распределение). Для иностран­ца именно дистрибуция является наиболее бросающимся в глаза признаком подобной морфемы и, следовательно, ключом к рас­крытию ее значения.

Дистрибуция характеризует не только морфемы, подобные to, но и все другие морфемы. Cat может встречаться в I saw the—, но не в I will— home. Go, напротив, может встречаться во втором, но не в первом случае.Дистрибуция какой-либо морфемы — это сумма всех контекстов, в которых она может встречаться, в отличие от тех контекстов, в которых она встречаться не может. Полное пони­мание какой-либо морфемы подразумевает понимание как ее ди­стрибуции, так и ее значения в обычном смысле. Отчасти именно по этой причине в хорошем словаре всегда приводятся примеры, иллюстрирующие употребление слов. Словари, лишенные иллюс­тративного материала, имеют весьма ограниченную пригодность, а часто даже вводят в заблуждение.

13. Тождество морфем может быть установлено только путем сравнения различных отрезков языка. Если можно найти два или более отрезков, имеющих некоторые общие для всех черты выра­жения и некоторые общие для всех особенности содержания, тог­да одно требование будет выполнено и эти отрезки можно предпо­ложительно считать единой морфемой с определенным значением. Так, boys /bO2yz/ «юноши», girls /g@2rlz/ «девушки», roads /rówdz/ «дороги» и т.д. сходны тем, что содержат s /z/ и имеют значение «два и более». Мы, поэтому, определяем s /z/ как морфему, имею­щую значение множественного числа. Но для полного доказатель­ства этого еще недостаточно: должно существовать еще какое-то различие между отрезками со сходным значением и содержани­ем — отрезками, содержащими гипотетические морфемы, и дру­гими, не содержащими их. Сравнение boys /bO2yz/: boy /bO2y/ слу­жит для подтверждения только что рассмотренного примера. Не­обходимость такого условия вытекает из наличия следующих слов: bug /b@2g/ «клоп», bee /bíy/ «пчела», beetle /bíytél/ «жук», butterfly /b@2t@rfláy/ «бабочка». Смешно было бы предполагать, что, поскольку все эти слова включают /b/ и все обозначают определенный вид насекомых, /b/ должно быть морфемой. Но это кажется смешным только потому, что английский язык для нас родной и мы знаем, что /@g/, /iy/, /iytél/ и /@t@rflay/ не существуют как морфемы, ко­торые можно ассоциировать с данными словами. И наконец, не­обходимо убедиться, что нами вычленена действительно отдель­ная морфема, а не сочетание морфем. <...>

14. Когда имеешь дело с родным языком, многое из того, о чем говорилось выше, кажется лишним. Это происходит потому, что подобные сравнения неоднократно производились в прошлом, если не сознательно, то бессознательно. Мы можем устанавливать тож­дество морфем английского языка без детального сравнения пото­му, что большинство из них мы уже отождествили. О том, что это относится даже к маленьким детям, свидетельствуют ошибки, ко­торые обычно встречаются в их речи. Ребенок слышит и учится ассоциировать show /šów/ «показывать» с showed /šówd/ «показы­вал», tow /tów/ «тянуть» с towed /tówd/ «тянул» и т.д. и на основа­нии этого предполагает, что go /gów/ нужно таким же образом ассоциировать с /gówd/. В данном конкретном случае он, конечно, не прав, но он прав в принципе. Он явно проделал морфемный анализ, и ему остается только узнать границы, в пределах которых установленная им модель имеет силу.

15. Некоторые конструкции, составленные из морфем, имеют строго установленный порядок. Например, обычным словом анг­лийского языка является re-con-vene «вновь созывать» (дефисы про­ставлены для отделения одной морфемы от другой), но не *соп-ге-vene или *re-vene-con. Последние не только необычны по звучанию и виду, но также и бессмысленны для говорящего на английском языке. Значение слова зависит не только от состава наличных мор­фем, но также и от порядка их следования.

Другие конструкции допускают некоторую, но только частич­ную, свободу расположения. Так, возможны и Then I went «Тогда я пошел» и I went then «Я пошел тогда», и между ними существует лишь небольшое различие в значении. Но *Went then I звучит невразумительно, потому что это сочетание отходит от установлен­ной в английском языке структуры. В целом, в тех построениях, элементы которых связаны более тесно (как, например, в сло­вах), порядок следования закреплен более строго, а конструкции с меньшей спаянностью элементов (как предложения) допуска­ют большую свободу. Но даже более длинные построения имеют некоторые определенные ограничения, причем иногда весьма тон­кие, касающиеся порядка следования элементов. Например, со­четания John came. He went away «Джон пришел. Он ушел» могут навести на мысль, что оба эти действия совершил Джон. Но Не came. John went away «Он пришел. Джон ушел» не могло бы иметь этого значения. Точная соотнесенность с лицом должна предше­ствовать местоименной соотнесенности с тем же самым лицом, если нет каких-либо особых уточнений. В этом своеобразие струк­туры именно английского языка, но не логики и не общей при­роды языка, поскольку некоторые другие языки имеют совершенно иные правила.

16. Языку присущ фиксированный порядок морфем в опреде­ленных конструкциях и в то же время известная степень свободы. В этом находит выражение системный характер структуры языка, составляющий подлинную сущность речи. Дело лингвистической науки описать эти принципы расположения (аранжировки) воз­можно более исчерпывающе и сжато. Такое описание и естьграм­матика языка. <...>

В том смысле, в каком данный термин использован в настоя­щей книге,грамматика охватывает два удобных, но не вполне чет­ко разграниченных подраздела:морфологию — описание более тесно спаянных соединений морфем, то есть, грубо говоря, того, что обычно называется «словами», исинтаксис — описание более круп­ных соединений, включающих в качестве основных единиц соеди­нения, охарактеризованные при определении морфологии языка. В понимании некоторых лингвистов термин морфология охваты­вает оба подразделения, и в этом случае он эквивалентен употреб­ляемому здесь терминуграмматика.

17. Грамматику какого-либо языка нельзя сформулировать в виде правил аранжировки отдельных морфем. Это неудобно, поскольку общее число морфем в любом языке для этого слишком велико. Однако всегда оказывается возможным сгруппировать морфемы в определенные классы, каждому из которых присуща характерная для него дистрибуция (распределение). Структуру высказываний в языке можно охарактеризовать тогда при помощи таких классов морфем. Тем самым материал, который надлежит описать, долж­ным образом ограничивается.

Например, walk «идти», talk «говорить», follow «следовать», call «звать» и др. образуют обширный класс морфем. Точно так же s (обозначающее 3-е лицо единственного числа), еd и ing (показа­тель прошедшего времени и показатель причастия настоящего вре­мени) составляют менее обширный класс, причем они могут встре­чаться, лишь непосредственно следуя за одной из морфем первой группы (или за какой-либо эквивалентной конструкцией). Морфе­мы первой группы могут непосредственно предшествовать какой-либо из морфем второй группы, но могут встречаться и отдельно. Иначе говоря, формы walks, walked, walking и walk встречаются. Но в *swalk или *ingwalk порядок нарушен, и формы эти, следователь­но, невозможны. Форма *walkeding непонятна, так как ing не мо­жет следовать за еd. Не встречается также shelfed, поскольку shelf «полка» принадлежит к другому классу, морфемы которого ни­когда не предшествуют еd. Все эти и многие другие подобные им факты можно подвести под сравнительно небольшое число про­стых формул, относящихся к определенным классам морфем. С другой стороны, составить полный список всех возможных и невозможных последовательностей морфем даже в пределах како­го-либо строго ограниченного отрезка английского языка было бы затруднительно, а при увеличении числа рассматриваемых мор­фем — абсолютно невозможно.

18. Наиболее обширными и многочисленными классами мор­фем в английском языке, классами, встречающимися почти во всех языках мира, являютсякорнииаффиксы. Walk, talk, follow и т.д. — это один из классов корней; shelf, rug, road «полка, ковер, дорога» и т.д. — другой. Огромное большинство морфем английского языка составляют корни; число их достигает многих тысяч. Такие морфе­мы, как -s, -ed, -ing и т.д., — аффиксы. В дальнейшем аффиксы приводятся с дефисом, указывающим на способ их присоедине­ния.

Определение этих двух классов, применимое для всех языков, было бы чрезвычайно сложным, и здесь в нем, пожалуй, нет осо­бой необходимости. Гораздо легче дать определение корней и аф­фиксов применительно к одному какому-либо языку. Аффиксы, как правило, лишь дополняют корни, которые являются центра­ми таких образований, как слова. Корни часто длиннее аффиксов и превосходят их по численности.

19. В данном параграфе будут определены два разных типа аф­фиксов, которые имеются в английском и многих других языках. Префиксы — это аффиксы, стоящие перед корнем, с которым они связаны очень тесно. Примеры: англ. /priy-/ в слове prefix «при=ставка», /riy-/ в refill «пере=наполнить» и /iŋ-/ в incomplete «не=полный». Префиксы встречаются также и во многих других языках. Ср. древнееврейское /b@-/ «в» в слове /b@báyit/ «в доме» и /hab-/ со значением определенного артикля в /habbáyit/ «опреде­ленный дом»; ср. /báyit/ «дом вообще».Суффиксы — это аффиксы, следующие за корнем, с которым они весьма тесно связаны. Ср. англ. /-iz/ в слове suffixes «суффикс=ы», /iŋ-/ в going «ид=ущий» и /-iš/ в boyish «мальчиш=еский». Суффиксы также представляют собой обычное явление во многих других языках. Ср. швед. -еп (по­стпозитивный определенный артикль) в dagen «определенный день» и швед. -аr (суффикс множественного числа) в dagar «дни» (ср. dag «день»).

Отметим, что в английском языке встречаются и префикс /iŋ-/ и суффикс /iŋ-/, которые могут сочетаться с одной и той же морфе­мой: incomplete /iŋk@mplíyt/ и completing /k@mplíytiŋ/ «дополняю­щий». Положение этих аффиксов в слове и обусловливает различие между ними.

20. Аффиксы могут присоединяться как непосредственно к кор­ню, так и к сочетанию корня с одной или несколькими морфема­ми. Все это в целом составляет основу слова.Основа — это любая морфема или сочетание морфем, к которым можно присоединить аффикс. Английское слово friends /fréndz/ «друзья» содержит осно­ву /frend/, которая является одновременно корнем, и аффикс /-z/; friendships /fréndšips/ «дружеские связи» содержит аффикс /-s/ и основу /fréndšip/, которая, однако, не совпадает с корнем, так как состоит из двух морфем. Основы или слова, содержащие два или более корней, называютсясложными. Так, blackbird /blǽkb@rd/ «черный дрозд» — сложное слово, состоящее из двух корней — /blæck/ «черный» и /b@rd/ «птица», a blackbirds «черные дрозды» состоит из сложной основы и аффикса.

21. В некоторых языках определенные аффиксы служат прежде всего для основообразования и кроме этой функции не имеют как таковые никакого иного назначения в языке. Такие морфемы мож­но назватьосновообразующими. Греческое /thermos/ «теплый» со­стоит из корня /therm-/, основообразующего /-о-/ и конечного аффикса /-s/. Последний, показывая, в частности, что слово мо­жет выступать в предложении в качестве подлежащего, не может быть присоединен к корню непосредственно. Форма /*therms/ не­возможна. Подобные основообразующие элементы весьма распро­странены в греческом языке.

Сложные слова в греческом языке образуются обычно путем сложения основ, а не корней. В английских словах, построенных по образцу греческих или образованных от греческих корней, суф­фиксы в конце слова или утрачиваются, или меняют свою форму, но основообразующий элемент первой основы полностью сохра­няется. Thermometer составлен из основ thermo- и meter; первая из них образована от корня therm- путем добавления основообразую­щего элемента -о-. Отсюда ясно, почему в словах этого типа столь часто встречается -о-: morph-o-logy, ge-o-graphy, phil-o-sophy и т.д.

Здесь необходимо сделать следующую оговорку: -о- является морфемой в английском языке не потому, что оно было морфе­мой в греческом, но потому, что выделение его обусловлено опре­деленными фактами структуры английского языка. Мы не можем согласиться с делением слова thermometer на thermo-meter или therm-ometer, ибо сравнение с isotherm показывает, что морфема здесь therm-, a meter может выступать в качестве отдельного слова. Ни thermo-, ни -ometer поэтому не представляют собой одну мор­фему. Знание того, что морфема -о- ведет свое происхождение из греческого языка, может помочь при знакомстве с историей этой английской морфемы, но и только. Никакого другого значения для структуры английского языка этот факт не имеет.

22. Некоторые морфемы имеют одну и ту же форму во всех окружениях, например англ. /iŋ/, как в coming, walking и т.д. <...> В других случаях морфема выступает в разных вариантах. Так, окон­чание множественного числа -s произносится обычно как /-z/ в boys /bO2yz/, как /-s/ в cats /kǽts/, и как /-éz/ в roses /rówzéz/. Не­смотря на различие в форме, ни один говорящий на английском языке не усомнится в том, что это в известном смысле одно и то же. Такое языковое восприятие подтверждается при изучении упо­требления этих трех морфем. Анализ обширного материала пока­зывает, что встречается только после и что ни /-s/, ни /-éz/ в этом окружении не наблюдаются, /-s/ и только /-s/ встре­чается после /р t k f θ/. /-z/ зафиксировано после всех остальных согласных и всех гласных. Выбор правильной морфемы происходит автоматически и для говорящего на английском языке почти безо­шибочно:; более того, нарушение этого правила может быть лишь сознательным, причем не имеет никакого значения, было или нет данное слово известно говорящему раньше: словосочетание two taxemes большинство прочитает как /tûw⁺tǽksiymz/. He все правильно произнесут основу taxeme, но все без исключения произнесут здесь -s как /-z/.

При описании таких случаев (а они встречаются часто) линг­висты разграничивают два понятия — понятие морфемы и поня­тие алломорфы.Алломорфа — это вариант морфемы, встречаю­щийся в определенных окружениях.Морфема — это группа из од­ной или нескольких алломорф, объединяемых по признаку общности (обычно легко устанавливаемой) дистрибуции и значения. Так, /-éz/, /-s/ и /-z/, о которых говорилось выше, являются тремя алломорфами одной морфемы, потому что они имеют опре­деленную установленную дистрибуцию, указанную выше, и оди­наковое значение.

23. Понятие алломорф и морфем, как и других «алло-» и «-ем», является одним из основных понятий дескриптивной лингвистики. Трудно переоценить их значение как средства проникновения в тайны функционирования языка. Эти понятия связаны с двумя основными единицами лингвистического анализа — фонемой и морфемой — и с другими, менее важными понятиями, такими, как графема. Именно благодаря разграничению морфемы и алло­морфы и пр. и стало возможным дальнейшее успешное развитие теории и методов лингвистики. Неприменимость (насколько нам известно) самого принципа разграничения подобных единиц в некоторых связанных с языкознанием дисциплинах составляет ос­новное различие между языкознанием и другими науками, изуча­ющими поведение человека.

24. Всякое явление считаетсяобусловленным, если оно регу­лярно встречается в определенных устанавливаемых условиях. Это не означает, что оно этими условиями вызывается. Мы хотим лишь сказать, что они так или иначе встречаются одновременно и одно можно предсказать на основании другого. Where there's smoke there's fire «Где дым, там и огонь» и Where there's fire there's smoke «Где огонь, там и дым» — обе эти фразы выражают причинную связь. Только одна из фраз может быть понята как выражение причины, и нет никакой необходимости предполагать, что каждая из них ее обязательно выражает. Три алломорфы морфемы множественного числа /-z/, /-s/ и /-éz/ обусловлены, поскольку каждая из них встре­чается в известных, строго определенных условиях. В данном слу­чае обусловливающим фактором является фонетическая природа предшествующих фонем /-z/ встречается только после звонких звуков, /-s/ — только после глухих, a /-éz/ — после круглощелинных фрикативных и аффрикат. Мы можем поэтому сказать, что ониобусловлены фонологически. Это значит, что если нам извест­ны условия дистрибуции, мы можем точно предсказать, какая из трех алломорф будет использована в том или ином месте. Поскольку английский язык является нашим родным языком, выбор алло­морф производится нами автоматически и подсознательно. Как лингвисты мы можем сформулировать наши языковые привычки в виде дескриптивных правил и на их основе сознательно осуще­ствить выбор той или иной алломорфы. Правила же имеют значе­ние лишь постольку, поскольку они приводят к тем же результа­там, что и подсознательные привычки говорящего.

Этот автоматический выбор — часть структуры английского языка, и им следует овладеть. Он отнюдь не является «естествен­ным», хотя и кажется таковым. Иностранцу он может показаться совершенно неестественным. Более того, указанная дистрибуция не является единообразной для всего английского языка: в Вирги­нии, в районе Голубых гор, /-éz/ употребляется не только после /s z š ž č j%/, но также после /sp st sk/. Так, wasps, posts, tasks «осы, столбы, задачи» произносятся как /wáspéz/, /pówstéz/, /fǽskéz/, a не как /wásps/, /pówsts/, /tǽsks/, что характерно для большинства диалектов И в том и в другом случае форма фонологически обус­ловлена, а выбор ее осуществляется совершенно автоматически и закономерно Речь идет о разных правилах дистрибуции, и каждое из них представляется говорящим вполне естественным.

25. Выбор алломорф может быть также обусловлен морфологи­чески В таком случае выбор алломорфы определяется конкретной морфемой или морфемами, образующими контексты, а не каки­ми-либо фонологическими особенностями Так, множественное число от ох «бык» — oxen /áksén/ «быки», где /-én/ — алломорфа морфемы множественного числа, сочетающаяся лишь с одним этим корнем /aks/ Для говорящих на английском языке и знающих это слово <...> /-én/ ставится после /aks/ автоматически, а форма /*ákséz/ отвергается как неправильная. Выбор /-én/ никак фоноло­гически не обусловлен boxes, foxes, axes «ящики, лисы, топоры» фонологически сходны, но в них используется /-éz/. Использова­ние /-én/ связано со своеобразием морфемы /aks/ как таковой, т.е. обусловлено морфологически. <...>

Л. В. Щерба О частях речи в русском языке*

В последние десятилетия в русском языкознании по поводу пересмотра содержания элементарного курса русской грамматики всплыл очень старый вопрос о так называемых «частях речи». В грамматиках и словарях большинства старых, установившихся языков существует традиционная, тоже установившаяся номенк­латура, которая в общем удовлетворяет практическим потребнос­тям, и потому мало кому приходит в голову разыскивать основа­ния этой номенклатуры и проверять ее последовательность. В сочи­нениях по общему языкознанию к вопросу обыкновенно подходят с точки зрения происхождения категории «частей речи» вообще и лишь иногда — с точки зрения разных способов их выражения в разных языках, и мало говорится о том, что сами категории могут значительно разниться от языка к языку, если подходить к каждо­му из них как к совершенно автономному явлению, а не рассмат­ривать его сквозь призму других языков.

* Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность Л., 1974. С. 77-100.

Поэтому, может быть, не бесполезно было предпринять пол­ный пересмотр вопроса применительно к каждому отдельному язы­ку в определенный момент его истории. Не претендуя на абсолют­ную оригинальность, я попробую это сделать по отношению к современному живому русскому языку образованных кругов об­щества. <...>

Прежде чем перейти, однако, к русскому языку, я позволю себе остановиться на некоторых общих соображениях.

1. Хотя, подводя отдельные слова под ту или иную категорию («часть речи»), мы получаем своего рода классификацию слов, однако самое различение «частей речи» едва ли можно считать результатом «научной» классификации слов. Ведь всякая класси­фикация подразумевает некоторый субъективизм классификато­ра, в частности до некоторой степени произвольно выбранный principium divisionis. Таких principia divisionis в данном случае мож­но было бы выбрать очень много, и соответственно этому, если задаться целью «классифицировать» слова, можно бы устроить мно­го классификаций слов, более или менее остроумных, более или менее удачных. Например, можно разделить все слова на слова, вызывающие приятные эмоции, и слова безразличные; или на ос­новные и производные, а первые — на слова одинокие, не имею­щие родственных связей, и на слова, их имеющие, и т.п. <...> Д. Н. Ушаков в своем отличном учебнике по языковедению прямо учит, что возможны две классификации слов — по значению и по формам.

Однако в вопросе о «частях речи» исследователю вовсе не при­ходится классифицировать слова по каким-либо ученым и очень умным, но предвзятым принципам, а он должен разыскивать, какая классификация особенно настойчиво навязывается самой языко­вой системой, или, точнее, — ибо дело вовсе не в «классифика­ции», — под какуюобщую категорию подводится то или иное лек­сическое значение в каждом отдельном случае, или, еще иначе, какиеобщие категории различаются в данной языковой системе.

2. Само собой разумеется, что должны быть какие-либо внеш­ние выразители этих категорий. Если их нет, то нет в данной язы­ковой системе и самих категорий. Или если они и есть благодаря подлинно существующим семантическим ассоциациям, то они являются лишь потенциальными, но не активными, как, напри­мер, категория «цвета» в русском языке.

3. Внешние выразители категорий могут быть самые разнооб­разные: «изменяемость» слов разных типов, префиксы, суффик­сы, окончания, фразовое ударение, интонация, порядок слов, особые вспомогательные слова, синтаксическая связь и т.д., и т.д.

Изменяемость по падежам является признаком существительных и прилагательных в русском языке*, однако в латинском и глагол может склоняться (ср. gerundium). Изменяемость по лицам в очень многих языках служит признаком глагола; однако есть язы­ки, где и имена могут спрягаться, т.е. изменяться по лицам (см.: А. Руднев. Хори-бурятский говор, вып. 1. [СПб.—Пгр., 1913-1914], стр. XXXVIII). Отсюда следует, между прочим, что мнение, будто категория лица является исключительно глагольным признаком, основано на предрассудке.

* Впрочем, едва ли мы потому считаем стол, медведь за существительные, что они склоняются: скорее мы потому их склоняем, что они существительные. Я полагаю, что все же функция слова в предложении является всякий раз наибо­лее решающим моментом для восприятия Иначе обстоит дело, когда вопрос идет о генезисе тон или иной категории, и не только в филогенетическом аспекте, но и в онтогенетическом: тут важна вся совокупность лингвистических данных — морфологических, синтаксических и семантических.

Самая изменяемость глагола по лицам может быть выражена окончаниями, как в латинском: ат-о, am-as, am-at, или особыми префиксами, как во французском: j 'aime, tu aimes, il aime (ср. местоимения: moi, toi, lui), или в русском: я любил, ты любил, он любил (полный параллелизм этих форм с формами praesentis: я люблю, ты любишь, он любит, одинаковость синтаксических связей, отсутствие таких форм, как любилый, и т.д. — все это обусловливает восприя­тие всех этих форм как форм одного и того же слова — глагола любить).

Член европейских языков — является основным признаком су­ществительного: нем. handeln — «действовать», das Handeln— «действование».

Во фразе Когда вы приехали ? ударение на когда определяет его как наречие, а отсутствие ударения во фразе Когда вы приехали, было еще светло определяет его как союз.