Жанровая система древнерусской литературы

Жанровая система древнерусской литературы сочетала в себе готовые жанровые формы, заимствованные русскими книжниками из Византии, отдельные из которых затем получили свое развитие на Руси, а другие так и остались в виде нескольких переводных сочинений с результатами самостоятельных творческих поисков древнерусских авторов. Широта спектра известных в Древней Руси жанров отдельных произведений и в особенности видов сборников в значительной степени объяснялась синкретическим характером средневековой книжности, выполнявшей помимо литературного чтения множество других функций. В первую очередь все многообразие видов древнерусской книжности необходимо разделить на книги служебные, т. е. содержащие указания на проведение богослужений и четьи ― предназначенные для индивидуального чтения. К служебным книгам относились прежде всего особые виды сборников библейских текстов ― Евангелие-апрокос и Апостол-апрокос. Евангелие-апрокос ― служебное недельное Евангелие состоит из двух частей ― синоксария и месяцеслова. В обеих этих частях помещены расположенные в определенной последовательности отрывки Евангелия; это так называемые зачала, читаемые за один раз в ходе церковной службы. В синоксарии эта последовательность определялась подвижным циклом церковного года от Пасхи до Пасхи, а в месяцеслове неподвижным ― от начала гражданского года, которое приходилось на 1-е сентября до его окончания. В отличие от относительно постоянного по составу синоксария содержание месяцеслова, включавшего в себя чтения в дни памяти различных святых, могло значительно варьироваться, отражая особенности церковной жизни той местности, для которой создавалась книга, особо почитаемые праздники и дни памяти любимых народом небесных покровителей. Евангелие-апрокос всегда входило в число главных святынь храма, что выражалось в его особо торжественном оформлении, нередко с применением золота, серебра, драгоценных камней в окладе цветных миниатюр.

Апостол-апрокос содержит отрывки из новозаветной книги Деяний апостолов и апостольских посланий. Структурно служебный апостол соответствует недельному Евангелию и также состоит из синоксария и месяцеслова. Евангельские тексты занимали исключительно важное положение в древней письменности, поскольку без них нельзя было вести богослужения. Именно эти книги, по сообщениям летописей, находились в числе самых первых переводов Кирилла и Мефодия. Что же касается древнерусской книжности, то именно литургические тексты составляют более половины дошедших до нас древних рукописей, а для X–XII вв. эта цифра составляет порядка 90 процентов.

Помимо Евангелия и Апостола к числу богослужебных книг относились также Поименники, содержавшие определенный набор чтений из Ветхого завета; служебные Псалтыри; постные и цветные Триоди с указанием соответственно к службам великого поста и к праздничным богослужениям последующего периода от Пасхи до Пятидесятницы и следующей затем неделе Всех святых, а также разнообразные сборники житийных чтений и поучительных слов ― Прологи и собрания богослужебных указаний, служебные Минеи, сборники церковных песнопений Октоихи и другие.

Своеобразными справочниками по различным вопросам, касающимся богослужения, были Кормчие, получившие свое славянское название от «кормила» – рулевого весла на корме, с помощью которого управляется лодка.

Четья литература Древней Руси, не регламентированная строгими рамками церковных служб, была еще более разнообразна. Она представлена в первую очередь предназначенными для индивидуального келейного чтения вариантами библейских книг ― четьими Евангелиями и Апостолами. Библейские тексты в этих книгах были расположены в привычном для нас порядке, но они могли использоваться и при богослужении, так как содержали на полях нумерацию зачал.

Следующее место по популярности занимал Пролог, ведущий свое начало от греческих месяцесловов и предназначавшийся первоначально для служебных нужд. На Руси этот сборник вскоре пополнился и многочисленными назидательными словами и поучения, так что в конце концов превратился в излюбленную книгу для чтения, о прежнем служебном назначении которой напоминала лишь исключительная краткость помещенных в него житий. Любопытно, что русское название этого вида сборника произошло, по-видимому, из-за ошибки переписчика, принявшего греческое обозначение какого-то из предисловий «прологос» за название всей книги. В XV веке Прологи постепенно сменяются Минеями-Четьими ― сборниками, также включавшими в себя жития, торжественные слова, поучения, послания, толкования библейских текстов, расположенные по дням года. В отличие от Прологов подобные Минеи с самого начала создавались как сборник для чтения, и поэтому тексты помещаемых туда произведений были более пространными. Полный годовой комплект Миней мог содержать 12 и даже более томов. Отсюда понятие месячная Минея ― книга для поучительного чтения на определенный месяц.

За Минеями и Прологам следовали разнообразные сборники назидательного характера, толкования на различные библейские тексты, собрание слов Иоанна Златоуста ― «Маргариты» (от греческого ― жемчужины) и «Златоусты», а также других авторитетных авторов ― «Златоструи» и «Измарагды», т. е. изумруды, сборники поучений и статей «Златые чепи», а также собрание сочинений и исторических анекдотов «Пчелы», из которых обитатели Древней Руси могли почерпнуть некоторые сведения, в том числе и о героях античности ― Аристотеле, Диогене, Сократе, Платоне, Александре Македонском и других.

Повествования из монастырской жизни объединялись в Патерики (или Отечники) – сборники, чаще всего составлявшиеся по географической соотнесенности событий. Существовали, например, Синайский, Скитский, Киево-Печерский патерики. Значительной популярностью пользовались переводные сочинения комментировавшие библейский рассказ о сотворении мира – «Шестодневы» (древнерусские «Шестодневы» ― переводные сочинения комментировавшие библейский рассказ о сотворении мира ― не следует путать с используемым в современной богослужебной практике сборником песнопений с тем же названием, который представляет собой разновидность краткого «Октоиха»), а также книги, в которых повествование было доведено от сотворения мира до времени правления царя Давида ― «Палеи»; сочинения на исторические темы и отрывки из летописи составляли «Хронографы». Большой популярностью пользовались также отреченные книги – апокрифы, отношение к которым на Руси было гораздо более мягким, чем в Западной Европе.

Апокрифами (от греческого ― сокровенный, тайный) назывались различные сочинения первых веков христианства, повествовавшие о сотворении мира, персонажах Нового или Ветхого завета, конце света (так называемые эсхатологические апокрифы), но при этом в своих рассказах не согласующиеся с библейским каноном и официально не признаваемые церковью. Происхождение апокрифов различно. Они проникали на Русь и из греческой, и из сирийской литературы. В Византии и Европе апокрифы регулярно попадали в кодексы отреченных книг, однако при этом некоторые из них воспринимались на Руси как вполне авторитетные тексты. Выдержки из них попадали даже в официальные документы. Особой популярностью пользовались некоторые апокрифические Евангелия, например Евангелие Никодима.

В отличие от видов книжности, закрепленных равно богослужебной практикой и многовековой традицией византийской литературы, собственно жанры произведений, освоенные русскими книжниками первых веков, не отличались многообразием. Кроме того они обладали некоторой неопределенностью форм. Так, например, в отличие от европейских хроник, содержавших лишь краткие сообщения о тех или иных событиях, русские летописи нередко включали в свой состав образцы самых разнообразных жанров – народные предания («Повествование о юноше-кожемяке» или «Белгородском киселе» в «Повести временных лет»), исторические сказания (рассказ об ослеплении Василька Терибольского там же, т.е. в «Повести временных лет»), княжеские послания, межгосударственные договоры и так далее. Пытаясь определить специфику «Повести временных лет» Дмитрий Сергеевич Лихачев создал термин «жанр-ансамбль» вполне применимый и к другим древнерусским повествованиям.

Излюбленным чтением древних русичей были разнообразные рассказы о жизни святых – жития. Согласно канонам, которые Русь унаследовала от Византии, житийные повествования составлялись по-разному, в зависимости от вида подвига: святого, мученика, исповедника, преподобного, столпника или юродивого. При этом мучениками назывались святые, пострадавшие за веру. Множество мученических житий появляется в греческой и римской литературе во время многочисленных гонений на христиан, практически с первых веков нашей эры. В Древней Руси также был известен особый жанр мучений аналог греческих мортириев, где в отличие от мученических житий не прослеживался весь жизненный путь святого, но повествование было сконцентрировано исключительно вокруг его гибели от рук гонителей, которая в христианской традиции воспринималась как подвиг веры. Рядом сходных черт с мученическими житиями обладают жития исповедников – святых открыто объявивших себя христианами во время гонений. Существенным отличием исповедников от мучеников было то, что, потерпев гонения, они, как правило, оставались живы. Преподобными назывались святые из числа монашествующих, прославившиеся исключительно строгой и добродетельной жизнью. Столпниками называли преподобных, которые провели много лет в молитвах, стоя на столпе. Особой популярностью на Руси пользовались юродивые или блаженные. Такие святые добровольно принимали вид безумных, отказываясь не только от имущества, родни, общественного положения, но и соблюдения принятых в обществе обычаев, здравого смысла. Их жития донесли до нас многочисленные случаи обличения юродивыми царей – Ивана Грозного и Бориса Годунова.

Наряду с формами житийных повествований унаследованных от литератур более ранних эпох на Руси возникла еще одна разновидность – жития святых князей, правда, появившись во времена прославления Бориса и Глеба, широко распространения эта форма жития не получила. Её жанровые особенности остались до конца не выявленными.

Основной целью составителей жития было показать главного героя как хорошего христианина, носителя благодати, как образец для подражания, поэтому в отличие от других биографических жанров житийные рассказы составлялись по достаточно жесткому канону. В поле зрения автора попадали не все, а лишь некоторые определенные сведения о герое. На практике это приводило к тому, что повествование о святых нередко превращались в набор строго определенных повторяющихся от памятника к памятнику сюжетных ситуаций. Часто отмечалось рождение святого от благочестивых родителей, его раннее стремление к аскезе, отказ от игр со сверстниками, усердие в молитве, борьба с бесами, происходившие по молитвам того или иного угодника чудеса.

Житийный канон в понимании средневековых книжников представлял собой некий идеал человеческой жизни, так что, нередко располагая незначительными сведениями о жизни какого-либо святого, например жившего в весьма отдаленную эпоху, составители могли несколько дополнить повествование о нем, сообразуясь с требованиями канона. Ведь в их понимании угодник Божий просто не мог жить иначе. Впрочем, с течением веков житийный жанр подвергался определенной трансформации, все более приобретая черты бытового биографического повествования.

Помимо житий и мучений в древнерусских сборниках также можно встретить особый жанр посмертных чудес святых, отдельные из которых, как например положенный в основу современного герба Москвы сюжет «Чудо святого Георгия о змие», получили исключительно широкое распространение в древнерусской книжности и иконографии.

Путевая литература была представлена в Древней Руси жанром хождений. Изначально значительное место в ней занимали сочинения паломников, повествующие о путешествиях их составителей по святым местам, в Палестину или Константинополь.

Наиболее синтетическим характером обладал древнерусский жанр, способный объединить в себе практически все повествовательные произведения раннего периода – Слово. Под таким обозначением могло скрываться масштабное лиро-эпическое произведение вроде «Слова о полку Игореве», поучение или проповедь «Слово о законе и благодати митрополита Илариона» и даже личное послание, например адресованное некоему князю «Моление Даниила Заточника», в ранней редакции также именовавшееся Словом. Позднее в древнерусских книгах появятся и другие наименования повествовательных жанров – повесть и сказание. Однако давались они не всегда последовательно. Одно и то же произведение в разных списках могло именоваться по-разному.

Отдельную группу составляли жанры деловой письменности, разнообразные росписи и отписки, достигшие ко второй половине XVII в. значительной спецификации и разнообразия, а также отличавшиеся своим особенным стилем и обилием канцеляризмов, простотой и скоростью изложения.