Лилиан Стайхен и Карл Сэндберг.

Более современный поэт Карл Сэндберг воспевает любовь своей души в стихах и письмах, обращенных к своей жене Лилиан Стайхен. Сэндберг, родившийся в 1878 году, стал одним из выдающихся американских поэтов. Хелга Сэндберг, написавшая биографию своих родителей, озаглавила ее "Великий и славный роман". Эта биография была издана в 1978 году. Брак этой пары основывался на любви, которая выдержала все испытания продолжительной совместной жизни, выражающейся в творчестве и семейной гармонии.

В письмах Карла и Лилиан, а также во многих посвященных ей стихотворениях прослеживается язык "близнецовства". В одном из ранних стихотворений Сэндберг пишет:

Женщина с миллионом имен и тысячью ликов!

Я искал тебя по всей земле, по всей поднебесной.

Я думал, ты шествуешь с толпой

Живых личин и призраков

По людным старым улицам.

Кочуя и скитаясь от прерий до морей,

От городов к пустыням, в борьбе, в молитве

Я тебя искал.

Когда тебя увидел я впервые, я уже знал тебя, как ты меня.

Мы были уверены, что познакомились целую вечность назад,

Когда холмы были пылью, и мглою моря.

С Тобой тяжкий труд, словно праздник, и во славу борьба,

А смерть и тлен — фантазии.

Женщина с миллионом имен и тысячью ликов.

В письмах Карла к Лилиан он называет их союз Д-Д. "Это Д-Д [Душа-Душа] символизирует две Души. Дефис означает, что они встретились. Д-Д указывает на равновесие. Оно означает силу, вибрацию и излучение, но прежде всего гармонию и равновесие... Величайший факт состоит в том, что мы встретились — МЫ СУТЬ ОДНО!!!"

Для влюбленных естественно считать факт своей встречи чудом. Что касается душ-близнецов, то здесь это чудо становится еще удивительнее. В этот момент своей эволюции они предназначены судьбой только друг другу, и никому более. На протяжении всего своего раздельного существования эти души любили друг друга. И какое чудо, когда их судьба, наконец, сводит вместе!

Лилиан не в меньшей степени выражает свои чувства:

"Мой любимый, я так тоскую по тебе!.. Какое Торжество, что этой Душе суждено было перелиться в это Тело! Тело — теперь не Каркас, не Опора. Возвышенное до небес, оно стало Говорящим Пламенем! Оно священно! Оно — Пятидесятница, воплощенная в реальности!"

Их ликование не знало границ. В одном из ранних писем Карл пишет:

"Всю свою жизнь я должен писать это письмо — Письмо Любви к Великой Женщине, Которая Пришла, Узнала и Полюбила. Вся моя жизнь должна в нем продолжаться! Эта Идея и это Чувство настолько велики, что на полное выражение их потребовались бы годы. В моей душе, в саду моей "недожизни" обитало десять тысяч сладкоголосых птиц с прекрасным оперением. Там они спали в ночи на десяти тысячах ветвей. Ты пришла, и они проснулись. Они вмиг затрепетали в растерянности, возрадовавшись звездам, ароматам и ветрам. И заря осветила их: долгая ночь закончилась. Господи! Как они запели! Господи! Какая музыка зазвучала! В каких диапазонах зазвучали эти нежные песни! Я слышу их, и я знаю их. Эти птицы хотят свободы. Певцы-узники, все должны быть выпущены на свободу, но я могу выпускать их каждый раз по одному. Таким образом, каждое письмо — это радость, которая до сих пор находилась в темнице, а теперь выпущена освободительным прикосновением Женщины. И мы выпустим в мир двадцать тысяч прекрасных, поющих, быстрых, вольных и счастливых птиц любви, любовные песни которых выльются в радость всего мира."

То, как поэты выражают словами любовь, непрозорливому человеку может показаться преувеличением, но оно есть подлинное отражение духа в его неприкрытой славе. Выражая взаимную любовь дополняющих друг друга душ, два поэта освещают перед нами путь. Это их миссия на земле, а также осуществление их вечного поиска.

Эти двое встали на общий путь поэзии еще задолго до своей встречи. Они обожали одних и тех же поэтов — Китса, Шелли, Браунинга, Уитмена, Карпентера. Они говорили на одном языке. И прежде чем заметили друг друга, у них уже сформировались литературные вкусы и созрела способность любить.

Это отражается в поэтическом таланте Лилиан, когда она пишет:

"Неужели я действительно являюсь частью твоих человеческих стихов? Эта мысль переполняет меня таким сладостным удивлением, такой надеждой. Порою в жизни мне доводилось остро осознавать, что где-то в самой глубине моей души присутствует нечто прекрасное, но Голос, раздававшийся из этих глубин, всегда был очень тихим, спокойным, — это скорее была тишина, чем голос, — и я никогда не мечтала, что его услышит кто-нибудь кроме меня. Но сердце твое оказалось так тонко настроено, что ты смог уловить эту едва различимую вибрацию, прорывающуюся из моих глубин, и... придать ей силу и выражение. В твоих стихах эта сладостная неподвижная тишина моего сердца (осмелюсь уповать на это, поверь мне!) неким образом смешивается с твоей отчетливой, выразительной и величественной Музыкой, благодаря которой она делается слышимой. Она звучит, и самая дальняя звезда, и самый последний сын человеческий затрепещут, услышав ее. Но для тебя эта пробивающаяся наружу, к свету и словесному выражению, сладкозвучная тишина, снова готова умолкнуть в темных глубинах, погружаясь все глубже и глубже, пока полностью не утратит силы, устремляющие ее вверх, и не умрет навеки! Поэтому с радостью благодарю тебя — за Голос, за Жизнь!"

Сэндберги являли собой картину синхронности душ-близнецов и взаимодополняющего равновесия не только в своем поэтическом таланте, но и во всей остальной жизни. Что касается самой важной области духовных убеждений, то здесь они оба признавали универсальную религию гуманизма и радости-в-жизни, религию, общую для всех и каждого, независимо от того, придерживается человек какой-либо из теологических систем или нет. Оба были вовлечены в политику, что среди поэтов явление весьма редкое. Венцом творчества Карла Сэндберга явилась биография Линкольна, которая была издана в оригинале в шести томах. Кроме того, он проводил лекции и кампании для социалистов. "За великой любовью должно стоять великое дело", — писал он, а во время Первой мировой войны был корреспондентом в Швеции.

В Лилиан Стайхен он почувствовал то же дыхание ума, то же устремление души к улучшению общества и себя. Он писал ей: "Совпадение наших идей, планов и прихотей — это то, во что я не мог поверить, пока не пришла Чудо-Женщина!"

Лилиан четко следовала своей линии. Когда ее брат, фотограф Эдвард Стайхен уговаривал ее всерьез заняться литературой, она ответила: "Я не хочу быть гением. Мне вполне достаточно быть обычным человеком. Ведь сколько радости от того, что ты просто человек — просто Женщина!"

Ее дочь рассказывает:

"Я всегда знала ее как стопроцентную женщину. Ее власть над моим отцом была непрерывной и утонченной. В нашем доме никогда не было слышно громких перебранок между ними. Бывало, что мой отец бесился и орал, но она успокаивала его. Когда он был очень стар, я видела, как они стоят вдвоем на кухне. Он дергал за дверную ручку, за которую держался. Он гремел ею и вскрикивал. Она, маленькая женщина, глядела на него и, поглаживая по груди, приговаривала: "Какой красивый и сильный голос!" И он, усмиренный ею, стоял, пребывая в любви. Это была нить, которую они когда-то начали протягивать, и протянули через всю жизнь."

Рассказывая о путешествиях своего отца, Хелга Сэндберг пишет: "Все эти долгие годы мне всегда было легче наблюдать своих родителей, когда они были в разлуке, не ведали покоя, и постоянно писали друг другу о любви и о новостях. Всякий раз, когда они на время обосновывались вместе, и успокаивались, я теряла с ними контакт". То же относится и к нам. За все великие любовные письма следует отдать должное именно разлуке.

В одном из своих турне с лекциями Карл нашел время, чтобы...

"... посидеть на берегу реки под деревьями и подумать об этом славном чуде Ты-Я-Д-Д... Ты со мной всегда, как искупительное Присутствие, выводящее меня за пределы самого себя. (Ты позировала Тициану, когда я совершал набеги на корабле викингов, но я тогда упустил тебя. И продолжил совершать набеги!) Ты всегда со мной, улыбаешься моим недостаткам и ошибкам, принимаешь во мне все, и видишь во мне, как, впрочем, и я в тебе, некое последнее и окончательное священное решение и божественное желание, — нечто, придававшее нам в юности серебристый оттенок, благодаря которому каждый истолковывает действия другого, исходя не из результатов, но из намерения... Никакие стихи и биографии не способны объяснить и отразить это Д-Д!"

Лилиан отвечает ему все с тем же ликованием и с той же поэтической энергией: здесь ведется диалог внутри единой души.

"Какие письма, Дорогой, какие письма! Какой ты Человек! Ты — Чудо, которое я не перестаю наблюдать все эти годы! Но Чудеса случаются... Смотри! Идеал становится Реальностью! Ты — для любви... и я, разумеется, самая счастливая из женщин... Через некоторое время придет прекрасное и спокойное восприятие Д-Д, которое, по сравнению с этим неистовым восторгом, будет настоящим даром!..

Мир создал и свел нас вместе. Он произвел атомы и дал им шанс объединиться в молекулу Д-Д! Наша первая обязанность — ценить этот дар Природы. Мы заплатили за него вечными муками и страданиями, формируя два наших атома ценой проб и ошибок. Целую вечность Природа искала возможность свести эти атомы вместе, но каждый раз мы упускали друг друга из виду, ставя Природу в тупик! Теперь она достигла своей цели: Молекула Д-Д существует! Мы дадим Д-Д самый лучший шанс!.. А затем сослужим Обществу посильную службу!"

Здесь, как и в других примерах союза душ-близнецов, часто появляется тема служения. И там, где мы видим союз душ-близнецов, мы также видим собравшиеся вокруг него родственные души, которые порой находятся с "близнецами" в земном родстве. Мы убеждены, что именно к этому случаю следует отнести Лилиан и Эдварда Стайхенов, сестру и брата, которые на протяжении всего детства и всей взрослой жизни оставались связанными чрезвычайной близостью. К этому добавилась привязанность Эдварда к Карлу, которая спонтанно расцвела между ними как между родственными душами, в равной степени обладавшими схожими художественными способностями.

Вместе они являют собой пример семьи душ, где у каждой души есть своя миссия на благо человечества, мудрость в любви. И этот пример, отражая гармонию и радостное сияние объединенных душ, предсказывает то, какими должны стать в будущем все семьи.

Мать и Шри Ауробиндо.

Существует еще один уровень "близнецовства", простирающийся далеко за пределы мира обыденной реальности, хотя исключительным образом отражающийся на всем мире. Это взаимодействие между Божественным Отцом и Божественной Матерью, воплощенными в духовных учителях. Высшие примеры этого уровня — Шри Ауробиндо и Мать (которые ушли из этой жизни, соответственно, в 1950 и 1973 годах). Работа этих двух уникальных людей в своем ашраме, и их произведения передают ту божественность, которую в них ощущали другие, и с которой они почитали друг друга. Некоторые индуисты считают, что Шри Ауробиндо и Мать были воплощениями Отцовского и Материнского аспектов Бога — воплощениями Кришны и Махакали. В детстве у Матери было видение Ауробиндо как Кришны. Его учения сосредоточены вокруг ее божественности как Космической Матери, проявляющейся по-разному, согласно тому, на каком плане мы эту божественность видим. В то же время он пишет: "Для каждой души на земле справедливо то, что она является частицей Божественной Матери, проходящей через переживания Неведения, дабы достичь истины бытия и, став средством Божественного Проявления, работать здесь".

По правде говоря, каждая пара душ-близнецов представляет Вечное Женское и Вечное Мужское начала, Изначальных Близнецов, возникающих из единства. Изучая жизни душ-близнецов, мы приходим к большему пониманию Божественной силы любви, служащей их принципом. Тот же самый принцип преобладает в каждой паре, начиная от пар, занимающих самое низкое положение, и заканчивая парами, занимающими самое высокое положение. Индийский писатель Ниродбаран в своей книге "Двенадцать лет с Шри Ауробиндо" позволяет нам бегло взглянуть на их жизнь. "Двое, которые суть одно, — цитирует Ниродбаран самого Ауробиндо, — и есть секрет всей силы. Двое, которые суть одно — могучи и праведны во всем". Далее он продолжает:

"Поначалу было довольно много спекуляций по поводу их взаимоотношений. Это были отношения учителя и ученика или отношения Шивы и Шакти? В самом начале всем было очень любопытно наблюдать и обсуждать их. Я пришел к выводу, что это были отношения Шивы и Шакти. Мать как-то сказала: "Без него я не существую; без меня он не проявляется". И нам была дана уникальная возможность наблюдать, как Единое разыгрывает в двух личностях на нашем земном плане бессмертную драму, которая в духовной истории человечества явление редкое. Я полностью осознаю, что без Матери колоссальная реализация Шри Ауробиндо не смогла бы принять такую конкретную форму на этом земном плане. В самом деле, он ждал прихода Матери. Он говорил, что благодаря помощи Матери один год для него перекрывал целых десять лет садханы."

Они преклонялись друг перед другом и уступали друг другу во всех отношениях.

"Если когда-либо мы настаивали на своем мнении, которое расходилось с мнением Матери, Шри Ауробиндо останавливал нас, говоря: "Вы думаете, Мать не знает?" Аналогичным образом, если Шри Ауробиндо что-то высказывал, то Мать воспринимала его высказывание буквально. Мы часто слышали, как она подмечала: "Шри Ауробиндо так сказал". Шри Ауробиндо также часто ссылался на авторитет Матери. Для них обоих слово другого было законом. Один из нас наблюдал, что только два человека реализовали и воплотили в жизнь разработанную Шри Ауробиндо йогу отказа: Мать отказывалась от себя в пользу Шри Ауробиндо, а Шри Ауробиндо отказывался от себя в пользу Матери."

Они тяготели друг к другу. Мать была щепетильна по поводу каждой детали, обеспечивающей его комфорт, и он также проявлял заботу об ее благополучии. Он всегда был рядом с ней в любой момент ее жизни, и окутывал ее аурой, защищающей от темных сил. Он с уверенностью утверждал, что их жизнь в самом реальном смысле была полем сражения, и что он и Мать активно вели сознательную войну против враждебных сил. В то же время они защищали друг друга от вреда, который могли нанести эти силы. Ниродбаран говорит: "Точно так же как Шри Ауробиндо все время защищал Мать, она защищала его, когда он нуждался в этом: это была роль Господа и Шакти. Они — оккультное явление, недоступное пониманию на уровне нашего человеческого разума".

Они были одним и тем же, хотя дополняли друг друга. Речи Шри Ауробиндо и Матери ярко контрастировали друг с другом.

"Они откровенно являют собой качества двух разных личностей, хотя их сознание едино... Здесь во всей атмосфере преобладала личность Матери: ее тон, настроение и манеры носили на себе отпечаток той серьезности, энергии и силы, которые требовали пристального внимания... Поразительным отличием Шри Ауробиндо была его безличность... Они были как отец и мать, оба любящие, но один из них снисходителен, великодушен и щедр, а другой тверд, хотя осторожен в плане дисциплины. Оба являли собой аспекты единого Божества — Безличный и Личный, — и оба обладали неописуемым очарованием."

Умение уступать друг другу — это качество "близнецовства", равно как и обоюдное стремление защищать друг друга, благоговение перед существованием друг друга и уникальные взаимодополняющие качества, обнаруживаемые в единстве. Высокие стремления и служение, прекрасно проиллюстрированные в этих духовных учителях-близнецах, всегда будут видны в паре, достигшей своей завершенности. Вместе они создают картину духовной любви.

Шри Ауробиндо учит, что существование всего проявленного поддерживается Женским аспектом Бога. Возвысить сердце и душу до Божественной Матери, Вселенской Богини — значит дотронуться до подлинного источника женской силы.