К сей памяти яз Иван руку приложил.»

На обороте приписка:«Да Иван же говорил: а что ми господине говорити, того мне не испамятовати, сколко ко мне о тех делех жонок и мужиков прихаживало»²¹.

Несмотря на потерю оригинала, нет никаких оснований следом за Г.Л.Григорьевым сомневаться в подлинности данного текста²², являющегося не протоколом допроса, а всего только одним из многих свидетельств врожденного бесплодия Соломонии, который должен был служить оправдательным документом расторжения брака великого князя. Тем более, что поименованные братом великой княгини и отмеченные в Описи архива лица вполне могли быть найдены и опрошены в пределах нескольких дней, поскольку никакого особого «дела» на Соломонию заводить, как видно, никто не собирался. Для окружения великого князя ее «немочь» являлась достаточно весомой причиной ее пострижения.

Третьим документом, по счастью сохранившимся в подлиннике, является замечательная дарственная грамота Василия III Соломонии/Софье от 19 сентября 1526 г.:

«Се яз князь великий Василий Иванович всеа Русии. Пожаловал есми старицу Софью в Суздале своим селом Вышеславским з деревнями и с починки, со всем с тем, что к тому селу и к деревнямъ и к починком истари потягло до ее живота, а после

____________________

21 АИ, т. I. СПб., 1841, № 130, с. 192.

22 Григорьев Г.Л. Кого боялся Иван Грозный? (К вопросу о происхождении опричнины). М., 1998, с. 15 и сл.

ее живота ино то село Высшеславское в дом пречистые Покрову святые Богородицы игуменье Ульяне и к всем сестрам. Или по ней иная игуменья будет в том манастыре у Покрова святей богородици, в прок им. Писан на Москве, лета зле (т.е. 7035 г.), сентября 19 дня».На обороте пропись другим, более четким и красивым почерком:«Князь великий Василей Иванович».И ниже: «Князь великий Иван Васильевич всея Русии пожаловал Покрова пречистые дивича манастыря стариц Олену Шастову да келаря Прасковью с сестрами, или кто в том манастыре игуменья будет, и сей у них грамоты рушити не веле ничтож никому. Лета (т.е. 7042 г.) месяца марта (маиа?) . А подписал дьяк Федор Мишурин»²³.

Стоит добавить, что в описи Покровского суздальского монастыря этот акт упоминается вместе с другими дарственными и вкладными документами, хранящимся в казне еще в 1650 г.²⁴

3. Литературные источники. Как правило, литературные источники не вызывают большого доверия у исследователей, однако в нашем случае мы имеем дело с показаниями не только современника, но почти очевидца, специально интересовавшегося делом Соломонии. Речь идет об австрийском дипломате С.Герберштейне и его «Записках о московитских делах». Посол сначала австрийского императора Максимилиана, а затем эрцгерцога Фердинанда, второй раз приехавший в Москву, достаточно хорошо для иностранца владел русским языком, был любознателен, обладал широкой эрудицией и столь широким кругом знакомств в среде московского боярства, что мог воспользоваться некоторыми русскими летописями и даже государственными документами (напр., чином венчания на царство Ивана III). Во время своего второго приезда он пробыл в Москве с середины апреля по начало ноября 1526 г.

____________________

23 ЦГАДА. Отд. I, рубр. IV, № 22, л. 1-1об. В Описи документальных материалов фонда № 135 (Государственное древлехранилище хартий и рукописей. Опись документальных материалов фонда № 135. Под ред. Л.В.Черепнина. М., 1971, с. 91, № 175) почему-то указана иная дата подтверждения, а именно — 1536 г. (т.е. ), что представляется ошибкой прочтения, поскольку в подлиннике последняя буква-цифра года достаточно явственно читается как , но не .

24 Опись Покровского женского монастыря в г. Суздале, 1651 г. // ТВУ-АК, кн. 5. Владимир, 1903. Материалы, с. 121.

Герберштейн не был свидетелем пострига Соломонии и торжеств по поводу второго брака Василия III, однако он сумел по лучить чрезвычайно интересные сведения, не оставляющие со мнения в насильственном (внезапном) пострижении великой княгини и в том, что главенствующая роль в проведении ареста и организации скоропалительного пострига принадлежала, похоже, митрополиту Даниилу и доверенному исполнителю поручений великого князя Ивану Юрьевичу Шигоне Поджогину-Телегину. К моменту приезда австрийского посла в Москву, Соломония/Софья, которую он везде называет «Саломея», уже находилась в Суздале, как он пишет об этом в своих «Записках...» и как мы знаем из дарственной Василия III. Но главной сенсацией оказался не постриг, а то, что последовало за ним в Суздале, и о чем Герберштейн писал уже как свидетель:

«Вдруг возникла молва, что Саломея беременна и скоро разрешится. Этот слух подтвердили две почтенные женщины, супруги первых советников, казнохранителя Георгия Малого(Юрия Дмитриевича Траханиота. — А.Н.)и Якова Мазура(постельничего Якова Ивановича Мансурова. — А.Н.),и уверяли, что они слышали из уст самой Саломеи признание в том, будто она беременна и скоро родит. Услышав это, государь сильно разгневался им удалил от себя обеих женщин, а одну, супругу Георгия, даже побил за то, что она своевременно не донесла ему об этом. Затем, желая узнать дело с достоверностью, он послал в монастырь, где содержалась Саломея, советника Федора Рака(дьяк Третьяк Михайлович Раков. — А.Н.)и некоего секретаря Потата(дьяк Григорий Никитич Меньшой Путятин. — А.Н.),поручив им тщательно расследовать правдивость этого слуха. Во время нашего тогдашнего пребывания в Московии некоторые клятвенно утверждали, что Саломея родила сына по имени Георгий, но никому не желала показать ребенка. Мало того, когда к ней были присланы некие лица для расследования истины, она, говорят, ответила им, что они недостойны видеть ребенка, а когда он облечется в величие свое то отомстит за обиду матери. Некоторые же упорно отрицали что она родила. Итак, молва гласит об этом происшествии двояко»²⁵.

Первое издание «Записок...» Герберштейна, которые он за кончил к 1547 г., вышло в 1549 г. и неоднократно переиздавалось на протяжении всего XVI в. Из этого следует, что он не доволь-

____________________

25 Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988, с. 87.

ствовался записями, сделанными на протяжении весны, лета и осени 1526 г. во время своего пребывания в Москве, но и дополнял фактами, которые ему удавалось узнать и в последующее время. Однако всё, что касается Соломонии, записано им, безусловно, по свежим следам весной 1526 г.; больше к этому. Герберштейну, как видно, уже нечего было добавить, в том числе и о ребенке Соломонии/Софьи. Не слышал он, по-видимому, и о каргопольской ссылке бывшей великой княгини, упоминание которой мы находим впервые в Постниковском летописце, созданном в конце 50-х или в начале 60-х гг. XVI в., а еще позднее— у А.М.Курбского в его «Истории о великом князе Московском».

Как известно, сложность оценки сведений, сообщаемых автором «Истории...», зависит, в первую очередь, от того, что до сих пор не установлены источники, которыми пользовался Курбский (сведения, полученные им до отъезда, рассказы других перебежчиков, дипломатов и секретных агентов), а также отсутствием списков XVI в., хотя сам факт написания «Истории...» в первой половине 70-х гг. этого столетия, похоже, не вызывает сомнений у исследователей.

Из текста «Истории...» можно видеть, что Курбского сама Соломония не интересовала, и хотя он должен был знать о существовании ее сына из книги Герберштейна, на которого ссылается²⁶, сам он о нем ни разу не упомянул. Другим источником его сведений о судьбе опальной княгини могли стать слышанные им в России разговоры, на основании которых он считал ее безвинной жертвой сластолюбия Василия. Последний, по его утверждению, сам был бесплоден:«стар будущи, искал чаровников презлых отовсюду, да помогут ему ко плодотворению, не хотящи бо властеля быти брата его по нем, бо имел брата Юрья зело мужественнаго и добронравнаго»²⁷. Отсюда его ошибка в определении продолжительности семейной жизни Василия и Соломонии(«живши... двадесять и шесть лет»), и упоминание последней, что называется, походя:«остриг ея в мнишество, не хотящу и немыслящу ей о том, и заточил в далечайш монастырь, от

____________________

26 «О нем же (князе Семене Курбском. — А.Н.) <...> не токмо Русская земля ведома, но и Герберштенъ, нарочитый мужь, цесарскiя и великiи посол, на Москве былъ и уведалъ, и в кронице своеи свидстельствуеть, юже латинскимъ языкомъ, въ Медиоламе <...> будучи, написалъ» (Сочинения князя Курбского, т. I. // РИБ, т. XXXI. СПб., 1914, стб. 164). Последнее указание Курбского о том, что «Записки...» С.Герберштейна были написаны им «в Милане», не совсем понятно: ни одно из известных их изданий XVI в. в Милане не выходило, а предисловие указывает на Вену.

27 Сочинения князя Курбского..., стб. 290-291.

Москвы больше двухсот миль, в земли Каргапольскии лежащь, и затворити казал ребро свое в темницу, зело нужную и уныния исполненную, сиречь жену, ему Богом данную, святую и неповинную»²⁸.

Поскольку сведения эти Курбский, скорее всего, получил еще до своего отъезда в Польшу, т.е. до 30 апреля 1564 г., то не исключено, что здесь присутствует отражение тех же фактов, о которых тогда же писал Постник Губин в своем летописце, и которые, возможно, свидетельствуют о возникшем почему-то интересе к судьбе Соломонии спустя два десятка лет после ее кончины. Однако, если Постник Губин помнил о возвращении Соломонии/Софьи в Суздаль, то Курбский, похоже, об этом или не знал, или не посчитал нужным на этом остановиться.

Ситуация оказывается тем более любопытной, что интерес к судьбе Соломонии в Москве отмечен еще десять лет спустя после того, как писал Постник Губин. На это указывает литературный источник, по непонятной причине не только не использованный историками, но, похоже, большинству вообще неизвестный. Речь идет о рукописи перевода «Московская или Российская история» некоего немца Гейденсталя, выполненного в 1741 г. Во второй половине XIX в. рукопись находилась в собрании И.Е.Забелина, который ссылается на нее дважды в «Домашнем быте русских цариц».

Так, пересказав известие С.Герберштейна о рождении у Соломонии сына, Забелин продолжает: «Московская История» рассказывает, что когда при Дворе слух промчеся, якобы бывшая царица Соломея в монастыре непраздна и вскоре имеет родити, — царь Василий послал вскоре бояр и двух знатных дам, чтобы прямо освидетельствовали Соломею. Соломея же, егда услышала в Суздаль приезд их, зело убоялася и вышла в церковь в самый алтарь и, взявся за престол рукою, стояла, ожидая к себе посланных; и егда к ней придоша бояре и дамы, просили ее, чтобы она из алтаря к ним вышла. И она к ним выдти не хотела. И егда вопрошена, что имеет ли она быть непраздна, она им на то отвечала, что я со всякою моею надлежащею должностию и честию была царица и перед несчастием своим за несколько времени стала быть непраздна от супруга моего царя Василья Ивановича и уже родила сына Георгия, который ныне от меня отдан хранитца в тайном месте до возрасту его; а где он ныне, о том я вам никак сказать не могу, хотя в том себе и

____________________

28 Там же.стб. 163.

смерть приму. Бояре же уразумели ея неправду и дамы, осмотря ее, что она никогда не была непраздна, возвратились в Москву и обо всем поведали царю Василью, яко то все неправда и обман, и за то она еще далее сослана в ссылку»²⁹.

Этот рассказ можно было счесть за некую вариацию на сюжет Герберштейна, с книгой которого Гейденсталь был знаком, как можно понять уже по превращении Соломонии — в Соломею, равно как и по сообщению о более далекой ссылке бывшей великой княгини, если бы не ряд обстоятельств, заставляющих отнестись к забелинской рукописи более внимательно. Во-первых, Герберштейн не знает ни о каких перемещениях Соломонии/Софьи из Суздаля после визита к ней «комиссии»; во-вторых, нам теперь достоверно известно, что по докладу «комиссии» царственная узница не только не была наказана за обман, но, наоборот, получила истинно «царский» подарок от своего бывшего супруга — дарственную на с. Вышеславское.

Фраза И.Е.Забелина «немчин Гейденсталус сам слышал из уст одной боярской дочери, которая была и сама в числе девиц на смотре царском во время избрания Собакиной»³⁰ может служить terminus post quem посещения России этим иностранцем, поскольку выборы Марфы Собакиной происходили осенью 1571 г. Вряд ли этот «немец» мог читать «Историю...» Курбского или Постниковский летописец, так что для него, скорее всего, источником дополнительных сведений о Соломонии/Софье и ее «далекой ссылке из Суздаля» стали разговоры его московских знакомых, почему-то интересовавшихся этим сюжетом в начале 70-х гг.

Следующее по времени сообщение о рождении у Соломонии сына, по всей вероятности заимствованное у Герберштейна, мы обнаруживаем в книге П.Одерборна, вышедшей в 1585 г., но не прибавляющей никаких новых фактов к уже известным³¹.

Последней литературной «репликой», касающейся не столько самой Соломонии/Софьи, сколько ее сына, основанной на местном предании и не перешедшей в область фольклора, следует считать рассказ о судьбе некого Сидорки Альтина, который

____________________

29 Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. М., 1901, с. 215 и 271.

30 Там же, с. 214.

31 Полосин И.И. Немецкий пастор Одерборн и его памфлет об Иване Грозном. // Полосин И.И. Социально-политическая история России XVI — иачала XVII в. М., 1963, с. 196.

содержится в воспоминаниях А.Я.Артынова, известного ростовского краеведа прошлого века, крестьянина дворцового села Угодичи под Ростовом³². Его воспоминания были опубликованы АА.Титовым в 1882 г. в ЧОИДР, однако, как и все многочисленные сочинения Артынова, до сих пор не нашли своего исследователя. Вот этот текст.

«О Сидорке Альтине, прямой его потомок родной мой дядя -Михаила Дмитриев Артынов в истории своей о селе Угодичах, написанной им в 1793 году, говорит следующее: «Сидорко Амелфов был целовальник Ростовского озера и староста Государевых рыбных ловцов; он часто ездил в Москву с рыбным оброком к большому Государеву дворцу; в одну из таких поездок он был невольным слышателем царской тайны, за которую он и поплатился своею жизнию. Вина его была следующая: находясь по своей должности в большом Московском дворце и будучи немного навеселе (выпивши), заблудился там, зашел в безлюдную часть дворца. Отыскивая выход, он пришел, наконец, в небольшой покой, смежный с царским жилищем, и там услышал громкий разговор Грозного царя с Малютой Скуратовым о князе Юрии, сыне Соломаниды Сабуровой. Грозный приказывает Малюте найти князя Юрия и избавить его от него. Малюта обещал царю исполнить это в точности и после этого разговора вышел в двери, перед которыми Сидорко едва стоял жив. Малюта увидел его, остановился; потом ушел опять к царю, после чего заключил Сидорку в темницу и там на дыбе запытал его до смерти вместе с отцом его Амельфой, пришедшим в Москву проведать сына.»³³

Можно по-разному относиться к этому свидетельству, оспаривать его достоверность³⁴, однако нельзя упускать из внимания время первоначальной записи, на которую ссылается Артынов, — 1793 г., когда Герберштейн не был еще переведен и пересказан Н.М.Карамзиным, а равным образом происхождение предания из среды потомственных дворцовых крестьян, предки которых служили еще Елене Глинской в 30-х гг. XVI в.

____________________

32 Об А.Я.Артынове см.: Астафьев А.В., Астафьева Н.А. Писатели Ярославского края. Ярославль, 1974, с. 158-160; Воронин Н.Н. «Сказание о Руси и о вечем Олзе» в рукописях А.Я.Артынова. (К истории литературных подделок начала XIX в.) // АВ за 1974 г., М., 1975, с. 175-198.

33 Артынов А. Воспоминания крестьянина села Угодич, Ярославской губернии Ростовского уезда.//ЧОИДР, 1882, кн. 1.М,, 1882. Смесь, с.12.

34 Лурье Я.С. Возрождение домыслов о сыне Соломонии Сабуровой и опричнине. // РЛ, 1986, № 3, с. 117-118.

4. Фольклорные материалы. Записки А.Я.Артынова являются своего рода логическим «мостиком» от исторических документов и материалов к стихии фольклора, одновременно перенося интерес к Соломонии, очень скоро (со второй половины ХVI) усвоенной обиходом российской провинциальной Церкви в качестве местночтимой святой со своими чудесами, на ее сына, «князя Георгия Васильевича», использовавшего для своего «воплощения», как показал в ряде работ А.А.Крупп, вполне историческую фигуру сына боярского и разбойника Кудеяра Тишенкова³⁵. Вместе с группой белевцев Тишенков в 1571 г. перебежал к крымскому хану, пришедшему под Тулу, ушел вместе с ним вКрым, откуда переписывался с Иваном IV, однако на Русь так и не вернулся.

Сам Кудеяр Тишенков никакой загадки для исследователя не представляет, однако народное предание, отождествившее его уже в 70-х гг. XVI в., как полагает Крупп³⁶, с сыном Соломонии, «князем Георгием Васильевичем», и «вылепившее» из этой. контаминации благородного «разбойника Кудеяра», невольно поставило перед исследователями вопрос о реальности существования сына Соломонии как возможного соперника Ивана IV в его правах на московский престол.

Парадокс заключается в том, что сам Тишенков, которому в момент побега вряд ли было более 30 лет, никогда никаких претензий на московский престол не заявлял, точно так же как не проявлял к Тишенкову никакого особенного интереса и Иван IV, полагая его только разбойником, использованным московскими боярами-изменниками для сношений с подступившим к Туле крымским ханом. Такой взгляд на Тишенкова подтверждается «росписью» бежавших с ним его людей, быть может, составлявших разбойничью шайку³⁷. Другими словами, Кудеяр

____________________

35 Крупп А.А. К вопросу об историческом прототипе Кудеяра-разбойника. // РФ, XV, Л., 1975, с. 234-239; он же. Предания о Кудеяре (судьба цикла). // Проблемы преподавания и изучения русского народного поэтического творчества. Республиканский сборник, вып. 3. М., 1976, с. 80-87; он же. Предания о времени Ивана Грозного (2. Предания о Кудеяре). //РФ, XVI, Л, 1976, с. 213-220.

36 «Историческим прототипом Кудеяра-разбойника был реальный Кудеяр Тишенков, который считался в народе царевичем Юрием, сыном Василия III от первого брака с Соломонией Сабуровой. Это обстоятельство обусловило широкое распространение преданий о Кудеяре на первом этапе их исторического развития, т.е. в 70-80-е годы XVI в.» (Крупп А.А. К вопросу об историческом прототипе..., с. 239).

37 Там же, с. 234-235. :

Тишенков в момент побега на государевой службе не состоял, но с его именем оказались прочно связаны всякие рода разбои и грабежи, а в последующие века легенды о его «поклажах» (т.е. кладах), захоронениях, «городках» и пр. распространились настолько широко в народе, что им посвящена обширная краеведная литература, а образу самого Кудеяра - научные работы и романы, первый из которых был написан Н.И.Костомаровым в 1882 г., где Кудеяр предстает в качестве сына Соломонии Сабуровой от Василия III, вынужденного скрываться от преследований бояр и сына Елены Глинской, т.е. Ивана IV³⁸.

Отсюда, от романа Костомарова, считают историки, и пошло дальнейшее распространение легенды о Кудеяре, как, якобы, спасшемся сыне Соломонии. Между тем, действительность не столь проста, как ее пытаются представить.

А.А.Крупп, всесторонне изучивший исторические и фольклорные материалы о Кудеяре-разбойнике и «боярском сыне» Кудеяре Тишенкове, в своих работах убедительно показал тождественность этих двух фигур как по причине отсутствия других известных «Кудеяров», так и по тому, что все «росписи поклаж» Кудеяра, во-первых, традиционно происходят «из Крыма», во-вторых, имея форму личных писем Кудеяра (или его товарищей) к своим друзьям или родственникам, содержат сообщение об «измене» царю Ивану Васильевичу или о «раздоре» с ним («нагрубил»). Однако, наряду с этим историческим Кудеяром, в легендах о нем и его «поклажах» исследователь выделил устойчиво проходящий мотив родства или свойства Кудеяра с «царем Иваном Васильевичем», объясняющий необходимость для Кудеяра бегства или сокрытия своего происхождения³⁹.

Более того, выявление ряда публикаций, предшествующих роману Н.И.Костомарова о Кудеяре и, в свою очередь, восходящих к еще более ранним источникам, позволило А.А.Круппу показать, что легенда о тождестве Кудеяра и Юрия Васильевича, сына Соломонии Сабуровой, имела хождение в народе, по крайней мере, уже в начале прошлого века, т.е. задолго не только до романа Костомарова, но и до перевода у нас сочинения С.Герберштейна, содержащего рассказ об обстоятельствах развода и второго брака Василия III. И хотя пересказ этого сюжета

____________________

38 Костомаров Н.И. Кудеяр. Историческая хроника в трех книгах. СПб., 1882 (первая публикация - в журнале «Вестник Европы», 1875, кн. 4-6).

39 «Кудеяр представлен в фольклоре братом Ивана Грозного» (Крупп А.А. Предания о времени Ивана Грозного, с. 217 и сл.).

Герберштейна был осуществлен Н.М.Карамзиным намного, раньше выхода в свет романа Н.И.Костомарова, последнее обстоятельство не играет никакой роли, поскольку в суздальском Покровском монастыре действительно жила легенда о сыне Соломонии/Софьи.

В «Историческом и археологическом описании Покровского девичья монастыря» И.Ф.Токмаков специально указывал, что «с правой стороны гробницы Соломонии находится полуаршинный памятник; как говорят, тут похоронен семилетний сын ее, родившийся в обители.»⁴⁰ Официально надгробие это приписывалось малолетней «царевне Анастасии Шуйской», не находившей себе соответствия ни в документах, ни в сохранившихся родословных росписях князей Шуйских. Ее имя упомянуто только в двух вкладах в Покровский монастырь и более ничем не отмечено.

5. Материалы археологические. Новый интерес к истории Соломонии и к безымянному погребению Анастасии/Георгия возник после 1934 г., когда директор Суздальского музея А.Д.Варганов поднял находившуюся рядом с гробницей Соломонии/Софьи в склепе Покровского собора анонимную белокаменную плиту, своим орнаментом повторяющую близлежащую надгробную плиту «старицы Александры», сестры Василия III, скончавшейся в 1525 г., и обнаружил под ней «небольшую погребальную колоду, покрытую изнутри толстым слоем извести. В ней оказались остатки детской рубашки и истлевшее тряпье без каких-либо следов костяка», т.е. ложное погребение. В начале 1944 г. в отдел реставрации тканей Государственного Исторического музея в Москве без указания адреса и обстоятельств находки Варганов передал: «I) небольшой спуток обрывков шелковой, темнокоричневого цвета ткани, связанных между собой почерневшей металлической плетеной тесьмой; 2) нагрудные украшения из металлического шнурочка, рядами нашитого на шелковую ткань с разрезом посредине; 3) обрывок металлической тесьмы-плетенки с пришитым к нему сбоку меньшим концом та-

____________________

40 Токмаков И. Историческое и археологическое..., с. 46. Судя по всему, известие это И.Ф.Токмаков заимствовал у М.Д.Хмырова, который писал по поводу Соломонии: «Есть предание, похожее на истину, что Соломония, уже постриженная в Суздаль, родила сына Юрия, который жил с ней и умер 7 лет от роду. Камень, покрывающий его могилу, показывают возле гробницы Соломонии» (Хмыров М.Д. Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательных особ их крови. СПб., 1870, с. 75, № 178).

кой же плетенки, оборванным книзу; 4) наподолъное украшение из металлического шнурка, рядами нашитого на шелковую ткань с двумя оборванными концами плетенки внизу; 5) плетеный поясок из некрученого шелка красноватого цвета и металлических нитей с обрывками кисточек на концах» ⁴¹.

В результате долгой и кропотливой работы реставратором Е.С.Видоновой была восстановлена рубашка мальчика 3-5 лет принадлежавшего к высшему классу общества, из шелковой тафты червчатого цвета с ластовицами, подкладом и подоплекой синего цвета, украшенная серебряными нашивками и остатками жемчужного шитья по воротовому разрезу, рукавам и подолу, вместе с пояском из шемаханского шелка с пряденым серебром и кисточками на концах, по материалу и технике шитья уверенно датируемые первой половиной XVI в.⁴²

К сожалению, не всё так ясно с открытым Варгановым погребением, традиционно представляемым как «ложное», в действительности же, требующем повторного изучения.

Сложность его осмысления заключается в том, что до нас не дошли никакие документы, фиксирующие процесс раскопок, которых, скорее всего, не было, а сами «раскопки», по-видимому, проводились по инициативе местного ОГПУ-НКВД в поисках драгоценностей, что было обычно в то время, поскольку из примечания редакции журнала к статье Е.С.Видоновой (со слов АД.Варганова или Н.Н.Воронина) явствует, что «директор Суздальского музея А.Д.Варганов» только «присутствовал при ликвидации усыпальницы». Как бы то ни было, внутри колоды лежали «остатки <...> рубашки и истлевшего тряпья без каких-либо остатков и следов костяка»⁴³, а вовсе не «кукла», как можно прочесть в ряде изданий, в том числе и у самого А.Д.Варганова, писавшего, правда, почти полвека спустя⁴⁴. Еще более любопытны

____________________

41 Видонова Е.С. Детская одежда начала XVI в. // КС ИИМК, вып. 36, Л. 1951,с.68.

42 Там же, с. 68-75.

43 Там же, с. 75.

44 В очерках по истории и архитектуре Суздаля, вышедших в 1971 г., А.Д. Варганов довольно подробно останавливается на истории Соломонии Сабуровой и публикует план усыпальницы в подклете Покровского собора, из которого следует, что кенотаф Георгия находился в юго-западном углу, отгороженный от остального пространства надгробием Соломонии/Софьи. Вот что он пишет по этому поводу: «Гробница таинственного Георгия сохранялась в обширной усыпальнице под Покровским монастырем (так! — А.Н.) до 1934 года под видом гробницы Анастасии Шуйской, дочери царя Василия Ивановича, сосланной вместе с матерью в 1610 году в Покровский монастырь. Археологические раскопки, проведенные в Покровской усыпальнице в 1934 году, позволили установить следующее: в гробике-колоде (так! - А.Н.), открывшимся в раскопе, было обнаружено подобие куклы, сделанной из шелковых древних тканей, завернутых в материю и опоясанных пояском с кисточками. Костей погребенного не обнаружено. После реставрации тканей реставратором Видоновой по типичным для княжеской одежды золотым прошвам (так! - А.Н.) была восстановлена мальчиковая рубашка. Как орнамент надгробной плиты, так и обнаруженные в гробике ткани, отнесены реставратором к началу XVI века. Полученные материалы полностью отвергли уверения духовенства в том, что гробница принадлежит Анастасии Шуйской <...> и дает повод думать о сохранении княжича, воспитывавшегося, вероятно, в каких-то боярских семьях» (Варганов А.Д. Суздаль. Очерки по истории и архитектуре. Ярославль, 1971, с.151-152). Подлинное же место погребения Анастасии Шуйской Варганов, не приводя никаких пояснений, указывает на плане помещения с северной стороны южного столпа, т.е. в центре усыпальницы (там же, с.149).

сведения, содержащиеся в описании остатков рубашечки, где, перечисляя подученные от Варганова фрагменты, Видонова пишет: «Со всего этого материала сыпалась сухая земля, смешанная с мельчайшими блестками серебра. Обрывки тканей, металлические нашивки (на груди у ворота. — А.Н.) и поясок были покрыты темнокоричневыми пятнами, покоробились и были жестки наощупь. Ткань сморщилась и слежалась. Металлические шнуры потемнели...»⁴⁵

В этом описании интересны два обстоятельства — «земля» и «пятна» — которые в свое время не привлекли должного внимания ни А.Д.Варганова, ни реставраторов, тем более, что остатки ткани были переданы в отдел реставрации ГИМа только спустя десять лет после вскрытия захоронения. Создается впечатление, что сохранившаяся погребальная колода до вскрытия уже была заполнена землей, которая могла попасть туда лишь в том случае, если ее вскрывали в прошлом и в ней рылись. О том же говорит скомканность, перепутанность остатков рубашки и какого-то «тряпья». Приходится только сожалеть, что после фиксации наличия на грудных нашивках «темнокоричневых пятен», которые могли быть пятнами крови, не были проведены соответствующие анализы. Сейчас восстановленная рубашка с пояском из погребения выставлена в экспозиции Суздальского музея-заповедника.

____________________

45 Там же, с. 68.

Другим предметом, прямо связываемым легендой с Соломонией/Софьей, является икона Богоматери Владимирской XVI в. на липовой (?) доске размером 34,5х30,0 см с написанными на полях предстоящими св. Василием Великим и св. Соломонией, летом 1954 г. обнаруженная в фондах Владимирского областного краеведческого музея Н.А.Деминой и И.А. Ивановой, научными сотрудниками Музея древнерусского искусства им. А.Рублева в Москве, где она теперь и хранится в ожидании своего исследования и расчистки от записей ХVII-ХVIII вв.

Столь исключительное сочетание имен предстоящих святых, сразу наводящее на мысль о связи данной иконы с персонажами нашей истории, представленными на полях тезоименными святыми, соответствие времени написания иконы интересующим нас событиям, подтверждается плохо читаемой карандашной записью начала XX в. на обратной стороне доски, несущей также более светлое пятно от давно утраченной наклейки:

«1508 г. из рода бояр вел. кн. Соломонии //перешла в род Денисовых // из рода Денисова в род Кошутиных // Денисов Степан (?) дочь выдал за Кошутина (Ивана?) //Этой иконой... // Степан Кошутин (24) и Анна Денисова (20 л.) 1826 // Иван Кошутин (22) и Екатерина Терентьева (20), 1848 // ..... Кошутин (29) и Мария Рыбина (22), 18[78] // Дмитрий Кошутин, Елизавета Рубцова (?) ...»⁴⁶.

Строго говоря, об истории этой иконы в XVI в. ничего не известно кроме того, что она могла быть связана с судьбой Соломонии/Софьи и ее сына, если последовала за ним из Покровского монастыря в мир. Но это не более, чем догадка. Находка ее во Владимире, неподалеку от Суздаля, позволяет думать, что упоминаемый в надписи «род Денисовых» тождественен известным с XVII в. купцам Денисовым, «владимирцам гостиной сотни», ведущим свой род от новгородских купцов, выселенных в 1489 г. во Владимир Иваном III вместе с 17 другими семьями⁴⁷. Связи их с Сабуровыми неизвестны, так же как непонятна ука-

____________________

46 МиАР, инв. № 1 оф, КП-662, об.

47 «Известны выселенные из Новгорода следующие фамилии: Денисовы, Столетовы, Сомовы, Боровецкие, Кошутины. Говорят, было выселено 17 семейств, которым дано было во Владимире место для жительства на улице Варварке за р. Лыбедью. <...> Особенным почетом пользовались во Владимире Денисовы и Сомовы. Они в XVIII веке вели юхотную торговлю в Петербурге и имели во Владимире кожевенные заводы» (Касаткин В.В. Часть гор. Владимира от кремля до Золотых ворот. // ТВУАК, вып. 7, Владимир, 1905,с.9-10).

занная на обороте иконы дата - 1508 г., в жизни Соломонии отмеченная разве только переездом «на новый двор» в Кремле. Здесь скорее было бы ожидать указания на 1505 (7013) год, когда она стала великой княгиней, или на 1518 (7026), когда она с Василием III посетила Покровский монастырь в Суздале. Возможно, эта последняя дата и была указана на отпавшем листке уже в переводе на современное летосчисление, но прочитана как «1508»? Точно так же остается неизвестным, как и при каких обстоятельствах эта икона попала к Денисовым «из рода бояр великой княгини Соломонии», однако совершенно пренебречь ею при разработке истории Соломонии/Софьи историк не в праве.

***

Выше я перечислил все факты, которыми располагает на сегодняшний день исследователь, приступающий к рассмотрению вопроса о существовании сына Соломонии. Попробуем в них теперь разобраться, имея в виду, что другие свидетельства, которые могут быть привлечены для подкрепления этой гипотезы, имеют не абсолютное, а только вспомогательное значение, поскольку могут быть истолкованы иначе или не иметь к данному вопросу прямого отношения.

Наличие слухов, записанных С.Герберштейном, какого-то секретного доклада комиссии, за которым последовал подарок Соломонии/Софье, устойчивая легенда о Георгии, нашедшая отражение как в фольклоре (Кудеяр/Георгий), так и в монастырском предании (Анастасия/Георгий), пустое погребение, обнаруженное АД.Варгановым, подкрепляют слух о рождении у Соломонии сына и делают его в высшей степени вероятным. Но как это могло произойти? Отсутствие детей у Василия III и Соломонии на протяжении двадцати лет (свадьба их состоялась«7014 (1505) года, сентября 4, в четверток») заставляет подозревать в бесплодии Соломонию, но не снимает подозрений и с Василия III.

Безусловно против Соломонии говорят показания ее брата И.Ю.Сабурова и других свидетелей, которых мы проверить не можем, тогда как против Василия говорит затянувшееся на три с половиной года (с 21.1.1526 по декабрь 1529 г.) бесплодие его второй партнерши, Елены Глинской. Более того, в своей «Истории...» Курбский прямо пишет о неспособности великого князя «ко плодотворению» уже во втором браке и о поиске средств к этому с помощью знахарей, чародеев и пр., т.е. о повторении истории с Соломонией. В отношении Елены Глинской можно с

очень высокой долей вероятности утверждать, что она, имея перед глазами судьбу своей предшественницы, прибегла к помощи другого мужчины, и что этим мужчиной был с самого начала ее любовник и фаворит, князь И.Ф.Овчина Телепнев-Оболенский, занявший место рядом с ней сразу же после смерти Василия III и расправившийся с регентским советом.

Обо всём этом известно со слов того же С.Герберштейна, который писал о дяде Елены, князе М.Л.Глинском, назначенным в числе опекунов малолетнего Ивана IV:«Но впоследствии, видя, что сразу по смерти государя вдова его стала позорить царское ложе с неким [князем] по прозвищу Овчина, заключила в оковы братьев мужа, сурово обращается с ними и вообще правит слишком жестоко, Михаил исключительно по прямодушию своему и долгу чести неоднократно наставлял ее жить честно и целомудренно; она же отнеслась к его наставлениям с таким негодованиям и нетерпимостью, что вскоре стала подумывать, как бы погубить его. Предлог был найден: как говорят, Михаил через некоторое время был обвинен в измене, снова ввергнут в темницу и погиб жалкой смертью; по слухам, и вдова немного спустя была умерщвлена ядом, а обольститель ее Овчина был рассечен на куски»⁴⁸.Другими словами, опять же с высокой степенью вероятности, можно считать, что дети Елены Глинской — дети И.Ф.Овчины Телепнева-Оболенского. Окончательно убедиться в этом возможно, только проведя биохимические и генетические исследования останков всех задействованных в этих событиях лиц -Василия III, Елены, князя Овчины, Ивана IV и его брата Юрия. Но вот что бросается в глаза уже сейчас.

Мы не знаем случаев резкого отклонения в психике у потомков Ивана III и Софьи Палеолог (бесплодие Василия III не имеет к этому отношения, к тому же «опровергается» плодовитостью старицкой линии: сын Андрея Ивановича, Владимир Андреевич старицкий, был плодовит в обоих браках). В роду Глинских, похоже, тоже нет никаких психических отклонений, но вот прозвища в роду Оболенских — «Немой», «Лопата», «Глупый», «Медведица», «Телепень», «Сухорукий» — заставляют подозревать устойчивые генетические нарушения. Что же касается собственно детей и потомков Елены, то здесь мы сталкиваемся с повторяющейся закономерностью. Иван IV в своих действиях и взаимоотношениях с окружающими являет безусловно нарушенную психику(«един таковый прелютый и

____________________

48 Герберштейн С. Записки о Московии...., с.88.

кровопийца и погубитель отечества, иже не токмо в Русской земле такого чюда и дива не слыхано, но воистинну нигде же, мню, зане и Нерона презлаго превзыде лютостию и различными неисповедимыми сквернами... жруще и растерзающе рабов Божиих»⁴⁹; его брат Юрий — дебилен(«а другой был без ума и без памяти и бессловесен, тако же аки див якои родился»⁵⁰).

Показательно, что сходную картину являют дети Ивана IV от первого брака: