Дьявол собственной персоной 19 страница

– А если мне нужно поплакать на его плече, тогда что?

– Если тебе это нужно, то я посажу тебя под домашний арест, пока мы не найдем тебе кого-то другого на смену.

Но, кажется, пункт «найти мне парня» затерялся в списке ее дел, потому что, когда группа наставников и их первокурсников отправилась четверг вечером на Проспект, именно Рита подозрительно отсутствовала. – Она должна заботиться о нас, а не наоборот, – сказал мне один из мальчишек, когда я попыталась дозвониться до Риты, но попала на голосовую почту.

Возможно, он был прав. Было трудно представить, что у Риты есть свои личные проблемы, после того, как она решала проблемы всех вокруг. Но когда, позже тем вечером, пьяный Дев ворвался в клуб со своими дружками и практически посмотрел сквозь меня, я поняла, что-то было не так. Не сказав никому ни слова, я улизнула с вечеринки и отправилась обратно в Форбс.

НА УЛИЦЕ, КАЗАЛОСЬ, шел дождь, но капли на самом деле были снегом. До декабря оставалось еще два дня, но он уже грозил всему зимой, поражением, и хоть ночь не была холодной, воздух пропитался уже темным одиночеством.

Я шла по пустынному кампусу. Все кто не был в обеденных клубах предпочли остаться в тепле и уюте библиотек и общежитий. Высоко над деревьями раздался свист локомотива – дорога к Форбсу проходила через местную железнодорожную станцию “Динки”, платформа которой была спрятана под тяжелой крышей из темных балок, ступая на платформу создавалось впечатление, будто ты попадаешь в какой-то таинственный туннель для путешествий во времени.

Поезд еще не приехал. Вокруг никого не было; приглушенный свет фонаря освещал две деревянные скамейки и несколько припаркованных велосипедов, скрывая все остальное в темноте. Я прибавила шагу, но тут от одной из колонн отделилась тень и направилась в мою сторону.

Джейк. Как всегда, он появился буквально из воздуха.

– Ты? На поезде? – Почему я так удивлялась? Ведь если он выпил, то мотоцикл и Рэйндж Ровер больше не варианты. Тем не менее, запаха алкоголя от него я не уловила. Он выглядел бледным, будто не спал несколько дней.

– Я хотел поговорить с тобой. Сначала думал позвонить тебе, а потом подумал, что... что ты навряд ли ответишь на мои звонки.

– О чем ты хотел поговорить?

– Ты должна увидеть его, Теа.

– Его? – Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять что он говорит не про нас с ним. – Ах вот какой теперь план? Ты решил прибраться за своим братом?

На станцию заехал поезд, волоча свои вагоны по рельсам с оглушающим визгом и скрежетом. Несколько человек вышли из вагона и прошли мимо нас, уходя восвояси.

– Ты опоздаешь на поезд, – похоже он меня не слышал. – Джейк, твой поезд. Он уезжает.

– Я не поеду.

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Я надеялся перехватить тебя здесь по пути в Форбс.

Преданный Джейк. Готов отслеживать меня, ждать меня, стоять на холоде по несколько часов, если понадобиться – все, ради выгоды для Риза. – Понятно. Ну теперь, когда ты “поймал” меня, я облегчу тебе работу – когда в следующий раз ты захочешь оказать услугу своему брату с моим участием, не утруждай себя и оставайся в общежитии. .

– Я сейчас живу дома.

– Ах, ну конечно, братские узы? – Словно меня волновал выбор его места жительства.

– Когда я рядом – ему легче.

– Легче от чего?

– Мой брат безутешен, Теа.

Я рассмеялась, не смогла сдержаться:

– Прости, но в это сложно поверить.

– Потому что ты не знаешь Риза.

А ты думаешь, знаешь? Но я не сказала это вслух. Не было никакого смысла переубеждать его в его слепой преданности к брату.

– Кстати, разве у твоего безутешного брата недостаточно свиты, чтобы отвлечься?

– Риз всю неделю ни с кем не виделся. Он сам не свой без тебя.

– Это тебя беспокоит?

Вопрос буквально застал его врасплох:

– Конечно, это меня беспокоит.

– Тогда почему же ты не научишь своего брата, как жить дальше без меня? По–моему, ты с этим прекрасно справляешься.

Раздался еще один громоподобный звук. Поезд двинулся с места и вскоре исчез вдалеке.

– Поговори с Ризом, очень тебя прошу. Есть вещи о моем брате, которые, я уверен, ты бы…

– Твой брат лжец, Джейк. И не только. Он жестокий и эгоистичный. Я видела, как он занимался сексом с другой девушкой, видела собственными глазами, и он даже не потрудился остановиться. Поэтому у меня нет ни малейшего желания с ним разговаривать когда-то снова.

– Даже если это было совершенно не то, о чем ты подумала?

– Совершенно не то? Тогда что же это было? Может у него внезапно появился двойник? Вас значит теперь трое – сексуальный маньяк, неуловимый призрак и реабилитированный герой?

Он покачал головой:

– Все наоборот.

– Нет уж, наоборот было бы, если Риз поймал меня во время занятия сексом с другим мужчиной, а потом моя сестра, лишь по доброте своего сердца, решила бы нас помирить. Вот только я не сплю со всеми подряд, а Эльза мертва, так что... загвоздка. Иначе, она была бы очень убедительной, ну с ее этой – кажется, ты назвал это непревзойденной – красотой.

– Я? О чем ты вообще говоришь?

– Я говорю про свою сестру Эльзу. Ведь из–за нее ты пришел тогда на мой концерт, ведь так? Более того, с белой розой. – В его глазах мелькнул страх, который был красноречивее любых его слов. – В этом нет ничего плохого, я приму твое бессмертное обожание моей сестры как комплимент. Жаль, что я не смогла оправдать твоих надежд, правда?

– Теа, что на тебя нашло?

– В прошлую субботу ваш дворецкий дал мне старую фотографию. На оборотной стороне было написано “Самой красивой девушке на свете” и сердечко из сплетенных скрипичных ключей. Очень умно.

– Во-то, мне тогда было всего двенадцать лет. Я понятия не имел, что делал. И да, я написал это, но…

– Но, что?

– В том мире не было тебя.

– Теперь я есть, Джейк.

Мы стояли и смотрели друг на друга, как будто между нами восстала невидимая стена.

– У меня связаны руки, ты же знаешь. Риз мой брат, а это значит, что я прихожусь братом и тебе. Ты должна помочь мне попытаться.

Уходя, я взглянула на него последний раз. Он сел на ближайшую скамейку и остался там. Откинувшись на спинку. Недвижимо. Глядя на тяжелую крышу платформы – на пересекающиеся балки, которые могли бы быть небом.

– ПРОСТИ, ТЫ СПИШЬ? – На самом деле я имела ввиду “Ты плачешь?”– лицо Риты раздуло, у нее были опухшие глаза и красный нос – но я не хотела, чтобы она чувствовала себя неловко – Нам не хватало тебя сегодня на Проспекте.

– Как все прошло? Были неловкие встречи?

– Ну... там был Дэв с несколькими парнями. Он был мертвецки пьян, и не самый счастливый

– Тэш, я вообще-то спрашиваю про Риза.

Я стояла у двери, не зная, что ответить.

– Давай ляжем на полу, так будет намного уютнее. – Она бросила несколько подушек на пушистый шерстяной ковер (единственный ее странный предмет декора – она утверждала, что он сделан из шкуры Чубакки). – Я, конечно, не хочу, чтобы ты с ним столкнулась или еще что.

– Да, я тоже. Кстати, у тебя очень странные предметы здесь. – Я показала пальцем на стоящий посреди комнаты предмет, похожий на гигантскую кисточку для пудры на ножке.

– Тебе нравиться? Это лампа. – Она нажала на кнопку и синее, люминесцентное облако окутало россыпь тонких трубочек. – Это волоконная оптика: свет проходит по стеклянным трубам. В следующем году я об этом буду писать диссертацию. Ты только представь себе волокно, способное передавать трехмесячное видео HD качества за одну секунду!

Мне нравилось слушать ее, когда она рассказывала мне о вещах, в которых я лишь смутно разбиралась. Джейк делал точно так же, когда мы были в обсерватории под куполом звезд.

Она нахмурилась и выключила лампу.

– Нужно выкинуть ее на помойку.

– Почему? Она прекрасна!

– Да, лишь за исключением того факта, что это подарок.

– От Дэва? – Скорее всего именно от него, учитывая то, как она неожиданно расстроилась – Что у вас случилось?

– Не важно.

– Еще как важно. Особенно если ты проводишь вечер на полу в общежитии, с выключенным телефоном, уставившись на волоконную оптику. Пожалуйста, расскажи мне что случилось.

– Дэв и я... мы поссорились из–за Нового года. Он собирается поехать домой и предположительно хочет пригласить и меня, но его семья будет возмущена.

– Это еще почему?

– Потому что я не индианка. С технической точки зрения дело даже не в родителях, так как Дэв даже не удосужился сообщить им что вообще встречается с кем то. Поэтому я сказала ему проваливать. Теперь он сможет подыскать себе идеальную индийскую принцессу, как раз успеет сделать это до праздников.

– Может, он изменит мнение.

– Не изменит. Его слишком заботит мнение окружающих. А даже если он передумает, я не собираюсь сидеть и ждать, пока он будет копаться у себя в душе.

– Прекрасно тебя понимаю.

– К счастью для тебя – не понимаешь. У тебя другой упрямец.

Мой “упрямец” был точно таким же – нерешительным, парализованным семейным долгом. Я внезапно поняла, как сильно мне нужно выговориться, поделиться с кем-то. К тому же мы с Ритой наконец становились подругами, а не просто наставником и подопечным – поэтому я рассказала ей обо всем.О моей влюбленности в Джейка. Как я по ошибке приняла Риза за него. И как с тех пор он отошел в сторону, предоставив меня своему брату.

Рита молча слушала, потом покачала головой:

– Это просто невероятно! Ты ведь знаешь, как я отношусь к ним обоим. И я не собираюсь защищать никого из них, особенно после того что произошло в Плюще на прошлой неделе. Но я должна у тебя спросить: ты о чем вообще думала?

– Я?

– Да–да, ты. Сначала ты выбираешь Риза, потом у вас двоих закручивается супер интенсивный роман в каждом доме, которым они владеют на Восточном побережье. А теперь ты ждешь, что Джейк будет бегать за тобой, пытаясь отбить тебя у своего собственного брата? Тэш, с какой ты вообще планеты?

Я слушала ее, пораженная тем фактом, что она вообще произнесла это. И еще больше я боялась, что она может быть права.

– Честно говоря, мне начинает нравиться этот Джейк. После всего, что произошло, он все еще мурлычет у твоих ног? Ох и, Тэш, если он правда так тебе нравится, сделай что-то. Не будь слабохарактерной как... как все. В противном случае, какая-то другая девушка будет встречать Новый Год с твоим мужчиной. Вот так вот.

Я вышла от Риты и посмотрела на часы – было уже за полночь. Да уж сейчас все, что бы я не сделала, нарушит правила поведения в обществе.

Но все это не имело значения. Я хотела лишь увидеться с ним. Рита была права в одном – я ждала достаточно долго.

ОН ПОДНЯЛ ТРУБКУ ПОСЛЕ ПЕРВОГО гудка:

– Теа?

– Я хочу увидеться с тобой.

– Мы только что виделись. Что-то случилось?

– Нет, я просто хочу.

– Уже почти час ночи…

– Это что-то меняет?

Тишина.

– Я хочу тебя увидеть.

– Хорошо, я приеду.

Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до Форбса. Он вошел в мою комнату, но остался стоять у двери – как можно дальше от меня.

– Спасибо за то, что так быстро приехал. – Я понятия не имела, что ему сказать, как исправить несколько месяцев ошибок, как начать разговор – Может снимешь свою куртку?

Он не шелохнулся.

– Теа, в чем дело?

Я хочу быть с тобой, я так давно этого хотела. Мне казалось я смогу сказать все это ему, когда он придет, но в его присутствии все оказалось сложнее.

– Прости, это было грубо. – Он снял куртку и положил ее на спинку стула, затем подошел ближе. – Что случилось?

– Джейк... я. – Наши тела едва не соприкасались. Его рубашка была так близка, что я буквально чувствовала его тепло. – Я не вернусь к Ризу.

– Мы можем обсудить это еще раз, если хочешь, но ты должна его увидеть.

– Мне нечего ему сказать.

– Все может измениться, если ты дашь ему возможность все объяснить.

– Мне не нужны его объяснения. . Он не тот, с кем я должна быть.

Я наконец-то произнесла это вслух. Горячая волна прокатилась сквозь меня, мое лицо, наверное, покраснело, но мне было все равно. Мои пальцы скользнули к нему под рубашку, коснулись его живота….

Его руки, гораздо сильнее моих даже в сомнениях, сжали мои запястья и медленно отвели их в сторону.

– Я все сделаю ради тебя. Все. Все что угодно, но не проси меня предавать моего брата.

– Каким образом ты его предаешь? Мы с Ризом даже не вместе.

– Это решать вам обоим, – Он потянулся к куртке, а после и к двери.

– Джейк… – Я лихорадочно искала способ остановить его. – Хорошо. Если ты настаиваешь, я встречусь с ним.

Его рука замерла на дверной ручке:

– Правда?

– Я это сделаю завтра утром первым делом, но только при одном условии.

Вопрос теплился в его настороженных, голубых глазах, но его спокойствие было маской. Должна было быть.

– Поцелуй меня. – Не смей выходить за эту дверь, иначе я больше никогда не заговорю с тобой. – Но не в щеку, как однажды уже случилось. Поцелуй меня по–настоящему.

Я увидела злость в его глазах, темную волну тревоги и боли. Все эти эмоции изменили его лицо. Состарили его. Он бросил куртку на пол. Подошел ко мне – всего несколько осторожных шагов. Он остановился передо мной и потянулся к моему лицу – в этот раз без колебаний, неизбежное должно произойти. Его прекрасные пальцы нежно взяли меня за подбородок и приподняли к себе, пока мы не почувствовали дыхание друг друга, затем еще ближе, его губы приоткрылись…

Я так много раз представляла себе этот поцелуй, но он стер все с моей памяти. Никто не целовал меня до него. Никто не прикасался ко мне, или смотрел на меня, или знал о моем существовании. Я родилась и умерла там. Он нашел меня. Попробовал меня. Растворился во мне, как будто я была целой вселенной. Его губы полностью поддавались мне, растворяя меня в их тепле, их мягкости, в том, как его губы будто говорили мне, что он ждал меня вечность.

Я подняла его руки и стянула с него рубашку. Он отдал свое тело в мое владение – свою невероятно гладкую кожу; тонкие волоски на груди, спускающимися к линии живота; родинки, рассеянные по всему его телу, словно звезды .

Я встала на цыпочки, чтобы прошептать на ухо:

– Раздень меня.

У него участилось дыхание, когда он стал расстегивать пуговицы моей рубашки, изучая взглядом каждый сантиметр моей кожи, который обнажали его пальцы. Когда все пуговицы были расстегнуты, он стянул рубашку с моих плеч, затем с локтей и, наконец, последним рывком сбросил ее на пол.

– Снимай все.

Мне хотелось оказаться обнаженной – полностью – в его объятиях. Он расстегнул молнию моей юбки и нежно стянул ее вниз. После он принялся осыпать меня поцелуями, не отрывая от меня своего рта, пока мое дыхание не стало поверхностным.

Я взяла его руку и положила ее на мои бедра, к единственной оставшейся на мне вещи, которую он не решился снять:

– Все.

Я не хотела говорить, что он будет у меня первым. Я просто хотела, чтобы он почувствовал это, если это можно ощутить, оказавшись внутри меня. Мои пальцы нащупали его джинсы, расстегнули их…

– Мы не можем, только не так, – Его руки вдруг стали жестокими, отталкивая меня. – Не можем, пока не узнаем, что произойдет завтра.

– Завтра ничего не случиться. С Ризом все кончено.

– Возможно, но я все равно не могу рисковать, мне нужно знать наверняка.–

Он накинул куртку, даже не задумываясь о рубашке, затем подумал о чем то и повернулся.

– Мое сердце всегда будет твоим. В любом случае.

КАК ТОЛЬКО Я ПРОСНУЛАСЬ, я услышала дождь – окно было наполовину открыто, и стук капель дождя по голым веткам деревьев заполнил комнату загадочными звуками. Этот день настал, с необычайно теплым утром, день, когда я встречусь с Ризом и попрощаюсь с ним. В теории я была готова сделать это. Но представлять что-то и проходить через это в реальности – две разные вещи. Да и что именно я должна сказать ему? Что я теперь переключилась на его брата, которого я с самого начала хотела? И что этот самый брат послал меня сообщить неприятные новости, вместо того чтобы самому поговорить с Ризом?

Я надела свитер и пошла гулять на поле для гольфа. Дождь практически прекратился, была лишь слабая морось. Бледная трава уже спряталась в землю, в предвкушении темноту и холод. Тем не менее дождь, словно последний каприз уходящей осень, просочился между травинками, насыщая их, пока они не начали казаться – на несколько последних часов – свежей и источающей жизнь.

Я пыталась смириться с тем, что видела на этих холмах. Пыталась представить, как прощаю Риза, если он предоставит достаточно оправданий. Он парень. Ему нужен секс. Спонтанный секс без чувства вины, который он не мог получить от меня и который, очевидно, многие девушки были согласны предоставить ему. Добавьте ко всему этого семейное состояние и генетическую предрасположенность умереть молодым – не удивительно, что он ходит по земле как ураган. Эгоистичный. Разрушительный. Имеющий на все право.

Сосна стояла возле дорожки – она почти сломалась, склонившись от дождя, ее потрескавшаяся кора открывалась взору при дневном свете, словно кожа человека, который слишком стар уже даже для смерти. . Но под этими ветвями не было никакой угрозы. Это было просто дерево. Совершенно обычное.

Я вернулась к себе, позвонила Джейку и сказала, что буду у него дома через тридцать минут, чтобы раз и навсегда покончить с его братом. В ответ я услышала лишь «Я передам Ризу», после чего он повесил трубку.

– Тэш, ты спятила? Куда ты собралась в такую погоду?

Рита как раз возвращалась с бранча, когда я шла по лобби Форбса. Я посмотрела сквозь стеклянные двери. Она была права, дождь превратился в ливень.

– Не переживай, со мной все будет в порядке.

– Правда? На улице потоп, а у тебя даже зонтика нет!

– Не сахарная, не растаю.

– Ты с ума сошла? Или ослепла? Хм…– Рита подняла руки ладонями вверх, как бы взвешивая вероятность каждого из ее предположений. – Прости, но я просто обязана тебя подвезти.

– С каких это пор у тебя появилась машина?

– С тех самых, когда я перестала тратить время на Дэва и решила начать жизнь с чистого листа. Теперь мы можем рвануть в Нью Йорк когда захотим!

“Чистым листом” оказался серый минивэн. Вероятнее всего она выбрала эту модель из–за размера, чтобы вместить в себя всю группу наставников.

– Так куда тебя отвезти? В библиотеку? Или в тренировочную комнату?

– На угол Спрингдейл и Мерсер Стрит, за магистерским… – Я знаю, где это. Разве ты не говорила, что у Джейка есть комната в общежитии? – Когда я промолчала, Рита покачала головой и завела двигатель – Я думала у вас с Ризом все кончено. Конечно же, это твоя жизнь, но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Очень надеюсь.

Когда мы доехали до места, ливень прекратился точно так же внезапно, как и начался. Я приехала на пятнадцать минут раньше, чем обещала, но это даже к лучшему – мы сможем, покончить со всем этим быстрее.

Дом стоял на другом конце лужайки, такой невозмутимый, увенчанный тишиной и покоем. Как только я увидела его, я поняла, что для меня этот дом навсегда останется его домом – домом Риза, а не домом Джейка, и что я наверняка больше никогда не захочу сюда вернуться.

Влажная трава хлюпала у меня под ногами. Я знала, что двери в гостиную были закрыты, что на гранитных ступенях никого нет, но я так и видела, как Риз бежит ко мне навстречу, чтобы подхватить меня на руки, лишь бы я не намочила ноги. Чтобы нести меня. Нести и целовать на протяжении всей лужайки. Не в этот раз.

Мои ноги дошли до ступеней, пальцы нашли дверную ручку. Затем услышала два голоса эхом разносящиеся по всему дому из библиотеки:

– ...потому что, если ты так думаешь, Джейк, ты просто выжил из своего гребанного ума! Я не потому позволяю тебе здесь жить!

– Это мой дом. Мне не нужно твое разрешение.

– Не лезь в мою жизнь, иначе ноги твоей не будет рядом с Принстоном! Тебе это прекрасно известно.

– Делай, что хочешь со своей жизнью, но ведь это и ее жизнь тоже.

– С каких это пор жизнь Теи вдруг стала тебя волновать?

Молчание.

– Во сколько она придет?

– Она должна быть через десять минут.

– Скажи ей, что я вышел, и что так будет лучше для нее – не видеть меня ни сейчас, ни вообще когда-то.

– Тебе нужно самому с ней поговорить.

– Снова начинаешь? – Что-то ударилось о дерево и ударилось сильно – окна задрожали. – Ты скажешь ей именно то, что я сказал!

– Риз, ты разбил ей сердце…

– А ты думаешь, от правды ей было бы легче? Прекрати читать мне нотации, потому что ты и понятия не имеешь каково это – быть вынужденным врать девушке, которую любишь.

– Тогда не ври ей. Не стоило и начинать.

– Судя по всему, наши с тобой взгляды здесь расходятся в том, что я должен и что я не должен делать. Особенно, если дело касается Теи. Это довольно самонадеянно, – его голос снова пропитал гнев . – что ты думаешь, что у тебя вообще есть право на собственное мнение. Так или иначе – ты сделаешь то, что я сказал и точка!

– Не тебе решать, что мне делать.

– Не заставляй меня отворачиваться от тебя, Джейк, или я клянусь…

– Меня не волнует, что ты сделаешь со мной. Она заслуживает знать правду, если ты ей не скажешь…

– Что тогда? Ты сам ей скажешь? Это ты хотел сказать? Вот оказывается, как мой младший брат поступит со мной?

Теперь его голос просто взорвался от ярости, которой я ни от кого прежде не слышала. Стены просто не могли сдерживать ее, она сотрясала весь дом.

– Если ты скажешь ей что-то – хоть что-то – то убирайся из этого дома! И больше никогда не возвращайся!

Дверь с грохотом хлопнула, когда я вошла, в комнате был лишь Джейк, опершийся на письменный стол:

– Теа?!

– Что именно ты не должен мне говорить?

– Мой брат должен сказать, не я…

– Да, должен. Но твой брат никогда не будет честен со мной; думаю, он дал понять это яснее ясного. Так что, пожалуйста, не будь как он.

Он выглядел подавленным. Пораженным.

– И не делай вид, будто правда убьет меня. Я уже и так почти все знаю.

– Ты знаешь? Но как?

– Не важно как. Я знаю о вашей семье... знаю про заболевание, которое передается в вашей семье из поколения в поколение. Знаю о том, как умерла твоя мать. Мне было жаль, очень жаль, когда я услышала это, но я правда хотела бы, чтобы вы и Ризом просто…

– Это никак не связано с моей семьей. Это связано с твоей.

Он подошел к книжному шкафу, вытащил большую книгу и показал ее мне. Михаил Врубель. Сибирянин, который нарисовал полотно в комнате Риза.

Страницы зашелестели в его руках. Портреты. Стилизованные иконы. Замершая жизнь то здесь, то там. Затем внезапное изменение – одержимость русскими сказками. Девушки, превращающиеся в лебедей. Летающие серафимы. Морские цари, охотящиеся на рыжих русалок. Пока одна картина не все остальные – чувственная, поразительная, взрывающаяся красками на двух страницах.

“ Сидящий демон ”. Картина была написана в 1890 году, сразу после появления стихотворения Лермонтова о демоне, который влюбился в человеческую девушку накануне ее свадьбы.

– Он похож на моего брата, правда?

Даже мое бурное воображение не могло подготовить меня к его следующим словам. И некоторое время все его слова не имели для меня никакого смысла. Пока Джейк говорил, я надеялась что он просто шутит. Но я никогда не видела его более серьезным, его голос звучал машинально, безжалостно – только так он мог решиться стать тем, кто, наконец, расскажет мне все – и далеко, его голос был незнакомцем, обрушивающим на меня вердикт, рассказывал мне фрагменты истории, казалось бы несвязанных между собой, но они были слишком ужасны, чтобы быть ложью.

– Женщина, которую ты видела рядом с ним – твоя сестра. Она умерла много лет назад, во время ритуала, чтобы спасти его жизнь. Во многих отношениях, большинство из которых вероятно не имеют никакого значения, он сам не совсем живой... не в человеческом понимании этого слова. Когда она пожертвовала собой ради него, он оказался привязанным к ней навсегда. Каждый месяц, в полнолуние он должен встречаться с ней и делать то, что ты увидела – раньше это не было проблемой, пока он не встретил тебя. Я предупреждал его, но он сильно влюбился в тебя. Ты первая женщина, которую он по–настоящему полюбил. И, зная моего брата, ты, скорее всего, будешь последней. Но вот чего он никогда не сможет сделать, так это нарушить данную клятву. Это станет его концом. Возможно твоим тоже. Так как он просто не может заставить себя пойти к ней, после того как только что был с тобой, он избегает тебя, он пьет, беситься – выбивает мысли о тебе из своей головы. Когда она насыщается им, он свободен и может провести с тобой весь следующий месяц, пока она снова не придет за ним. Вот и все.

Сказав это, Джейк вышел из комнаты.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Хранитель тайн

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ТЫ ПРОСИШЬ ПРАВДУ, ты должен быть готов к ней.

Я ушла из дома сразу же после поспешного ухода Джейка. Я не чувствовала себя комфортно в доме парня, который встречался со мной уже несколько месяцев, и тут вдруг оказалось, что он... что именно? Зомби? Вампир? Или ужасный гибрид и того, и другого? Существом, которого Джайлс в своем упорном побеге от рационального, назвал бы – и не надо так бледнеть, мисс Славин, вспомните, что в древней Греции его воспринимали вовсе не в качестве бесплотного злого духа – даемоном?!

Все, что мне было нужно – один паззл, который не подходил для этой истории, деталь, которую Джейк не смог выявить, и поэтому я могла бы принять его рассказ за полный бред. Причудливая фантазия, придуманная мечтательной девчонкой, которая задолго до этих событий поиграла с его рассудком, и осталась с тех пор неуловимой.

Наверняка Эльза пичкала его подобной чушью в то время, заполняя его голову не только навыками игры на фортепиано и конструктивным решением проблем подросткового возраста. Наверняка она кормила его разными сказочками. Легендами, если хотите. Про красивых таинственных ведьм, крадущих твое влюбленное сердце и с помощью сексуальных ритуалов способных заполучить тебя и навсегда сделать своим рабом. Но вовсе не для того, чтобы жить долго и счастливо. Навсегда. Как будто ты уже не сможешь больше умереть.

Наверняка все это сильно поразило воображение юного 12–летнего мальчишки, и в конце концов эта игра с историями о смерти начала отображаться на его реальной жизни, заставляя его делать странные вещи. К примеру, украдкой пробраться в похоронное бюро. Капнуть пару капель крови в гроб, чтобы напугать немногочисленных посетителей. А потом украсть тело Эльзы и сделать с ним... Бог знает, что именно. А может, он не остановился на этом? Ведь над смертью Эльзы до сих пор витает туман загадочности. Нет улик. Нет подозреваемых. Да и кто, будучи в здравом уме, будет подозревать в чем-то ребенка?

Я пошла на занятия, надеясь, что лекция на тему заката драматургии Древних Афин отвлечет меня от запутанной драмы в моей собственной голове со всякими юными убийцами и злобными ведьмами. Спустя час Джайлс прошел по классу, собирая выполненные задания по Ницше. Мое, естественно, отсутствовало.

– Мисс Славин, должен сказать, я немного удивлен. Это было удивительно простое задание. – Пятьдесят голов сразу повернулись к нам. Его маленький личный хор (разве что они ничего не комментировали, а только наблюдали). – Какие же причины побудили вас не выполнить эту работу?

Потому что после завтрака я была занята попытками сбежать от рационального. Но вместе этого я промямлила в свое извинение: личные обстоятельства... все еще привыкаю...

– У вас есть время до полуночи. Я снижу оценку вдвое.

Его слова об “удивительно простом” на деле обернулись в мучительное и довольно неспешное изучение одной из самых непонятных книг, когда-то прочитанных мною. К счастью, интернет–поисковик на запросы “рождение трагедии” и “хор” привел меня прямо к главам 7 и 8 – к текстам об этом фантастическом и довольно отталкивающем существе, о котором мы и должны были написать в нашем задании.

Сатир. Получеловек–полукозел. Или же в греческой мифологии это потомок человека и бога. Он бессмертен. Живет в мире, полном мифов и различных таинственных ритуалов. С помощью хора сатира– группы божественных существ, навечно оставшихся неизменными – в классическую трагедию автором вводится больше утешения и ободрения, неся послание о том, что как бы ни было трудно, но жизнь всегда остается несокрушимой и полной радости.

Навечно неизменные. Я продолжала читать. Столкнувшись с абсурдностью самой жизни, миром трагедии, где зачастую действие ничего не могло изменить, греки создали сатиров и мудрого Сайленуса, бога леса.

Еще пара секунд ушла на осознание имени, после чего я дочитала до конца страницы.

…вдохновенный кутила... прародитель мудрости... сочувствующий компаньон, к которому греки относились с уважением и изумлением...

Я не могла поверить в написанное. Бог леса? Это невозможно. Совершенно никак.