Башкирский фольклор и историческая действительность

Башкиры, как и многие другие бесписьменные в прошлом народы Восточной Европы. Сибири и Средней Азии, создали бога­тейший фольклор. В эпических сказаниях, легендах, преданиях, исторических песнях запечатлены исторические события, деятель­ность отдельных лиц, быт и обычаи башкир, социальная жизнь и этнический облик народа. Во многих памятниках устного народ­ного творчества содержатся сведения о родо-племенном составе башкир, о переселениях башкирских племен, их взаимоотноше­ниях с соседями и т. д. Особенную ценность как историко-этно-графический источник представляет народный героический эпос башкир, возникновение которого А. Н. Киреев относит к периоду распада первобытнообщинных и формирования раннеклассовых отношений (Киреев, 1970, стр. 47). Обычно героические сюжеты в башкирском творчестве («Урал батыр», «Кузы-Курпэс и Маян-хылу», «Кара юрга», «Кунгыр буга», «Кусяк-бий» и др.) в поэти­ческих образах воспроизводят события, характерные для средне­векового кочевого общества. В этом плане эти памятники дают значительный материал не только для восстановления некоторых картин этнической истории башкир, но и для характеристики внутренней социальной структуры и социальной жизни общества.

В основе преданий и исторических песен, часто сопровождаю­щихся повествованиями об их происхождении, также нередко ле­жат реальные исторические события. Конечно, передача этих со­бытий сильно обросла мифологическими сюжетами, кочующими с древних времен из одного сказания в другое, фантастическими образами, гиперболизированной оценкой роли отдельных «баты­ров» и т. д. Но если исследователю удается отделить достоверные факты от толстого наслоения, рожденного фантазией сказителей, то в его руках оказываются дополнительные источники, исходя­щие от самого народа, новые факты, которые никаким другим путем получить нельзя. Таковы, например, историческое предание юго-западных башкир, условно названное позднейшими перепис­чиками «Последний из Сартаева рода», в котором идет повество­вание о событиях в Башкирии в период войны Тамерлана с Тох-тамышем (конец XIV в.); эпическое сказание «Кусяк-бий», ярко отражающее борьбу юго-восточных башкирских племен за поли­тическую консолидацию (XIII—XV вв.?); предание башкир-тан-гауров «Габдраш-батыр», записанное нами в 1953 г. и рассказы­вающее о давних башкиро-казахских этнокультурных связях, и многие другие памятники башкирского фольклора. Даже в произ­ведениях с ярко выраженным мифологическим сюжетом («Кун-гыр буга», «Сынрау торна», «Акбузат», «Бала карга» и др.) раз­бросаны многочисленные факты и сведения, представляющие ин­терес в плане этнических исследований: в них имеются упомина­ния о древних приаральско-среднеазиатских связях ряда башкир­ских племен, о путях переселения на Урал, о родовых тотемах, тамгах и т. д.

Вовлечение устного народного творчества башкир в широкие историко-этнографические исследования становится возможным благодаря успешной собирательской и публикаторской работе. Еще во второй половине XIX в. появляется серия работ, посвя­щенных как публикации, так и исторической интерпретации баш­кирских исторических преданий, легенд и эпических произведе­ний (Небольсин, 1852; Лоссиевский, 1883; Нефедов, 1882; Соко­лов, 1898 и др.). Подавляющее большинство этих публикаций осуществлено без соблюдения научных принципов издания источ­ников такого рода, что, естественно, снижает возможности их использования.

Наиболее плодотворными в плане накопления фольклорного материала были 1930-е годы. Именно в эти годы учеными, писа­телями, учителями или просто колхозниками были - записаны и переданы в фонд Института истории, языка и литературы наибо­лее выдающиеся образцы устного народного творчества башкир

(эпические произведения, предания, исторические песни, сказа­ния и др.) ⁸. В послевоенный период систематический сбор фольк­лора возобновился в конце 1950-х годов, когда ИИЯЛ БФАН СССР вновь стал организовывать ежегодные фольклорные экспе­диции. Экспедициями более чем за десять лет накоплен громад­ный материал, однако с точки зрения историко-этнографической ценности он уступает фольклорным памятникам, собранным раньше; эпические произведения, сказания, исторические песни в связи с изменившимися условиями постепенно стираются в па­мяти народа, а во многих случаях и вовсе исчезают.

Некоторая часть собранного материала опубликована в 1950-х годах (Харисов, 1954, 1959). В настоящее время начато научное издание многотомной серии «Башкирское народное творчество». Вышла в свет первая книга серии, в которую включены наиболее значительные эпические памятники эпохи средневековья (БХИ, 1972). В то же время классификация памятников башкирского фольклора по принятым в современной науке принципам еще не завершена. До недавнего времени не было также специальных исследований, помогающих понять исторические основы башкир­ского фольклора. В последние годы исследования в этом направ­лении заметно оживились. Появилось несколько весьма ценных работ, в которых предприняты интересные попытки установить соотношение исторической действительности и некоторых сюже­тов из средневековых памятников башкирского фольклора (Хари-сов", 1965, стр. 80—110; Киреев, 1970, стр. 21—47; Мингажетди-нов, 1971). Однако исследование исторических основ башкирских фольклорных произведений в них лишь начато. Датировка, исто-рико-этнографическая характеристика даже основных памятни­ков башкирского народного творчества пока остаются неясными. Причина не только в общей трудности решения проблемы, в из­лишнем стремлении исследователей те или иные произведения фольклора связать с конкретными историческими фактами и т. д., но главное — в неразработанности теоретических вопросов, свя­занных с выявлением общих тенденций развития фольклора у бывших кочевников в пору зарождения и формирования наибо­лее крупных эпических памятников. Между тем историко-этногра-фический материал, который в определенной части по своей при­роде является также фольклорным, подсказывает, что степень и глубина связей устного народного творчества с исторической дей­ствительностью в разные эпохи различна. Конечно, в любые пе-

Научный архив БФАН СССР, ф. 3, оп. 12, д. 222, 223, 227, 230, 233, 242, 269, 276, 277, 292, 294, 298, 300, 303, 336.

риоды древности и средневековья в эпических сказаниях, народ­ных преданиях, легендах и т. д. было что-то от действительности, что-то от фантазии. Однако героическая эпоха, совпавшая с распадом родовых и становлением классовых отношений, оста­вила особенно глубокий след в памяти народа, и люди еще очень долго, многие столетия, жадно слушали повествования о героях и батырах, постепенно дополняя эти предания новыми, более све­жими сюжетами и деталями. Несмотря на сильнейший налет фантазии, через рожденные воображением могучие гиперболизиро­ванные образы эпических повествований и преданий достаточно ясно просматриваются контуры реальной исторической действи­тельности. Памятники башкирского фольклора еще раз иллюстри­руют глубокую справедливость слов К. Маркса о том, что «древ­ние народы переживали свою предисторию в воображении, в ми­фологии» ⁹.

Фиксируя внимание на перспективности использования баш­кирского фольклорного материала в качестве историко-этнографи-ческого источника, в то же время подчеркнем, что пока эти воз­можности все же ограниченны. Кроме обстоятельств, отмеченных выше, здесь существенное значение имеет взаимосвязанность изу­чения истории и фольклора. Фольклор, безусловно, помогает по­нять историю, но, чтобы постичь исторические истоки самого фольклора и проникнуть в закономерности его генезиса и разви­тия, надо хорошо знать историю народа. Теперь многие признают, что значение фольклорных памятников в изучении истории бес­письменных в прошлом народов велико. Но фольклор не может быть единственной и даже основной источниковедческой базой. Фольклор может широко раскрыть свои возможности как истори­ческий источник только в том случае, когда он интерпретируется уже с позиций достаточно широко и обстоятельно разработанных исторических концепций. Вот почему в нашем исследовании мы избегали, несмотря на многочисленные, казалось бы, возможности, использования материала, почерпнутого из устного народного творчества, в качестве основного источника при решении вопро­сов этнической истории. Как правило, сведения и наблюдения, извлеченные из фольклорных произведений, выступают в работе как дополнительный материал, помогающий усилить аргумента­цию тех или иных положений. Но и в такой роли фольклорный материал в этногенетических исследованиях кочевых и беспись­менных в прошлом народов занимает как исторический источник почетное место.

К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 1, стр. 419.

Ономастический материал

Ономастика как специальная дисциплина сравнительно не­давно заявила о себе как наука, имеющая широкие возможности в решении главным образом этногенетических, историко-лингви-стических и историко-культурных проблем. В Башкирии до не­давнего времени ономастика во всех ее проявлениях (этнонимия, топонимия, антропонимия и т. д.) развивалась исключительно как вспомогательная дисциплина. Проводимые ею анализы, хотя и представляли научный интерес, но, как правило, базировались на случайно или произвольно подобранных примерах и мало по­могали решению общеисторических задач. Прошедшая в сентябре 1971 г. в г. Уфе IIIПоволжская ономастическая конференция вскрыла совершенно новую картину. Она показала, во-первых, глубокий интерес ученых Поволжья (и в частности Башкирии) — этнографов, языковедов, историков к разработке проблем онома­стики; во-вторых, совершенствование методов анализа ономасти­ческого материала и расширение филологического фона произво­димых сравнительно-исторических экспертиз. Доклады, прочитан­ные на конференции по этнонимии, топонимии и антропонимии Волго-Уральской области, продемонстрировали широкие возмож-- ности ономастики в исследовании проблем этнической истории, истории миграций и др. Материал конференции («Ономастика По­волжья», 1973) использован н.ами.

В то же время успешно начатая работа в области ономастики в источниковедческом плане требует дальнейшего развития и углубления. Ценность этимологических изысканий, которым исто­рики всегда придавали значение, возрастает при условии установ­ления хотя бы относительной датировки появления данного на­звания в среде конкретного этноса. Для этого ономастам пред­стоит основывать свои построения не на фрагментах ономастиче­ского материала. Совершенно необходимо накопление данных по всему изучаемому этносу и по всей территории его исторического обитания. Только при этом условии появится возможность исто-рико-хронологического (или стратиграфического) членения мате­риала и далее этимологических и семантических изысканий, опи­рающихся на системные знания об историческом развитии данной группы названий. В свете указанных требований необходимо от­метить работу А. А. Камалова по гидронимии Башкирии (1969). В настоящее время в ИИЯЛ БФАН СССР ведется активная ра­бота по составлению общей картотеки топонимических названий БАССР.

ГЛАВА II

НАКОПЛЕНИЕ МАТЕРИАЛА

ПО ЭТНИЧЕСКОМУ СОСТАВУ