Периодизация русского романтизма
Особенности русского романтизма
Главное русло русской литературной революции в первой половине века было таким же, как и на Западе: сентиментализм, романтизм и реализм. Но облик каждой из этих стадий был чрезвычайно своеобразен, причем это своеобразие определялось и тесным переплетением и слиянием уже известных элементов, и выдвижением новых - тех, которые западноевропейская литература не знала или почти не знала.
И для развившегося позднее русского романтизма в течение долгого времени характерно было взаимодействие не только с традициями “Бури и натиска” или “готического романа”, но и Просвещения. Последнее особенно осложняло облик русского романтизма, ибо, как и романтизм западноевропейский, он культивировал идею автономного и самобытного творчества и выступал под знаком антипросветительства и антирационализма. На практике же он нередко перечеркивал или ограничивал свои исходные установки.
Уплотненностью художественной эволюции объяснимо и то, что в рус-ском романтизме трудно распознать четкие хронологические стадии. Историки литературы делят русский романтизм на такие периоды: начальный период (1801 - 1815), период зрелости (1816 - 1825) и период его послеоктябрьского развития. Это примерная схема, т.к. по крайней мере два из этих периодов (первый и третий) качественно неоднородны и им не свойственно то хотя бы относительное единство принципов, которое отличало, например, периоды иенского и гейдельбергского романтизма в Германии.
Начальный период русского романтизма: поэзия Жуковского и Батюш-кова. То обстоятельство, что переданное ими настроение разочарования еще осталось в рамках сентиментального элегизма и не достигло ступени отчуждения, резкой вражды и разрыва с действительностью, позволяет видеть в их творчестве самые первые шаги романтизма. Но несомненна разница - у Жуковского “жалобы на несвершенные надежды, которым не было имени, грусть по утраченном счастии, которое Бог знает в чем состояло” (Белинский), томительное стремление “туда!”, прелесть воспоминаний и неотчетливых видений - чувства, текучая и неуловимая жизнь сердца, “романтизм средних веков”, как это называли; у Батюшкова - эпикуреизм, радость бытия, упоение чувственности, пластичность и изящная определенность формы - сходство с классической литературой античности.
Следующий период русского романтизма более целен и определен, по-тому что одно лицо выступает как ведущее - Пушкин, в первую очередь как автор “Южных поэм”. Именно под влиянием Пушкина и преимущественно в жанре поэм были выработаны главные романтические ценности, сложился ведущий тип конфликта. Вместе с тем обозначились и оригинальные черты романтизма, отличающие его, например, от романтизма восточных поэм Байрона: подрыв “единодержавия” (термин В. Жирмунского) главного героя, экстенсивность описаний, заземленность и конкретизация мотивов отчуждения.
Единство и цельность же последующей романтической эволюции настолько условны, что проблематично само понятие “период”. В это время (кон. 20-х - 40-е гг.) романтическое движение распадается на множество па-раллельных потоков: философская поэзия любомудров, философская проза В.Ф. Одоевского (цикл “Русские ночи”, 1844), поэзия Языкова, Баратынского и Тютчева, каждая оригинальна по-своему, и Гоголь как автор “Вечеров на хуторе близ Диканьки”, и Лермонтов. Можно считать, что в лирике, поэмах и драме “Маскарад” Лермонтова русский романтизм достиг высшей точки своего развития. Высота эта определяется предельным развитием романтического конфликта, углублением его диалектики, в частности, сопроникновением противоположных начал (добра и зла), острой постановкой субстанциональ-ных проблем бытия.
Наряду с синхронной периодизацией, которая достаточно условна, распространено и диахронное рассечение романтизма на две ветви: активный и пассивный романтизм, или гражданский и психологический. Это деление также довольно условно в отношении художественных моментов произведения, а не идейных устремлений писателя - например, поэма К.
Рылеева “Войнаровский” не менее психологична, чем лирика Жуковского, хотя творчество Жуковского относят к психологическому романтизму, а Рылеева -к гражданскому.
К началу второго десятилетия романтизм занимает ключевое место в динамике литературных направлений в России, обнаруживая более или менее полно свое национальное своеобразие. Рискованно сводить это своеобразие к какой-либо черте или даже к сумме черт; перед нами скорее направление процесса, а также его темп, его форсированность - если сравнивать русский романтизм с “романтизмами” европейских литератур.
Хронология русского романтизма:
1. 1801-1815 г. (Жуковский «Людмила», «Светлана», «Эолова арфа»)
2. 1816-1825 г. – зрелый период, или пушкинский (по Белинскому); (вольно-любивые стихотворения Пушкина + чувства разочарования в творчестве Пушкина)
3. 1826-1842 г. – последекабристский период.
2. Роль ситуации "rendez-vous" в романах и повестях И. С. Тургенева
Рассмотрим три произведения Ивана Сергеевича на основе статьи Черны-шевского «Русский человек на rendez-vous»:
Повесть «Ася»
Налицо русская литературная традиция отображения первого, как правило, для девушек, любовного чувства, которым и проверяются сила, глубина и искренность чувства " русского человека на рандеву".
В " Асе" И.С.Тургенева с беспощадной правдивостью отражено чувство страха героя перед ответственной ситуацией выбора, ведь Ася первая признаётся в любви, назначив герою свидание.
Человек, сердце которого открыто всем высоким чувствам, честность которого непоколебима, мысль которого приняла в себя все, за что наш век называется веком благородных стремлений, делает сцену, какой устыдился бы последний взяточник. Он чувствует самую сильную и чистую симпатию к девушке, которая любит его; он часа не может прожить, не видя этой девушки; его мысль весь день, всю ночь рисует ему ее прекрасный образ. Этот человек приходит на встречу с любимой девушкой и говорит:
- Вы меня запутали в неприятности, я вами недоволен, вы компрометируете меня, и я должен прекратить мои отношения к вам; для меня очень неприятно с вами расставаться, но вы извольте отправляться отсюда подальше.
И этот человек, поступающий так подло, выставлялся благородным до сих пор! Он обманул нас, обманул автора. Да, поэт сделал слишком грубую ошибку, вообразив, что рассказывает нам о человеке порядочном. Этот человек дряннее отъявленного негодяя.
Таково было впечатление, произведенное на многих совершенно неожи-данным оборотом их отношений. От многих мы слышали, что повесть вся испорчена этой возмутительной сценой, что характер главного лица не выдержан, что если этот человек таков, каким представляется в первой половине повести, то не мог поступить он с такой пошлой грубостью, а если мог так поступить, то он с самого начала должен был представиться нам совершенно дрянным человеком.
Девушка, жестоко обманутая в своём первом чувстве, оставляет незадачливого героя-любовника навсегда, таков её выбор. И хотя пожилой рассказчик ( а эта история именно с ним произошла двадцать лет тому назад ) поведал читателю о своём горьком раскаянии, заставившем его после тайного свидания осознать, что он любит эту девушку и готов на ней жениться, почему и направился утром следующего дня к художнику Гагину просить руки его сестры, своих русских знакомых он уже не застал в их доме, и бесплодные попытки узнать путь их следования уже ни к чему не привели. Герой после этой истории, по его словам, " знавал других женщин", но " жгучее, нежное, глубокое чувство",возбуждённое в нём Асей, уже не повторилось. Первое свежее чувство Аси оставило благотворный неизгладимый след в жизни героя, чья духовная жизнь после этой истории коренным образом изменилась. Скучающий богатый молодой человек, каковым он был в свои 25 лет, путешествующий по Европе безо всякой цели, уже переживший до встречи с Асей женскую неверность и разочаровавшийся в любви ( и этим в какой-то степени и объясняется, почему он не смог мгновенно перестроить свои состояния ), наконец ощутил значение жизни и истинного чувства, его хрупкость и силу его длительного влияния одновременно. И хотя он так более и не встретил женщину своей мечты, остался бессемейным, но сдаётся, что он тогда, впервые в жизни испытав тревогу за человека, не случилось ли с Асей беды после их свидания, обрёл в себе очищающую человеческую способность к искуплению вины, литературный талант и силы, чтобы суметь отразить на бумаге тонкие движения души и причинно-следственные связи человеческих поступков.
Но точно ли ошибся автор в своем герое? Если ошибся, то не в первый раз делает он эту ошибку. Сколько ни было у него рассказов, приводивших к подобному положению, каждый раз его герои выходили из этих положений не иначе, как совершенно сконфузившись перед нами.
Повесть «Фауст»
Герой старается ободрить себя тем, что ни он, ни Вера не имеют друг к другу серьезного чувства; сидеть с ней, мечтать о ней — это его дело, но по
части решительности, даже в словах, он держит себя так, что Вера сама должна сказать ему, что любит его; речь несколько минут шла уже так, что ему следовало непременно сказать это, но он, видите ли, не догадался и не посмел сказать ей этого; а когда женщина, которая должна принимать объяснение, вынуждена, наконец, сама сделать объяснение, он, видите ли, "замер", но почувствовал, что "блаженство волною пробегает по его сердцу", только, впрочем, "по временам", а собственно говоря, он "совершенно потерял голову" — жаль только, что не упал в обморок, да и то было бы, если бы не попалось кстати дерево, к которому можно было прислониться. Едва успел оправиться человек, подходит к нему женщина, которую он любит, которая высказала ему свою любовь, и спрашивает, что он теперь намерен делать? Он... он "смутился". Не удивительно, что после такого поведения любимого человека (иначе, как "поведением", нельзя назвать образ поступков этого господина) у бедной женщины сделалась нервическая горячка; еще натуральнее, что потом он стал плакаться на свою судьбу.
Роман «Рудин»
Рудин вначале держит себя несколько приличнее для мужчины, нежели прежние герои: он так решителен, что сам говорит Наталье о своей любви (хоть говорит не по доброй воле, а потому, что вынужден к этому разговору); он сам просит у ней свидания. Но когда Наталья на этом свидании говорит ему, что выйдет за него, с согласия и без согласия матери, все равно, лишь бы он только любил ее, когда произносит слова: "Знайте же, я буду ваша", Рудин только и находит в ответ восклицание: "О боже!" – восклицание больше конфузное, чем восторженное,— а потом действует так хорошо, то есть до такой степени труслив и вял, что Наталья принуждена сама пригласить его на свидание для решения, что же им делать. Получивши записку, "он видел, что развязка приближается, и втайне смущался духом". Наталья говорит, что мать объявила ей, что скорее согласится видеть дочь мертвой, чем женой Рудина, и вновь спрашивает Рудина, что он теперь намерен делать. Рудин отвечает по-прежнему "боже мой, боже мой" и прибавляет еще наивнее: "так скоро! что я намерен делать? у меня голова кругом идет, я ничего сообразить не могу". Но потом соображает, что следует "покориться". Названный трусом, он начинает упрекать Наталью, потом читать ей лекцию о своей честности и на замечание, что не это должна она услышать теперь от него, отвечает, что он не ожидал такой решительности. Дело кончается тем, что оскорбленная девушка отворачивается от него, едва ли не стыдясь своей любви к трусу.
Поведение русского молодого человека на rendez-vous Чернышевский связывает с их воспитанием. Мы видим несамостоятельность дворянства вследствие излишнего участия крепостных людей или слуг в быту дворян. Это порождает проблему развития воли молодого человека, приводит к его нерешительности в ответственные моменты. Чернышевский уточняет, что подобное поведение присуще не только литературным персонажам И. С. Тургенева, оно встречается и у других писателей, например, Некрасова, а значит, является отражением общества того времени.
ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙБилет 11