Драма А.П.Чехова «Три сестры»: проблематика, конфликт, герои

Источником конфликта в пьесе является мотив одиночества современного человека в своей семье, среди людей, которых он любит и которые любят его. Но это не физическое одиночество, когда никого нет рядом в прямом смысле. Это отсутствие родственной души, которая понимала бы все душевные настроения, которой были бы близки надежды и мечты.

В пьесе Чехова все герои - сестры Прозоровы, их брат Андрей, друзья их дома – разобщены и одиноки, несмотря на то, что они любят друг друга. Эти герои беспомощны: они не могут понять ни себя, ни окружающих.

Безусловно, в пьесе важное место занимают проблемы семьи и любви, именно вокруг них действуют все герои. Но все же главным для всех остается вопрос: «Как жить?» В первом действии звучат радостные слова Ирины: «Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете, и я знаю, как надо жить». Но наивность этих слов выясняется уже в следующем действии: «…Но оказалось все вздор, вздор!».
Так же разочарована и Маша, но только в любви. Ей все казалось, что она нашла именно то, что нужно, нужного человека. О муже она говорит: «Он казался мне тогда ужасно ученым, умным и важным. А теперь уж не то, к сожалению». О Вершинине Маша отзывается: «Он казался мне сначала странным, потом я жалела его, … потом полюбила». А в конце пьесы она говорит: «Неудачная жизнь.. Ничего мне теперь не нужно…».

Сходны с этими словами и мысли Андрея: «Когда я женился, я думал, мы будем счастливы, все счастливы… Но боже мой... (плачет)». Свои мечты и у Ольги, которые тоже оказываются несбывшимися.

Растерянность, разочарование, осознание обманутости объединяет всех главных героев пьесы. Их разрозненные возгласы сливаются воедино: «как идет время», «что если бы начать жизнь снова», «как обманывает жизнь!», «жизнь промелькнула, как молния». Стремление сестер «В Москву! В Москву!» и его неосуществимость становятся в пьесе символом обманутых надежд.

Главные герои «Трех сестер» несчастливы, но смысл пьесы не сводится к изображению несчастливой жизни несчастных людей. Кстати, именно в этом обвиняла Чехова современная ему критика. Автор позволяет увидеть, глубоко проникнуть в причины несчастий своих героев. Своеобразие конфликта этой пьесе заключается в том, что, сталкивая разных героев или группы героев, автор настаивает, что все они связаны, хотя и скрытно.

Здесь многие герои одновременно и сами являются несчастными, и являются причиной несчастья других. Поэтому Наташа, Соленый, Чебутыкин, Кулагин не противостоят остальным героям. У каждого из них свое представление о счастье, своя жизненная программа. И каждый из них пытается донести свою «правду» до остальных.

Но другим эта «правда» кажется или смешной, или глупой, или странной. И встречает со стороны окружающих насмешку, или грубость, или равнодушие. Тузенбах говорит Ольге: «Такой вы вздор говорите, надоело вас слушать» на ее откровение о том, как она была бы счастлива не работать и выйти замуж. А когда Ольге о своей любви будет говорить Маша, уже Ольга назовет это глупостями. Тузенбах, мечтающий работать и найти взаимность у Ирины, постоянно наталкивается на ее холодность. Еще холоднее Ирина отвечает на признание Соленого в любви к ней.

И у остальных героев происходит такое же непонимание друг друга. Каждый поглощен своим взглядом на вещи, не способен понять точку зрения другого. В ответ на свои изменения или откровенность он встречает лишь насмешку или грубость.

Здесь автор говорит о мнимости священных для человека форм: о семье, о детях, об интеллигентской вере в труд, в страдания ради будущих поколений. Разговоры героев в пьесе о будущем, о смысле жизни, о необходимости веры в счастливое будущее находятся в контрасте с нелепостью их реального положения, с их повседневным поведением.

Именно здесь автор показывает проявление иронии жизни. Но к концу пьесы становится ясно, что все споры, мечты, надежды – это необходимая часть жизни этих людей. Вопреки всему им «хочется жить чертовски», «надо жить», «и хочется жить!». И пока остается у героев это желание жить, столь же естеств естественно для них и стремление верить, пытаться заглянуть в будущее.

Именно в этом и заключается своеобразие конфликта пьесы. Все сложные, общечеловеческие, казалось бы, неразрешимые конфликты между героями в конце пьесы сводятся к простому желанию - «Жить!». Это позитивное отношение к будущему особенно ценно в пьесе.
Барон Тузенбах обрусевший немец, родившийся в Петербурге, «холодном и праздном», — самый счастливый человек в пьесе. Он остро чувствует «рубежность», «переломность» настоящего времени и всем своим существом устремлен к надвигающейся «громаде», «здоровой, сильной буре», которая «сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку».
В горячей убежденности Тузенбах в необходимости труда, последовательной, обязательной для каждого человека работы («Через каких-нибудь двадцать пять — тридцать лет работать будет уже каждый человек. Каждый!») сказывается его «немецкая» здоровая любовь к «порядку», к разумному устройству жизни, его вера в осмысленный, созидательный труд, преобразующий общество и человека. Тут обнаруживается близость образу Штольца («Обломов» И.А.Гончарова).
Тузенбах лишен скепсиса и не склонен смотреть на теперешнее состояние жизни как на безнадежное. Он считает, что и в будущем «жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая». Ему в высшей степени присущ «дар проникновения в жизнь», дар любви к жизни, дар быть счастливым даже в безответном чувстве к Ирине. Ему понятна и близка ее «тоска по труде». И он не устает своим бодрым верованием в жизнь поддерживать душевные силы Ирины.
Тузенбах не только мечтает о «новой жизни», но и готовится к ней: выходит в отставку, выбирает работу инженера на кирпичном заводе и собирается, обвенчавшись с Ириной, уехать туда: «Я увезу тебя завтра, мы будем работать, будем богаты, мечты твои оживут. Ты будешь счастливой». Но нелепая, обычная, «всегдашняя» стычка с Соленым привела к дуэли. Прощание Т. с Ириной абсолютно лишено «преддуэльной лихорадки» (ср.: «Дуэль»Чехова, «Поединок» Куприна). Напротив, обычно мягкий, всегда примирительно настроенный Т. обнаруживает мужество и громадную «сосредоточенность спокойствия и боли» (П.А.Марков). Будто впервые увидев красоту окружающей природы, ощутив живой трепет осенних листьев, Тузенбах произносит слова, ставшие итогом его жизненной веры: «Какие красивые деревья и в сущности какая должна быть около них красивая жизнь!»

СОЛЁНЫЙ — центральный персонаж драмы А. П. Чехова "Три сестры» (1900). Штабс-капитан С. по типу характера, по строению психики относится к тем людям, которых принято называть тяжелыми. В его облике, поведении, в идущих вразрез с общим диалогом репликах, каком-то "ритуальном» опрыскивании рук и груди духами — есть какая-то "сочиненность», бросающаяся в глаза "неподлинность»; от застенчивости он сочинил себе образ "ужасно страшного человека», бретера и теперь вынужден его постоянно подтверждать и поддерживать. В критике отмечено его сходство с "подпольными» героями Достоевского (напр., Ганя Иволгин в "Идиоте»), проанализирован его "мещанский байронизм», дешевое подражание Лермонтову. "Случай С.» — это случай "идеи, попавшей на улицу», т. е. в голову плохо образованного, малокультурного человека, и приведшей к искажению его личности. "Он слишком мало образован и слишком мало поэт, чтобы подражать Лермонтову» (Вл. И.Не-мирович-Данченко). С. тяготит его ожесточенность, и, вероятно, ему хочется вырваться из того круга одиночества, в который он заключил себя. Ведь наедине с кем-нибудь, с тем же Тузенбахам, он бывает "и умен и ласков». С. надеется, что Ирина поможет ему разорвать этот круг: "Вам видна правда… Только вы одна можете понять меня». Но его любовь — такая же гнетущая и тяжелая, как и он сам, — пугает Ирину, и она холодно просит не говорить ей о любви. С. поклялся "всем святым», что "убьет соперника», — и сделал это. Действительно, "тараpa бумбия» какая-то: убит прекрасный человек, надежды милой интеллигентной женщины разбиты, а за С. теперь будет числиться уже не три, а четыре дуэли.
По словам Чехова, «ужасно трудно было писать «Трех сестер»». Ведь три героини, каждая должна быть на свой образец, и все три — генеральские дочки». Образованные, молодые, изящные, красивые женщины — «не три единицы, а три трети трех», одна душа, принявшая «три формы» (И.Ф.Анненский). В «триединстве» героинь — виртуозная трудность построения пьесы.
Время действия — время жизни сестер — показано Чеховым в разрывах: в «клочках», «отрывках», «случайностях». Весенний полдень первого акта; зимние сумерки второго; летняяночь, озаренная отблесками бушующего в городе пожара; и снова день, но уже осенний, прощальный — в четвертом действии. Из этих фрагментов, обрывков судеб возникает внутренняя, непрерывная в «подводном течении» пьесы «кантилена жизни чеховских героинь» (И.Н.Соловьева).
Сестрам дано острое чувство текучести жизни, идущей мимо или/и мнимо, проживаемой «начерно». Помимо воли и желания сестер она складывается «не так»: «Все делается не по-нашему» (Ольга); «Эта жизнь проклятая, невыносимая», «неудачная жизнь» (Маша); «Жизнь уходит и никогда не вернется», «Уходишь от настоящей прекрасной жизни, уходишь все дальше и дальше в какую-то пропасть» (Ирина). Течение жизни сестры воспринимают как «громадную инертную реку» Немирович-Данченко), уносящую лица, и мечты, и мысли, и чувствования в забвение, в исчезающее из памяти прошлое: «Так и о нас не будут помнить. Забудут».

Место действия — дом сестер Прозоровых, облагороженное ими пространство жизни, полное любви, нежности, душевной близости, надежд, тоски и нервного беспокойства. Дом возникает в пьесе как пространство культуры, жизни духа, как оазис человечности и «массы света» среди «душевной темноты» (ср. дом Турбиных в «Белой гвардии» М.А.Булгакова). Это пространство хрупко, проницаемо и беззащитно под напором торжествующей в лице Наташи провинциальной пошлости.
Развитие действия в пьесе связано с постепенным оскудением живой радости жизни у сестер Прозоровых, с нарастанием ощущения досадной неполноты бытия и с растущей жаждой понимания смысла проживаемой ими жизни, — смысла, без которого для них невозможно счастье. Чеховская мысль о праве человека на счастье, о необходимости счастья в человеческой жизни пронизывает изображение жизни сестер Прозоровых.
Ольга — старшая из сестер, служащая учительницей в гимназии, — живет с постоянным чувством усталости от жизни: «Чувствую, как из меня выходят каждый день по каплям силы и молодость». Она духовный остов дома. В ночь пожара, «мучительную ночь», когда О. кажется, что она «постарела на десять лет», она принимает на себя нервные срывы, признания, откровения и объяснения сестер и брата.

Она слышит, чувствует, воспринимает не только сказанное ими, но и невысказанную внутреннюю боль — поддерживает, утешает, прощает. А в совете Ирине «выходить за барона» прорывается и ее невысказанная мысль о замужестве: «Ведь замуж выходят не для любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг». И в последнем действии, когда полк уходит из города и сестры остаются одни, она словами ободрения и утешения как бы раздвигает мрак сгущающейся духовной пустоты: «Музыка играет так весело, так радостно, и, кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем…» Наперекор торжествующей, наглядной, расползающейся пошлости (сюсюкающая Наташа, ссутулившийся над коляской Андрей, всегда довольный Кулыгин, «тара-pa бумбия» Чебутыкина, которому давно «все равно») голос О. звучит тоскующим призывом: «Если бы знать, если бы знать…»
Маша — самая молчаливая из сестер. В 18 лет она вышла замуж за учителя гимназии, который представлялся ей «ужасно ученым, умным и важным». За свою ошибку (муж оказался «самым добрым, но не самым умным») М. расплачивается преследующим ее чувством пустоты жизни. Она носит драму в себе, сохраняя свою «обособленность» и «отдельность». Живя в высоком нервном напряжении, М. все чаще поддается «мерлехлюндии», но не «киснет», а только «сердится». Любовь М. к Вершинину, выраженная с отважной открытостью и страстной нежностью, восполнила мучительную для нее неполноту бытия, заставила искать смысл жизни, веру: «Мне кажется, человек должен быть верующим или должен искать веры, иначе жизнь его пуста, пуста…». Беззаконный роман М. с женатым человеком, отцом двух девочек, заканчивается трагически. Полк переводят из города, и Вершинин уезжает навсегда. Рыдания М. — предчувствие того, что жизнь опять станет «пустой»: бессмысленной и безрадостной. Преодолевая охватившее ее чувство душевного одиночества, М. заставляет себя верить в необходимость продолжения жизни. Уже сама жизнь становится для нее долгом по отношению к себе самой: «Мы останемся одни, чтобы начать нашу жизнь снова». Ее слова «Надо жить, надо жить» звучат в унисон с Ольгиными «Если бы знать, если бы знать…».

Ирина — младшая из сестер. Она купается в волнах любви и восхищения. «Точно на парусах», ее несет надежда: «Покончить все здесь и в Москву!» Ее жажда жизни питается мечтой о любви, о проявлении своей личности в труде. По прошествии трех лет Ирина работает на телеграфе, уставая от отупляющего безрадостного существования: «Труд без поэзии, без мыслей — это совсем не то, о чем я мечтала». Любви нет. А Москва — «снится каждую ночь», и забывается, «как по-итальянски окно или вот потолок».
В последнем акте И. — повзрослевшая, серьезная — решает «начать жить»: «выйти за барона», быть «верной, покорной женой», работать на кирпичном заводе учительницей. Когда глупая, нелепая гибель Тузенбаха на дуэли обрывает и эти надежды, И. уже не рыдает, а «тихо плачет»: «Я знала, я знала…» и вторит сестрам: «Надо жить».
Потеряв дом и близких, расставшись с иллюзиями и надеждами, сестры Прозоровы приходят к мысли о необходимости продолжения жизни как об исполнении нравственного долга перед нею. Смысл их жизни просвечивает сквозь все утраты — духовной стойкостью и противостоянием житейской пошлости.
ВЕРШИНИН — центральный персонаж драмы А.П.Чехова «Три сестры» (1900). Подполковник В., батарейный командир — тот самый русский человек, который, по его собственным словам, «с женой замучился… с домом замучился…», «терпит и только жалуется». Приходя с визитом к сестрам Прозоровым, В. оказывается в родном для него пространстве — душевной теплоты, культуры, врожденной дворянской деликатности. Он восхищается их «чудесною квартирой» и признается, что в жизни ему всегда не хватало именно такой квартиры — «с цветами, с массою света…». Проживающий свою жизнь «начерно», В. жалеет, что «молодость прошла», оставив ему умение терпеть тягости жизни и привычку «философствовать» по поводу и без повода. Его главная мысль о жизни, которую он не устает повторять, — это мысль о том, что «через двести-триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной» и человек должен «предчувствовать ее, ждать, мечтать, готовиться к ней». На «теперешнюю жизнь» В. смотрит как бы из этого отдаленного будущего — как в перевернутый бинокль. Он убежден, что в настоящем счастье немыслимо, невозможно. И он не очень верит в способность Тузенбаха быть счастливым уже сейчас: «Счастья нет, не должно быть и не будет для нас».

Из жалоб, доверительных разговоров, споров и «философствований» неизвестно, как и почему пробилась прекрасная, высокая любовь Маши и озарила его жизнь счастьем. В. еще утверждает, что молодость прошла, еще упрямится и возвращается к мыслям о том, что будет «через двести-триста лет». Но его уже охватывает новое, особенное настроение: «Хочется жить чертовски…» В ночь пожара — «мучительную» ночь нервных срывов, душевного утомления — прекрасно и мощно звучит объяснение в любви Маши и В.: «Любви все возрасты покорны…» Эта любовь поколебала убежденный философский пессимизм В. Перед разлукой навсегда он «философствует» в последний раз: «Жизнь тяжела. Она представляется многим из нас глухой и безнадежной, но все же, надо сознаться, она становится все яснее и легче…»