Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 3 страница

— Отель «Маяк» является для вас чем-то большим, чем просто собственность, не так ли? — спросила она.

Он долго не отвечал, затем сдержанно произнес:

— Отец привозил нас сюда, когда мы были маленькими.

— Это был его любимый отель? — мягко поинтересовалась она.

Все еще глядя на море, он пожал плечами:

— Преимущество «Маяка» заключалось в том, что он располагался далеко от его законной семьи и был достаточно уединенным, чтобы не вызывать шумихи.

Сет произнес все это будничным тоном, но в его словах явно ощущалась боль. Эйприл решила не развивать эту тему, чтобы не ранить его еще сильнее. Она с трудом встала на ноги и присоединилась к Сету, встав у соседнего окна:

— Здесь очень красиво.

— Да, — рассеянно согласился Сет, но чувствовалось, что он по-прежнему глубоко погружен в свои мысли.

Эйприл обвела взглядом побережье, где волны бились о скалы, затем залюбовалась лесами, окружавшими их. Вдруг в голове ее зазвучала музыка — аккорды фортепиано, гитары. Два голоса, мужской и женский... Она вздрогнула.

— Что с вами? — заволновался Сет.

Эйприл схватила его руку и крепко сжала:

— Я помню, как пела здесь.

Глава 4

Эйприл постучала в дверь между номерами и, когда Сет крикнул: «Войдите!» — проскользнула внутрь. Он переоделся в темно-голубую футболку и свежевыстиранные джинсы, и внезапно она стряхнула с себя остатки своего трехчасового сна. Несмотря на то, что маяк не был очень высоким и Сет нес ее на руках половину пути, Эйприл после возвращения сразу отключилась. Как бы то ни было, его вид в этой одежде, словно инъекция кофеина, пробудил к жизни каждый нерв ее тела.

Увидев Эйприл, Сет поставил на деревянный столик дымящийся эспрессо:

— У меня есть кое-что для вас.

Она не смогла сдержать улыбку:

— И что, эта реплика обычно производит впечатление на женщин?

Уголки его рта дернулись в усмешке.

— А вам, по-видимому, стало лучше.

— Гораздо. — Эйприл смутилась, взяла с дивана золотистую подушку и принялась теребить бахрому. — Спасибо за помощь на маяке. Я знаю... — Она замолчала и поймала взгляд его темно-синих глаз. — Я знаю, что мне не всегда легко помогать.

Он махнул рукой:

— Я бы тоже растерялся на вашем месте. Мы оба не любим полагаться на других — это у нас общее.

— Спасибо. — Эйприл присела на диван.

С его стороны благородно не обращать внимания на ее упрямство. Чем больше она узнавала этого мужчину, тем интереснее он ей казался. Безжалостный, но благородный; играющий жестко, но в то же время внимательный и нежный. И очень сексуальный. Эйприл прижала подушку к животу и посмотрела на Сета из-под полуопущенных ресниц. При других обстоятельствах она бы с удовольствием познакомилась с ним поближе. Может, даже поддалась бы желанию и посмотрела, куда это заведет.

Но обстоятельства таковы, каковы есть. У них ничего не получится. Все в ее голове перемешалось, и, если каким-то чудом она соберет кусочки головоломки, Сету все равно нужен от нее только отель.

Эйприл положила подушку на диван:

— Что вы собирались показать мне?

— Когда вы сказали, что вспомнили, как пели здесь, я попросил персонал просмотреть архив. Мы записываем все шоу и годами храним старые видеозаписи. — Сет взял свою чашку и встал возле телевизора с самодовольным выражением лица. — Мои сотрудники обнаружили кое-что пятнадцатилетней давности.

Ее сердце подскочило и забилось где-то в области горла. Возможно, это то, что нужно. Зацепка, которую она надеялась найти.

— На том видео я? — спросила Эйприл тонким голосом. — Могу я посмотреть его прямо сейчас?

Она обхватила себя за талию, ожидая ответа.

— Мне принесли видеомагнитофон, пока вы отдыхали. Кассета внутри, все готово. Но сначала я закажу в ресторане какую-нибудь еду. Вы пропустили ланч, а я не хочу, чтобы вы рухнули к моим ногам от голода.

Эйприл чуть не расхохоталась. Возможно, сейчас все наладится, а он хочет, чтобы она сначала поела.

— Я предпочла бы увидеть запись.

— Конечно, — согласился Сет, но все же вынул из корзинки черничный кекс и протянул ей, прежде чем включить запись.

Эйприл сидела на краешке дивана, легкая светло-зеленая юбка туго обтянула ее колени. Она почувствовала, как Сет сел рядом, но не отвела взгляда от экрана, отщипывая маленькие кусочки кекса. Внезапно экран озарился красками, сначала размытыми. На сцене появился мужчина с электрогитарой. Эйприл узнала его по фотографии в досье. Но даже если бы фото не было, какая-то часть ее точно знала, что это Джордж Ферчайлд, ее отец. От нахлынувших эмоций у нее защипало в глазах. Она положила кекс на блюдце.

Джордж исполнил джазовую композицию, которая была ей знакома, хотя Эйприл не смогла сказать, как она называется. Исполнитель он был прекрасный. Зачарованная, Эйприл потянулась к экрану. Голос Сета раздался возле ее уха:

— Джордж, ваш отец, пел здесь по договору все лето.

Зрители зааплодировали, когда композиция закончилась, а ее отец объявил:

«У меня есть для вас сюрприз. Моя малышка, Эйприл, разучила для вас песню. Она отпраздновала свой тринадцатый день рождения пару недель назад, а я пообещал однажды, что, как только она станет подростком, мы споем дуэтом. Давайте поприветствуем ее».

Зрители захлопали, и затем появилась юная Эйприл, радостная и взволнованная. Сейчас она переживала ту же реакцию — живот болезненно сжался, но ее переполняло предвкушение.

Отец протянул тринадцатилетней Эйприл руку, и она подошла к нему, улыбаясь во весь рот. Он поцеловал краешки ее пальцев и снова взял гитару. Джордж исполнял произведение, которое она каким-то образом определила как прекрасную песню Луи Армстронга, и после пары первых строчек к нему присоединился неожиданно сильный девичий голос.

Губы Эйприл двигались одновременно с губами тринадцатилетней девочки на экране — песня жила в ее подсознании. Ее глаза наполнились слезами, как будто она обрела часть своей души.

Сет наклонился к ней и прошептал:

— Я проверил дату. Это было всего за пару месяцев до вашего дебютного концерта с отцом в Нью-Йорке. Ну, дебюта на мировой сцене.

В конце песни отец снова взял дочь за руку, и Эйприл непроизвольно подняла руку с колен. Сильные теплые пальцы сплелись с ее пальцами, и рука Эйприл оказалась сжатой в руке Сета. Она оторвала глаза от экрана, чтобы посмотреть на мужчину, сидящего рядом, и дрожь пробежала по ее телу. Это никак не было связано со старой видеозаписью. Виной всему был Сет, жар и желание, которое он ненамеренно пробудил в ней, и неприкрытая страсть в его глазах.

Затем Джордж Ферчайлд заговорил, захватив ее внимание, и она лишь заметила, как Сет взял у нее блюдце с кексом и отставил в сторону.

«Спасибо. Вы понимаете, почему я горжусь моей девочкой, — говорил тем временем ее отец. — И у нее в запасе есть еще один сюрприз для вас».

Он ободряюще улыбнулся экранной Эйприл, и та подошла к небольшому фортепиано, которое прежде не было видно. Она села, и ее пальцы зависли над клавишами, как будто ей нужно было собраться с духом. Затем она взяла первый аккорд, и ее пальчики уверенно и быстро запорхали. Зрители разразились аплодисментами, а когда они затихли, отец и дочь запели дуэтом. Джордж даже умолк на мгновение, позволяя дочери быть в центре внимания, и она исполнила неплохую вокальную импровизацию. Аудитория была изумлена и заинтригована.

Сет сжал ее руку, придвигая ближе к себе. Эйприл даже не заметила, как слеза скатилась по щеке. Слова песни были ей знакомы, ее пальцы двигались, как будто знали ноты. Она похолодела: неужели пальцы помнят больше, чем мозг?

Она повернулась, стиснув руку Сета:

— Этот зал все еще существует?

— Только его отремонтировали.

Предчувствие билось в ее груди.

— А как насчет фортепиано?

Найти то самое, на котором она играла подростком, дело непростое, тем более после ремонта, но как было бы замечательно увидеть его!

— Там есть фортепиано. — Сет взглянул на экран, сравнивая инструменты. — Но я не уверен, что то же самое.

Эйприл спрыгнула с дивана, ощущая небывалый прилив энтузиазма:

— Можем мы пойти туда? Сейчас!

Несмотря на риск того, что она может больше ничего не вспомнить, молодая женщина хотела попытаться.

Снисходительная улыбка тронула уголки губ Сета.

— Конечно.

Пока он закрывал дверь номера, она устремилась к лифту. Сет догнал ее.

— Вижу, что вам не терпится, — сказал он весело.

Эйприл закусила нижнюю губу и украдкой взглянула на него:

— Да. Это может быть очень важным.

Когда они вошли в лифт, она мысленно скрестила пальцы, надеясь, что ее порыв не завершится очередным тупиком, как те отчеты, что Сет собирал для нее. Они не дали ничего, кроме воспоминаний об умершем отце. Может, посещение зала станет катализатором для возвращения памяти.

Когда они дошли до входа в зал, Сет толкнул двери, и Эйприл увидела фортепиано. Она застыла, не в силах пошевелить ни единым мускулом, даже если бы захотела.

Это было то самое небольшое черное фортепиано, которое она видела на экране.

Сет подождал, затем взял ее за руку и повел через зал.

— Вы хотели бы сыграть на нем? — мягко спросил он.

Эйприл облизнула губы, пожирая фортепиано взглядом, как будто смотрела на любовника:

— Вы не против?

Он рассмеялся и придвинул ей стул:

— Вы формально владеете отелем. Я думаю, мы можем немного побренчать.

Эйприл села, не в силах вздохнуть, не уверенная, что сможет сыграть хоть что-нибудь. Но когда ее пальцы легли на клавиши, оказалось, что очень легко извлечь аккорд. Затем мелодия песни из видео зазвучала у нее в голове, и руки перенесли ее на клавиши. Это было как освобождение, словно она дала пальцам свободу.

Когда Эйприл закончила играть, еще больше звуков заполнило ее сознание, и она выпустила музыку наружу. Плавную и медленную. Забавную и энергичную. Печальную и тревожную. Что-то она просто наигрывала, что-то пела — как подсказывали чувства. Это безумно радовало ее.

Исполняя песню Эллы Фицджералд, она посмотрела на Сета и увидела обжигающий жар в его глазах. Он прислонился к стене: руки в карманах, ноги скрещены — поза расслабленного человека. Но Сет был очень далек от спокойствия. Он излучал напряжение. Краем глаза Эйприл заметила, что персонал отеля набился в зал, но она видела только Сета. И его желание.

Эйприл начала наигрывать «Лихорадку», и в его темно-синих глазах запылал огонь.

Когда прозвучали последние аккорды песни, Эйприл затихла. Они с Сетом не отрывали глаз друг от друга на протяжении бесконечных минут, а воздух вокруг них раскалился. Зрители зааплодировали, насладившись импровизированным концертом.

Сет прочистил горло:

— Хорошо, а теперь все за работу.

Его команда заставила персонал разойтись, однако сам Сет не пошевелился.

Ее сердце бешено колотилось. В ту секунду, когда зал покинул последний зритель, Сет устремился к ней, по дороге с грохотом закрыв дверь. Эйприл была не в силах вздохнуть. Он, не говоря ни слова, поднял ее со стула, и его губы слились с ее губами — со страстью, которую она приветствовала каждой клеточкой своего тела. Эйприл обхватила его за шею, прижимая к себе, готовая принять абсолютно все, что он захочет дать ей.

Его губы двигались стремительно, его язык требовал. Хотел ли ее кто-нибудь так сильно? Она не могла представить, что такое возможно. Тепло, исходящее от Сета, просачивалось сквозь одежду, прогревало Эйприл до костей. Ее кожа отзывалась на каждое прикосновение рук, губ и тела Сета.

Все, о чем она могла думать, — это ощущение его широкой спины под ее пальцами, изгибов его твердых мускулов. А она хотела больше и больше. Свежий лесной запах мужчины смешался с чем-то туманно-притягательным и дурманил ей голову. Пальцы Сета гладили ее волосы, массировали затылок, и в этот момент она принадлежала ему — всецело и полностью.

Его руки скользнули к ее талии, и он без усилий приподнял ее повыше и уложил на крышку фортепиано. Откинувшись назад, Эйприл раздвинула бедра, и в этот момент Сет прижался к ней, задирая ее длинную юбку. Эйприл застонала. Она была способна лишь целовать и получать поцелуи.

Его губы прикоснулись к краю ее губ, к щекам, и она воспользовалась возможностью вздохнуть, о чем давно просили легкие. Затем Эйприл обвила Сета ногами и скрестила щиколотки, не желая, чтобы их связь оборвалась.

— Я не могу, — простонал он. — Я так сильно хочу тебя, что не могу ждать.

Эйприл провела руками по сильным плечам Сета, но напрягшимся мускулам шеи и притянула его лицо ближе, чтобы снова поцеловать. Поцелуй был необходим ей, как воздух. Она нуждалась в нем больше, чем в возвращении памяти, больше, чем в отеле.

Внезапно Эйприл похолодела. Больше, чем в отеле?!

Нельзя позволить себе быть настолько наивной. У нее появились серьезные подозрения, что за вниманием Сета кроется корыстный интерес.

Сет был почти без ума от желания, когда заметил перемену в поведении Эйприл. Ее губы прикасались к его губам, но не участвовали в поцелуе. Он отстранился и прошептал:

— Что не так?

Эйприл заморгала и отвернулась, и ему пришлось подождать, пока она обретет способность нормально дышать.

— Я не знаю, — сказала она наконец, все еще не глядя на него.

Его сердце трепетало от желания обладать ею, но он отступил на расстояние вытянутой руки:

— Нет, ты знаешь. Скажи мне.

Эйприл поправила ворот блузки. Затем она посмотрела Сету в глаза и мягко проговорила:

— Я не уверена, что могу доверять тебе.

После всепоглощающих поцелуев ее обвинение было подобно ножу, вонзившемуся в горло.

— Ты думаешь, я способен соблазнить тебя ради отеля?

Эйприл тщательно подбирала слова:

— Я думаю, ты способен и на худшее, если интересы бизнеса находятся под угрозой.

Сет помедлил с ответом. Она права. Его часто называли безжалостным эгоистом, и он заслужил подобное обвинение. Но сейчас, когда его отель и вся карьера были под угрозой, все, чего он хотел, — это целовать Эйприл.

Она вытеснила все мысли из его головы. Холодок пробежал по спине Сета. Эйприл пробуждала в нем слишком сильные чувства. Это опасно.

Ему нравились легкие отношения с женщинами. Контролируемые. Он давно решил, что никто его не одурачит. Отец Сета слишком долго дурачил его мать — она была любовницей Уорнера Бремсона долгих тридцать два года. Да и Джессе всю жизнь женщины водили за нос. Они требовали, чтобы он покупал им машины, драгоценности или знакомил с нужными людьми. Но Джессе это не волновало. Чертов дурак!

Необходимо уйти от Эйприл как можно скорее. До того, как история повторится и он станет игрушкой для этой женщины. Сильные эмоции ни к чему не приводят. Он достаточно часто это видел.

Но для начала, из уважения к ней, он должен сказать правду. Она это заслужила.

— Единственное, о чем я мог думать, — это о поцелуях с тобой.

Эйприл очень серьезно и внимательно посмотрела на него светло-карими глазами:

— Мы уже признали, что между нами существует сильное притяжение. — Она провела языком по губам. — Сет, пообещай мне, что не будешь использовать его, чтобы решить вопрос с отелем.

Притяжение? Он едва не рассмеялся. Какое преуменьшение!

— Эйприл, для меня это не просто притяжение. Сет закрыл глаза. — Я уверен, ты догадываешься, насколько сильно я хочу тебя. Так сильно, что, когда ты рядом, я не могу не представлять тебя в моей постели. Но этого не произойдет. Я не допущу... — Он помолчал. — Поклянись, что не спала с моим братом несколько недель назад.

Эти слова словно образовали дыру в его груди, но ему нужен был ответ.

— Я не думаю, что спала с ним, — неуверенно пробормотала Эйприл. Ее волновал тот же вопрос.

Все тело Сета было натянуто как струна, и ему с трудом удалось выговорить:

— Ты не можешь гарантировать, что этого не было, не так ли?

Эйприл соскользнула с фортепиано и расправила длинную юбку:

— Нет, не могу.

Хотя Сет ожидал именно этого, он все равно ощутил, будто ведерко со льдом перевернули над его головой. Он скрестил руки на груди:

— Убеди меня, что действительно потеряла память. Предоставь какие-нибудь неоспоримые доказательства.

— Я не могу, — нахмурилась молодая женщина.

Что-то подталкивало его разорвать невидимую связь, возникшую между ними. Он расправил плечи:

— Подпиши бумаги и верни мне отель.

— Сет, ты же знаешь, я не сделаю этого, пока не восстановится память.

— Итак, если ты не можешь гарантировать, что не спала с моим братом, или доказать, что потеряла память, или передать мне отель, то сделай для меня одну, последнюю, вещь.

— Что за вещь? — осторожно поинтересовалась Эйприл.

— Не заставляй меня хотеть тебя чаще, чем дышать. — Слова его, казалось, рвались из горла. — Я отказываюсь терять контроль над собой из-за простого физического влечения. И не буду.

Он никогда не станет чьей-то игрушкой.

Не в силах более выносить ее близость, Сет прошествовал к противоположной стороне зала. Он ударил кулаком по круглой колонне, поворачиваясь спиной к Эйприл. Но он чувствовал, что она идет следом — вместе с невероятным искушением, исходящим от нее.

— Я тоже этого не хотела, — сказала она слегка дрожащим голосом. — Я даже не знаю, можно ли тебе доверять. Но...

Сет медленно повернулся к ней.

— Но что? — спросил он, не сомневаясь, что ему нужно уходить. Бежать.

Эйприл вздохнула, затем торопливо заговорила:

— Единственными вещами, которые имели значение для меня после аварии, стали игра на фортепиано и твой поцелуй. Я чувствовала, что все правильно, что я — это я. Когда ты уложил меня на инструмент и наполнил жаром и страстью...

Сет сжал кулаки за спиной, чтобы не потянуться к ней снова.

— Хватит, — бросил он срывающимся голосом.

— Ты прав. — Эйприл выпрямилась и уже более уверенно повторила: — Ты прав. Я не допущу, чтобы это произошло снова, но не собираюсь жалеть о случившемся. В эти моменты я чувствовала себя живой. — Она была воплощением достоинства и самообладания. — Спасибо тебе.

Она благодарит его? За то, что он чуть не овладел ею в зале, куда мог зайти любой? Не найдя слов для ответа, Сет резко повернулся и вышел. Ему необходимо было принять холодный душ или окунуться в океан и освободиться от этой невозможной тяги.

Он должен во что бы то ни стало вновь обрести контроль над своим телом.

Глава 5

Спустя три дня Эйприл завтракала на балконе, наслаждаясь величественным видом серо-голубой водной глади, протянувшейся до самого горизонта. Вдруг раздался отрывистый стук в дверь, соединяющую их с Сетом номера. После страстных поцелуев в зале она ни разу его не видела. Эйприл старалась держаться в тени, проводя все время на этом самом балконе или гуляя по заросшим травой тропам в отдаленных уголках территории отеля.

Единственной весточкой от Сета была короткая записка, извещающая о том, что он продлил ее проживание на неопределенный срок. Прочитав записку, Эйприл испытала облегчение — теперь у нее будет больше времени для того, чтобы все вспомнить. Но это не объясняло внезапный скачок ее пульса. Ларчик открывался просто: она поняла, что ей пока не грозит расставание с Сетом.

Он жил в смежном номере, и осознание этого стало настоящей пыткой, медленно, но неуклонно терзающей ее рассудок. По ночам Эйприл металась на кровати, крутилась, путалась в простынях, думая о том, что он лежит всего в нескольких футах от нее. Ее интересовало, была ли его тяга такой же неутолимой. Ее волновало, запер ли он дверь, прогонит ли он ее, если она прокрадется к нему.

Эйприл застонала и потерла глаза тыльной стороной кисти. Готова ли она встретиться с ним сейчас? Сможет ли вести себя по-деловому, не вспоминая об их поцелуе, заставившем ее томиться в ожидании его прикосновений?

В дверь снова постучали, более настойчиво. Она сделала последний — подкрепляющий — глоток сока и направилась к двери. Распахнув ее, Эйприл не решилась посмотреть на Сета. Смутившись, она повернулась и медленно пошла на балкон.

— Ты не против, если я закончу свой завтрак, пока мы будем говорить? — спросила она, не оборачиваясь.

— Конечно нет.

Голос Сета обволакивал Эйприл, возрождал фантазии, мучившие ее ночью. Она села, надела темные очки, чтобы прикрыть глаза, и дрожащей рукой взяла мисочку с йогуртом.

— Я вижу, к тебе вернулся аппетит, — заметил он с легкой усмешкой. — Или ты ждешь кого-нибудь?

Эйприл взглянула на стеклянный столик перед собой, на котором стояли вазы с остатками фруктов, пустая тарелка из-под мюсли, стакан с соком, тосты с маслом и два вареных яйца в подставках.

— Я никак не могу насытиться, — призналась она. — Наверное, мое тело выздоравливает.

Хотя она была уверена, что утоляет не весь свой голод.

Наконец Эйприл рискнула взглянуть на Сета, на свой персональный запретный плод. Если бы она в тот момент не сидела, то точно потеряла бы равновесие. Легкий бриз с моря трепал его волосы и прижимал белую накрахмаленную рубашку к телу. Их поцелуй был слишком коротким, и она не имела возможности пробежать руками по соблазнительным линиям, насладиться восхитительными формами его груди и рук. Эйприл закусила нижнюю губу, жалея об упущенной возможности.

Их взгляды встретились, и будто электрический разряд пробежал между ними.

Сет догадался, о чем она думает. Он тяжело сглотнул и посмотрел в сторону. Засунул руки в карманы:

— Кстати, к тебе посетитель. Ты не собиралась ни с кем встречаться, так что это неожиданный визит.

Посетитель? Встревоженная, Эйприл задумалась, а потом догадалась:

— Моя мама?

— Да. — Сет говорил сдержанным тоном, не воодушевившим ее. — Консьерж только что звонил. Ты не против, если я буду присутствовать при встрече?

Несмотря на то что речь шла о ее матери, а с Сетом она познакомилась всего две недели назад, Эйприл кивнула, принимая его предложение. Общение с матерью было утомительным для нее. Неловко признавать, но поддержка Сета будет очень кстати.

— Спасибо, — сказала она, вставая. Однако что-то в этой ситуации было не так. — А почему позвонили тебе, а не мне?

Сет равнодушно объяснил:

— Я проинструктировал портье и службу регистрации информировать меня обо всех, кто будет о тебе спрашивать. Ты вряд ли в состоянии справиться с этим сама.

Эйприл открыла было рот, собираясь возразить, но смолчала. Всего минуту назад она действительно была напугана вестью о посетителе.

— Спасибо. Мной интересовались?

— В основном журналисты, желающие взять интервью или, в крайнем случае, подслушать какую-нибудь сплетню. Твой агент тоже регулярно звонил.

Эйприл едва не споткнулась. Она даже и не думала, что у нее есть агент. Хотя чему тут удивляться? Если она известная певица, то конечно же на нее работает целая команда. У Эйприл сдавило грудь. Она живет здесь словно в пузыре, защищенная от реальности, однако пора начинать общение с окружающим миром.

— Что ты им сказал? — поинтересовалась она.

— Что ты еще не полностью выздоровела и свяжешься с ними, как только сможешь. — Он пожал плечами, как будто это пустяк.

Ее пальцы легонько пробежались по стене. Что бы она делала сейчас, если бы не села в машину Джессе в тот день? Встречалась бы с кем-нибудь? Репетировала? А чем бы она занималась потом? У нее сжалось сердце.

— Неужели я пропустила встречи? Концерты?

— Всем известно, что ты взяла паузу в выступлениях как раз перед тем, как все произошло, — сообщил Сет. Они зашли в маленький стеклянный лифт, и он нажал кнопку первого этажа. — Эта новость была опубликована во всех газетах. Возможно, причина заключалась в том, что, как сказала твоя мать в клинике, ты почувствовала небольшое перенапряжение. Это оказалось весьма кстати — ты не пропустила ничего важного.

Значит, она не нарушила своих обязательств. Эйприл с облегчением вздохнула, однако у нее немедленно появился еще один вопрос:

— В отеле нет ни одного журналиста. Если они осаждали клинику и надоедают здешнему персоналу звонками, то почему не пытаются проникнуть внутрь?

— Они пытаются. У нас хорошая охрана на частной дороге, ведущей к отелю. Проехать может лишь тот, кто забронировал номер. Кроме того, мы вышвыриваем гостей, слишком много фотографирующих и ведущих себя подозрительно.

Двери лифта открылись, и они оказались в холле отеля. Миссис Ферчайлд увидела их, торопливо подошла и обняла Эйприл:

— Дорогая моя!

Эйприл неосознанно подняла руки и обняла ее в ответ:

— Привет...

Как к ней обращаться? Мама? Мамочка?

Прежде чем она выбрала что-либо, женщина взяла ее за локоть и увела в сторону:

— Я приехала, чтобы забрать тебя домой.

Эйприл приоткрыла рот от такого неожиданного сообщения:

— Но я еще не...

— Дома ты быстро поправишься, — безапелляционно заявила мать.

Эйприл почувствовала, что Сет подошел к ним.

— Здравствуйте, миссис Ферчайлд.

— Доброе утро, мистер Кентрелл, — произнесла она ледяным тоном. — Я забираю свою дочь.

Он даже бровью не повел:

— А что, если ваша дочь не хочет, чтобы ее забирали?

Мать повернулась к девушке:

— Эйприл, память вернулась к тебе?

Откровенная ложь была ей не по силам, и она пробормотала:

— Только несколько туманных воспоминаний.

— В таком случае ты не в состоянии сама принимать решения. — Миссис Ферчайлд взглянула на Сета. — Я скрепя сердце позволила вам забрать ее из клиники, но все зашло слишком далеко. Как мать, я не могу находиться в стороне, когда мой ребенок столь раним.

— У вас уже довольно взрослый ребенок. — Рот Сета язвительно скривился.

Хотя Эйприл и решила, что нельзя больше игнорировать реальную жизнь, но покинуть отель «Маяк» она пока не могла. Однако следует попросить, чтобы ей переслали поступившую почту. Это необходимо для знакомства с самой собой.

— Может, Эйприл и взрослая, — возразила миссис Ферчайлд, — но она не помнит свое детство, свою семью и то, что она делала в прошлом месяце.

Сет невозмутимо покачивался на каблуках сверкающих черных туфель:

— У нее есть собственное мнение.

— Я уверена, что в судебном порядке...

Эйприл перебила ее.

— Я остаюсь, — сказала она твердо.

Лицо Сета оставалось бесстрастным, но ей показалось, что в его глазах мелькнула искорка удовлетворения.

Мать тоже это заметила. Она приподняла подбородок, сложила руки на груди:

— Если ты остаешься, то остаюсь и я.

— В этом нет необходимости. — Сет молниеносно скользнул вперед и вдруг оказался плечом к плечу с Эйприл, выступая единым с ней фронтом. — Уверяю вас, ваша дочь здесь в безопасности и персонал относится к ней с огромным вниманием.

— Меня беспокоит не персонал.

Миссис Ферчайлд пристально посмотрела на Сета. Эйприл нахмурилась. Неужели мама увидела нечто большее, чем удовлетворение в его глазах? Неужели их взаимное влечение очевидно для окружающих?

Эйприл примирительно коснулась руки матери:

— Мама, не стоит...

Сет позвал служащего отеля:

— Миссис Ферчайлд хочет поселиться в отеле. Отведите ее к стойке регистрации и предоставьте лучший номер.

Затем он тихо дал дополнительные инструкции, в то время как мать потянула Эйприл за локоть.

— Не волнуйся, дорогая, — сказала она, улыбаясь. — Я присмотрю за тобой. Теперь, когда я здесь, все будет хорошо.

Эйприл кивнула, однако сердце ее тревожно забилось. Она твердила себе, что эта женщина воспитала ее. Но ужас заключался в том, что единственным человеком, с кем ей было комфортно, с кем она могла расслабиться, был мужчина, которому нельзя доверять, поскольку ему нужен только отель.

Эйприл вспомнила запись выступления с отцом, свою реакцию на него и задумалась: а испытывала ли она когда-нибудь такие же эмоции по отношению к матери? Или всегда относилась к родителям по-разному?

Служитель в темно-зеленой униформе повел ее мать к стойке портье, и Сет подошел ближе.

— Ты в порядке? — спросил он, внимательно изучив ее лицо.

Храня преданность семье, Эйприл не стала комментировать поведение матери. Она мягко сменила тему:

— Какие дополнительные инструкции ты дал своему служащему?

— Я распорядился, чтобы ей предоставили номер как можно дальше от нас.

Эйприл закусила губу, чтобы не рассмеяться, и заметила веселый огонек в глазах Сета.

Она взглянула на мать, стоящую у стойки регистрации и усложняющую жизнь несчастному администратору огромным списком требований. Затем она повернулась к Сету, все еще стоящему рядом:

— Зачем тебе проблемы? Ты не обязан принимать ее здесь. Я собиралась попросить ее уехать, ведь со мной все в порядке.

— Потому что она права, — сказал он тихо, по-прежнему наблюдая с непроницаемым лицом за миссис Ферчайлд.

Ошеломленная, Эйприл спросила напрямик:

— Ты тоже считаешь, что я не могу сама принимать решения?

Он приблизился к ней настолько, что она ощутила его теплое дыхание на своей щеке.

— Нет, но ты очень ранима и нуждаешься в том, чтобы кто-то опекал тебя.

— Я оказалась в опасности из-за тебя? — шепотом поинтересовалась Эйприл.

— Возможно. — Сет долго-долго смотрел на ее губы, и они задрожали, как будто он провел по ним пальцем. — Или я оказался в опасности из-за тебя.